Ради тебя

Едва Драко появился на пороге палатки, мать бросилась к нему. — Ты здесь… Живой… — бормотала она, лихорадочно обнимая сына. — Родной мой… Я так переживала… — Да, мама, со мной все хорошо, не волнуйся, — успокаивал он ее, пытаясь мягко освободиться от судорожных объятий, из которых Нарцисса, казалось, не собиралась его отпускать. — Расскажи мне, что случилось, Драко, — попросила она, наконец немного успокоившись и отстранившись, чтобы видеть его лицо. — Северус почти ничего не объяснил, лишь сказал, что за домом следят и мы с тобой в опасности. Сказал, что я должна срочно уходить… Я не знала, как мне поступить, мне не хотелось идти сюда, к этим, ты же понимаешь сам… Но это ведь Северус, он сказал, что так нужно. — Она со страхом и надеждой заглядывала в глаза Драко. — Он же друг, правда? Я правильно сделала, что послушалась его? — Конечно, мама, конечно, он друг, — рассеяно соглашался Драко, поглаживая мать по плечу. — Ты сделала все правильно… Очень правильно… За домом следят, сказала она? Кто? Неужели люди Темного Лорда? Неужели плохое предчувствие не было обманчивым? Неужели Темный Лорд не поверил до конца в вину Уизли? Но зачем же тогда убил? Зачем лишил жизни, если хоть немного сомневался? И почему тогда Драко еще жив? А может, главное слово именно «еще»? Может, Волан-де-Морт хотел его как-то использовать, прежде чем убить? Возможно, надеялся, что Драко или Нарцисса (если он подозревал в предательстве Драко, но и Нарцисса, наверное, тоже оказывалась под подозрением) попытаются связаться с повстанцами? Или что повстанцы решат помочь ему сбежать? А ведь именно это они и сделали, незаметно усмехнулся Драко сам себе. Страшно представить, в какой ярости пребывает теперь Темный Лорд и какая участь постигла несчастного Вейза. Впрочем, насчет участи Вейза Драко не будет кривить душой — ему все равно. — А кто следил? Профессор Снейп сказал тебе? — решил все-таки поинтересоваться он. — Ну как же? — растерянно проговорила Нарцисса. — Разве ты не знаешь? Драко лишь продолжал ожидающе смотреть ей в глаза. — Пожиратели Смерти, по распоряжению Темного Лорда. Во всяком случае, это то, что сказал мне Северус. Сама я никого не видела. Еще бы она видела — приказ, наверняка, был следить и оставаться незамеченными. Вопрос лишь в том, откуда об этом узнал профессор Снейп? Хотел бы Драко прямо в этот момент аппарировать к профессору домой и немного поболтать. Но он понимал, как рискованно и глупо это будет. Рискованно и для самого себя, и для профессора. Но сидеть на месте в ожидании неизвестно чего Драко тоже не мог, поэтому он отказался от предложенного Нарциссой ужина и направился к выходу из палатки. — А почему не ты ждала меня дома, мама? — не удержался он и прежде чем покинуть палатку, обернулся и взглянул на мать, которая ссутулившись сидела на диване и глядела перед собой потухшим взглядом. — Почему не ты забрала меня оттуда? Но еще не договорив последние слова, Драко понял, что знает ответ. Слишком обессиленной, слишком измученной она была. Слишком много потрясений свалилось на нее, а Драко, сосредоточенный на себе, как-то даже позабыл о том, что пришлось в последнее время пережить матери. — Северус сказал, что я не справлюсь, что могу все испортить, — ответила она, поднимая виноватый взгляд. Драко кивнул и отвернулся, чтобы она не заметила жалость в его глазах — когда-то она приняла бы это за унижение. — Прости, — услышал он снова ее дрожащий голос. Это было уже слишком. Слишком. Драко резко развернулся, быстрым шагом подошел к матери, наклонился и поцеловал в щеку. -Тебе не за что извиняться, мама, — прошептал он. — И никогда не было. Я скоро вернусь. Не дожидаясь ответа, Драко торопливо выбежал из палатки в накрывшие лагерь сумерки и едва не сбил с ног светловолосую девушку, которая так некстати оказалась у него пути. Она тихонечко пискнула, а потом подняла на Драко свой отстраненно-удивленный взгляд, и приветливо улыбнулась: — О, а я как раз за тобой, Драко, — проговорила она так, словно они виделись только вчера, словно не находились многие месяцы по разные стороны воюющих сторон. — Профессор Макгонагалл просила передать, чтобы ты зашел к ней. На мгновение Драко показалось, что он снова в Хогвартсе и что случайно встретившаяся ему Луна Лавгуд просто передает просьбу зайти к профессору трансфигурации — ее спокойный голос и умиротворенный вид способствовал такой иллюзии как нельзя лучше. Наверное, Драко и в самом деле был бы не против вернуться в те дни. — Лавгуд… — не сдержал он улыбку. — Ты, кажется, ничуть не изменилась. — Правда? Драко кивнул, а Луна несколько мгновений глядела на него задумчиво-отстраненным взглядом, словно ответ заставил ее всерьез задуматься. — Идем, я проведу тебя к профессору Макгонагалл, — сказала она наконец и, неспешно побрела извилистой лесной тропой. Драко последовал за ней. Некоторое время они шли в тишине, и лишь когда перед ними возникла старенькая, потрепанная испытаниями и временем бледно-зеленая палатка, Луна вновь повернулась к Драко: — Мы на месте, — сказала она, а потом протянула ладонь к его руке и на мгновение крепко сжала: — Спасибо тебе, Драко. Потом так же быстро отпустила, и отступила на шаг назад. — За что? — торопливо спросил Драко, прежде чем она успела развернуться к нему спиной и скрыться в полумраке. — Как за что? — вечно удивленный взгляд вновь обернулся к нему. — За то, что ты смог измениться. За то, что выбрал свет. — Свет? — озадаченно переспросил Драко и приступ раздражения вдруг охватил его. Да какой к черту свет?! Нет ему дела до всех этих черно-белых противостояний. Он не менялся, не выбирал ни свет, ни тьму, просто так уж вышло, что мир терял для него смысл без Грейнджер — вот и вся причина его «геройства»… — Нет, поверь мне, Лавгуд, все совсем не так красиво, как ты себе придумала. Никакого света я не выбирал. Он попытался ухмыльнуться — пренебрежительно, высокомерно, — ему захотелось ужалить ее, эту наивную, странную девочку с серьгами-редисками в ушах, но получилось, наверное, не так как он того желал, потому что Луна в ответ лишь мягко, доброжелательно улыбнулась и проговорила: — Тогда, наверное, свет сам выбрал тебя. Чем-то ты сумел это заслужить. И отступила в темноту, прежде чем он успел возразить. Но собирался ли он снова возражать? До этого момента Драко четко проводил границу между собой и повстанцами. Он знал, что хоть судьба и свела их сейчас вместе, они по-прежнему остаются противоположностями — разные цели, разные ценности, разные жизни. Он был здесь чужим, и они, все они — Драко был уверен — тоже воспринимали его как чужака. Но теперь, после доброжелательного отношения Финнигана, после слов Луны его уверенность слегка пошатнулась. Что, если он ошибается? Что, если непреодолимая грань, которую он видит между ними, существует лишь в его воображении? Драко попытался представить себя сражающимся против Пожирателей Смерти плечом к плечу с повстанцами — хотел бы он этого? Готов выбрать такое будущее? Наверное, только если плечо рядом с ним будет принадлежать Гермионе Грейнджер… Тогда, конечно, он готов. Если она будет рядом, он готов на все. Но тешить себя надеждами и иллюзиями глупо — она не позволит ему быть рядом. А еще он совсем забыл о Нарциссе! Каково будет ей узнать, что сын собирается сражаться против Волан-де-Морта, убивать бывших соратников отца. Как бы настороженно не относилась она к новой власти, повстанцы в ее глазах оставались еще менее достойными доверия, и увидеть сына в их рядах она точно не хотела бы. Все, чего бы она, без сомнения, хотела — убраться поскорее из лагеря. И возможно, совсем скоро ее желание осуществится, ведь профессор Снейп обещал помочь им покинуть Англию. Вот только хотел ли этого Драко? В этом он был совсем не уверен. Драко дернул колокольчик над входом в палатку профессора Макгонагалл, и в ту же секунду края палатки разъехались. — Проходите, мистер Малфой, — донесся изнутри голос Минервы Макгонагалл. Драко осторожно переступил порог и оказался в погруженной в полумрак прихожей. — Спасибо, что не заставили долго себя ждать, — Минерва Макгонагалл стояла прямо перед ним, и будто не несколько месяцев прошло с последнего дня их встречи, а не меньше десяти лет — такой постаревшей казалась она, но голос по-прежнему звучал твердо. — У профессора Снейпа мало свободного времени. — Он здесь? — Драко огляделся, и только теперь, когда глаза начали привыкать к слабому освещению, заметил знакомую высокую фигуру в дверном проеме в нескольких метрах от входа. Снейп. Сердце Драко забилось часто-часто: именно он ему и нужен. — Здесь, — подтвердил Снейп. — Заходи, Драко, побеседуем. Снейп казался мрачным. Точнее, мрачнее обычного. Едва Драко переступил порог комнаты, как Снейп захлопнул дверь, а потом резко повернулся к нему и принялся сверлить испытывающим взглядом. — Что? — не выдержал наконец Драко. — Почему вы так смотрите? — Да ничего… — ехидно протянул Снейп, не отводя взгляд. — Просто использую возможность насмотреться на первого в достойном роду Малфоев идиота с напрочь отсутствующим инстинктом самосохранения. Судя по твоим поступкам, другого такого шанса может уже и не представиться. — Это к чему? — вздернул подбородок Драко. — По какому праву вы так… — Почему ты не сбежал, когда был в лесу? — грубо перебил его Снейп. — Почему не сделал, как я велел? Черные глаза светились такой злостью, что Драко стало не по себе. Спонтанный порыв к самозащите, бесцеремонно прерванный Снейпом, угас, как спичка на ветру, и теперь Драко чувствовал себя маленьким, нашкодившим ребенком. — Я… — пробормотал он робко. — Я решил, что так будет правильнее. Мать… Она… Я не мог ею рисковать… — Я говорил, что сумею защитить Нарциссу, — шипел разъяренной змеей Снейп. — Говорил? Говорил или нет?! — Да, но… У вас могло не получиться… — Могло не получиться… — перекривил его запинающуюся речь Снейп, а потом подошел вплотную и процедил: — Вот что у нас действительно могло не получиться, так это дважды за одни-единственные сутки спасти твою глупую голову. Понимаешь ли ты, чего это могло стоить? Понимаешь, сколько людей могло погибнуть из-за твоего легкомыслия? — Ну так не надо было меня спасать, — огрызнулся Драко и заставил себя выдержать колючий взгляд бывшего декана, отчитывающего его в лучших традициях Люциуса Малфоя. В конце концов, Драко ведь не просил себя спасать, он был готов сам расплачиваться за себя. — Да, не надо было, — согласился Снейп и отошел от Драко. Какое-то время он молча вглядывался в темноту за окном. — Профессор, что произошло? — тихо заговорил Драко — ему показалось, что гнев Снейпа немного поутих и теперь можно попытаться что-то выяснить. — Почему за моим домом следили? Почему нам пришлось бежать? Мне казалось, Темный Лорд поверил, что я невиновен. — Вот именно, тебе казалось, — ответил, не оборачиваясь, профессор. — Потому что он этого хотел. Хотел, чтобы ты уверовал в собственную безопасность и вывел его на след повстанцев. — То есть он только сделал вид, что поверил Уизли? — недоверчиво спросил Драко. — И убил просто так, зная, что он ни в чем не виноват? — А почему нет? — Снейп оторвал взгляд от окна и снова посмотрел на Драко. Теперь это был обычный для профессора непроницаемый взгляд — больше ни единого следа ни единой эмоции. — Это Волан-де-Морт, не обязательно серьезно провиниться, чтобы он тебя убил. Достаточно, чтобы твоя смерть была в его интересах. Но на самом деле я не знаю, что именно произошло. Может, вначале он поверил, а уже потом усомнился в твоей невиновности. А может, он и не сомневался особо, просто решил проверить тебя на всякий случай. Теперь уже неважно, как было в действительности, теперь он знает точно, что ты не на его стороне. Да, теперь Волан-де-Морт знал. Дороги назад, к прошлой жизни, больше не было. Теперь вопрос лишь в том, какая дорога поведет его в будущее. — Что теперь? — глухо спросил он. — Что мы должны делать дальше? — Вы уедете, — тут же ответил Снейп. — Очень скоро, на днях. Я передам вам билеты на магловский самолет и оборотное зелье, и вы покинете Англию. Сердце Драко упало куда-то вниз. Он знал, что так будет. Знал, что для Нарциссы это лучший, даже скорее единственный приемлемый вариант. Но как же непросто смириться, что вскоре ему придется навсегда покинуть это место — оставить здесь Грейнджер и призрачные надежды быть с ней. — Куда мы поедем? — спросил Драко, стараясь не выдать голосом разочарования. Профессор мгновение пристально вглядывался в лицо Драко, словно пытался разглядеть то, что он прятал под маской безразличия. — Я пока что не могу ответить на твой вопрос. Но могу заверить, что очень скоро ты все узнаешь. Драко равнодушно кивнул. Ну правда, какая разница, куда ехать? Никакой. Куда бы они ни отправились, Гермионы там не будет, она остается здесь. Подозрительный взгляд Снейпа все еще блуждал по лицу Драко, и с этим нужно было что-то делать: Драко не хотел, чтобы профессор понял причину его разочарования, не хотел говорить с ним о Гермионе и о том, что между ними происходит. — Профессор, откуда вы узнали, что за домом следят? — задал Драко первый пришедший в голову вопрос и уже потом осознал, что ему и в самом деле интересно это узнать. — Тебя только это интересует из всего, что произошло? Или все остальное тебе уже известно? Может, мисс Грейнджер по пути сюда рассказала? «Мисс Грейнджер» было произнесено с таким нажимом, что теперь уже Драко с подозрением смотрел на бывшего преподавателя: ему что-то известно. Снейп знает, что Гермиона не желает общаться с Драко? А знает ли, по какой- причине? Нет, она не стала бы посвящать кого-то в такие подробности. Но все же, хотелось бы знать, что именно ему известно? Как она объяснила свое неожиданно недружелюбное отношение к своему «спасителю»? Или никак? Разве она обязана? И разве стал бы Снейп интересоваться? — Нет, мисс Грейнджер была очень немногословной и не объяснила совершенно ничего, — едко, в тон Снейпу, ответил Драко. — Сказала лишь, что спасла мою жизнь. Возвратила долг. — Возвратила долг? — прищурился Снейп. — Она так сказала? — Нет, но весь ее вид об этом говорил. — Сдержанный, отстраненный, подчеркнуто-равнодушный, да? — Именно такой, — напряженно ответил Драко, его вдруг перестало быть интересовать, что известно профессору, он просто хотел закончить этот бессмысленный разговор. — Послушай, Драко, — со вздохом произнес Снейп. — Я не знаю — и не хочу знать — что там между вами происходит. Мне безразлично, что именно не может мисс Грейнджер простить тебе — старую детскую вражду или спасенную жизнь, но это и не важно. Важно другое. Когда я согласился с тобой, что не нужно было тебя спасать — я не шутил. Огромный риск и почти нулевая вероятность успеха — каждый здравомыслящий человек понимал, что спасать тебя — гиблое дело. Это понимал я, это понимала Макгонагалл, это понимали все. Все, кроме, как ни странно, отличающейся ранее умом и сообразительностью мисс Грейнджер. — Поймав недоверчивый взгляд Драко, профессор Снейп криво усмехнулся и продолжил: — Да, ты не ослышался, именно благодаря ей, точнее временно овладевшему ею безумию, ты сейчас здесь. Когда она поняла, что, оставшись в Мэноре, ты практически подписал себе смертный приговор, она действительно будто обезумела. Она отказывалась понимать, что повстанцам нельзя туда возвращаться, что Волан-де-Морт просто всех уничтожит, а когда осознала, что никто не поддастся на ее уговоры, заявила, что отправится сама тебя спасать. Макгонагалл даже пришлось распорядиться не выпускать ее из лагеря, но к счастью — если можно так говорить в подобных случаях — часовым не пришлось меряться с ней силами: мисс Уизли благородно пожертвовала непутевым братцем во имя… даже не знаю, во имя чего. Не представляю, как Уизли сумела убедить обезумевшую подружку в том, что ее письмо действительно спасет тебя, но это и правда сработало. Как ты теперь знаешь, не без нюансов, но все же сработало. Голос Снейпа звучал сухо и резко, но Драко этого не замечал. Какое это имело значение, если смысл сказанных профессором слов, медленно проникая в сознание и душу, вдыхал новую жизнь в призрачную, почти растаявшую надежду? В голове билась единственная мысль: он ей небезразличен. После всего он ей небезразличен. — И вот мы подошли к ответу на твой вопрос: как я узнал, что за домом следят, — продолжал обыденным голосом Снейп. — Как только сова с письмом Джинни Уизли вылетела из лагеря, Макгонагалл тут же попросила меня отправиться в Мэнор и выяснить, получилось ли у них тебя спасти. К счастью, у меня имелись некоторые незавершенные дела с Эйвери, и я мог сделать это, не вызывая особых подозрений. Разговорить Эйвери никогда не было для меня сложным заданием, и уже через пару минут я знал, что ты жив, а Уизли — мертв. А еще, что твой дом берут под наблюдение. Эйвери преданный и надежный слуга Темного Лорда, однако меня он считает таким же, так что… Профессор замолчал, погрузился в какие-то свои мысли, но Драко не мог позволить ему остаться там надолго: — Что было дальше? — сухими от волнения губами прошептал он. — Дальше? — рассеянно переспросил Снейп и помолчав еще несколько секунд, продолжил рассказ: — Все повторилось. Всем и каждому было ясно, что Волан-де-Морт собирается использовать тебя как приманку для повстанцев, и разумнее всего просто забыть о тебе. Но она снова не позволила. И вот — ты здесь… Снова наступила тишина. Драко все еще пытался осознать до конца услышанное от профессора и понять, что именно это значит. Он ей небезразличен, да. Но разве это мешает не простить? Спасти, а потом оттолкнуть — разве не это она уже сделала? — Вот и все, что я хотел сказать тебе, Драко, — подытожил профессор, бросая взгляд на часы. Наверное, это означало, что нужно уходить, но Драко не мог. Ему нужно было услышать еще что-то. Что-то, что помогло бы понять, что он должен делать дальше. Казалось бы, все ясно: у Гермионы остались чувства к нему, значит он должен бороться за нее. Но стоит ли это делать? Ведь кроме чувств у нее есть еще и знаменитая гриффиндорская гордость. Уязвленная им гордость. — Она не хочет меня видеть, профессор, — зачем-то сказал Драко и тут же пожалел, потому что Снейп окинул его ледяным взглядом и повторил: — Я сказал все, что собирался, Драко. Мне кажется, этого больше, чем достаточно. Теперь Драко не оставалось больше ничего, кроме как попрощаться. Это он и сделал, а потом, выныривая из палатки в ночь, снова столкнулся с кем-то. Снова негромкий девичий вскрик и испуганные темно-карие глаза прямо перед ним. — Гермиона… — прошептал он. — Прости… Гермиона что-то невнятно пробормотала, быстро опустила взгляд и ловко проскользнула мимо него вглубь палатки. Края палатки сомкнулись за ней, и Драко снова оставалось лишь смотреть ей вслед и воскрешать в памяти ее глаза. Он не был уверен, за что просил только что прощения: за то, что чуть не сбил ее с ног, или за что-то другое — за вечер в подземелье Малфой-Мэнора, когда он, выбирая между ее жизнью и честью, сделал выбор не в пользу последнего. Но зато теперь он точно понял, что ему делать дальше: он будет бороться до конца за возможность видеть перед собой эти глаза снова и снова.