Демон

      Созванный наспех Малый совет напоминал сборище игроков за игорным столом — все в заметном напряжении, серьёзные, сосредоточенные. Десница Стронг молчал, уставившись себе на руки, его сын Ларис, мастер над шептунами, по обыкновению отирался где-то в уголке; лорд-командующий Вестерлинг выглядел как человек, готовый понести любое наказание, а на сморщенном лице Великого мейстера Рунцитера отпечаталась вся скорбь этого мира. Замковый септон Юстас и Алисента были здесь людьми случайными. И если септона хотя бы позвали, то Алисента явилась сама, никого не спрашивая.       Виновники внезапного заседания — Рейнира и Деймон — стояли посреди кабинета, словно просители или нашкодившие школьники. Впрочем, ни одно, ни другое сравнение к ним не подходило. Рейнира выглядела подавленной, растрёпанная, в наперекосяк застёгнутой мужской рубашке, сквозь тонкую ткань которой красноречиво выпирали соски́ её груди. Деймон был обнажён до пояса, в одних джинсах. Он вёл себя спокойно, но во всём его облике читались дерзость и вызов.       — Расскажите, что вы видели, сир Аррик… — глухо, будто не своим голосом произнёс король.       Аррик Каргил, высокий, плечистый, с брутальным стайлом и «трёхдневной» ухоженной бородой, смущённо кашлянул.       — Ваша Милость… Я вошёл в покои принца… кхм… услышал звуки…       — Какие звуки вы услышали?       — Кхм… — снова кашлянул сир Аррик. — Стоны.       — Чьи стоны?..       — Женские, Ваша Милость.       Алисента покосилась на Рейниру. Боги, и так понятно, чьи это были стоны. Мерзавка… Ни стыда, ни совести. Ещё и в его рубашке…       — Дальше, сир.       — Дальше я… кхм… прошёл в спальню и там…       — Может, прекратим этот фарс, брат? — прервал сира Аррика Деймон. — Поговорим наедине?       Визерис медленно повернул голову, словно только что его увидел, затем снова перевёл взгляд на телохранителя.       — Так что было в спальне?       — Там, кхм… были принц Деймон и принцесса Рейнира, Ваша Милость… — телохранитель с трудом подбирал слова. — В постели. Обнажённые. Они…       — Хочешь узнать подробности? — вызывающе усмехнулся Деймон. — Или хочешь, чтобы все о них узнали?       Алисента на мгновение закрыла глаза. То, чего она так страстно желала, досталось этой безмозглой девчонке. Мерзавка…       — А кто позволил вам войти, сир Аррик? — вдруг вскинулась Рейнира. — Вы не имели права входить! Это запрещено инструкцией!.. — Телохранитель даже немного растерялся и взглянул на королеву, словно искал поддержки, а Рейнира закричала: — Папа, ты должен наказать сира Аррика! Он нарушил неприкосновенность личной жизни! Сир Гарольд, вы должны наказать его! Папа!..       — Сир Гарольд, отведите принцессу в её покои и приставьте охрану, — велел Визерис всё тем же чужим, отстранённым голосом.       Тот осторожно взял Рейниру под локоть, но она вырвала руку.       — Не трогайте меня!.. Не прикасайтесь! Папа!.. — она бросилась к отцу. — Не верь ничему, что тебе будут говорить! Это всё неправда! Я люблю его! Люблю! Люблю!..       Визерис резко встал, с грохотом отодвинув тяжёлый стул; Рейнира остановилась, а сидевший за столом старик Рунцитер вздрогнул всем телом. Алисента тоже вздрогнула, но тут же взяла себя в руки.       — Выйдите все. Оставьте меня с принцем.       Десница Стронг поднялся, учтиво склонил голову и пошёл к двери, вслед за ним прошаркал Великий мейстер; гвардейцы — сир Аррик, сир Рикард Торн, сир Стеффон Дарклин и сир Лорент Марбранд — все по одному двинулись к выходу. Сир Гарольд вновь попытался увести Рейниру, но она отшатнулась и, никого не стесняясь, приникла к Деймону. Алисента растерянно смотрела, как он обнял девчонку и уткнул её голову себе в грудь. «Успокойся, малыш, — услышала она. — Иди с сиром Гарольдом. Я сам разберусь»       — Дорогой, я…       — Ты тоже выйди, — припечатал королеву Визерис.       Алисенте показалось, будто он её ударил — настолько тяжёлым был его взгляд. И слова холодные… Она невольно повернулась к Деймону: тот смотрел в упор, ухмыляясь. Проклятые Таргариены… Гордо расправив плечи, обогнула королевский стул и с достоинством продефилировала к двери. Никто не должен видеть её слабости.       ххх       Уже почти сутки она не находила себе места. Отменила традиционное чаепитие с фрейлинами, не вышла на прогулку с детьми, сославшись на жару, и за целый день не съела ни кусочка. Мужа она больше не видела. Он не ночевал у себя в спальне — так доложила прислуга, и Алисента понятия не имела, где он. Её мучили неопределённость и почти полное отсутствие информации, но ужаснее всего изводила ревность. Воображение настолько ясно рисовало страстные картины драконьей любви, что становилось невмоготу, а в ушах звучал отчаянный крик Рейниры: «Я люблю его! Люблю! Люблю!» Дрянь… Мелкая похотливая шлюшка… Да чего там — они сто́ят друг друга, дядюшка и племянница. Мерзавцы…       Замок продолжал жить своей жизнью — работали все службы, на Западном дворе проводился развод караула и туристы валом валили, чтобы воочию увидеть величие династии Таргариенов. Будто и не случилось ничего. И, судя по тому, что все молчали, служба безопасности сразу пресекла любую утечку. Верная Дана Футли ничего не знала, слуги безмолвствовали, даже проныра Грибок и тот прикинулся идиотом. Весь день Алисента провела в неведении и в невероятном нервном напряжении, а ближе к полуночи к ней в покои вдруг пожаловал сир Ларис Стронг.       Младший сын десницы, колченогий Ларис был ей неприятен: скользкий, хитрый, с тихим вкрадчивым голосом. Но он обладал информацией, так необходимой ей сейчас, — ради этого можно потерпеть, решила она. За свою услугу сир Ларис изъявил желание выпить с королевой чашечку кофе; пришлось разбудить служанку, отправить её на кухню и так далее.       — Принцесса так плакала… И так пылко умоляла Его Милость выдать её за любимого дядю… — сир Ларис медленно цедил дымящийся ароматный кофе, закусывая мармеладом. — Несчастное заблудшее дитя. Она так искренна в своих чувствах…       — И что он ответил? — с трудом сдерживая нетерпение и ярость, прервала его Алисента.       — Он долго отказывался верить в услышанное. Но, увы, реальность неумолима.       — И что же это за реальность?       — Вы действительно хотите знать? — спросил Стронг.       — Да, хочу.       — Хм… Что ж, извольте… — Ларис подлил себе ещё кофе из изящного фарфорового кофейника. — Принц Деймон обучал девочку искусству любви. И поцелуи — это самое безобидное в их развлечениях. Как сказал Грибок…       — Грибок? — удивилась Алисента. — Он знал?..       — Да. Он поведал такое, отчего Его Милости стало тошно.       — Например? — у неё похолодели пальцы.       — Например, о том, как принц учил её соблазнительно раздеваться и ласкать себя… И смотрел на это. Как учил доставлять удовольствие мужчине, разными способами… Как заставлял ублажать его ртом… — колченогий смаковал каждое слово, исподтишка наблюдая за королевой. — Грибок уверял, что для этих целей они часто использовали его член, огромный и всегда, простите, готовый к совокуплению…       Ей захотелось приказать Ларису заткнуться.       — …Они предавались любви везде — в спальне и за её пределами, в машине, в парке… Даже на Крюке Масси, никем не замеченные, совершенно нагие. А иногда по ночам они покидали замок и проводили время в борделях Блошиного Конца. Там принцесса могла наблюдать, как его обслуживают шлюхи…       Нервы всё-таки сдали. Позабыв о правилах хорошего тона, она вскочила с дивана и шагнула к распахнутым дверям террасы, будто там, в глубине душной ночи можно было найти спасение.       — Вам плохо, моя королева? — вкрадчиво спросил колченогий гость.       — Нет, — ответила она, не поворачиваясь. — Это из-за жары. Продолжайте, сир, я слушаю вас.       Послышалось тихое журчание — то сир Ларис вновь подлил себе кофе. Седьмое пекло, да когда он уже напьётся…       — Его Милость до последнего надеялся, что это обычные сплетни. Но принц Деймон не стал ничего отрицать. Наоборот, заявил, что готов жениться. Так и сказал Его Милости: «Отдай девчонку мне в жёны. Кто её теперь такую возьмёт?»       Алисента закрыла глаза — так легче сдержать непрошенные слёзы. Заявил, что готов жениться… Боги, она отдала ему всю себя, лишь бы услышать эти слова! Она и сейчас бы дорого заплатила…       — И что мой муж? — в полном хладнокровии, как и подобает королеве, она вернулась к кофейному столику, за которым угощался сир Стронг.       — Он ударил принца Деймона. И велел гвардейцам взять его под стражу. Ему запрещено покидать Красный замок и вообще выходить из своих покоев.       Вода в стакане совсем тёплая... Всё равно, лишь бы убрать горький привкус отвращения и жгучей женской зависти к сопернице в борьбе за одного мужчину.       — А откуда у вас такая информация, сир Ларис? Такая подробная, я бы даже сказала, пикантная…       Ларис снова, не спеша, подлил себе кофе.       — Видите ли, Ваша Милость… Когда мнения человека никто не спрашивает, он учится наблюдать. Возможно, вам нужен союзник?       — Я королева, — ответила Алисента. — У меня более чем достаточно союзников.       — Да, это так. Но ведь принцесса Рейнира отныне опорочена. А ваш сын Эйгон…       — Решение будет принимать король, я правильно понимаю? — холодно оборвала она.       — Хм… Как сказать, — колченогий, видимо, понял, что она закрыла ему рот. — Существует древний андальский закон…       — Я знаю этот закон, — снова опередила его Алисента. — Но король ни за что не казнит своего брата. Ни один человек не будет проклят так сильно, как убийца родственника.       Сир Ларис улыбнулся кончиками губ.       — Мнения членов совета разделились. Десница настаивает на смертной казни, септон Юстас возражает, Великий мейстер отмалчивается. Решение ещё не принято.       — А вы, сир Ларис? — холодно спросила она. — Какую сторону вы поддерживаете?       — Я готов служить вам, моя королева… — отставив, наконец, чашку, колченогий встал из-за стола и, словно откуда ни возьмись, в его руке появилась трость с набалдашником в виде маяка. — И поддержу всё, что вы пожелаете.       ххх       В Тронном зале было тихо и почти темно, лишь из огромного витража проникал тусклый ночной свет. Она прислонилась к ближайшей колонне, погладила пальцами выпуклую каннелюру: чёрный грубый камень весь испещрён флемами — так называемыми «пламенеющими» дорожками. Говорят, они образовались, когда дракон Дейнерис Бурерождённой расплавил своим огнём Железный трон. Нынешний не оригинал, а выкованная по образу и подобию копия. И хотя ковали его уже более аккуратно, с учётом пропорций, по технологии, всё равно выглядел он уродливой кучей металлолома, с какой стороны ни глянь.       Алисента не знала, зачем пришла сюда. Возможно, чтобы вновь пережить те минуты, когда Деймон только вернулся в Красный замок. Тогда она ещё на что-то надеялась. Теперь же все надежды рухнули. Завтра Визерис объявит свою волю, и принц покинет столицу без права когда-нибудь вернуться. Это лучше, чем смертная казнь, но для неё по сути одно и то же. Она не станет пытаться помирить братьев, не станет утешать Рейниру, как того требует элементарное участие — поделом мерзавке! И к Визерису тоже не пойдёт первая: он оскорбил её прилюдно, велев удалиться. Теперь они наказаны оба, избалованная дерзкая девчонка и её отец, всегда притворявшийся глухим и слепым, когда дело касалось его любимой доченьки. Но Алисента не радовалась. Ей было плохо, и хотелось выть от тоски, как тогда, на скамейке в тисовой аллее.       А ведь она была уверена, что всё рассчитала правильно. Не удалось выйти замуж за принца — стала женой короля. Отличная инвестиция в будущее, долгосрочный стратегический проект, на фоне которого романтический культ типа «ты пришёл — я расцвела, ты ушёл — я умерла» — не более, чем тень на стене. Но стоило Деймону появиться в Красном замке, и все её расчёты рассы́пались как карточный домик. Он полностью изменил её мир. А может, просто выпустил на свободу бездну…       Ей придётся окончательно вырвать Деймона из своего сердца, раз и навсегда. Отныне её брак с Визерисом — это крепость. Вне стен может происходить что угодно — во́йны, ураганы, государственные перевороты, эпидемии серой хвори или весеннего поветрия, — внутри всё должно быть спокойно, без истерик, выяснения отношений и конфликтных ситуаций. В её браке нет места чувствам, только расчёт. А любовь…? В неё Алисента больше не верила. У любви оказалось слишком много лиц; ей досталось самое неприглядное — любовь-мания, очень похожая на реактивный психоз. Или на наркозависимость.       Позади, из полумрака, где на пьедестале возвышался Железный трон, донёсся какой-то шорох… Тихий всплеск, едва уловимый стук, будто стеклом о мрамор… Она обернулась и не поверила глазам: на троне, развалившись как в обычном домашнем кресле, сидел Деймон. В руке стакан, у подножья — початая бутылка чего-то тёмного. Сердце гулко ухнуло и забилось где-то внизу, чуть ли не в животе. Алисента прижалась спиной к колонне и растерянно посмотрела по сторонам.       — Не ищи никого, детка. Мы здесь одни.       — К-как ты сюда попал? — собственный голос показался ей чужим. — Тебе же запрещено покидать покои…       — Ты, видимо, забыла, кто я… — его лицо было скрыто полумраком, но Алисента не сомневалась, что он ухмыляется. — Я знаю Красный замок лучше, чем все в нём живущие. Это мой дом.       — Был твой. Теперь уже нет.       Она так долго мечтала встретиться с ним наедине… И вот они встретились, одни в огромном пустом зале, а ей хотелось побольнее ударить его.       — Хм… А ты бьёшь наверняка. Уроки отца не прошли даром, да, детка?       — Я не детка, — отрезала Алисента. — Я королева Вестероса.       Деймон медленно поднёс стакан ко рту, сделал глоток.       — Это ведь ты велела сиру Аррику вломиться ко мне в спальню?       — Да, — она не стала отпираться: бить так бить. — И жалею, что не сделала этого раньше. Ты обесчестил девчонку. Как ты мог?..       — Тебя интересуют подробности? — нагло спросил принц.       — Ты прекрасно понял, о чём я. Как ты мог так поступить? Ты же сломал ей жизнь!       — А тебе-то что? С каких пор ты так печёшься о её жизни?       — С тех пор как умерла её мать. С тех пор как я вышла замуж за её отца! — она гордо вскинула голову. — Я люблю её как дочь, а ты надругался над ней!       — Я научил её наслаждаться… — легко, даже грациозно Деймон встал с трона и с той же грациозной лёгкостью принялся спускаться по ступеням. — Не бесчувственно раздвигать ноги, а именно наслаждаться, каждой клеткой тела ощущать божественное удовольствие от пользования нормальным мужским членом.       У неё перехватило дыхание.       — Кто смог бы дать ей всё это? — продолжал он, бесшумно ступая по мрамору. — Отец? Септа? Этот смазливый Коль, по которому она сходила с ума? Или, может, какой-нибудь лордёныш-ботаник, которого вы с Визерисом подберёте ей в мужья?       — Рейнира — наследная принцесса!       — И это мешает тебе посадить на трон своего сына, — он снова нагло усмехнулся.       «Это мог быть твой сын!» — едва не крикнула Алисента; каждое его слово будто хлыстом било по самолюбию, отдаваясь во всём теле короткими горячими импульсами.       — Чт… Что ты такое говоришь?!       — Да ладно, детка, — отмахнулся Деймон. — Думаешь, я ничего не знаю?       Он был всё ближе, с каждым шагом, и от него, как и всегда, веяло необъяснимой опасностью. Только сейчас она ощущалась в разы сильнее. Но Алисента решила, что не двинется с места. Она должна, просто обязана выдержать это, иначе грош цена всем её попыткам вычеркнуть принца из своей жизни. На мгновение сжалось сердце…       — Я не детка! Я королева!       Деймон подошёл почти вплотную, демонстративно отхлебнул из стакана.       — А по мне, ты просто завистливая, ревнивая, неудовлетворённая сука.       — Что?! — Алисента не поверила своим ушам; она ожидала чего угодно, но только не оскорблений. — Да как ты смеешь…       Договорить не успела: резко выбросив руку в сторону, Деймон запустил стаканом в сторону трона. Раздался оглушительный звон стекла. Она отпрянула и тут же оказалась прижатой к фусту колонны, да так крепко, что «пламенеющие» дорожки впились ей в спину своими выступами. Деймон навалился всем телом, жарко дыша запахом коньяка.       — Давай, ори. Зови охрану.       Но Алисента молчала, глядя на него во все глаза, напряжённая как струна. Если сейчас на шум явится охрана… Она вдруг поняла, что не хочет, чтобы кто-то явился. И чтобы всё это прекращалось… Мужские руки без нежности, даже грубо прошлись по шее, по плечам, спустились ниже, с силой сжали грудь… Затем вдруг рывок — и тонкий шёлк блузки беспомощно повис лоскутами. Она не вскрикнула, только дёрнулась ему навстречу. Тело уже жило своей, отдельной от разума жизнью, и Алисента не пыталась с ним бороться. Да и какой смысл, если этот мужчина за несколько секунд одними только руками смог разжечь в ней давно забытый огонь…       Второй рывок: замочек на хлопковых брюках, жалобно пискнув, распахнулся вслед за блузкой. Она снова промолчала, только дышала рвано, открыв рот. Горячие мужские пальцы грубовато прошлись по губам, нырнули в глубину… Почти ничего не соображая, Алисента принялась с жадностью сосать их, облизывать, ласкать языком. Это длилось несколько секунд, — она даже расстроилась, когда у неё отобрали желанную сладость. Но тут же в голове зашумело, и всё поплыло перед глазами: влажные пальцы властно, без церемоний вошли в истекающее желанием лоно. Один толчок, второй, третий… Она ничего не видела и не слышала, лишь хрипло стонала, пока Деймон трахал её пальцами. Если бы сердце выпрыгнуло из груди, она бы и не заметила. Да войди сейчас в Тронный зал вся гвардия во главе с Визерисом — никакая сила не смогла бы оторвать её от Деймона. Матерь Всеблагая, только бы он не прекратил, только бы не убрал руку…       …       Она пришла в себя в одиночестве, сидя на полу у подножия колонны. Реальность вернулась внезапно, приведя с собой опустошённость и горечь. Тело ещё вздрагивало после бурного оргазма, а в ушах звучали холодные обидные слова: «Ты просто завистливая, ревнивая, неудовлетворённая сука». Алисента поджала ослабевшие ноги, кое-как запахнула разорванные полочки блузки и заплакала. Ей было по-настоящему больно и стыдно за свою слабость, за то, что произошло, и за безумное желание повторить всё снова.

***

      113-й год.       Брюнетка на пилоне выделывала такие вещи, что публика ревела от восторга. Реджио в какой-то момент вскочил, выкрикивая что-то на своём пентошийском диалекте, и сунул ей в трусики купюру. Она же, красиво присев перед ним — для удобства, — обожгла Деймона взглядом.       — Ух, какая! — причмокнул Харатис. — Красотка… Я бы её... маму душу мотал!..       Ночной клуб «SeaSide» был забит до отказа, но им повезло — столик для Реджио нашли сразу и прямо возле сцены. Здесь, в Халле, на Дрифтмарке, его знали очень даже неплохо. Зато на Деймона никто не обращал внимания, и он был рад этому.       — Ну что, давай за встречу? — Харатис поднял бутылку пива.       — Чин-чин… — Деймон поднёс свою.       Девица не отходила далеко от их столика, продолжая эротично выделываться: то прогибалась в спине, то закидывала ногу на пилон и вращалась вокруг него, то приседала и вызывающе разводила колени.       — Вот скажи, — Реджио призывно ей подмигнул, — почему деньги дал я, а смотрит она на тебя, а?       — Да плевать мне, куда она смотрит, — отмахнулся Деймон; он был не в духе, и причиной тому свежий выпуск NWC, лежавший здесь же, на столе. На первой полосе яркое фото и текст жирным шрифтом:       «Его Милость Визерис I Таргариен, король андалов, ройнаров и Первых людей, Владыка Семи Королевств, Защитник державы, рад объявить о помолвке своей дочери принцессы Рейниры с сиром Лейнором из дома Веларион. Свадьба состоится летом следующего года в Королевской Гавани. Более подробная информация о дне свадьбы будет объявлена в надлежащее время».       — Ну, ходят слухи, что не всё так радужно, — развёл руками Харатис, перехватив его взгляд. — Вернее, радужно, но… не всё.       Деймон криво усмехнулся. Игра слов, но он отлично понял намёк: Лейнор Веларион, гордость своего Дома, красавец и светский лев, питал склонность к… мужчинам. Его не раз видели в гей-клубах Штормового Предела и Грифоньего Гнезда, да и не только там. А пару месяцев назад кто-то из его людей говорил, что наблюдал в бинокль, как Лейнор с приятелем развлекались на палубе прогулочной яхты, стоявшей в бухте Кровавого Камня, пока двое других пассажиров отправились на берег пополнить запасы спиртного. Деймона подобные вещи никогда не волновали, но сейчас — другое дело. Во-первых, Лейнор его родственник, сын его кузины, да и Корлис ему не чужой, а во-вторых… Он снова заглянул в газету. На фото Рейнира в элегантном красном платье, рядом высокий статный Лейнор в строгом костюме с бабочкой. На пальчике новообручённой — помолвочное кольцо с крупным аквамарином. Оба улыбающиеся, просто фонтанирующие счастьем… Что ж, ситуация обязывает.       — Чёртов идиот мой братец, — отшвырнув прессу в сторону, Деймон взял с блюда креветку, ловко сдёрнул с неё панцирь и закинул в рот. — Только он мог додуматься выдать дочь за этого щенка.       — Я слышал, там много кандидатур рассматривалось, — ответил Реджио. — Но выбор пал на Велариона. У вас же так принято…       — Что принято? — рыкнул Деймон. — Выдавать принцесс замуж за педерастов?       — За валирийцев. Он же валириец.       — Валириец… — раздражённо повторил принц. — Я тоже валириец! И просил отдать её мне. А этот мудак вышвырнул меня из города без права на возвращение!       Видя, что друг начинает заводиться, Реджио постарался перевести тему.       — Ладно тебе, не бери в голову. Это ведь только помолвка. Пока парень не получит крылья, свадьбы не будет.       «Получить крылья» — так на слэнге обозначалось что-то вроде выпускного в Королевской военной академии. Окончивших обучение с отличием направляли на трёхмесячные тренировочные курсы, после чего на торжественной церемонии им вручались крылья — знак королевских военно-воздушных сил. В роду Веларионов прежде не было пилотов. И педерастов вроде бы тоже. Наверняка это двойной удар для Корлиса, думал Деймон. Ему было жаль друга, но себя он жалел ещё больше: вместе с браком Рейниры рушилась его мечта о Железном троне. В глубине души он надеялся, что девчонка всё-таки продавит отца и тот даст согласие на их свадьбу, но Визерис проявил невиданную твёрдость. После двух лет уговоров и убеждений он пригрозил объявить наследником своего сына Эйгона. И тогда Рейнира дрогнула.       — Да и ей всего лишь шестнадцать, — продолжал Харатис. — Всякое может произойти.       — Ты понимаешь, ей ведь запрещено со мной общаться, — Деймон сжал кулаки. — Все мои контакты удалены, почта блокируется. Я всё узнаю только от… — он осёкся: хоть Реджио ему и друг, но осторожность не помешает. — Неважно, короче. Но сведения противоречивые. Один одно говорит, другой — другое…       — А чего ты её в Эссос не увезёшь? — спросил пентошиец. — Там бы на ней женился и всё. Никуда бы не делся твой братец.       Схватив бутылку с пивом, Деймон осушил её в три глотка. Он не мог признаться Реджио, что Рейнира нужна ему только вместе с троном – именно в нём заключалась вся её ценность. Пусть думает, что это любовь.       — Ты же сам только что сказал, что ей всего шестнадцать. По вестеросским законам брак будет признан недействительным. К тому же я женат. И развод мне может дать только король.       Харатис понимающе покивал головой.       — Что ж, тогда тебе остаётся лишь надеяться на чудо. Ведь до свадьбы ещё целый год. Всё может измениться.       ххх       Уже за полночь они разделились. Сластолюбивый Реджио остался убалтывать приглянувшуюся стриптизёршу, а Деймон вышел из клуба. С наслаждением втянул в себя прохладный морской воздух: весна на Дрифтмарке всегда была помягче, чем на Драконьем Камне, но и гораздо холоднее, чем на Ступенях. Он так соскучился по ночной свежести, не перебитой дорнийскими суховеями и влажной жарой Спорных Земель, истосковался по шуму ночного города… Конечно, Халлу далеко до Королевской Гавани, но всё-таки это лучше, чем Фишбей.       Он вытащил из кармана куртки помятую газету, ещё раз взглянул на броский заголовок. Вряд ли что-то изменится, как пытался убедить его Реджио. Союз Рейниры и Лейнора очень выгоден обеим сторонам. Для Рейнис это долгожданный шанс на справедливость, а для короны отличная возможность исправить историческую ситуацию и помириться с могущественным Веларионом. А то, что мальчишка гей — так у геев тоже могут быть дети. Другого от него и не требуется.       Со злостью скомкав газету, бросил её в урну. Пекло, не пиво надо было пить, а взять чего-нибудь покрепче. Или девку какую-нибудь найти. Только не обрабатывать, как Реджио, а чтобы профессионалка — трахнул, заплатил, отвалила. У него нет ни времени, ни желания кого-то очаровывать. Он достал телефон, забил в строке поиска «Халл шлюхи»…       — Простите…       Деймон резко обернулся: чуть поодаль стояла женщина. Лица не видно, а силуэт вполне себе…       — Прощаю.       — Вы… не узнаёте меня, милорд?       — А должен? — нагло спросил он.       Женщина осторожно приблизилась, и Деймон с удивлением обнаружил, что это та самая девица с пилона. Только одетая.       — Вы меня не помните?       — Помню. Ты стриптизёрша из клуба.       — Да, но… — она немного смутилась. — Вы не помните меня…?       — Слушай, чего тебе надо? — Деймон повернулся к ней лицом. — Помните-не помните… Ты без клиента осталась, что ли?       — Я Сабина. Мы с вами встречались в клубе Вогарро в Королевской Гавани. Несколько лет назад...       Деймон долго смотрел на неё, пытаясь вспомнить. Как давно это было — Золотые плащи, клуб Вогарро, Мисария… Будто в другой жизни.       — Ну, припоминаю, да, — солгал он. — Было дело. И чего ты хочешь?       — Вас, — без обиняков сказала она.       ххх       Такси высадило их в каком-то тихом переулке. Судя по домам вокруг, далеко не центр, но ему было всё равно. В полутёмном подъезде пахло чем-то кислым и кошками. Они поднялись по лестнице, вошли в холл квартиры. Хотя холл — это слишком громкое название для такого крохотного пространства.       — Я не трахаюсь с резиной, — предупредил Деймон.       — Я не шлюха, — ответила девушка.       Он бесцеремонно поставил её на колени, сдёрнул легинцы вместе с трусиками и с одного толчка вошёл сзади. Она оказалась совсем немного влажной — наверное, рассчитывала на прелюдию… Несколько сильных движений в полной тишине, и наступила разрядка. Деймон откинулся к стене, втягивая грудью воздух.       — Выпить хотите? — спросила Сабина, протягивая ему пахнущее чем-то приятным полотенце.       — Да.       …       За окном начинало светать. Он сидел на подоконнике, глядя во двор, курил, пока Сабина собирала нехитрый завтрак — яйца, тосты, бекон.       — И давно ты на Дрифтмарке?       — Уже три года.       — И что, так и танцуешь?       — Да. Но мне уже почти тридцать, надо думать о будущем.       Он щелчком послал окурок куда-то в кусты.       — А что, в столице о будущем не думалось?       — В столице были проблемы. С работой, с деньгами… со здоровьем… — Она вскинула голову и улыбнулась: — Всё готово, прошу к столу.       То ли Деймон действительно проголодался, то ли отвык от простой домашней еды, но жареные яйца с беконом показались ему безумно вкусными. Кофе, правда, у Сабины не оказалось, но они обошлись чаем с тостами. Он рассматривал девушку в упор, пытаясь вспомнить, когда и при каких обстоятельствах спал с ней. Худенькая брюнетка со смуглой кожей, тёмные блестящие глаза, румянец… Не в его вкусе. Но разве он когда-либо выбирал себе женщин, ориентируясь на внешность? Нет. Его не волновала ни форма носа, ни длина ресниц, ни полнота губ. Главное — чтобы задница была и отсос хороший. Наверное, и эту он снял походя, среагировав на её пятую точку и округлые груди.       — А вы где были все эти годы? — осторожно спросила она.       — Везде. В Долине, на Драконьем Камне, в Волантисе, в Королевской Гавани, на Ступенях…       — На Ступенях?..       Он не дал ей задать следующий вопрос. Встал из-за стола, потянул на себя и закрыл рот поцелуем. Не отрываясь, дотолкал её до спальни, уронил на кровать. А затем снова брал, долго и страстно, глубоко погружаясь в податливое тело. Уходя, выгреб из бумажника все деньги, которые были с собой, и тихо оставил на краю кровати. Она спала, рассы́пав по подушке тёмные, почти чёрные волосы. Это даже к лучшему, подумал Деймон. Ещё одна случайная связь, по странному стечению обстоятельств повторившаяся спустя почти десять лет. Но вряд ли они снова встретятся.       Когда за ним закрылась дверь, Сабина уткнулась лицом в подушку и зарыдала.