Касаясь дна

Мужчина тихо сидел напротив распахнутого окна, в которое, играя, залетал нежный летний ветер, наполненный кисловатым ароматом луговых трав. Мужчина молчал. Тишина была тоскливой, равнодушной; старый дом позади него не издавал ни звука. Белая занавеска саваном качалась в такт движениям воздуха. Солнце клонилось к закату, все ещё бросая косые лучи на грунтовую дорогу. Он не успел. Он совсем ничего не успел... Если бы жизнь дала ему ещё пару лет, то он смог бы сделать что-то великое. Но нет. Костяной жнец уже спешит к нему, гремит наточенной косой; уже совсем скоро он тихо войдёт в дверь и холодной рукой дотронется до сердца мужчины. И оно навсегда замрёт, так и не успев стать свидетелем триумфа хозяина. Ведь он ждал, терпеливо ждал, когда придёт время. Когда за тёмной полосой последует светлая, и его тоскливая чувственная музыка облетит весь мир. Когда каждый человек будет говорить только о новом гениальном композиторе... Ему не хватило времени. Ещё хотя бы год, и тогда его бы заметили, его бы признали. Но песок в стеклянных часах осыпался, а значит, уже совсем скоро... В передней послышался шорох. Деревянная рукоять косы методично стучала по полу, отсчитывая последние минуты. — Здравствуй, Александр, – шипящий голос, такой нежный и укачивающий, раздался одновременно со всех сторон. – Твоё время почти вышло. — Знаю, – равнодушно просипел Александр. – Жаль только, мало его было. Ещё хотя бы год... — Мало? – существо противно рассмеялось. – Мало... Для тебя и вечности было бы мало, о глупец. Ты сто два года топтал эти пыльные дороги, сто два года ел и пил. — Так быстро пролетело время. Каждое слово давалось Александру с трудом. Ему казалось, что в горло засыпали песок. — Быстро, – охотно согласился гость, тенью останавливаясь за спиной сидящего. – Но такова ваша жизнь, смертные. Вы приходите в мир, живете и умираете, а потом все по новой. Кому-то хватает и четверти твоего срока, чтобы оставить наследие. — Музыка – неблагодарный труд. Я всегда верил, что у меня получится, но нет... Ах, как же давно я не садился за рояль. — Разве из этого состояла твоя жизнь? – прошипела Смерть из-за спины Александра. Тот нахмурился. Это был сложный вопрос; он не знал даже приблизительного ответа на него. Жизнь была яркой, быстрой... но такой пустой. Он всегда только работал и верил. Мечтал о богатстве и славе, о многомиллионных поклонниках и собственной фотографии на обложках журналов. Но Смерть, казалось, без труда прочитала его мысли. Раздался вздох, и тень потемнела еще больше. — К чему мне учить тебя жизни, если жизни у тебя не осталось? Но все же это мой долг. Может быть, тебе повезёт, и ты родишься вновь; тогда мои слова пригодятся тебе. Смерть обошла комнату; Александр все так же безотрывно смотрел в окно. — Ты всегда лишь мечтал, ничего не делая для того, чтобы приблизить победу. А ведь жизнь как раз и состоит из побед и поражений, из взлетов и падений... Александр все так же молчал, не глядя на Смерть; ветер приятно обвевал его лицо. Он все ещё не мог поверить, что не увидит следующего рассвета. Все его мысли были заняты тем, что он просто хочет сделать ещё один вдох. — Ничто не приходит само, Александр, – продолжала Смерть. – Все имеет свою цену. Что ты создал за свою жизнь? Как ты прожил её? Тебе был дан великий талант, а ты потратил его на годы бесплодного ожидания. Ты записал всего пару мелодий, ожидая, что слава упадёт тебе на плечи, но так не бывает. Есть люди менее одаренные, но приложившие огромные усилия для достижения желаемого. Александр смотрел на дорогу. Там, среди пыльных серых камней пробивалась к небу светло-зелёная травинка. Кривая и изможденная, она продолжала бороться за каждый солнечный луч. — Мне приходилось отправлять в мир иной столь юных людей, которые смогли сделать для мира куда больше, чем ты бы сделал за десяток своих жизней. Смерть сделала ещё один круг по комнате и наконец остановилась в поле зрения Александра. Чёрный плащ закрывал лицо и ладони, и вся тёмная фигура Жнеца словно поглощала свет. Лишь наточенная, сияющая в лучах заходящего солнца коса сверкала в его руках. Смерть опустилась на подоконник таким образом, что Александр не мог не смотреть на неё. Жизнь шла своим чередом, и никто кроме него не видел пришедшего в старый дом собирателя душ. Повисла тишина. Александр словно наяву видел последние песчинки, которые просыпались сквозь тонкое горлышко часов. — Что плохого ты сделал в жизни? – ровным тоном спросила Смерть. Александр задумался. Его сознание проникался тонкие чёрные нити, которые, словно пауки, вытаскивали наружу самые потаенные страхи и желания. Он помнил, как всегда отказывался от игр с ровесниками, как от зари до зари играл на рояле, как однажды опоздал на ужин... Но ему нечего было скрывать. — Ничего, – ответил он. — Что хорошего ты сделал в жизни? Чёрные нити посветлели, стали похожи на потоки расплавленных солнечных лучей. Он вернулся воспоминаниями в своё детство, когда часами играл на рояле. Пока сверстники веселились и отдыхали, он проводил время в компании нежных нот; однако они не смогли заменить ему друзей и семью. В тридцать два года он все же женился. Александр помнил белое платье и чёрный костюм, но все остальное стерлось и смешалось, превратившись в цветную кашу. Он вставал ровно в шесть часов утра и шёл на работу. Возвращался домой почти в семь вечера, ужинал и ложился спать. На следующий день по новой, а потом снова, и снова, и снова. Александр пытался вспомнить о своих благих делах, но на ум снова ничего не приходило. Он догадался, что сейчас Смерть использует на нем какую-то особую магию, не дающую забыть или солгать, поэтому он вновь печально ответил: — Ничего. — За жизнь ты не сделал ничего, – лаконично подвела итог Смерть, склонив голову к правому плечу. – Жил, как тень, не оставляя за собой следа. — Нет, я сделал... — Что? – если бы у Жнеца Душ были брови, он непременно вскинул бы их в удивленном жесте. Но их не было, поэтому он просто продолжал сидеть напротив Александра. — Я записал свою игру на рояле. — Этого мало. — Но... Что же показывают тебе другие? – спросил Александр, недоуменно скосил глаза на гостя. – Ведь должны показать, верно? Так сказать, вещественное доказательство... — Верно, – согласилась Смерть. – Мне показывают детей и внуков, дома, наследство. Реже – музыкальные альбомы, книги и картины, иногда научные труды. Порой рассказывают о спасённых жизнях или изменённом мире. Александр разочарованно вздохнул. Детей у него не было, всю жизнь прожил в родительском доме, да и наследства никакого не оставил. У него был лишь альбом с одной-единственной записью, которую он лишь раз поставил на каким-то музыкальном вечере. Тогда музыку похвалили, а обрадованный Александр положил альбом в стол и с тех пор провёл годы в ожидании, когда в дверь постучат фанаты. — Ты зря прожил свою жизнь, – почти печально произнесла Смерть, вставая с окна. – Для тебя нет перерождения. Александр отвёл взгляд от тёмной фигуры. Вдалеке, на другой стороне улицы, сквозь камни пробивалась трава, а совсем рядом, на клумбах, поникли от засухи ярко-красные цветы. Взгляд несчастного мечтателя остановился, остекленев. Душа, едва покинув тело, рассыпалась на тысячи маленьких кусочков, каждый из которых отправился в полет по свету в надежде, что однажды попадёт в сердце человека, способного по достоинству оценить непотраченный Александром талант.