Ради тебя

Рон был очень зол. Шагая ярко освещенным светом факелов коридором, он с трудом удерживался от почти непреодолимого желания впечатать кулак в неровную стену из серого камня. Или в лицо идущего рядом Малфоя… Очередная волна ярости заставила его до боли сжать зубы и нахмуриться еще сильнее. Хорошо еще, что Малфою хватало ума идти молча. Если бы он произнес хоть одно кривое слово – а другие у него вообще редко вылетали изо рта – то Рон уже точно не сумел бы сдержаться. Рон спрашивал мысленно сам себя: что именно так взбесило его? Что заставило его перманентное недовольство буквально за один день превратиться в почти неуправляемую, неудержимую ярость? Может то, что этот белобрысый баран ни с того ни с сего заявился в замок и посмел изъявить желание занять место Рона? Или то что Волан-де-Морт не послал наглеца куда подальше, а вполне серьезно задумался над просьбой? - Не бойся, Уизли, - «успокаивал» Рона Волан-де-Морт, от которого не укрылось справедливое недовольство своего главного надсмотрщика над заключенными. - Тебе не нужно беспокоиться за свое будущее до тех пор, пока я не разочаровался в тебе. Я не собираюсь заменять тебя Малфоем. Я лишь думаю о том, чтобы сделать вас напарниками. Если, конечно, Драко сумеет развеять кое-какие мои сомнения по поводу чистоты его намерений. И, похоже, Малфой сумел. Хотя поначалу, когда бывший слизеринец взялся спорить с Волан-де-Мортом Рон не поставил бы и ломаного кната на то, что наглец пробудет в замке еще хотя бы десять минут. - Убей грязнокровку Грейнджер и место твое, - обманчиво ласково улыбаясь объявил свои условия Волан-де-Морт, сверля Малфоя пристальным взглядом. - Убить? – Малфой казался сбитым с толку. - Да. Сейчас. И уже к закату ты окажешься в числе самых приближенных к своему Повелителю волшебников. – Но мой Лорд… Ее и так казнят в воскресенье. Не хотел бы, чтобы вы решили, что я смею перечить вам, но позвольте спросить – к чему сокращать время ее мучений? Ее агонии? - Потому что есть у меня подозрения, что ты не просто так явился ровно через два дня после того, как она оказалась в моем подземелье. – Маска любезности слетела с лица Темного Лорда, сменившись безжалостным оскалом. – Я ведь предлагал тебе когда-то занять это место – ты отказался. А теперь вдруг явился. Может быть, ты ей помочь хочешь? - Помочь? Ей? – недоумевал Малфой. – Зачем мне это, мой Лорд? - Ты мне ответь, Драко. Может быть где-то глубоко в твоем сердце есть место чувствам к нашей маленькой дерзкой мисс грязнокровке? Недоумение на лице Малфоя почти сразу же сменилось гримасой отвращения. - Повелитель… Простите, но это… Это... – Он не мог найти подходящих слов. - Если бы кто-то другой высказал подобные подозрения, я бы счел это за непростительное оскорбление. Я и грязнокровка? Никогда… - Отлично, - удовлетворенно перебил Малфоя Волан-де-Морт. - Тогда убей ее. - Мой лорд, - заговорил Малфой после небольшой паузы. – Если позволите, я могу не убивая ее доказать, что мне глубоко плевать на нее. Все чего я хочу – это чтобы она подольше помучилась перед смертью. Подольше и посильнее – так, как она заслужила. И я могу это устроить. Могу унизить ее, растоптать. Довести до того, что она будет отсчитывать часы до казни и видеть в ней спасение. Я ненавижу ее, мой Лорд. Это единственное чувство, которое я к ней испытываю. Волан-де-Морт еще пару секунд всматривался в лицо Малфоя, а потом откинулся на спинку кресла и произнес: - Говори. Я слушаю. Выслушав Малфоя, Темный Лорд милостиво позволил ему воплотить свой план в жизнь. И что-то подсказывало Рону, что результатом он останется доволен. - Веди ко мне нашего дорогого мистера Малфоя, - приказал он Рону, отрывая задумчивый взгляд от волшебного шара, через который они на протяжении целого часа наблюдали за происходящим в камере Гермионы Грейнджер. – Думаю, он уже закончил. И Рон покорно, как всегда, отправился выполнять распоряжение. - Повелитель, Малфой уже здесь, - отчитался он, входя в комнату и напряженно замирая у двери. Темный Лорд все еще сидел перед волшебным шаром в глубине которого виднелась скрюченная на полу фигура рыдающей Гермионы. Услышав голос Рона, он поднял голову, ненадолго задержал на Малфое пристальный взгляд, а затем кивнул. - Отлично. И снова устремил взгляд на шар, Рон последовал его примеру. Какой же жалкой она казалась! Отвратительно жалкой и беспомощной. Рон не испытывал к Гермионе никакого сочувствия, наоборот, его раздражали доносящиеся из шара тихие завывания, раздражала ее нагота, лишь дополняющая образ отталкивающе беспомощной идиотки. Могла бы додуматься напялить уже свое тряпье, а потом рыдать. Да-да, конечно, она не знала, что за ней могут наблюдать, но все же… У Рона не было желания находить ей оправдания. Да и какие вообще оправдания могут быть для шлюхи? Гермиона и любые мысли о ней поднимали теперь в душе Рона целую бурю негодования. То, что она сделала, было вне его понимания. Да, они давно уже расстались, а теперь так и вовсе оказались по разные стороны баррикад, но все же… Все же глупо было отрицать, как сильно разочаровал его ее поступок. Наверное, дело было даже не в ней самой (плевать на нее!), а в том, что Рон воочию убедился, как неразумно полагать, что ты кого-то узнал достаточно хорошо, чтобы рискнуть за него поручиться. А ведь Рон готов был руку на отсечение дать, что Гермиона Грейнджер не позволит Малфою даже притронуться к себе. Он был абсолютно уверен в ней. И что же? Оказывается, он совсем не знал ее. А еще Рона огорчало, что из-за нее план Малфоя пошел по самому благоприятному для него пути. И теперь, судя по расцветающей на лице Волан-де-Морта жутковатой, но довольной улыбке, Малфой получит желанное. - Ты оказался прав, Драко, - проговорил Волан-де-Морт, вновь отводя глаза от шара. - Даже если бы я с утра и до ночи пытал мисс Грейнджер Круциатусом, эффект, кажется, был бы не столь красочным. Должность твоя, Драко. - Благодарю за доверие, повелитель, - кивнул Малфой, сдержанно улыбнувшись. – Я вас не подведу. - Не подведи. – Змеиные глаза впились в бледное лицо. - Это в твоих же интересах. Темный Лорд достал из кармана мантии связку ключей и протянул Малфою. Точно такую же, как у Рона. Там были ключи от подземелья и от каждой камеры. От каждой! Рон стиснул кулаки – этот мерзавец будет иметь доступ к Джинни. Вряд ли он позволит себе какие-то вольности с ней, но все же после увиденного Рон не мог относиться к этому факту спокойно. Нужно как можно быстрее вытащить ее оттуда! - Расскажи нам, Рон, что тебя так сильно гложет? Погруженный в собственные переживания Рон вздрогнул – он не ожидал такого вопроса. - Не можешь принять, что мисс Грейнджер так легко поддалась чарам Драко? Рон напряженно нахмурил лоб, соображая, стоит ли согласиться с предположением хозяина. Да, он ведь и правда не мог смириться с этим. Но вряд ли Волан-де-Морт понимал истинную причину этого. - Ты тратишь свои силы не на то что нужно, Рон, - продолжил Волан-де-Морт не дожидаясь ответа. - Тебе бы сосредоточить силы на сестре. Отсрочек больше не будет. Она составит компанию мисс Грейнджер на эшафоте, если не примет твое предложение до воскресенья. Ты не забыл об этом? - Нет, повелитель, я не забыл, - пролепетал Рон внезапно пересохшими губами. Конечно он помнил! Он уже был бы у сестры, если бы его не заставили принимать участие в этом придуманном Малфоем балагане. И если бы его не использовали в качестве мальчика на побегушках. Хотя, к сожалению, это вряд ли помогло бы… Рон просидел бы возле сестры хоть все оставшиеся дни, он бы ползал перед ней на коленях, умоляя одуматься, если бы была хоть какая-то надежда, что это поможет. Но его шансы стремились к нулю. Она не хотела его слушать. Не хотела видеть. Проклинала и пыталась расцарапать лицо каждый раз, когда он решался переступить порог ее камеры. Поэтому в последние недели Рону приходилось общаться с ней через специальное окошко в двери, обтянутое очень крепкой сеткой с мелкими ячейками. А она лишь все больше презирала его. За трусость, за то, что не желает получить хоть малую частицу заслуженной боли, как говорила она. Она не могла простить его за Гарри. Она никак не могла понять, что у него не было иного выхода. - Ну так поспеши, Рон, - сказал Волан-де-Морт. - Времени совсем мало. Повторять два раза Рону не нужно было, он сразу же рванул к двери и уже там его вновь догнал холодный голос хозяина: - Мне будет очень жаль, если ты не справишься. Она могла бы стать одним из самых ценных, самых ярких членов нового общества: чистокровная, одаренная, красивая… Слабая надежда вновь шевельнулась в душе Рона, он обернулся и устремил умоляющий взгляд в бледное равнодушное лицо: - Мой лорд, дайте мне больше времени… Прошу! Волан-де-Морт отрицательно качнул головой. - Нет. Иди, Рон. Ты теряешь впустую то время, что у тебя осталось. Стиснув изо всей силы челюсти, Рон вылетел из комнаты и поспешил в подземелье. *** Она и слова не дала ему сказать. Он едва успел отворить окошко для разговоров и тихо позвать ее по имени, как она, злая как фурия, судя по голосу, крикнула ему «Проваливай!». - Джинни, прошу, выслушай меня… - Рон заглянул через сетчатое окошко внутрь камеры, в надежде отыскать взглядом сестру. И это сразу удалось: она стояла посреди камеры спиной к нему. Плечи горделиво расправлены, спутанные темно-рыжие волосы рассыпаны по спине, а руки плотно прижаты к ушам – так она демонстрировала, что не желает его слышать. Когда-то в детстве во время их ссор она любила делать точно так же – отворачивалась, зажимала уши, но на самом деле все слышала. Стоило Рону сказать что-то, по ее мнению, обидное, как она поворачивалась, бросала на него убийственный взгляд и бежала к папе – жаловаться. «Рон, ты не должен обижать свою единственную сестру, – говорил Артур, возвращаясь через минуту за руку вместе с Джинни. – Наоборот, ты должен защищать ее, понимаешь? Именно это и означает – быть хорошим братом». И он старался изо всех сил. Старался быть ей хорошим братом… - Джинни, да он же убьет тебя! – выкрикнул Рон, бессильно опустившись на пол рядом с дверью. – Казнит. В это воскресенье. И я ничего больше не смогу сделать. Умоляю, соглашайся. Продолжай ненавидеть меня, упрекай, что хочешь делай - только позволь спасти тебя… - Спасти?! Меня?! Она все слышала. Рон так и знал. - Да. Это все, чего я хочу… - Ну так спаси, - теперь ее голос звучал у самой двери – очень тихий и непривычно миролюбивый. – Спаси Рон. Меня. И себя. Достань еще одну волшебную палочку, выпусти меня из этой проклятой камеры – и бежим! Бежим вместе отсюда. К нашим. И все снова будет как раньше… Почти как раньше… Кажется, она плакала. Рон очень хотел, чтобы у него была возможность сказать что-то, что высушит ее слезы. Но, к сожалению, это было не так. - Нас убьют еще до того, как мы покинем стены замка, - так же тихо шептал он в ответ ей, сидящей по ту сторону проклятой двери. – Там много охраны. Нам двоим никогда не пройти, Джинни. Никогда. Он говорил чистую правду – охрана замка была слишком серьезной, чтобы двое вчерашних учеников смогли выйти из него живыми. Но дело было не только в этом. Рон прекрасно понимал, что после того, что он сделал, дорога в лагерь ему заказана. Его никогда не простят, не дадут второй шанс. Неужели Джинни может не понимать этого? Неужели она всерьез может говорить, что все будет как раньше? Да она же сама вчера кричала, что никогда не простит ему смерти Гарри… Зачем тогда эти разговоры? Рон не понимал. Но спросить не решался, он лишь прислушивался, затаив дыхание, к тому, что происходит по ту сторону двери. - Трус… Какой же ты все-таки трус, Рон… Прошу тебя - уходи и не приходи сюда больше. Прощай. Он слышал, как она поднялась, как зашагала по бетонному полу вглубь камеры. Он не смел заглянуть в окошко, чтобы узнать, где она сейчас. Не смел, потому что знал – она не хочет этого. Он неподвижно сидел, опираясь спиной на холодную стену рядом с дверью, и глядел перед собой пустым взглядом. Холодной, скользкой змеей в душу заползало понимание того, что он все же не сумеет спасти Джинни от смерти. Что все жертвы были напрасны. К горлу настойчиво подкатывала тошнота, вызванная осознанием собственного бессилия и того факта, что Джинни абсолютно права – он самый настоящий трус. Хоть как горько, как невыносимо будет ему терять сестру, Рон понимал: он не сумеет рискнуть жизнью ради мизерного шанса на ее спасение. Не сможет преодолеть собственный инстинкт самосохранения и пойти ради нее на почти что верную смерть. Ему было невыносимо тошно от самого себя, но изменить он ничего не мог. На обратной дороге Рон зачем-то снова забрел во второе крыло подземелий. Туда, где была камера Гермионы. Заходить он не стал, вместо этого открыл решетчатое окошко для разговоров и заглянул внутрь помещения. Гермиона уже не лежала посреди камеры, она сидела под стеной, прямо напротив двери. Все еще раздетая, но прикрытая свитером. Услышав щелчок замка, она плотнее прижала к себе свитер и подняла красные от слез глаза. Едва их взгляды встретились, как лицо Гермионы вспыхнуло. - Ты… Чего тебе надо? - Ничего, - безразлично ответил Рон и пробежал глазами по голым плечам и стройным ногам бывшей подруги. – Просто хотел дать совет: оденься. То, что ты одна в этих стенах, совсем не означает, что никто тебя не видит. Рон на мгновение поднял глаза к потолку, и Гермиона последовала его примеру. - Что? Фонарь? Он, да? Рон кивнул. - То есть… за мной наблюдают? Все это время? - Гермиона медленно начинала осознавать, что означают слова Рона, и с каждой секундой на ее лице все сильнее отпечатывался ужас. – То есть, все что было здесь… Я имею в виду… - Да, Волан-де-Морт видел, как Малфой трахал тебя, если ты об этом, - зло, испытывая какое-то извращенное удовольствие от того, что его слова делают ей больно, ответил Рон. – В этом и был весь смысл: Малфой должен был сделать это с тобой, чтобы получить желаемую должность. И знаешь, я был уверен, что у него ничего не выйдет. Но получается, я совсем тебя не знал. А ведь когда-то я думал ты идеал... Но ты всего лишь грязнокровая шлюха… Гермиона вскочила на ноги, ее щеки запылали ярче прежнего. - Как ты смеешь?! Как только у тебя язык поворачивается? Говоришь, не знал меня? Ну так и я тебя не знала. Не знала, что ты предатель. Что из-за тебя погибнет Гарри! Рон поморщился и отстранился от окошка. И зачем только ему понадобилось приходить сюда? Он и сам себе не смог бы ответить, что им руководило. Желание ужалить ее, вылить накопившуюся злость, или все-таки желание предупредить о том, что за ней наблюдают? Не важно. Уже не важно. Обе цели достигнуты, теперь нужно уходить. Выслушивать ее упреки он не собирался. Он и без этого изо дня в день жил в настоящем аду.