Фактор выживания

      Боль. Болела голова, нога, руки... Меня кто-то тормошил.       Под рукой чувствовался асфальт. Тёплый, шероховатый и пыльный.       И небо наверху такое голубое-голубое... которое перекрыла чья-то рыжеволосая голова.       — Иноуэ! А-а-а-а! Кто видел этого оленя?! — весьма экспрессивная голова.       — Что?.. — язык плохо слушался, соображать было сложно. Я понимала, что он говорит, и в то же время слышала совсем непривычную речь. Она была свойственна анимешкам, а не окружению.       Почему я понимаю этого странного японца?       — Тебя сбила машина, — ответил рыжик с беспокойством во взгляде. Глазки карие, сам слишком нетипичный по внешности для этой страны. Полукровка?       Получилось сесть. Мир перед глазами попробовал кружиться, но недолго.       Ссадины на руках надо бы обработать... а руки-то не мои. У меня ноготки длиннее, да и сами пальцы тоже.       — Эй. Ты как? Тебе надо к врачу.       — Кажется, меня только слегка задело, — заметила я. — Больше урона от самого падения.       Темноволосая девочка подняла пакет с продуктами и протянула мне.       — Это твоё? — а вот она очень похожа на представительниц этой страны. Маленькая, черноволосая, глазастая в сравнении с другими азиатками.       — Наверное, — нога болела до сих пор, но, видимо, на неё прошёлся удар водятла. В пакете зелень, мармелад, ещё какая-то ерунда. Странный выбор, а на ум не приходит ни один вариант рецепта с таким составом. Возможно, остальное в холодильнике.       — Может, к врачу? — снова сказал рыжик. — У меня папа работает им.       — Не уверена, что это необходимо, но спасибо.       Встать получилось, мир не шатался. Парнишка в этом деле даже немного помог. Мило.       — Откуда у тебя этот синяк? — чернявая указала куда-то вниз.       — Странный вопрос, учитывая аварию, — ответила я, решив посмотреть на причину беспокойства и ещё оставшейся боли.       Да, он действительно странный. Словно меня покусала зебра и заразила своей полосатостью. Своеобразненько так.       Или что меня полапал гигант. Пальцы больше человеческих значительно.       — Может, тебя проводить?       — Не откажусь, — было желание отказаться, но я не помнила, где мой дом. Точнее, где именно мой дом, я знала. А вот этого тела — нет. Это не я.       Сдержать истеричный смешок не получилось.       — Эм... Иноуэ? — спросил подросток. Он чувствовал себя несколько не в своей тарелке, не знал чётких алгоритмов, что нужно делать с девушкой, попавшей в беду, но не хотел просто взять и бросить. Тем более, что я в его глазах выгляжу странно.       — Ты ведь знаешь, где я живу? — сейчас прибавим немного странностей.       — Ну да, — не понял тот.       — А я, кажется, нет.       — К врачу! Немедленно! И возражения не принимаются! — заявил рыжик и, проверив, что я могу ходить, попытался решительно куда-то повести. — Папа примет нас бесплатно.       В другой раз я бы послушно отправилась следом. Почему бы и нет? От лишнего посещения врача хуже не будет. Мало ли что...       Но нет.       Кажется, я поняла, кто я. И тут врач уже не поможет.       Хочу домой. В плед. И депрессовать, находясь в стадии отрицания.       — Я чувствую себя хорошо, Ичиго, правда. Спасибо за заботу, — я улыбнулась, от чего парень смутился.       — Это... это не забота, это адекватность! — заявил он.       — Просто покажи, пожалуйста, где я живу.       — Ладно. Но если что, я предупреждал.       Рука коснулась волос, пальчиками зацепила прядку и потянула так, чтобы посмотреть. Рыженькая? А я была русоволосой и кудрявой.       Снова защипали ссадины на руках, но у девочки же есть перекись какая-нибудь? Остаётся надеяться на это. А Клинику Куросаки посещу в другое время.              Коридор, часть стены которого открытое пространство — непривычное архитектурное решение. В моей стране это совершенно непрактично, а тут норма.       Он дошёл до определённой двери и показал на неё.       — Вот тут ты и живёшь.       — Да, точно... Спасибо большое, что позаботились обо мне. До встречи в школе, Куросаки, Кучики.       За время пути мы немного поговорили о незначительных вещах типа их интересов. О части я знала, например, любви Рукии к искусству рисования. Успела выяснить, где находится школа, чтобы потом не искать кого-нибудь себе в провожающие или бегать как полоумная.       Сейчас многие странности можно было списать на аварию, но я старалась особо не шокировать подростков... хотя к последним Рукию можно отнести с натяжкой.       Домой приглашать не стала, да и они не хотели. Самой бы разобраться... или стоит их окликнуть и пригласить?       Пока думала, они уже скрылись на лестнице.       Жаль.       Может, догнать? Сказать, что боюсь оставаться одна.       Квартира была маленькой, но довольно уютной и светлой. Мягкие игрушки на полках, всякие девичьи мелочи, книжки. Розовый мишка... или это котик? Календарь на стене. Небольшой столик с подушками вместо сидений — типичная Япония.       Осторожно вытащила одну из книг, чтобы проверить, могу ли я это читать. Вывески получалось, но это другое.       Аккуратные иероглифы превращались в картинку, которую описывал автор. Что же... пока не фатально, надо потренироваться немного. Как я помню, девочка училась хорошо, надо соответствовать. А ещё она живёт одна.       Что ж, это не так уж и плохо. Не так много людей знает её так, как полагается.       Ванная комната чистая. Девочка молодец. Я тоже была брезгливой. Зубная щётка, паста со вкусом какой-то ягодной фигни. Несколько полотенец в дебильный, но очаровательный цветочек.       Что же... жить можно. И внешность в зеркале отражалась довольно-таки миленькая. Разве что быть метром с кепкой мне не очень нравится. Координация совсем другая. И сиськи мешают. Непривычно, пусть и привлекательно для противоположного пола.       Я была спокойна. Слишком спокойна для той, к кому по сюжету сегодня или завтра должен прийти чокнутый пустой братик. Сейчас молча сидела на постели, смотрела в окно на наступающий вечер и просто старалась ни о чём не думать.       Не так просто осознавать, что ты попаданец. И что ты умерла.       Очень старый телевизор в углу показывал чёрный экран и, кажется, не работал. Или не включён в розетку — мне не хотелось проверять. Может, он очень старый для моего две тысячи двадцатого, но не для самого начала двадцать первого века? Просто дешевенький и всё.       Нужно пережить этот день. Сбегать не вариант.       Но... если сбежать, Тацуки не пострадает? Помнится, что в той серии он её знатно повалял.       Надо было соглашаться на предложение главного героя. Или событие произойдёт не сегодня?       В попытке убить время попробовала то, что в холодильнике. Зря. Такое едят разве что беременные. Или извращенцы. То, что я знаю об этой девочке, говорит скорее о втором варианте, приправленном отсутствием поваренной книги. Она слишком рано осталась одна, а компьютера, как я понимаю, у неё нет. Не тот год, где они распространены повсеместно, и не те доходы, чтобы иметь этот агрегат у себя.       Всего лишь школьница. Дочь отца-алкоголика и матери-проститутки, которые всегда ругались и били своих детей, воспитанная с трёх лет братом... который вскоре придёт убивать свою сестру.       Не самая перспективная биография, но зато никто не стоит над душой. Вспомнить бы ещё, кто там её родственник, снабжающий деньгами.       И учёбу следует держать на уровне, чтобы не терять источник дохода... если переживу эту ночь.       Пальцы подрагивали. Да, мне было страшно. Ранки я обработала, сделала сеточку на синяк. У девочки была аптечка с пластырями, жаропонижающими и другими безрецептурными препаратами. Немного, но разное. Возможно, остались ещё от брата, спасшего её и вырастившего. Сроки намекали именно об этом. А мозг, видя такие древнейшие даты, вообще пасует, мол, женщина, ты суицидник?       Привыкай, солнце, ты теперь Орихиме. На сутки или до конца жизни — зависит от очень многих факторов. Логика вещала, что мне нужно спрятаться за спинами сильных синигами. Кто это будет, неважно. Но та же логика шептала, что домик Урахары я сейчас не найду, одной по городу шляться опасно, а если я покину свою уютную квартирку, то группа спасения ко мне не придёт, так как не найдёт на просторах Каракуры. А если и найдёт, то когда меня уже съедят. Это просто надо пережить. Покопаться в голове в поисках воспоминаний девочки, покопаться в том, что я помню по Хлорке, сформулировать то, что я должна сказать неадекватному мёртвому существу и команде спасения... У меня ведь тоже были потери в жизни. А сейчас вообще потеря всего — я в другом мире. Но об этом пока не хотелось думать.       В телефоне нашла контакты нескольких одноклассниц, старый номер телефона брата, на который у Химе не поднялась рука, и телефонный номер тётушки. Видимо, опекун этой тушки именно она. Просмотр смс новой информации не дал. Обычная девочка, совпадающая с тем, что я о ней знаю. Тонкой струйкой капали и ассоциации самой Иноуэ о том или ином человеке при просмотре коротких сообщений. Значит, я не совсем отрезана от прошлой хозяйки тела и не осталась один на один с новым миром в чужом теле. Уже полегче.       В дверь постучали. На пороге стояла темноволосая японка-подросток с чем-то очень вкусненьким в руках. Запах просачивался даже с закрытой крышкой.       Как вовремя, а то я уже начала посматривать с аппетитом на ту зелень. Сельдерей, вроде?       — О, Тацуки. Здравствуй, — надеюсь, я не ошиблась с именем? Короткие волосы в форме ёжика забавно топорщились, сама довольно тоненькая. Сложно представить, что она очень и очень сильна.       Девушка прищурилась и чуть наклонила голову.       — Ты как-то нездорово выглядишь. Всё хорошо?       Какие заботливые. Пусть это посторонние люди, но было приятно. В них обоих не было притворства. А вот в Рукии... ну да ладно с этими почти бессмертными существами. Она привяжется к окружающим чуть позже.       — А меня машина сбила, — нервно чешу затылок и готовлюсь к буре.       И буря наступила.       — Что-о-о-о?!

***

      — Так, значит, тебя сюда привёл Ичиго? — девушка ещё излучала лучи негодования, но после кучи заверений, что со мной всё хорошо, она немного успокоилась. Не позволила мне напрягаться: придирчиво рассмотрела, заставила сесть, сама принесла приборы столовые, наложила картошки с мясом, которую притащила с собой... её мама очень вкусно готовит. А ещё я, оказывается, очень хорошо владею палочками.       И жутко проголодалась.       — Да. Он был с Рукией, — покладисто киваю, наполняя свой желудок. Когда я нервничаю, на меня нападает жор.       — А почему не в полицию или в больницу? У него отец врач! Ну я ему устрою, — кулачок подростка воинственно взметнулся к потолку. — Чёртов Ичиго не теряет времени даром, а помочь — не дождёшься!       — Ну, он предлагал... — нервно дрожали пальцы, сердце билось неспокойно. Скоро будут гости, которых я не хочу. И бежать уже поздно, пустые быстрые. И... побег лишь усложнит жизнь мне — пустые быстрые, а "Чип и Дейл" знают только этот адрес.       Всё хорошо. Всё будет хорошо. Как жаль, что у меня нет телефонного номера Ичиго. Я бы не удержалась от того, чтобы пригласить его немного пораньше в гости.       Подозрительные пугающие звуки и чувства тоже не внушали оптимизм. Сначала было ощущение, словно что-то тихонько скребло по стеклу или по пенопласту. Ты не слышишь этот противный звук, но ты чувствуешь всё так, словно это происходит рядом с тобой.       Потом начала ощущаться непривычная вибрация для меня. Япония — довольно сейсмоопасный регион, поэтому каждый школьник знает, что такое землетрясения, и как следует себя вести при эвакуации. Но я не японка, а потому мыслеобразы девочки конфликтовали с моим пониманием "нормы".       Стены не тряслись, но на глади чая в кружке была заметна реакция жидкости на происходящее. Мне не казалось.       — С тобой точно всё хорошо? — спросила Тацуки. Внимательная девушка и очень добрая. Таких людей надо беречь, ценить, держать при себе... и отвечать им такой же теплотой.       — А это слышу только я? — панику в голосе не удалось удержать. Мне страшно. Мне очень страшно. Я солгу, если скажу иначе.       Дом тряхануло. Теперь прекрасно слышались странные не то шаги, не то потряхивания.       Упавшую игрушку трогать не стоило, она в крови и...       А вот это было больно.       И видеть своё, точнее тело Иноуэ, со стороны было странно. Как и понимать, что тут действительно есть цепь, связывающая тело с душой. Это не было бредом мангаки и сценаристов. Законы этого мира позволяли существовать этой странности, наощупь неотличимой от реального металла.       А вот над Тацуки ему издеваться не нужно. Он же убьёт её такими темпами до прихода новых гостей.       — А ты изменилась... — прохрипел монстр, когда я попыталась помочь этой девочке.       — Тацуки, беги! — она же тоже не очень обычная. Может, услышит?.. Чёрт, ну почему же я позволила ей остаться! Какая же эгоистка. Испугалась, что если буду одна, то до прихода парня с тесаком не доживу.       — Бесполезно, Орихиме. Она не может нас видеть, а уж тем более слышать.       На краю сознания вертелась мысль, а как я выгляжу сейчас, и почему монстр всё ещё видит во мне сестру, а не орёт о подделке? Я же не она.       — Откуда ты знаешь моё имя? — снова коснулась волос. Опять рыжая? Но почему? Я же не она! Да, они немного светлее, чем те, что я видела в зеркале, но и не мои настоящие...       Насрать! У нас тут сейчас монстр схватился за голову и стал вести себя совсем неадекватно.       — Как грустно, Орихиме, — хрипел он. — Ты забыла мой голос. Как грустно. Как грустно. Как грустно!       Он мне разнесёт всю квартиру-у-у!       Чёрт, о чём я думаю в момент, когда в комнате беснуется огромная хтоническая хрень?! Которая не может существовать... ну не может же оно такое быть...       Увернуться. Ещё раз.       И... главный герой всё-таки дополз до моей квартирки. Задержал его руку, что летела ко мне. С воплем, который я не очень разобрала, помчался с огромным тесаком на монстра.       Но тот ушёл сквозь стену.       Досадно.       — Куросаки, спасибо тебе. У меня под рукой не было такой классной ковырялки, да и владеть я ей не умею, — боже, какую чушь я несу?       — Иноуэ? — удивился он. — Почему ты меня видишь? — его взгляд опустился ниже, видимо, на грудь. Только его интересовал не большеватый для этого возраста бюст, а основание цепи, что сковывала каждого человека этого мира с его физической оболочкой. И я увидела страх в его глазах.       — Ну... его я тоже видела.       — Она теперь дух, — прохрипел пустой, снова просочившись через стену. — Орихиме умерла.       Он рванул вперёд, хватая эту грёбанную цепь и меня. И улизнуть не получилось — он не был ограничен комнатой, в отличие от нас.       Капец комнате. Капец окну.       — Отпусти меня. Отпусти! Ты как с сестрой обращаешься? Ты всегда заботился обо мне, а теперь что? Выбил из тела, рушишь наш дом! Ты знаешь, сколько сил я потратила, чтобы сохранить всё практически так, как было до тебя! — искреннее возмущение лилось из моих уст само собой. И... и это было правдой, которую пестовала маленькая девочка, что снимала дебильные, но милые заколки, что подарил ей брат, только на ночь. — И так мало денег, а теперь стекольщиков вызывать и, возможно, штукатурщиков!       — Ты не забыла меня, Орихимэ? Ты... помнишь? — удивился пустой. — Почему же ты перестала молиться за меня?       — Я хотела, чтобы ты радовался за меня. Что я могу жить, что у меня всё хорошо.       — Ты изменилась.       — Но... если ты мой брат, почему ты поступаешь так со мной? Почему причиняешь боль?       — Ну... мне было одиноко.       — Это не оправдание. Ты был надёжен. Ты был моим всем. Я даже твой номер никогда не удаляла, оставив как ещё один мемориал памяти, как дура.       — Ты забросила молитвы. Ты подружилась с той девочкой. Ты ушла в ту школу и... не предавай больше меня! Всё это из-за тебя. Ты будешь меня слушаться, а иначе я убью тебя первой! — опасен, неадекватен, чужероден. Но... хотелось всё-таки достучаться, пусть он и не мой по-настоящему. И это "ты изменилась"... почему? Что я такое? Может, просто прошлая жизнь встала во главе моих воспоминаний? От удара перетасовалось, и всё такое...       Части меня было больно от этих неадекватных слов. Любой нормальный родственник был бы рад, что у родного человека всё хорошо. А здесь же иначе. Но он же стал пустым не по своей воле. Он может бороться. Нужно только помочь.       Ичиго тоже пытался добраться до мозгов монстра. Причём не только своим тесаком, но и словами про старшего брата, долг, помощь сестрам. Мальчик ведь не может не применить ситуацию к себе. В глубине души он тоже боится когда-то оказаться на месте этого мужчины.       Вдруг тоже придёт подзакусить сестрёнками?       Я-то знаю, что у него другая судьба, но подросток-то нет. Хотя, тут ещё же эффект бабочки добавляется. Герой может не выжить.       — Стой, это же пустой, в нём больше не бьётся сердце твоего брата! — воскликнула чернявая мне вслед, но не остановила.       Воспоминания девочки... или мои воспоминания? Меня словно что-то корябало внутри. Особенно их прощание. Ключик к тому, почему он остался. Её-мой крик, безжалостный итог, бесполезные слёзы, оставшийся дух.       Монстр начал вести себя совсем неадекватно.       Шаг, второй. Я помнила, что девочка бросилась спасать своего друга с тесаком... бросилась безоружной, наперерез, позволив себя укусить. Потому что чувствовала свою вину. Я её сейчас тоже ощущаю. Не знаю, есть ли у души адреналин, но я чувствовала себя не совсем адекватной.       А смогу ли я?       А не перекусят ли мне мою голову?       Глупая, глупая девочка... зачем ты просила его остаться? Он любил. Он действительно остался. И теперь стал пустым. Просто ради тебя остался. Чтобы выполнить твою дурацкую просьбу. И его поймали, съели, поглотили, практически уничтожили.       Но она просто боялась быть одна.       Или это была я? Я не знаю. Мне было просто больно. От чужих-своих воспоминаний и катящихся слёз.       Духи могут плакать?       А я ведь теперь одна. Семья осталась там. Не тут. Осталась там вся, так тщательно оберегаемая мною. И друзья, и родные.       Новая жизнь. Снова одна. Снова с нуля прикипать к другим людям, чтобы... чтобы что?       Пора!       Душевные раны не в переносном, а буквальном смысле как быстро зарастают? Болят. А чужие зубки могут при определённом усилии схлопнуться, закончив этот день совсем на грустной ноте.       Но мне как-то всё равно. Хотелось погладить эти странные волосы и белую костяную маску, наощупь похожую на застывший песок, сказать хоть немного слов поддержки... не моих слов. Или моих?       — Прости, это всё из-за меня. Я умоляла тебя не бросать меня, поэтому ты не смог отправиться в рай. Просто слишком сильно любил... Я всегда чувствовала, что ты не бросил меня, ты и сегодня спас меня из-под автомобиля. Я хотела показать тебе, что я счастлива, чтобы ты успокоился, но ты почувствовал себя одиноким. Прости меня.       Мне просто хотелось, чтобы он отпустил свою боль и грусть.       И пусть наступит темнота. Это просто плата за то, что я есть.       Всё хорошо.       Мне несложно озвучить противно скребущее воспоминание меня-не меня о той последней встрече. Когда понимаешь, что мог бы сказать что-то иначе. Не дуться по пустякам, а ценить каждое мгновение жизни вместе. Ценить каждую улыбку, совместный завтрак, праздник, подарок, заботу, пусть даже это что-то с виду незначительное. Все эти кусочки тепла бесценны.       Только их истинную цену понимаешь, когда новых уже не будет. И всё, что у тебя есть — просто воспоминания, фотография и могилка на кладбище.       Как точка невозврата. Ты больше не встретишься, не поговоришь, ничего не исправишь. Просто жирная точка. И больше ничего.       Я это понимаю слишком остро.       Пусть хотя бы он будет свободен.

***

      Заменитель памяти, наверное, прикольная штука. Только вот я почему-то не помню всего лишь пару часов после всей этой свистопляски. Очнулась ночью в своей постели. На полу на футоне спала Тацуки с забинтованной рукой.       Весь этот бред помнился явно и чётко. А потом как будто вынули батарейку — чёрный экран. Помню всё, что было, чуть ли не покадрово.       А сейчас Ичиго и Рукия так забавно смотрят, наблюдают, ожидая бредовых фантазий на тему ночных приключений. Это и без приборчика было свойственно рыжей девочке, но не хочется заниматься такими глупостями. Пусть думают, что я начала взрослеть. Лучше бы не пялились, а дыру помогли заделать и окно застеклить.       Взаимодействие с ними выливается в слишком много проблем для меня. Опекунша, весьма неприятная на первый взгляд особа, по телефону проинформировала меня, что урезает мои карманные деньги, пока сумма удержанного не накапает за ремонт. Это логично, конечно, но неприятно.       Вот уж спасибо. Мало того, что я едва не склеила ласты, вынуждена устраивать генеральную уборку и терпеть заделку стены, так ещё и должна урезать свой и без того скудный бюджет.       И если на мне использовали заменитель памяти, то что я ещё могу не помнить? Что заменили в моей голове? Я помню в общих чертах крайне критинистичные филлеры. Но кто сказал, что тут филлеры не канон?       Я не знаю.       И в жопу бы засунуть этой Рукии её заменитель! Может, он вообще бракованный. Помню я, как ей продадут Кона!       Как же хочется подойти и это всё сказать. Но я не знаю, как это обосновать. Плюс за Ичиго следит один говнюк из Сейрейтея. Мальчик должен развиваться по его плану и никак иначе. Нельзя подойти и в лоб рассказать о будущем.       Ага. Так себе и представляю. "Ичиго! Ты полусинигами, полуквинси, с кусочком пустого, будущий подчинитель и вообще имба, которая становится сильнее благодаря дракам с превосходящим противником! Иди, борись и готовься к эпичному превозмоганию, чтобы в конце сразиться с главным квинси, которые не уничтожены!".       И после этих слов на фоне мы сможем услышать звуки приближающейся машины из дурки.       Может, я драматизирую? Но не хочу переходить дорогу Айзену. Иссин же по какой-то причине изображает из себя идиота. И Урахара молча наблюдает. Не хотелось бы быть тем слоном в посудной лавке, которого проще пристрелить, чем аккуратно вывести через дверь.       А пока учёба, учёба и ещё раз учёба. Если у меня ещё и оценки упадут, хрен мне, а не остатки карманных.       И как мы помним, нет ничего более постоянного, чем временное. Мне нужны источники дохода. Подработочка... Не факт, что мне вернут предыдущее содержание даже с отличными отметками. Тётушка может просто об этом "забыть". Ведь за мной нужно присматривать только три года.       Попробую продержаться, а там посмотрим. У меня пока не так много времени. И я не так хорошо ориентируюсь после той аварии. Более взрослое сознание должно помочь экономить. Ещё же в учёбу вливаться в чужой стране. Первый день... первый день зло.       Но все свои странности я списывала на аварию, слухи о которой распространились как грибы после дождя. Одноклассники тут вполне неплохие, дрессированные Ичиго, который за кулаком в карман не лезет, если кто-то бычит. Так что тут собрались адекватные люди...       Кроме странной девушки в очках. Как я могла про неё забыть?

***

      Оставался ещё один предмет. Голова пухла от новых впечатлений.       По пути обратно в наш класс в коридоре меня чуть не сбил рыжик. За ним хвостиком следовала Рукия.       — Иноуэ, привет, — сказал он. — Извини.       — И тебе, — на ногах устояла — и то хорошо.       — Как ты себя чувствуешь? Воспоминания не вернулись?       — Где-то есть ещё пробелы, но в целом нормально. Только финансы поют романсы, — улыбаюсь, немного нервничая. От него чувствуется что-то. Вчера я не придавала этому значение — и без того было много впечатлений. Но... я не удивлена, почему его слушаются, и почему скоро произойдёт конфликт с Исидой. Он тоже чувствительный, квинси же. Если я хочу силы, я должна периодически быть рядом и подпитываться. Сила просто ради силы мне не нужна. Защита, лечение, возможность постоять за себя в этом безумии были бы полезными бонусами.       — Эм... поют? — не понял он.       — Я не жалуюсь, всё хорошо, — повернулась в сторону класса. — Просто тётушка уменьшила моё содержание на сумму ремонта. Представляешь, пока я спала, кто-то разбил мне окно и проломил стену... Так странно, что я не проснулась.       Не знаю, чего я хочу добиться. Мальчишка спас меня от второй смерти, я благодарна ему.       Просто хочется поныть и посетовать на обстоятельства кому-то кроме Тацуки и маленького женского кружка обедающих.       — Но ты же в этом не виновата, а заботиться о тебе её обязанность как опекуна! — Ичиго экспрессивно возмутился, а Кучики ему поддакнула.       — Она была не обязана брать за меня ответственность, — ответила на это я. — Ты бы смог заботиться о ком-то по сути постороннем?       — Да, — на его лице возникло странное выражение, а глазки скосились в сторону чернявой.       — Значит, ты молодец.

***

      Жизнь постепенно входила в свою колею.       Я училась. Учителя, если и заметили какие-то изменения, то тоже списывали всё на аварию. Слухи такие слухи. Не удивлюсь, если уже бытует мнение, что там была едва ли не кома. Кроме попыток освоиться в школе, изучала мир вокруг. Свой район, цены в магазинах, окружающих людей... начала вести тетрадку с финансами, чтобы понять, сколько денежных средств мне потребуется в месяц. Я хочу при ограниченных средствах питаться адекватно и вкусно, а не просто батоном с целым ничего. Кроме цен я постаралась схематично изобразить дальнейший сюжет. Так, чтобы даже сам Айзен ничего не понял. Он вряд ли будет тут ошиваться и читать мои каракули, но моя паранойя цвела и пахла. Плюс человеческая память не идеальна. Не хотелось бы что-то забыть за давностью времени.       А ещё немного напрягало моё состояние. Казалось, что по моим венам бежит что-то ещё, кроме крови. От синяка почти не осталось следа, но... Я догадываюсь, что это за чувство.       И если на чуть-чуть забыть, что это за мир, то жить можно.       Среди людей есть те, кто может тебя сбить на машине или ещё как-то убить, на тебя может упасть балка, кирпич и так далее. Так было и в моём старом. Даже банальная косточка от вишенки способна прервать жизнь человека.       Только это мир Хлорки. Где существуют пустые, которые могут тебя сожрать. Тут есть синигами, у которых в голове могут обитать больши-и-ие тараканы, желающие поглотить твой родной городок. Тут есть чокнутые квинси с ещё более мутировавшими тараканами...       В общем, потрясающий мир и очень удачное место жительства в виде Каракуры.       Мир, где странная душа в теле твоего одноклассника может залететь в окно и на глазах всего класса облобызать твою ручку.       Будь там не изврат Кон, а кто-то попсихованнее, то с такой силой вполне мог кому-нибудь проломить головушку. Ну это так, к слову.       Я не помнила этот момент, а потому лёгкого ступора избежать не вышло под визги одноклассников и одноклассниц. У его ауры был совершенно другой... привкус?       Интересно, на кого зачислят разбитое стекло и так далее? Тацуки вообще может себе позволить в гневе крушить класс? Я думала, это художественное преувеличение.       — Химе! Бедная, ты так испугалась? — я спокойна. Я спокойна.       Если читать мантру про то, что я спокойна, мне не захочется надавать кому-то по шее. Почему-то то, что кто-то портит репутацию моего одноклассника, меня бесит. Словно это мою репутацию портят.       Кто-то творит дичь, а стыдно тебе.       Грёбанный испанский стыд.       И как хорошо, что техника и интернет-сети не так хорошо развиты как в моё время. Тогда бы Куросаки прославился на всю страну или весь мир, как очень прыгучий и физически развитый человек. Никакие заменители памяти не спасут.       — А? Нет. Вовсе нет. Просто это не совсем Куросаки, — а подоконник пыльный. Бесит.       — В смысле?! Мы все видели, что он тут устроил! Ну, Ичиго, не прощу!       — Тацуки. Ты дольше меня знаешь его. Разве это свойственно ему?       — Эм... нет. Но как ты это объяснишь?       — Наверное, это просто другая душа вселилась в нашего одноклассника и решила пошалить, — говорю с самым серьёзным выражением лица.       Обстановка резко становится более нормальной. Ребята хихикают и начинают приводить класс в порядок.       Иногда здорово быть местной девочкой с придурью, которая, благодаря своей репутации, может говорить правду.       Всё равно никто не поверит. Им всем скоро подчистят память.