Первомай

      А в это время “хорошие девчата, заветные подруги” с теми самыми “приветливыми лицами” и “огоньком весёлых глаз” (да и как тут глаза не будут светиться, когда люди едут на долгожданный отдых!) уже въехали в парадные ворота загородных владений Нины Дмитриевны и вовсю вдыхали весенние ароматы. “А здесь скоро яблоня зацветёт,” - проводила им экскурсию хозяйка. “А здесь - ой, уже нарциссы вылезли!” Короткая экскурсия закончилась около беседки, где и располагался мангал.        - Ну что, девчонки? По одной и мяско поставим? Ща сгоняю, принесу бутыль! – в общем-то, это был вопрос, так сказать, для проформы, поэтому, не дожидаясь ответа, Нина Дмитриевна метнулась в дом до холодильника и пулей вернулась обратно. – Начнем с просеко!        - Благодать-то какая, девочкииии! – довольно протянула Марина Владимировна, глядя в голубое безоблачное небо. – Хорошо, что мы умотали от наших мужиков. А то б они уже песни тут горланили...        - Ха-ха! – саркастично заметила Дубровская. – Пара-тройка бокальчиков и «Каким ты был, таким ты и остался...», Марина Владимировна!        - Ну, если без мяска, то да, - хихикнула в ответ доктор Нарочинская, припоминая один такой девичник, плавно перешедший в шоу «Голос».        - А по сему, - вставая заключила Александра Алексевна, - пойду-ка я насаживать на шампуры наш прекрасный шашлычок.       По закону подлости, как только опустишь обе руки в маринад с шашлыком, обязательно зазвонит телефон. Для доктора Покровской исключений из этого правила не нашлось – стоило ей оказаться в тесном контакте с ею же заботливо и талантливо приготовленным шашлыком, как с «поляны» до нее донеслась знакомая трель ее мобильного телефона. Наскоро вытерев руки, Александра Алексевна ответила... и напряглась. Ее подруги по застолью тщательно вслушивались в разговор, но ничегошеньки из него не понимали.        - Что? Костя, что ты несешь? – сведя брови до максимального предела, пыталась выяснить доктор Покровская.        - Ну... не поделили что-то.., – заплетающимся языком в трубку говорил доктор Лазарев, уже успевший расслабиться после ночной.        - Да что не поделили? И кто не поделил? Ты можешь нормально объяснить? – допытывалась Покровская.        - Мушкетеры и гвардейцы кардинала! – хихикнул в трубку Константин Германович. – Дуэль на шампурах! А теперь тут кровищаааа.... уууу....        - На шампурах?... Какая кровища, Костя?! ЧЬЯ? – Александра Алексевна принялась ходить туда-сюда, запустив свободную ладонь в волосы.        - Что там, Саша? – наблюдая возрастающее беспокойство Покровской, попыталась выяснить Нина Дмитриевна, тоже начиная нервничать.        - Да не пойму ничего, - бросила Покровская подругам. – Костя! Вы где все вообще? Костя!!        - Все?! – Марина Владимировна вскочила с кресла. – Все – в смысле, и Брагин тоже? – Александра Алексевна продолжала попытки добиться от Константина Германовича хоть чего-то членораздельного и не отвечала. - Саша!?       В трубке у Покровской прозвучал какой-то невнятный шум, а за ним последовали короткие гудки.       Дальнейшие попытки теперь уже всех троих крайне взволнованных отдыхающих дозвониться хоть кому-нибудь из мужчин потерпели полнейшее фиаско. В следующие пять минут девочки, мясо и алкоголь (не пропадать же!) были уже в машине и летели в Москву. Чего в машине звучало больше – беспокойства или обвинений в безмозглости – не скажет даже самый дотошный работник статистического управления. ***        - Вот не дал же бог ума! – вопил Куликов, фиксируя шампур на теле пострадавшего, чтобы тот не дернулся чего доброго. – Костик! Нахрена ты Саше звонил?! Последний мозг уже заспиртовался? Нас Нарочинская убьёт!        - Она нас в любом случае убьёт, - пробубнил под нос доктор Гафуров, помогая Сергею Анатоличу справиться с кровотечением.        - Костик, разгони толпу лучше! Воздуха не хватает! – продолжал командовать Сергей Анатолич, с ужасом думая, что будет, если в Москве не рассосались пробки.        - Кыш-кыш! Кыш! – кричал доктор Лазарев собравшимся вокруг людям и махал руками. Доктор Куликов разделился на две личности, одна из которых откровенно потешалась над товарищем, а другая сгорала со стыда за него. А нет, была еще третья – спасающая жизнь коллеги с шампуром в шее, аккурат в нескольких миллиметрах от сонной артерии.        - Блин, кто Брагина за язык тянул! “Друг, ты не прав...”, - проверяя пульс и дыхание, сокрушался Сергей Анатолич. - Сидели бы тихо-мирно своей компанией, нет, общественник хренов, надо со всеми познакомиться…        - А кто его оперировать будет? Давайте я поеду с вами! Вы же пили, - задумался Салам Магомедович. Ему, конечно, очень не хотелось возвращаться на работу, но какой теперь отдых!..        - Да от такого мигом протрезвеешь! Ты вон давай бери Лазарева за шкварник, ему тоже не помешает прокатиться до нашей богадельни, желудок промыть! Мы с Брагиным на скорой, а вы на машине. Да, ёлы-палы, чё они едут-то так долго? Он щас кровью истечёт...       Вдалеке раздалось спасительное «Иу! Иу! Иу!», и к месту происшествия на всех парах влетела машина скорой помощи. Оперативно и максимально аккуратно уложив пострадавшего на носилки, врачи перенесли его в транспортное средство.        - Езжайте в Бурденко! - подбежал Земцов, до этого возившийся с другим участником потасовки.        - Нет! В Склиф ближе! – прокричали ему уже из машины, и снова всех оглушила тревожная сирена. ***       Еще никогда Марина Владимировна не гнала по шоссе с такой бешеной скоростью. А всё почему? Да потому что эти их балбесы опять вляпались во что-то опасное, творя свои глупые бесчинства, которые они искренне считали очень веселыми и остроумными приключениями.        - Поубиваю! Всех поубиваю! - грозилась Нарочинская, обгоняя очередную тихоходную (всего-то 100км/ч едет!) машинку на подъезде к МКАДу. - Сначала вылечу, а потом поубиваю!        - Марина, вот щас как никогда с тобой согласна! - Нина Дмитриевна в очередной раз набрала номера всей смены по очереди, но везде было либо выключено, либо слышались длинные гудки. - Олухи! Ни на минуту одних нельзя оставить!        - Вот во что они могли так вляпаться?? И где вообще?? – недоумевала Марина Владимировна, ранее уверенная в том, что ее супруг мирно отдыхает дома, готовясь к ночной смене.        - Да вот, кстати, - поддержала Дубровская. – Не могут жить спокойно! Опять нашли приключения на задний бампер! Я знаю, Маринка, это они специально! Чтобы и нам не дать посидеть по-человечески.        - Да брось ты, Нино, - отмахнулась Марина Владимировна. – Это ж не детсад, а взрослые люди. Хотя...        - Вот именно. Хотя! – подчеркнула Дубровская.        - Слушайте, может быть, там не всё так ужасно, а? - с надеждой проговорила с заднего сиденья Александра Алексевна.        - Ох, Сашенька, твоими бы молитвами, - повернулась к ней Дубровская.        - Я себе не прощу, если с кем-то из них произошло что-то страшное.., – Покровская нервно закусила губу.        - Да ты-то тут причем? Это они придурки. Вечно влезут куда-нибудь...        - Ну как... Это же я им мясо мариновала собственноручно... Они в Измайлово на мальчишнике... были.., – объяснила Александра Алексевна, и в ее голосе послышались нотки вины.        - В смыыысле?! – хором воскликнули обе попутчицы и посмотрели на сознавшуюся взглядом, исполненным крайнего удивления: одна – прямо, обернувшись, вторая – через зеркало заднего вида.        - Ну... Мы - к Нине, а они решили, что устроят мальчишник. А Костя уговорил меня мясо и на них тоже замариновать. Я думала, Марин, Олег тебе сказал...        - Вот, Марина, а ты еще надеялась, что не детсад, - усмехнулась Нина. – Нет, чтобы сказать, мол, гуляйте, девочки, а мы сами посидим. Втихаря!        - Да, Нин, Брагин же знает, что я бы ни за что не поперлась загород, если бы знала, что он будет пить... без меня.        - Девочки, может быть, и правда, там не всё так страшно? – продолжала надеяться доктор Покровская. - Я просто думаю, что Костя бы… протрезвел в один момент, если бы что-то серьезное с нашими случилось…        - Или бы залился еще сильнее, - буркнула Марина Владимировна и снова пошла на обгон, пытаясь по пути ответить себе на вопрос – она злится на Брагина за то, что он не сказал ей про мальчишник, или всё-таки больше беспокоится о нем и его участии в цепочке «дуэль – шампур – кровища».