Когда тают миражи

      Маиза дни напролет проводила в компании нового кавалера. Кайо был сыном состоятельных родителей и вел богемный образ жизни, умудряясь сочетать его с развитием собственного бизнеса. Чего ему было не занимать, так это умения удивлять девушек. Конная прогулка или ужин на крыше высотного здания являлись для него вполне обыденной частью развлекательной программы. Однако Маиза, несмотря на то, что принимала ухаживания Кайо с благосклонностью, все же держала дистанцию.       – Маиза, я хочу кое о чем попросить тебя, – сказал Кайо во время очередной неспешной вечерней прогулки.       – Да? – внутренне напряглась девушка.       – Дело в том, что я не люблю недосказанности, поэтому я говорю тебе начистоту о том, что ты мне нравишься. Очень нравишься. Но я не хочу, чтобы ты думала, что ты мне что-то должна за все это. Понимаешь, о чем я?       – Понимаю. Я тоже не хочу, чтобы ты думал обо мне похожим образом.       – Я знаю, – продолжал Кайо, – ты недавно пережила трагедию. Я нисколько не тороплю тебя, выбор только за тобой.       Маиза лишь сдержанно улыбнулась в ответ. Еще год назад она бы не сомневалась, что этого благородного красавца послало ей само Провидение, но сейчас она была осторожна в играх с судьбой. Слишком сильно Маиза обожглась на семействе Феррас, чтобы с распростертыми руками принимать ее подарки.       – Мне недавно подарили два билета на представление, – перевела она разговор на другую тему. – Ты не будешь против разделить их со мной?       – Спрашиваешь! – воодушевился Кайо.       – Прекрасно. Наконец-то и я тебя смогла куда-то пригласить.       

***

      Дни полетели для Лукаса со скоростью света. Вернее, ему казалось, что они все слились в один неразделимый и вечно повторяющийся день, где он сначала старается не уснуть за партой в лекционном зале, потом – за рулем служебного автомобиля, после – за бас-гитарой в студии у Берту, а на ночь успевает пролистать парочку статей по гражданскому праву для диплома. О тихих семейных радостях, к неудовольствию Жади, на время пришлось забыть. Она надеялась, что хотя бы в воскресенье сможет побыть наедине с мужем, но с разочарованием увидела, что тот снова куда-то собирается.       – Лукас, ты уходишь? Мы же хотели сегодня погулять и посмотреть кино.       – Прости, я забыл предупредить тебя вчера, – не прерывая поисков второго носка, ответил Лукас. – Берту сказал, что мы начинаем репетировать в клубе.       – В каком клубе?.. – растерялась Жади. – Я думала, ты будешь выступать на сцене.       – Все правильно, на сцене в клубе. А ты думала, что мы сразу начнем собирать стадионы? – Лукас помимо воли улыбнулся простодушию своей жены в вопросах концертно-ночной жизни. – Кстати, мы выступаем уже через неделю, хочешь пойти?       – Конечно! – радостно согласилась Жади, но через секунду засомневалась. – А что это за клуб и где он?       – «Три пальмы», это возле станции метро ДельКастилью.       – Там… продают спиртное?       – Хм, – нахмурился Лукас. – Продают. И не только продают, но и пьют, так что лучше тебе там не показываться от греха подальше. Я совсем не подумал об этом.       – А женщины? – затревожилась марокканка. – Там много женщин?       – Женщины мало интересуются роком, поэтому я предполагаю, что их почти не будет. Мы ведь не «Битлз» и не «Аэросмит», чтобы за нами толпами ходили фанатки.       – Уже радует.       – Эй, ты ревнуешь! – не без удовольствия подметил Лукас.       – Вовсе нет, но я волнуюсь, – обиженно надула губы Жади.       – Я буду дома не позже восьми, – на ходу целуя ее, сказал парень и помчался на репетицию.       В клубе уже собрался народ. Лукас первый раз оказался в таком заведении, его просвещенность в делах рок-тусовки была чуть шире, чем у Жади, но все же недостаточна для того, чтобы чувствовать себя среди лихой компании рокеров всех мастей как рыба в воде. Гума увидел приятеля и весело помахал ему рукой, что невероятно облегчило тревожное состояние Лукаса. Селсу тоже был на месте и сосредоточенно наводил марафет перед зеркалом. Людям со стороны этот облик мог показаться шокирующим: одежда преимущественно черного цвета с шипами, массивные цепи, кольца, макияж на глазах и растрепанные волосы, закрепленные в своем хаосе с помощью лака.       Прочие музыканты выглядели так же. Среди всей этой диковинной компании Лукас с удивлением заметил девушку. Она держалась в окружении парней уверенно и даже слегка надменно. Крашенные в светлый с рыжеватым оттенком волосы были уложены небрежно в соответствии с образом панк-принцессы, густо подведенные черным карандашом глаза казались не то заспанными, не то заплаканными, одежда стиля унисекс на два размера больше положенного придавала ей еще более залихватский вид. Девушка обратила внимание на то, с каким изумлением смотрит на нее Лукас, и одарила его точно таким же взглядом, ведь в их компании белой вороной был именно он в своих светлых брюках, футболке и простой рубахе нараспашку без грамма косметики на лице и лака на волосах. Рокерша улыбнулась новичку уголком губ, что тот расценил как презрительную усмешку, и отвлеклась на разговор с коллегой.       – А что, здесь и девушки играют? – спросил Лукас у Гумы.       – Ты про Анжелу? Она не играет, она поет.       – Ну, это еще куда ни шло.       – Но поет так, что стекло лопается.       – Господи помилуй, – выдохнул Лукас.       Гума привычно рассмеялся и хлопнул товарища по плечу.       – Тебе Берту еще не высказал за внешний вид?       – Чтоб я одевался вот так?! – поразился Лукас.       – Ты потише говори, – предостерег его барабанщик. – Ладно тебе, не хочешь глаза красить – не крась, никто не заставляет. Найдем тебе косуху, ремень побольше, и так хорош будешь.       – Чего сидим, готовьтесь, сейчас наша очередь идти на сцену, – прервал их беседу внезапно появившийся Берту. – Лукас, ты в этом будешь выступать?       – С прикидом уже все решили, – ответил за него Гума.       – Хорошо, если так. Давайте начинать.       Лукас впервые поднялся на сцену с гитарой наперевес. Из зала она казалась совсем маленькой, но по другую сторону производила впечатление огромной. Лукас почувствовал сильное волнение, будто перед ним уже целый стадион, и сделал несколько медленных вдохов и выдохов, чтобы успокоиться. Берту волновался не меньше, хотя и сохранял самоуверенный вид, Гума витал где-то в своих мыслях, один Селсу был настроен по-деловому.       – Лукас, почему ты мажешь мимо нот? – отчитал его фронтмен после того, как они отыграли все три песни. – У нас большая часть звука держится на линии баса, а ты спишь за гитарой!       – Я не виноват, что всю неделю батрачил до полуночи! – огрызнулся Лукас и сам не поверил своей дерзости. Неужели атмосфера клуба так на него повлияла?       – Это не причина. Я тоже, знаешь ли, не баклуши бью, но почему-то попадаю в ноты. Гума, тебя это также касается!       – А что я? – возмутился барабанщик.       – Сбил ритм. Пять раз.       – Я пишу диплом, мне простительно.       – Слушайте, это же не сольник! – негодовал Берту. – Если вы три песни сыграть не можете, что дальше делать будем?!       – Не кипишуй, за неделю выправим, – успокоил его Селсу.       – А афтерпати* будет? – поинтересовался Гума.       – Будет, все будет, – махнул рукой лидер группы. – У тебя все мысли о том, как бы нажраться. Чтобы на выступлении был как огурец, понял меня?       – Студент, вы закончили? – с недовольством в голосе крикнула Анжела. – Мои ребята ждут.       – Уже уходим, рыжая, – проворчал в ответ Берту.       – Давно пора. Указания можно и не на сцене раздавать.       Парень метнул в ее сторону гневный взгляд, на что та снисходительно усмехнулась. Лукас поспешил скрыться за кулисами, чтобы невзначай не попасть под перекрестный огонь глаз, вымазанных углем. Похоже, нравы здесь царили не самые дружелюбные.