***
Как-то летним вечером Сакура прилегла отдохнуть — день в госпитале выдался тяжелым, июльская жара также добавляла неудобств, потому прибравшись на кухне после ужина, она предупредила Неджи, что хочет ненадолго прилечь. Проснулась когда начинало темнеть. Сон, освободив от усталости, испарился без следа. Зеленоглазая удивилась, что Неджи еще не в постели, обычно, когда она рано ложилась, он тоже не задерживался. Ей было спокойнее с ним — даже казалось, что будучи рядом она быстрее восстанавливается, словно муж делился с ней частью своей чакры. Зеленоглазая вышла, заглянув в домà — там никого не было, затем прошла на кухню, но и та была пуста. Она вышла на крыльцо, направилась к террасе и услышала доносившиеся издалека голоса мужа и Ко. Сакура догадалась, что они сидят на скамейке с другой стороны дома, и ее отделял от них только угол. Она собралась было завернуть за него и поприветствовать друга, но неожиданно остановилась, услышав свое имя, что-то в тоне мужа подсказало ей, что разговор серьезен, и куноичи невольно прислушалась. — … не похожа на покорных женщин Хьюга. Поэтому я не хочу, чтобы она меняла свои планы по моему указанию, для Сакуры очень важно развивать работу госпиталя, особенно сейчас, когда открылись новые отделения. Я знаю сколько сил уходит на управление больницы, — невеселым, но твердым голосом говорил муж. — Поэтому давай оставим этот разговор. Лучше дай мне его сюда, хочу поиграть с твоим бутузом. Сакура догадалась, что Ко пришел с маленьким Хироки — их с Ино сыном, очаровательным мальчиком с глазами отца, и каштановыми волосами, остальное в его внешности было от Яманака. Розоволосая очень любила малыша и вернулась домой, чтобы вынести ему угощение. Выйдя на террасу с вазочкой конфет, она услышала Ко: — … даже когда у тебя бывают опасные миссии, с риском для жизни, неужели ты не думаешь, что можешь погибнуть, не оставив наследника после себя? Уже не говоря о том, что на самом деле ты любишь детей — взять хотя бы нашего Хироки. Он обожает тебя, а ты — его, — Ко осекся, видимо, что-то в Неджи переменилось, он добавил. — Прости, я не буду вмешиваться. Неджи вздохнул: — Я не обижен, ты — мой друг. Давить на Сакуру я не стану. Хочу ли я сына? — он помолчал. — Да. Что до опасных миссий, иногда я думаю, что если так случится, то… знаешь, бывает, что вдова может выйти замуж повторно, если у нее нет детей, но тебе также известно, что клан никогда не отпустит ребенка с бьякуганом. Я бы не хотел, чтобы Сакура навсегда оставалась одна, она, наверняка, сможет быть счастливой и после меня. — Не говори так, — суеверно прервал хозяина гость. — Зря я завел этот разговор. Прости, — голос Ко звучал виновато. — Успокойся — это всего лишь один из вариантов, результат привычки продумывать все возможности. Забудь об этом, я вполне доволен жизнью, за три года, что мы с Сакурой вместе, я не пожалел ни о чем. А что касается твоего вопроса, понимаешь, я помню то время, когда погиб отец. Мать обезумела от горя и умерла, так я лишился обоих…. Детство сироты … я не пожелал бы этого никому, тем более своему ребенку. — Неджи, я не думал, что все так серьезно. Ты же знаешь, как у нас было с Ино, мы ничего не планировали, но вот вам, пожалуйста — наш малыш Хироки. Вы с Сакурой ответственнее, потому не принимай всерьез мои легкомысленные слова. — Да, я и сам лишнего сказал, — потом добавил с улыбкой — Сакура безошибочно распознала это по потеплевшему голосу. — К счастью для нас с Сакурой, Хината подарила двойню бабуле Хару, для неё это чистый бальзам на ее сердце, и теперь она реже выговаривает мне за это. Сердце розоволосой стучало неровно, ладони похолодели, не было и речи о том, чтобы выйти сейчас к гостям. Куноичи, стараясь как можно тише вернуться в дом, поплелась в спальню и легла, закрыв руками лицо. Сначала было просто обидно, она чувствовала себя уязвленной, вот значит, как муж объясняет всем отсутствие детей! Она не спорила: действительно, три года назад она говорила, что не готова стать матерью, а потом дела госпиталя — чрезвычайно важного объекта для всех жителей Конохи отнимали все внимание и, казалось, нет возможности сделать остановку. Вечная гонка! Но разве по ее вине? А Неджи говорит так, словно Сакура думает лишь о себе, а на деле ей просто не на кого передать управление больницей! Куноичи уткнулась в подушку — она была зла. А еще он сказал, что в случае его гибели, она легче найдет себе мужа, если останется бездетной. Розоволосая сжала кулаки. Как он мог так о ней думать! Прошли минуты досады, прежде чем до нее медленно, но ясно дошел смысл его фраз — мечтающий о детях муж пытается оправдать ее перед своей родней, придумывая какие-то глупости о ее жизни после него… Она запнулась, на мгновение представив, что это могло произойти в действительности, ее бросило в жар, а сердце, наоборот, сдавило холодом. Сакура крепко зажмурилась, затем открыла глаза — она больше не злилась, гнев ушел, уступая место страху. Разумеется, Сакура всегда беспокоилась, когда муж отправлялся с командой на миссии, но он всегда так убедительно объяснял ей, что задание пустяковое, и она давала себя успокоить, стараясь не думать о плохом. Теперь же мысленно повторив слова Неджи о том, как он представляет реальные возможности ее вдовства, она оцепенела. Представила, что в какой-то момент самый близкий и родной человек погибнет, не оставив ей живого напоминания о себе. Как будто бы он и не жил среди них. А что останется — дом, госпиталь? Да пропади они! На что они её, если сердце её умрет вместе с ним? Куноичи вновь зажмурилась, задержала дыхание, затем постаралась дышать ровно, отгоняя страшные мысли. Немного успокоившись, Сакура задумалась — а каково ему говорить это? Она знала, Неджи нечасто позволял себе откровенничать, но если он говорил что-то — это было правдой. Оказалось, он брал на себя разговоры с бабулей, действительно: после случая с коробкой госпожа Хару больше не говорила с ней о детях. А еще она вспомнила случай, когда светящийся от гордости Наруто объявил, что у Хинаты родились двойняшки, Неджи искренно поздравил его. Только сейчас в сознании розоволосой всплыл образ — ведь в тот момент он с надеждой смотрел на нее, но она не придала этому значения. О небеса, как можно быть такой слепой — она ударила подушку! Ведь для мужчины так важно, стать отцом, особенно сына — когда жена дарит ему его продолжение. Перед внутренним взором оказались лица довольных мужчин, игравших с малышами, гордящихся успехами детей в учебе или тренировках. А она так и не удосужилась узнать, чего хочет супруг. Вслед за гневом и страхом, пришло иное. Стало стыдно за черствость, нечуткость. Да она к любому пациенту была внимательнее, чем к Неджи! Сакура подумала, а что, если вопреки мерам предосторожности она бы все-таки забеременела? Представила, как если бы внутри ее тела рос ребенок — часть тела, характера и души любимого. Замерла, ожидая нарастание сопротивления, готовясь оспаривать причины, почему рождение малыша сейчас некстати. Но вместо этого, почувствовала, как отчаянно билась бы с тем, кто задумал бы причинить вред этому существу. Сакура тихо заплакала, но теперь от собственной глупости, от того что едва не совершила большую ошибку. Куноичи лежала свернувшись клубочком, слезы высохли, остались усталость и страх того, что, возможно, она сама того не ведая, испортила нечто важное между ними, что теперь уже поздно исправить.***
Наконец, скрипнула входная дверь — это значило, что Неджи дома, послышался шум воды — он пошел в о фуро. Как ей вести себя с ним? После открывшейся ей правды. Разрыдаться и попросить прощения за годы глухоты и слепоты? Пообещать родить ребенка, сказать, что никогда в жизни не согласится выйти за другого, уж лучше она умрет вместе с ним? Нет, это так глупо звучит и будет выглядеть жалко. Она осеклась, а в чем именно состояла ее ошибка? Действительно, вначале она была не готова к материнству, а после откладывала этот вопрос на потом, вся ее вина перед Неджи в том, что они не затрагивали тему детей, и та осталась для них будто несуществующей. Он не хотел принуждать ее, а она предпочла не замечать его желаний. Хьюга, направляемый в полной темноте бьякуганом, бесшумно вошел в спальню и расправил постель, по дыханию понял, что Сакура не спит и ласково спросил: — У тебя все хорошо? Как себя чувствуешь? — Я… — розоволосая запнулась, она ведь так и не придумала, что ему сказать. — Я… Замолчала, не найдя слов. Неожиданно слезы потекли из глаз, Сакура сама не ожидала столь бурной реакции, в самом деле, ничего ужасного не произошло — ничего не изменилось. Тогда что с ней? Она шмыгнула носом и уже не сдерживаясь, заплакала. Услышав всхлипы, Неджи вновь активировал родовой Кеккей Генкай. — Что происходит? Сакура, скажи, ты же знаешь — я помогу. Что-то в госпитале? — Нет…. Просто тебя не было… и я проснулась… — она плакала, бормотала что-то и, как ни странно, ей это помогло. — Ты увидела какой-то сон? — догадался Неджи. Сакура в тот момент обрадовалась возможности приписать причину слез страшному сну, она кивнула, соглашаясь. — Это был сон, ты слишком устала сегодня. Ну же, — он притянул жену к себе, та вдохнула его запах и постаралась выровнять дыхание. — Расскажи, что тебя напугало? Она помотала головой. — Это был ужасный кошмар. — Расскажи мне, и он отпустит. — Нет, не хочу. Вдруг, сбудется? — Моя смелая и сильная жена не станет бояться глупостей, вот увидишь — облеченный в слова сон покажется тебе скорее не страшным, а нелепым. — Мне приснилось, что ты ушел… и я проснулась, а тебя нет, — куноичи снова стала шмыгать носом, вспоминая мысли о его смерти. — Ну и куда же я отправился? Неужели к другой женщине, как я мог так глупо поступить в твоем сне? — пытался шутить Неджи, чтобы развеселить ее. Но его доброта и благородство лишь добавили ей душевных мучений — она не заслуживает его любви и заботы — с ужасом понимая, что почти не контролирует свои эмоции, Сакура боялась впасть в новую истерику. Со времен событий в лесу Смерти она не помнила себя такой слабой и уязвимой. — Не могу… я испугалась… было темно… я думала… что всё правда, — она говорила глупости, бессвязно, невпопад и повторяясь, почти убедив себя в том, что видела этот «сон», и уже не могла остановиться. — … ты бросил меня одну… не могу без тебя… я правда люблю… это больно. Он мягко гладил ее волосы в попытке успокоить, наконец, она притихла. — Прости, я веду себя неприлично, — с последним всхлипом виновато пробормотала она. — Это нервы. Засыпай, я никуда не уйду. Я был рядом — мы говорили с Ко во дворе. Тебе просто надо больше отдыхать. — Прости, мне очень стыдно, я … — Ничего страшного, и запомни — я никогда не уйду, потому что тоже не могу жить без тебя. Он попробовал поцеловать её, и Сакура удивила его: после первых легких поцелуев, она потянулась к нему и сняла с себя ночную юкату. В эту ночь она отдавалась без оглядки на правила пристойного поведения, страстно желая доставить удовольствие ему. Эта ночь стала одной из самых ярких, хотя в целом их близость всегда приносила наслаждение, но после нервной вспышки, ее импульсивность вылилась в любовное безумие. Своими ласками она вытесняла страхи, желая загладить свою вину, наградить Неджи за его любовь. Обычно в постели, она была стороной, принимающей ласки. Но сегодня Сакура была готова бесконечно целовать Неджи, бесстыдно возбуждать его страсть, томно шептать нежности, чтобы скорее соединиться с ним телом, в попытке дотянуться до его души. В забытьи розоволосая не заметила, что в отличие от прежних ночей, нынешнее яркое удовольствие горчило. Уже обессиленные они лежали, не отпуская друг друга. — Я буду с тобой всегда, потому что люблю. Только тебя… Он уснул, а она понемногу приходила в себя, этот вечер помог ей определиться. Сакура приняла решение прекратить принимать защитные капли. Ей стало ясно, что их дети — единственное, что они могут дать друг другу, как продолжение их жизни и чувств.***
Через несколько дней Они проспали и, чувствуя себя детьми, торопящимися на урок, посмеялись над собой. Отнюдь не чувствуя себя виноватыми, подумаешь — проспали, с их идеальной репутацией однажды можно проявить слабость. Сакура позабыла о том вечере, каждую ночь растворяясь в жарких объятиях Неджи. Она не отдавала отчета, что близость с ним стала для нее почти болезненной необходимостью, в противовес тому, что раньше это было чувственным удовольствием, которое радовало — сейчас же она стала ее потребностью. Вчера Сакуре пришла в голову мысль научить мужа элементарному дзюцу — залечивания синяков — розовых следов жарких поцелуев, к утру отчётливо проступающих багровыми отметинами на светлой коже шеи и груди. Разумеется, некоторые из них она убирала сама — те, что видела в зеркале, но ее прекрасный супруг мог оставить свои «печати» и за ушком, и на задней стороне шеи. Вот и приходилось розоволосой среди лета обматываться шелковым платочком, пряча шею от посторонних глаз, и стараться быстрее с утра найти бывшую Яманака, чтобы та стерла следы их ночных занятий. Оказав подруге «медицинскую» помощь, Ино, как обычно, совершенно бесстыдно посмеялась над ними: — Ну, вы даете! В последнее время ни дня без нового засоса! — но, видя, что подруга уже теряет терпение и начинает злиться, обняла Сакуру. — А как у вас? После рождения Хироки, у вас что-то изменилось? — осторожно спросила розоволосая. — Ну, разве что стало еще лучше, Ко стал заботливее, представляешь? Оказывается, можно еще мягче! Мне даже пришлось его немного растормошить, чтоб перестал сдувать с меня пылинки. — Ино, можно тебя на минутку? — легок на помине, в дверь заглянул Ко, одетый в костюм ирьенина. Прошло полгода, как он закончил обучение и стажировался в госпитале. Заметив Сакуру, он поздоровался. — Здравствуйте, надеюсь, я не помешал? — Доброе утро, Ко, всё хорошо — мы уже закончили, — улыбнулась Сакура своему родственнику. Как она и предполагала с самого начала, в обучении медицинскому дзюцу ему здорово помогал бьякуган — видя сплетение чакры и даже внутренние органы, Хьюга были прирожденные диагносты, а развитый контроль чакры позволял воздействовать на поврежденные клетки. Ко выбрал специализацию «военная медицина» — как большинство ирьенинов-мужчин, в мирное время его перевели в самое брутальное отделение — травматологию. Он не жаловался, хотя и уставал. Ему нравилась эта профессия, Ко чувствовал в ней свое призвание, и к тому же, рядом была его любимая жена. Бывшая Яманака все также хотела сменить род деятельности, но только после того как он закончит стажировку и начнет работать врачом. Таковы были требования розоволосой, на том и порешили. — Привезли нового пациента, нужна твоя помощь, — Ино кивнула и поспешно вышла, Сакура также покинула кабинет и отправилась на обход.