5 октября 2000 года
Кто бы мог подумать, что героиня войны, прославленная защитница справедливости и правды будет сидеть в грустной и пустой квартире совершенно одна, вспоминая былые времена? Нет, Гермиона Грейнджер никогда не жалеет и не смотрит с горечью назад. Она просто не должна расстраиваться из-за прошедших досконально обдуманных решений, принесших ей одинокие вечера с чашечкой кофе и книгой возле окошка. Все же расстаться со своим другом детства — Роном, переехать жить в северную часть Лондона, заниматься только министерской работой — её выбор жизненного пути. И ни в коем случае она, такая легкая на подъем и готовая к любым приключениям, не специально заточила себя в своём собственном мире. Просто после бешенных семи лет учебы и эмоциональных стрессов хотелось тихой гавани и обыкновенной устойчивости. Конечно, любой ответит ей, что если девушка хочет спокойного жития в паре, то ей нужно выбрать рыжеволосого соратника. Но, без сомнения, когда на кареглазую деву нападают мысли о товарище с гриффиндора и воспоминания о теплых посиделках в доме Уизли, волшебница напоминает себе о неудачной попытке совместного существования на одной жилплощади с её бывшим парнем.23 сентября 2000 года
Это было обычное осеннее пасмурное утро, предвещающее только дождь и сильный ветер, сдувающий разноцветные листья с веток деревьев. Гермиона в теплой домашней пижаме задумчиво взглянула в окно. Разглядеть хозяйке квартиры ничего не удалось из-за привычного раннего тумана, сопровождающего середину октября. Недавно начав работать в Министерстве, она уже устала, так как отдавалась своему делу до мозга и костей, продвигая новые идеи, твердя о правильности и справедливости, которыми часто пренебрегали в различных делах из-за собственной выгоды. На будильнике было чётко выведено — 6:00. Почему же такие ранние подъёмы при выходе из дома только в девять часов? Грейнджер и сама не знала ответ на этот простой вопрос. Твердя о биологических часах и необходимости прибрать вручную квартиру, сложив новые коллекционные книги на нужные полки и разложив тарелки, как нравилось самой владелице квартиры, она твёрдо оправдывала себя перед друзьями, некогда бывавшими у неё с ночевкой. Протирая обеденный стол немного влажной тряпкой, Гермиона хмуро сдвинула брови, направив взгляд в одну точку на стене. В голове что-то щелкнуло. Тик-так. Тик-так. «А ведь я так давно встречаюсь с Рональдом, — вразумлял её собственный разум, — и до сих пор отказываюсь от совместной жизни с ним». Эта мысль пришла слишком быстро, обескуражив молодую красавицу. Или же слишком поздно? Наверное, именно последняя статья в газете «Пророк» подтолкнула девушку на данное умозаключение, ведь первый заголовок так и кричал о её личной жизни: «Успешные, но незамужние». Как бы Гермиона ни отмахивалась, говоря, что данная писанина совершенно ей безразлична, она не могла лгать самой себе. Прежде всего, ей было неприятно из-за предрассудков окружающих, которые твердили о канонах, обязательных для выполнения любой девушкой. Но ведь Грейнджер и стала той, кто нарушил все правила магического мира! Мадмуазель с лоскутом в руке неловко плюхнулась на ближайший стул. Ей показалось, что, оттягивая момент их дальнейшего сближения, она обрушила, прежде всего, свою жизнь, потеряв года. «Нет! Нет! — снова включается рассудительность. — У меня в паспорте всего лишь два и один». Такие неприсущие юным девицам думы посещали главную героиню нашей истории, подталкивая на новую ступень развития отношений. Она сорвалась с места и мигом окинула себя оценивающим взглядом в чистейшее зеркало. Какой же уставшей была работница Министерства: светлые синяки под глазами, неаккуратный каскад волос; очи, потухшие и грустные. Разве так должна выглядеть дева в свои-то годы? Такие волчьи глаза должны взирать на отражение? «Гермиона Грейнджер — вечная отличница, идеалистка, гибкая подруга», — любой ученик Хогвартса вспомнил бы кареглазую сокурсницу, употребив схожие определения. Но являлась ли такой героиня? Хотела ли превращать себя в чёртову-заучку-Грейнджер? Разумеется, было приятно осознавать, идя на урок, что ты даже на новой теме поднимешь руку десятки раз, выдавая правильные ответы, так как читала эту книгу, досконально выучивая все определения. Но представляться для окружающих, даже на подсознательном уровне, занудой.… Отнюдь неприятно. «Я стараюсь ни ради оценок, похвал или чего-то прочего, а для себя!» — на далеком третьем курсе неустанно твердила в девичьем туалете гриффиндорка, утирая слезы после обидных фраз в свою сторону. Подростком тогда, в одинокой комнатке, миленькая девочка с «лохматой» головой дала себе обещание, что утрет нос всем снобам, раскроет глаза слепым людям, твердящим о родословной. Она во что бы то ни стало покажет, что маглорожденные совершенно не хуже чистокровных отпрысков, ведь происхождение крови не влияет на твои знания, если ты трудолюбив и старателен. «Это другая жизнь! — твердило её собственное «я». — Нужно меняться». Собрав максимально туго хвост и надев на себя облегченный костюм темно-синего цвета, она подумала о макияже. Удивительно, но она никогда ранее и не планировала свой подъем с учетом того, что нужно навести марафет. «А может именно сейчас и воспользоваться всеми своими средствами?» Конечно, Гермиона понимала, что коралловая помада и чёрная тушь не испортят её облик, а только подчеркнут достоинства! А если правильно подобрать оттенок теней и блеск, то это будет еще одно прекрасное дополнение к образу. У оппонента, без сомнения, сложится приятное впечатление. «Эта дама хорошо знает себя! Умна, привлекательна, умеет выделить свои преимущества!» — слова, придуманные в голове самой девушки, были словно бальзам на сердце. Поэтому она нанесла легкий макияж, состоящий из бледно-розовых румян и блеска для губ. Кажется, что слишком мало для кардинальных изменений, однако она была еще не готова ни морально, ни материально к придуманным преображениям, которые теперь занимали определенное место в душе леди. Гермиона мигом использовала летучий порох, чтобы добраться до своей цели — Уизли, дабы обговорить продвижение их личной связи. Очутившись на месте, умелая колдунья поправила выбившийся кудрявый локон и проверила ещё раз наличие волшебной палочки в своем легком портфельчике. Она без промедления быстрыми шагами дошла до знакомого кабинета и, постучав на случай наличия постороннего человека, вошла после короткого разрешения привычного голоса. Рональд Уизли был в своей любимой светлой рубашке и светлых штанах с слегка растрепанными рыжими волосами. Увидев дорогого человека, он мигом встал, чтобы поприветствовать спутницу жизни. — Привет, Гермиона! — воскликнул он звонким голосом, вскочив с рабочего места. Девушка немного поёжилась от чрезмерно громких слов парня, но понимала, что таким образом мракоборец проявляет свои эмоции при виде близкого. — Здравствуй, дорогой, — просто ответила она, приподнимая уголки рта в знак обоюдной радости после встречи с ним, — Я буквально на несколько минут, — оглядев его стол, полный различных бумаг, и его уставший лик, как обычно бывало после смены аврора, она продолжила, попутно прикрывая темную дверь, — Хотела тебе сообщить, что готова к нашему совместному проживанию. Он на секунду растерялся, не зная, что ответить на такой резкий порыв и поворот событий в этой истории. Часто хлопая глазами, как обычно он делал, еще в далеком детстве, когда не понимал какой-нибудь с виду очевидный факт, Рон поднял руки к потолку своего светлого кабинета и голосисто пропел: — Наконец-то свершилось! Мы будем жить вместе! Гермиона неловко хихикнула, смотря на радостного аврора. Отведя глаза в сторону и обыденно примкнув своими губами к его щеке, она хотела было выйти из его служебного помещения, напоминая, что каминная сеть будет открыта сегодня до восьми часов вечера. — Так мы будем у тебя? — немного непонимающе спросил он у своей, как, без сомнения, думал, невесты, останавливая ту в дверях. — Рон, — прошептала магглорожденная, прищурив глаза, и, сомкнув уста в тонкую полоску, быстро подошла к нему снова, — у тебя нет отдельной квартиры… А жить с твоей семьей, думаю, будет неудобно. Бегая глазами в поисках достойно ответа, парень почувствовал поддерживающую ладонь, обхватившую его влажную руку: — Тебе не стоит искать должного объяснения, милый. Я все понимаю. Пока у меня, потом уже посмотрим! — игриво разлохматив его гриву еще сильнее, она тепло улыбнулась ему. Так могла только эта чародейка. Гермиона Грейнджер. Мигом удалившись после послышавшихся шагов и голоса главы отдела Авроров, кареглазая уверенно шла в своей отдел, который, безусловно, ей очень нравился.Спустя девять часов…
День близился к окончанию. Рабочая смена недавно была закончена, и каштановолосая поставила галочки возле дел, которые успела сегодня сделать: поговорить с Роном; пообедать с двумя лучшими друзьями; обсудить с министром вошедший в силу законопроект и его дальнейшее развитие; предупредить свою отбившуюся от рук секретаршу о ценности работы в данном Храме Законов и Решений и последствиях её последнего безответственного поведения. Осталось два немаловажных пункта: подготовить всё к переезду её милого парня и приготовить вкусный ужин. Быстро выйдя из отдела, попутно проверяя, все ли оставили за собой порядок на рабочих местах, Гермиона ринулась как можно скорее к себе домой. Как и всегда, при помощи бесценной магии, ей удалось очутиться в родной «норке» быстро и без нервов. Освободив себя от ненужной теперь рабочей одежды, надев простую хлопковую футболку и шорты и накинув плед, попутно распустив волосы, избавив бедные кудряшки от плена жесткой резинки, подруга Гарри Поттера стала освобождать полки для вещей её будущего жениха. Она не знала, сколько пар различных нарядов есть у её близкого человека, но из наблюдений могла догадаться, что две полки будет вполне достаточно. Напевая песню из маггловского сериала, просмотренного ею ещё в детстве, она окунулась в воспоминания, одновременно готовя итальянскую пасту, обожаемую её Роном. Время летело быстро, незаметно. Казалось, что эта материя, сопровождаемая частым тиканьем настенных часов, стремилась лишить людей приятных эмоций и впечатлений. Многие не дружили с хранителем истории, постоянно ругая мимолетно проходящие года. Но такой, бранящей и недовольной, наша волшебница не была. Всегда прекрасное настроение. Даже при буре в душе обязательные атрибуты — улыбка и нужный для человека совет. Каждое мгновение с пользой. «Как ты всё успеваешь, Гермиона?» — ещё после нескольких дней знакомства задавал вопрос своей подруге изумленный «золотой» мальчик. На что она с максимально серьёзным лицом, напоминающим мину многих уважаемых учителей, строго твердила темноволосому полукровке о своей дружбе со временем и важности чёткого режима. — Гермиона, Волан-де-Морт напал на Гарри! — донёсся звук откуда-то слева, где недавно вспыхнул зеленый огонёк от перемещения на её территорию. Девушка, углубившаяся в процесс приготовления, но все же наученная горьким военным опытом, быстро среагировала, достав палочку из древесины виноградной лозы из заднего кармана и бросив большую ложку куда-то в сторону. — Остолбеней! — угрожающее заклинание, приводящее в ужас героиню своего века. Она круто отскочила в противоположную сторону от предполагаемого объекта нарушения её покоя и развернулась на девяносто градусов, крикнув контрзаклинание, и, приблизившись, опасно прижала острие своего орудия в шею гостя. — Шутка! — пискнул новый житель её квартирки, зачем-то кидая чемодан с вещами в направлении стола, добавляя в атмосферу ещё больший хаос. — Я тебя убью, Рональд Уизли! Брошу в тебя Аваду! — уняв беспокоившееся сердце, она зло сверкнула на него своими глазами, мгновенно осознавая и анализируя бестолковость разыгранной комедии. Парень виновато поджал губы и поднял руки в знак капитуляции. Переезд веселого соратника и любителя розыгрышей терпел свои последствия: первые две минуты превратили уютную спокойную обитель политика в грязную шумную «хату». На стене был отпечаток от соуса, на полу ложка, а на столе откинутый важ Рона. Она пыталась сохранить невозмутимость, чтобы не накричать на него, вдохнув и выдохнув комнатный воздух. Первый день, новые ощущения… Не хотелось запомнить, что становление взрослой жизни происходило именно так. — Тысячу раз прости, Гермиона! — быстро заключив её в свои объятия, сказал виновник происшествия. Тяжело вздохнув, волшебница все же приняла его извинения, изящными ручками крепко сжав чистокровного.24 сентября 2000 года
На часах снова шесть утра, и Грейнджер уже на ногах. Несмотря на то, во сколько ляжет спать, как тяжел прошедший день, она неизменно остается ранней пташкой, даже если сегодня у неё законный выходной. Вспоминая события прошедшего вечера, милая любительница чтения ухмыльнулась. Рон всегда остается Роном. Кажется, что даже время не подвластно для него, ведь суровая и до безумия жестокая война так и не изменила брата Джинни Уизли. Те же шуточки, песни и игры любимы, то же Золотое Трио всегда вместе. Гарри недавно инно пошутил, сказав, что если сделать рыжеволосого ниже ростом и дать конфеты, то получится такая же колдография, что висит в Норе. «Только лицо старее!» — добавил, посмеиваясь, тогда Избранный, прекрасно зная, как его лучший друг переживает из-за своей внешности и идущих годов, делающих его лицо «словно изюм», как всегда говорил сам Рональд. Весело посматривая на сопящего парня, лежащего в её мягкой постели, волшебница решила принять утренний бодрящий душ. Взяв новое махровое полотенце с верхней полки шкафа, она прямиком отправилась в ванную. Грейнджер раскрыла дверь, не раздумывая ступая на кафель, и совершенно точно упала бы на пол, если бы не тумбочка, за которую Гермиона успела ухватиться. Пол был ужасно влажный и скользкий, а некоторые девичьи принадлежности, уроненные и разбитые, лежали за банным шкафчиком. Ужасная картина перед глазами всегда чистоплотной и аккуратной хозяйки квартиры. В голове элементарный вопрос: почему он не воспользовался заклинанием для приведения в порядок комнаты? Всегда спокойной девушке оставалось только громко и досадно прокричать имя виновника происшествия: — Рональд Уизли! — безалаберность волшебника просто поражала.30 сентября 2000 года
Все более-менее шло своим чередом. Таких крупных инцидентов больше не повторялось, но, кажется, что за эти семь несчастных дней молодой человек просто вывел её из себя. Она, по правде говоря, сдерживалась, пыталась понять мужскую натуру, где-то старалась молчать. Но после каждых проведенных вместе вечеров и бесконечных уборок, и магией, и руками, было вполне естественно, что юная девушка выдохлась. Она просто не привыкла делить одну постель, стол и стул с парнем, добавляя к огромному списку своих дел заботу ещё и за ним. «Словно мамочка!» — думала она, нервно перебирая бумаги, которые она брала с Министерства на дом. Живя вместе с ним, Гермиона стала подмечать минусы, которых раньше мадмуазель и не замечала. Разумеется, как всегда говорила ее родная кровь, она помнила, что семейная жизнь нелегка и придется бороться за своё счастье. Но это, как ей показалось, было слишком. «У нас чересчур разные вкусы, взгляды на мир!» — убеждалась она с каждым днем, видя, что ему не интересны темы, в которых ей была необходима поддержка и свежие взгляд разбирающегося человека. — Смотри, Рон! — с веселой улыбкой подходя к бежевому креслу, держа в руках буклет, сказала тогда девушка, настигая парня, разувающегося после работы. — Это прекрасная выставка! Уникальное собрание известнейших экземпляров! — тараторила она, подвигая его к мысли совместного похода. Недавно придя с работы и даже не успев переодеться, узнав о долгожданном событии, она очень хотела поделиться своей радостью и привлечь к исполнению мечты своего близкого человека. — Да-да, ты давно хотела сходить. Все уши прожужжала мне. Помню. — отвечал ей Уизли, нахмурившись. — Ии…? — И сходи. Я не против. — прервал её он, отправляясь на кухню. — А что на ужин? — отвлекаясь от этой темы, заглядывая в кастрюльки, пробурчал Рональд. — А ты не хочешь пойти со мной? Я редко куда выбираюсь, да и ты тоже. Потратим один выходной. — напрямую решила сказать любимица Министра. — Или давай выберем то, что понравится нам обоим. — Да не надо, Гермиона. Я хотел посмотреть квиддич. — скучающе ответил рыжеволосый, найдя приготовленный суп и доставая тарелку с верхней полки. — Мы совершенно, даже в свободное время, не проводим время вместе, Рон! — не выдержала и повысила голос девушка. — Давай тогда я посмотрю этот чертов квиддич или схожу на какое-нибудь мероприятие, посвященное ему, с тобой. Пусть у нас уже будут хоть какие-то точки соприкосновения! Повисло неловкое молчание. Проявление чувств у Грейнджер — это крайняя редкость. — Ты чего так завелась, Гермиона? — приподнял брови Рональд, вопросительно взглянув на неё. Казалось, что разбился какой-то сосуд, содержащий взрывоопасное вещество. Однообразные дни, ужасно похожие диалоги и действия до чёртиков выведут из себя любого. Но каждому виделось, что эта волшебница может вытерпеть и выдержать абсолютно всё. Похоже, знакомым представлялось, что политик из Министерства не человек, а машина, построенная на небывалом вечном двигателе. Разве личность однажды не может взорваться от переизбытка эмоций и переполненной чаши терпения? — Я устала бороться, Рональд! — вспыхнула она, раскинув руки в стороны. — И я больше не хочу жертвовать исключительно своими интересами для того, чтобы эти отношения а-ля брат и сестра продолжались! — выделяя каждая слово, сказала отчаявшаяся маглорожденная. Быть постоянно понимающей можно, если оппонент поддерживает твои взгляды, стараясь также сделать твою жизнь прекрасной. Но со временем моментов борьбы и попыток улучшения становилось всё меньше и меньше. Где же хваленая выдержка и стремление идти вперёд члена семьи Уизли? Разве совершенно не хочется добиваться лучшего для себя и своей половинки? Как же барышня устала оправдывать, устраивая целые дискуссии в своей голове, этого молодого человека. Неустанно твердила в моменты повторяющихся ошибок Рональда несколько выведенных собственноручно пунктов: работа, семья, хобби. Эти три слова являлись важными факторами, наполняющими жизнь парня. «С работой аврора ему трудно справляться, несмотря на всю тягу и рвение, а помогать своей семье — братьям, сестре и родителям — необходимо. — уверяла себя прелестная кудесница в ночной темноте под сопение лежащего неподалеку рыжеволосого волшебника. — А хобби, если это даже квиддич, нужно каждому». Слабые аргументы по сравнению с тем, что сама Гермиона успевала тысячу и одно дело за двадцать четыре часа. Съездить к родителям раз в две недели, закончить нужные проекты на работе, прочитать минимум тридцать страниц перед сном, попивая любимое какао, — пустяки для организованной леди, вступившей в свободное плавание под названием «Взрослая жизнь». Круто развернувшись на пятках и смахнув спавшие волосы назад, она вылетела из квартиры. «Вчера отказался ужинать, так как поел в другом месте, уйдя спать. Сегодня говорит, чего я «завелась», — летали в голове мысли. Ей было душно. Одиноко и грустно. Она обыкновенным способом спускалась по лестнице, невольно роняя горькие слезы. Человек, знающий её со школы и по ходившим по Англии историям, без сомнения, задал бы сейчас вопрос: почему по бледным щекам Грейнджер стекают капельки отчаяния? Магглорожденную девушку знали в качестве «железной» леди, готовой выдержать любой стресс и любое испытание. Но разве никто так и не смог разглядеть в молоденькой гостье волшебного мира обыкновенную представительницу женского пола, способную на проявление чувств и слабости? Она всегда была сильна духом и старательна в выполнении миссий. Но факт такого, что, будучи одиннадцатилетней девочкой, Гермиона вошла в это измерение без поддержки родных людей, никого не заставлял задуматься, через что нужно было пройти дочери простого дантиста. Какие муки и терзания преследовали её потом, когда на хрупкие плечи легла непосильная ноша. А как же тяжело на протяжении почти десяти лет спасать двух мальчишек, норовящих влезть в самые необычайные приключения. Кажется, что об истине того, что Гермиона подруга, а не друг, помнил только Гарри Поттер. Мальчик, который провёл всё своё детство в мире без магии, как никто понимал эту кареглазую. Нелегко было Избранному и его соратнице. Конечно, они не забывали и о товарище из их Великой Троицы, но сразу вспоминались обстоятельства, смягчающие трудности Рональда Уизли: родом из волшебного мира, представитель чистокровной семьи. К сожалению, порой даже убеждения людей о чистоте крови и финансовом положении играют большую роль, нежели личностные качества человека. Всем наплевать, какой ты умелый и храбрый, когда за определенной характеристикой не стоит высшее положение в обществе. — Похоже, что я ошиблась! — сама себя говорила Грейнджер, выходя из подъезда высокого здания. Она отчаянно посмотрела налево и направо. Куда податься? Где тебя примут, как большинству кажется, с мелкими проблемами? Какой человек будет тратить на тебя своё драгоценное время, углубляясь в твои истории? — Где же Вы, — шептала Гермиона в «пустую» толпу, — бескорыстные люди? В легкой кофте, которую она быстро накинула себе на плечи, вырываясь из квартиры, в которой гостил человек, удушающее молча прожигая вечера на жёлтой кухне, ей было ужасно зябко и неуютно. Ветер пронизывал хрупкое тельце, не оставляя шанса на дальнейшее передвижение по городу. Снова неизменное вопрошание о месте, куда можно примкнуть в трудную минуту за советом и легким ухаживанием. Всплывали воспоминания о всегда доброй и любящей матери с отцом, готовыми проводить каждую минуту с повзрослевшим чадом. Но разве Гермиона бы смогла потревожить в пятничный вечер семью, у которой и так разрывается сердце за дочь, отдающуюся работе. Снова вариант: Гарри и Джинни. Но разве Гермиона бы смогла открыто рассказать всё о брате его сестре и о лучшем друге своему товарищу. Она прекрасно разделяла дружбу и родственные отношения, работу и свободное время и поэтому никогда бы не заставляла вставать на чью-либо сторону двух молодоженов. Тем более, вспоминались причитания супруги Избранного о редких вечерах, проводимых с новоиспеченным мужем. Следующая идея: однокурсники. Но разве Гермиона бы смогла взвалить свои «заморочки» на того же Невилла Долгопупса или какого-нибудь другого занятого человека? А мысль о сокурсниках только смешила, ведь натянутые отношения с некоторыми учащимися Хогвартса так и остались даже после совместной борьбы против Волан-Де-Морта и его приспешников. Невольно напрашивался простой вывод: даже у знаменитой особы может не оказаться вовремя плеча, которое регулярно появлялось в трудные минуты. Бездумно идти по улице в такой одежде — не выход. Нужная волшебная палочка впервые оставлена дома, а в глазах обида, не позволяющая вернуться так просто. В голове вспыхивает решение: заглянуть в ближайшее заведение, проведя там несколько часов, окунувшись в собственные думы. Небольшое светлое кафе с вывеской «Как дома». Ироничное название, подтягивающее на посещение данной обители, невольно вызвало у Гермионы горькую улыбку. Оказавшись в просторном помещении и выбрав самый дальний угол, она нащупала пару галеонов в кармане — на чашку ароматного кофе точно хватит. После заказа и быстрого получения желаемого напитка девушка смогла полностью окунуться в свои мысли. Анализировать ситуацию, искать правильный выход и найти нужные слова — необходимость. — Почему же Рональд просто не окликнул меня или не пошел за мной? — горько произносить самой себе, вполголоса, столь очевидные вещи, причиняющие раны на сердце. Казалось, что ещё капелька в океан переливавшихся чувств Грейнджер — и этот глупый хваленый самоконтроль исчезнет, оставив от себя лишь угольки, долго дымящиеся в пучине разочарования. «Я всегда знала, какой он, — снова пыталась расставить по полочкам свои доводы и убеждения лучшая ученица Хогвартса, — но.…Но сейчас всё по-другому. Не могу. Не могу терпеть. Он друг. Никто иной». Свои же мысли ударили хлеще, чем все обидные слова, сказанные ей в сердцах друзьями и товарищами, преподавателями и напарниками. Как же больно признавать это! Столько лет вместе с Роном, столько пережито, прочувствовано. Чересчур жестоко с ним, слишком глубокие раны для близкого человека.2 октября 2000 года
Легкий скрип полов. Он дома. Ему нужно сказать. Нельзя скрывать, обманывать и себя, и его. «Тяжело… — хрипело сознание, сопротивляясь огорчать доброго парня. — Он расстроится, наделает глупостей. Не сегодня. Завтра». Снова сомнения овладели Гермионой, снова тяжелые тиски сковали душу. Нелегко было в этот раз мириться с ним. Она знала, что ещё один скандал и может не выдержать уже и сам Уизли. Она не смогла нормально спать эти дни. В голове сомнения и по-идиотски глупые повторы обыкновенных слов Рональда: «Прости. Мы вдвоем вспылили». Эх! Если бы этот скандал был не обоснован и образован на фоне стрессов и переживаний, если бы он вёл себя по-другому, вспомнив былые годы лёгкого ухаживания, если бы… А были ли серьёзные ухаживания? Это уже другой вопрос. — Рон! — неуверенно воскликнула девушка, медленно крутя головой из стороны в сторону. «И что? — вопрошение к самой себе. — Потеряю друга и будущего мужа из-за скользких полов после мытья в ванной, громкого чавканья за едой… разных взглядов на мир?» Собственные мысли набатом повторялись в голове. Две противоположности — Гермиона Грейнджер и Рональд Уизли. Как вообще могло случиться то, что они стали парой? Может, года сыграли настолько большую роль… Неудивительно! Каждый день видеть одного и того же человека на уроках, после занятий, в свободное время. Но тогда почему же Гарри также не мог стать её суженым? «Гарри — явный друг! Он брат! Соратник!» — твердило сознание. А может Рональд Уизли из чистокровной семьи был просто обыкновенной задачей? Хотелось добиться его, доказав себе, что хваленая отличница способна справиться с любым заданием? Или же вечное желание исправить людей, их окультурить и научить сыграло главную роль в их истории? — Тогда что же я не привязалась к Малфою со своим характером? — всплыла пугающая мысль. — Что же ты вспомнила хорька? — медленно зашедший в комнату рыжеволосый ясно услышал ненавистную фамилию, раздражающую его ещё с первого дня пребывания в прославленной школе. Гермиона испуганно приложила ладонь к губам. Находясь в глубоких раздумьях, она невольно, по привычке, произнесла последнюю пришедшую фразу в голову. И надо было произнести именно это и вспомнить данного человека! — Видела его в «Ежедневном Пророке», — первая отговорка, придуманная девушкой, быстро прозвучала в просторной комнате. Уизли качнул головой и, не акцентируя внимания на данной неприятной теме, скинул пальто на спинку ближайшего кресла. Подойдя к дивану, он, не раздумывая, плюхнулся рядом с девушкой, закидывая руку на плечо ведущему политику севера Англии. «Как будто два дня назад ничего не было. — раззадоривало её собственное сознание, наталкивая на новый выплеск эмоций. — Вот сказала бы ему всё, что думаю… Расставили бы всё по полочкам. Зачем мучаю и себя, и его?» Гермиона «грызла» себя изнутри, расшатывая нервную систему и создавая себе большую головную боль. — Ты не забыла, что завтра придут Гарри и Джинни? — бросил в тишину Уизли, косясь на задумчивую барышню, сидящую словно статуя. Его голос. Вопросительный тон. Напоминание. — Помню. Я подготовлю всё по высшему разряду. — на автомате отвечает каштановолосая. — Да. Тебе нужно постараться. Завтра я задержусь. Приду к их приходу. — сообщает он, также сомнительно смотря на непривычно тихую и молчаливую девушку. — Почему? «Прекрасно! — негодовала она. — Снова все обязанности взвалить на мои плечи! Здорово!» Она развернулась, пытаясь заглянуть в его глаза. Хотелось увидеть в них хоть что-то, напоминающее сожаление. — Собрание в штабе. Ему холодно от её карих радужек и проницательного осмотра. Словно это не та Гермиона, которую он знал. Рональд ни в коем случае не был простаком, не понимающим обыкновенных вещей. Изменения после её вечернего прихода и после последней ссоры парень сразу подметил, выделяя разящую от волшебницы прохладу. Он хотел уточнить и спросить причину возникшей стены между ними, но начать разговор для него всегда было нелегко. Голубоглазый боялся показаться недостойным и глупым, скучным и недальновидным. Только в её очах он всегда видел тепло и ласку, понимание и доброту. Но с их сближением как будто всё поменялось… Он наконец перестал видеть в ней друга, однако всплыл образ Гермионы-девушки как никогда ясно. Снова трансформация — и она уже нечто отдаленное и до безумия отстраненное. — Почему ты молчишь? Расскажи о том, как прошёл твой день. — выдавил из себя он, обескуражив Грейнджер. Но не слишком ли поздно для лирических отступлений? Много выводов сделано, но ведь никогда не поздно? Гермиона вновь решила отбросить прошедшее, понимая, что, накручивая себя и сидя в гробовой тишине, совершенно ничего нельзя измениться. Попробовать стоит. Тем более, если Рональд, похоже, сам начал понимать свои ошибки. — Прекрасно. Знаешь, правда, пришлось искать новую секретаршу, так как прошлая совершенно надоела с опозданиями и нелепыми отговорками. А как она появлялась на работе? Обтягивающее чёрное платье, выделяющее абсолютно все места, которые не подобает показывать не только на работе, но и в приличных заведениях. — она взяла легкую тему для разговора, которую сумеет поддержать, будучи в плохом настроении. Сомнения Рональда как-то мгновенно улетучились. Может, не стоило Гермионе делать вид, что ничего не было? Стоило высказать мнение и указать на недовольства, прояснив ситуацию? Не сделали ли хуже себе, откладывая серьёзный разговор в дальний ящик, героиня истории? Уизли спокойно вздохнул, заметно повеселев. «Болтливая и доказывающая свои убеждения девушка — признак хороший», — как-то давно, после Святочного бала в Хогвартсе, убеждал Рон Гарри, без сомнения, оставаясь верным своим думам и сейчас. — Это Розалин? Видел её в твоем отделе. — задумчиво глядя в сторону, вспомнил имя подчиненной Грейнджер, вставая с дивана. — Фигурка ничего у неё. — покачав головой, словно воссоздал полный образ стройной девицы в своей голове, он весело рассмеялся, увидев надувшиеся щеки кареглазой. Снова молчание. Напряжение. Сейчас прозвучит раскат молнии? — Шутка! Впрочем, у всех секретарш, которых я видел, тельцо неплохое. — посмеиваясь, заявил он. Он видел её растерянный взгляд, бегающий в изучении по его лицу, но казалось, что собственно выдуманная истина о психологии женщин вытесняла все сомнения. «Если она сидит и неизменно со мною рядом, значит, ни за что не уйдет от меня», — пугающая мысль о расставании всплыла и в его голове, но, попутно вспоминая слова одного слизеринца, Уизли отпустили угрожающие думы. Он похлопал её по плечу и направился в душ. Словно она друг. Словно она должна остыть. Словно она неправильно поняла обыкновенную фразу из-за своей восприимчивости. — АХ! — вырвалось у обескураженной ситуацией и своим положением Гермионы. Грейнджер в мимолетном порыве раскидала лежавшие на диване светлые подушки. Она прекрасно понимала, что ей не изменить молодого человека со светло-рыжими волосами. Слишком много факторов, повлиявших на его мировоззрение. Давняя лекция набатом прозвучала в голове пунктами: «А сейчас поговорим о том, что может повлиять на мировоззрение и мироощущение. Вы, ученики, должны на всю жизнь запомнить семь главных источников: окружающие люди и их поведение; система ценностей, принятая в среде индивида; наука, уровень знаний; духовные ценности; быт, условия жизни; искусство; интуитивное познание». «Чёрт!» Они были и некогда из разных миров, и отличались чистотой крови, и ценили совершенно разное. Как можно отучить от той же привычки за столом громко болтать, если в собственной семье это норма? Как можно беседовать с человеком о ценности книги, если для него это обычная бумага со множеством буковок? «Только если бить и предъявлять, заметив ошибку, использовав повышенные нотки в голосе», — абсолютный бред, когда «решение» может запросто превратить жизнь в ад под названием «Перевоспитание». — Но ведь нет же идеального человека, подходящего по всем параметрам. Даже самые крепкие пары порой с первого взгляда несовместимы, — твердо проговаривала Гермиона. Но, к сожалению, она совсем не видела, чем может дополнить её несостоявшийся супруг. Союзы, представители которых имели разнообразные характеры, являлись неотъемлемой частью друг друга. Словно кофе и молоко, чай и лимон, каждый из пары добавлял в общую «смесь» пикантности и необходимые нотки. В сопряжении с Роном Гермиона не видела экспрессии. Вода перестала течь. Он скоро выйдет. Придется снова видеть его, разговаривать с ним. «О чём ты, Гермиона? Что за «придётся»? Тебе приятно с ним. Точка». Нельзя обманывать себя. Это невозможно. Смешно и до безумия глупо. Дверь хлопнула — Рон вышел из ванны. Она взяла себя в руки и решилась на откровенный разговор, ведь данное вранье не входило ни в какие рамки. — Рон! — позвала она, стараясь сохранять спокойствие. «О, великий Мерлин, что я делаю?» — Да, Гермиона? — застегивая последние пуговицы на салатовой рубашке, откликнулся он, направляясь в сторону гостиной. Грейнджер нервничала. Кажется, что даже её боггарт в виде Миневры Макгонагалл, сообщающей о провале на всех экзаменах, до такой степени не приводил в ужас. — Сядь, пожалуйста, Рон, — сейчас девушка хотела как можно больше и чаще произносить его имя, словно боясь, что отныне не сможет обратиться к своему другу. Рыжеволосый медленно опустился на край дивана. Он узнал столько знакомое выражение лица Гермионы, кричащее о сожалении, горечи и раскаянии. В это время волшебница подцепила одну из своих любимых подушек с кресла и впилась в нее ногтями. Никто не говорил, что будет легко. — Дорогой Рон, — как же мягче преподнести свое решение? — мы уже долгое время вместе. Ты знаешь о том, что я люблю тебя как друга, брата… — он слушал её, не перебивая, прекрасно понимая смысл начавшегося разговора. — Но мне кажется, что мои чувства не настолько сильны, чтобы продолжить отношения как возлюбленные, — выпалила она, стараясь не смотреть ему в глаза. Безмолвие. Поток речи Гермионы сбился. Как только она хотела начать снова, её прервал волшебник: — И как давно ты это поняла? — сыну Молли, безусловно, было больно от сложившихся обстоятельств и произнесенных слов, голос звучал хрипло и тихо. — Когда мы начали жить вместе! — воскликнула Гермиона, боясь, что он как-то не так поймет её мотивы. — Понимаешь, у нас нет ничего общего! Одинаковые хобби, род деятельности, круг общения? Что, Рон? Разве так может продолжаться дальше? Разве может быть только один инициатор продолжения отношений? Ты осознаешь, что мне неприятны твои шутки, начиная от анекдотов про мою бывшую секретаршу и заканчивая приколами про «веселость», — она показала кавычки в воздухе, — похода в музей? Сейчас я осознала, что мы не можем быть как… — она наконец набралась смелости, как истинная гриффиндорка, взглянуть на рыжеволосого. — Пара… — закончил он за неё. — А как же моя любовь к тебе, Гермиона? — кажется, что сделать ситуацию более патовой не могла ни одна фраза, кроме сказанной. Воцарилась тишина. Вкус горькой обреченности до сих пор оставался на языке Рональда Уизли. Он направил свой взгляд на девушку, стараясь не просто заглянуть ей в глаза, а теперь иначе, совершенно по-взрослому и по-серьёзному, понять Грейнджер. В то время как она, наверное, впервые в своей жизни решилась дара речи из-за восьми слов. Рассудок подсказывал рубить всё до конца, под самый корень, а добрая душа и сердце требовали дать тысячный шанс на исправление. — Извини, я, вероятно, сказал не то, что нужно, — первый начал парень, — и я, видимо, должен, прежде всего, разобраться в себе… Он медленно обхватил ее ладошки, стал удерживать в своих. — Да, Гермиона, я невнимательный эгоист… — пролепетал молодой человек. — Я глупец! Я думал, что у нас всё хорошо… Но если дошло до такого разговора… Я сожалею, что довел наши отношения до края. — он с новой силой сжал ее руки. — Я ухожу, Гермиона, — в секунду ей показалось, что этот разговор будет продолжаться целую вечность, возобновляясь снова и снова из-за новых аргументов и доводов, но всё закончилось слишком быстро и слишком неожиданно. Она печально смотрела в его глаза. Кажется, что секунда, — она отступит назад, откажется от сказанных слов, бросится в его объятия. Но сознание превыше всего, и девушка шепчет: — Наверное, тут не поможет даже время, — жестко и больно обоим, но так правдиво и правильно, что, похоже, упал камень с души. Рональд медленно берет воздух в легкие: он онемел от произнесенной фразы. Уизли медленно встает, не отрывая взора от Грейнджер. И разве сейчас уже остались какие-то глупые и бессмысленные слова? «Если бы было хоть одно словечко, способное изменить всё и повернуть вспять?» — промелькнуло в его голове. Скрип полов под тяжестью свинцовых ног. Шум ботинок. Скрежет молнии и замка куртки. Она медленно, выждав пару минут, идет за ним в прихожую. Вот он: кажется, полностью потерявший былую уверенность мракоборца, не смеет смотреть ей в глаза. Такие чужие и такие близкие одновременно. — До свидания, Гермиона. Хлопок — она одна в квартире. Маленькими шажками подходит к входной двери, чисто машинально закрывает вход в свою обитель на два оборота, а затем так же по привычке направляется в гостиную. Она сейчас просто не смеет подойти к окну и взглянуть на удаляющуюся фигуру Рона. Да это и было бы совершенно глупо. Желает оглядеть комнату и оставшиеся в ней вещи, но её взгляд, пространственный и неясный, не позволяет сделать этого. От этой пустоты в помещении и в душе Гермиона падает на диван и, вероятно, впервые ревет белугой: перед очами в секунду белая пелена и уже спустя несколько мгновений тело содрогается от рыданий. Эти слезы были необходимы: сейчас она словно отказывалась от прежней себя, переступив один из порогов, связанных со школьной влюбленностью, привязанностью.5 октября 2000 года
Грейнджер, безусловно, заморочилась сегодня над своим нарядом. Выбирать лук героини пришлось долго: подходящее одеяние для похода на выставку никак не удавалось отыскать. Но вот, спустя полтора часа, перед зеркалом стояла такая же, как и прежде, уверенная леди: целеустремленный и свежий взгляд преобразили девушку, а со вкусом выбранный брючный костюм бежевого цвета прекрасно подчеркивал фигуру. Щёлк-щёлк. Дверь запечатана одним движением палочки, и она легко и свободно шагает по лестнице, стремясь поскорее выбраться наружу. — Гермиона Грейнджер! Гермиона Грейнджер! Расскажите про разрыв с Рональдом Уизли! Мисс Грейнджер! — встречают её вспышки фотоаппаратов и возгласы десятка журналистов. «Узнали», — мимолетно мелькает в голове героини. Спокойной и смелой походкой волшебница пробирается сквозь толпу репортеров, сохраняя молчание и приветливо улыбаясь. — Вы понимаете, что Вы наделали? — твердым и провокационным голосом задает вопрос легенда журналистики, Рита Скитер. Шумная толпа, кажется, замирает, следя за реакцией Гермионы, пытаясь подловить хотя бы малейшее огорчение, разочарование или даже злость. Но девушка, чуть-чуть притормозив, лишь только усмехается, вскидывая голову вверх. Она — сильная и независимая девушка, которая знает себе цену, которая не боится перемен и людской молвы, которая понимает ценность дружбы и которая, наконец, поняла грань между понятиями «настоящая любовь» и «крепкая дружба».