Первомай

      Еще через полчаса Нарочинская бросила машину у входа в Склиф, даже забыв закрыть ее, и все три крайне взволнованные женщины ворвались в приём. Быстро окинув взглядом всех присутствующих, Марина Владимировна заметила стоящего у поста доктора Куликова и на всех парах двинулась в его сторону.        - Куликов! - позвала она на ходу. - Где Брагин?        - Ну где-где… В операционной.., - обалдело ответил не ожидавший увидеть девочек так быстро Сергей Анатолич.        - Твою мать.., - прошипела Марина Владимировна и помчалась в отделение.        - Марин, ты только не беспокойся, - вслед ей пытался что-то объяснить доктор Куликов. - Мы вообще пить не хотели… так получилось…       Но Марина уже ничего не слышала. В ушах пульсировали слова “кровища” и “Брагин в операционной”, и почему-то (действительно, почему это?) рождающиеся от этого сочетания картины не предвещали ничего радостного.       Влетев в первую же попавшуюся на пути операционную, Марина застыла на месте. Брагин…       …стоял, склонившись над операционным столом, и сосредоточенно проводил манипуляции над шеей пациента.       Марина выдохнула и оперлась о стену. Беспокойство сменилось облегчением, но где-то внутри уже зарождался новый гнев.       Услышав звуки, доносящиеся из-за двери операционной, Брагин оторвал взгляд от раны и повернул голову к выходу.        - О!! Марина Владимировна! - расплылся он в улыбке. - И вы к нам на огонёк? А что ж это вам в деревне-то не сидится? Шашлыки закончились?        - Придурок! - раздраженно бросила Нарочинская и вылетела из операционной, где тут же столкнулась с доктором Куликовым. - И ты тоже!       Сергей Анатолич удивленно поднял брови, отошел в сторону, давая дорогу разъяренной фурии, проводил ее взглядом и заглянул через окно в операционную. Брагин весело подмигнул товарищу и вернулся к пациенту.        - Опять чего-то ляпнул Маринке, - хихикнул травматолог и направился в самую удаленную одиночную палату. Удалённую от кабинета зав. отделением… ***        - Ну что, бедолага, живой? - поинтересовался доктор Куликов, просовывая голову в помещение. - А я тебе витаминки принёс.       Сергей Анатолич бодро вошел в палату и принялся прилаживать очередную капельницу к стойке и к мало похожему на здравомыслящее существо доктору Лазареву.        - А че там?.. Кто победил? - с трудом открыв глаза, поинтересовался Константин Германович. - Мушкетеры... или эти... гвардейцы кардинала?        - Мировую подписали, а Брагин завизировал. А вот ты мировую с Павловой не подпишешь, если она тебя в таком виде здесь найдет.        - Да чё сразу… Я ж не на смене… Че нельзя? Имею я право отдохнуть?! - на последней фразе доктор Лазарев попытался встать с койки и начать митинг за права отдыхающих, но сильная рука доктора Куликова вернула его на место.        - А ну без демонстраций! Лежи спокойно! Пойду гляну, может, Брагину помощь нужна…        - Помощь? Я помогу! - тут же отозвалась вошедшая в палату на последней фразе доктора Куликова Александра Алексевна. Увидев на койке вырубившегося Константина Германыча, она поднесла руки к лицу и прошептала: - Костя…        - Да нормально всё с твоим Костей, - Сергей Анатолич по-дружески приобнял доктора Покровскую за плечи. - Через полчасика будет как новенький!       Александра Алексевна вопросительно посмотрела сначала на Сергея Анатолича, а потом более внимательно обвела взглядом доктора Лазарева и осознала, что единственная рана существовавшая в настоящее время на его теле - это отверстие, через которое из капельницы в его организм поступала теперь уже в прямом смысле живительная влага.        - Пропесочить вас всех надо! - удивительное дело: как только отступает угроза жизни любимого человека, он сразу же превращается в обалдуя и возникает непреодолимое желание запустить в него чем-то тяжелым. Именно эта метаморфоза и произошла с Александрой Алексевной буквально в считанные секунды, и в связи с этим доктор Куликов принял единственно правильное решение - удалиться подобру-поздорову, пока песочить не начали его. А доктору Лазареву ничего не будет. Он еще под “наркозом”.       Как только за Сергеем Анатоличем закрылась дверь, доктор Лазарев открыл глаза.        - Ой… Сашенька.., - протянул он, расплываясь в улыбке, после того, как во взгляде навелась резкость. - Здрааасти…        - И тебе не хворать.., - доктор Покровская стояла возле койки, скрестив руки на груди и сурово глядя на благоверного. - Костя, вот скажи мне, что на тебя нашло? Как можно было так накачаться?        - Кто накачался? А, я? Дааа, я накачался! Видишь, какой я сильный, - и доктор Лазарев попытался продемонстрировать свои бицепсы, но координация его подвела, и он чуть не снес стойку с капельницей.        - Да лежи ты смирно! Сильный! - бросила доктор Покровская, предотвращая погром. - И это я просила его ехать на машине…        - Ага! - захихикал Константин Германыч. - Ты - хитрюга, женщина! Но у меня был план “Б”! А точнее, план “С”!        - Господи, Костя! Какой еще план “С”? - сокрушалась Александра Алексевна. - Нет, это невозможно… С тобой сейчас бесполезно разговаривать. Спи лучше!       Покачав головой, доктор Покровская вышла из палаты, оставив доктора Лазарева приходить в себя, и направилась к стойке регистрации, чтобы всё-таки узнать, что же произошло на самом деле и чья была “кровища”. ***       Несмотря на то, что Салам Магомедович подкатил к крыльцу больницы практически следом за каретой скорой помощи, в операционную его никто не пустил. Доктор Брагин взял в помощники Ивана Николаича, а доктора Гафурова бросил на произвол судьбы с еще не успевшим протрезветь доктором Лазаревым и уже успевшим (не иначе, как по пути в Склиф прямо в скорой влил себе волшебное зелье!) очухаться доктором Куликовым.       Преисполненный благородным порывом спасать людей, Салам Магомедович решил “спасти” хотя бы лучшего друга, поэтому Константин Германыч был взвален на спину Сергею Анатоличу и перенесён в палату для оказания экстренной помощи. Проснувшись только для того, чтобы произнести “ой!”, когда доктор Гафуров заботливо ставил ему капельницу, доктор Лазарев вновь забылся сном младенца, чему его друг, товарищ и брат безусловно позавидовал…       Возможно, Салам Магомедович всё-таки ворвался бы в операционную, однако вовремя вспомнил про оставленного им утром в компании хлористого кальция Севку. Подходя к палате, он услышал быструю речь парня и, будь он не врачом-профессионалом, а простым смертным, явно решил бы, что Севку изверги-доктора довели до психушки.        - У меня было ощущение, как будто внутри всё горит! Это как делаешь большой глоток горячего чая или чего покрепче, - объяснял с энтузиазмом Севка. - Вот когда отец твой дал нам попробовать вискарь этот.. Я хлебнул, и у меня образовался в горле горящий комок! А потом этот комок как будто превратился в огненный шар и начал ползти вниз. Я как будто на Марс слетал… Ну, или в Сахаре побывал...       Доктор Гафуров всё-таки заглянул в палату, чтобы убедиться, что парень это рассказывает не инопланетянам. Мало ли, что там это детоксон еще мог натворить… Рядом с Севкой сидели и слушали открыв рот Василина и Андрей.        - О, доктор! А у меня всё прошло! - обрадовался Севка, увидев его.        - Это очень хорошо! Дай-ка я посмотрю.., - и Салам Магомедович деловито изучил конечности парня. - Больше ничего не беспокоит? - тот мотнул головой.        - Доктор, а можно нам увидеть Антона? - спросила смущаяясь Василина.        - Это ваш друг, которого Марина Владимировна оперировала? Если он пришёл в себя, то, думаю, ему будет приятно… ***       Марина Владимировна какое-то время еще ходила вокруг операционной, пыхтя от злости на Олега Михалыча. Теперь, когда цепочка “дуэль-шампур-кровища-Брагин в операционной” так счастливо оборвалась, она, конечно, хоть и почувствовала некоторое облегчение, что ей не придётся ближайшие месяцы выхаживать больного мужа, однако доктор Нарочинская поняла, что сейчас готова сама всадить этот шампур в мягкое место доктора Брагина. Чтоб не повадно было!       В конце концов, решив, что гнев не самое продуктивное качество, а план мести любимому мужу, скорее всего, назреет сам собой, доктор Нарочинская оставила-таки “пост” у операционной и направилась проведать пациента, прооперированного ею ночью.       Ответственная Татьяна Третьякова оповещала её в смс, что Антон уже приходил в себя и, слава богу, никаких симптомов помутнения ума замечено не было. Однако стоило, конечно, еще какое-то время понаблюдать за реакциями - операция хоть и была для высококлассного нейрохирурга Нарочинской несложной, но риски есть всегда.       Антон спал. Проверив показания на датчиках и убедившись, что парень находится в стабильном состоянии, Марина Владимировна уже было решила уйти, чтобы случайно не разбудить больного, однако дверь открылась и в щель протиснулась голова доктора Гафурова.        - Марина Владимировна, я тут посетителей привёл.., - и он чуть шире приоткрыл дверь, указывая взглядом на троицу, беспокойно топтавшуюся рядом.        - Он спит и будить его не стоит. Сейчас очень важен покой, - доктор Нарочинская отрицательно мотнула головой.        - Можно мы хотя бы посидим рядом? - спросила Василиса.        - Пустите их, - слабый голос самого Антона заставил Марину Владимировну удивленно обернуться. - Пожалуйста…        - Ладно, - согласилась та. - Только недолго.       И, оставив компанию наедине, доктора вышли из палаты.        - Давай, колись, Салам, что там у вас произошло, - спросила нейрохирург и посмотрела так, что доктору Гафурову показалось, что его приперли к стенке. Взглядом. - Что опять вытворил Брагин?        - Вы, Марина Владимировна, зря волнуетесь.., - начал было Салам Магомедович, но она его осекла:        - А я уже не волнуюсь. Можешь рассказывать всё, как есть. Я это приму спокойно и с достоинством.        - Я просто это к тому.., - пытался подобрать слова доктор Гафуров, понимая, что Олегу Михайловичу “влетит” в любом случае, но надо постараться сделать всё, чтобы старший коллега пострадал минимально. - Олег Михайлович, вообще не виноват!        - Аха! - кивнула Марина Владимировна, не веря ни единому слову.        - Мы же просто хотели тихо-мирно посидеть, подышать свежим воздухом… Отдохнуть от работы…        - То, что ты, Салам, хотел просто “подышать свежим воздухом”, я верю. А эти.., - и доктор Нарочинская явно выругалась про себя. - В общем, меня, на самом деле, интересует только одно: каким образом Брагин оказался в операционной с мужиком на столе, у которого из шеи торчит шампур? Это ты называешь “тихо-мирно посидеть”?        - Мужик этот… с шампуром в шее - чистая случайность!        - То есть ты хочешь сказать, что у нас теперь шампуры с неба падают? - начала опять раздражаться нейрохирург.        - Мы приехали в Измайлово, начали готовить шашлык и внезапно выяснилось, что по соседству расположилась компания из Бурденко, - затараторил Салам Магомедович, испугавшись её праведного гнева. - Разговорились... Они нам рассказали, что недавно оперировали очень интересный случай. Ну, я сейчас не буду вдаваться в подробности - если захотите, вам Олег Михайлович расскажет… Вообще-то это я начал бурденковцев расспрашивать что да как, а Олег Михайлович вдруг говорит: “Друг, ты не прав! Вот моя жена на прошлой неделе оперировала подобный случай, и она сделала совсем по-другому”. И он бы обязательно рассказал, как вы оперировали, но в этот момент - шампур в шею!       Марина Владимировна, еще не успев толком разобраться в ситуации, окончательно запуталась. Кто кого когда оперировал, и почему все-таки шампур оказался в шее? Судя по путанному изложению Салама Магомедовича, он явно что-то скрывает...       К этому моменту они как раз вышли к посту Нины Дмитриевны, и у доктора Нарочинской на секундочку мелькнула надежда на то, что всеведущая Дубровская уже, наверняка, что-то узнала - но растерянный вид той только усугубил подозрения Марины Владимировны в “сокрытии важных улик” со стороны мужской части отделения.