Чувство и очарование

      Они должны были пожениться в приходе Бартона. Сэр Джон предложил устроить праздничный завтрак в Бартон-парке, чтобы никто не беспокоил Делафорд-мэнор, и имение было готово принять своего хозяина и хозяйку. Поэтому проведение церемонии в Бартоне казалось всем более приемлемым. Кроме того, это позволило бы Эдварду быть шафером вместо того, чтобы проводить церемонию.       Полковник Брэндон же остался в Делафорде из-за традиции не видеть невесту за двадцать четыре часа до свадьбы. Он думал, что это довольно глупая традиция, но не хотел рисковать. Неудачи явно не были тем, чего мужчина хотел бы в этот день. Или вообще когда-либо в жизни. Он мог бы остаться в Бартон-парке, но подумал, что его сон был бы менее беспокойным без шума последних приготовлений к празднованию и без взволнованной болтовни миссис Дженнингс. Полковник и сам был достаточно взволнован.       Эдвард тоже остался, чтобы полковнику Брэндону не пришлось утром добираться в полном одиночестве. Они выпивали в гостиной после ужина, но полковник был слишком молчалив. — Вы передумали, старина Брэндон? Боитесь отказаться от свободы, которую предлагает холостяцкая жизнь? — сказал Эдвард в шутку. Брэндон оторвал взгляд от камина и усмехнулся. — Я с радостью откажусь от таких свобод, которым на самом деле никогда и не предавался, чтобы избавиться от постоянного чувства одиночества и пустоты. В прошлом... постоянного, — он сделал глоток своего напитка. — Что же тогда вас беспокоит, друг? — спросил Эдвард. Полковник Брэндон, внимательно наблюдая за жидкостью, вертел в руке свой бокал. — Вы же знаете, я глава вашего прихода. И мог бы чем-нибудь помочь, — улыбнулся Эдвард, стараясь поддержать. — Полагаю, это моя работа - давать советы и всё такое. — Я... опасаюсь того, что она могла передумать. Что всё это лишь сон, и скоро меня ожидает безжалостное пробуждение. — Уверяю вас, это не сон. Я сижу здесь во плоти. — Просто кажется, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Учитывая всё, что произошло в моей жизни… Счастье не является нормой. По крайней мере, ненадолго. — Она как-либо показывала, что о чём-то сожалеет? Разве она не была счастлива и не показывала свою любовь? — Да, но... — ей ещё только предстояло признаться в своей любви, если она действительно её чувствовала. Это по-прежнему беспокоило его больше, чем следовало бы. Если она не любила его по-настоящему, то могла прийти в себя в любой момент. Сожалеть о своём решении. Отступить. Она могла оставить его у алтаря и больше никогда не появиться. Разбить его сердце на миллион кусочков. То самое сердце, которое она собрала воедино, медленно вернула к жизни. Его неуверенность снова вступила в силу. — Разрешите себе быть счастливым, Брэндон. Вы это заслужили, — сказал Эдвард, отрывая его от дум.       Тут вошла Рут с письмом, адресованным полковнику Брэндону. Оно было от Марианны. — Ах, ну вот, это должно успокоить ваши нервы. Тогда я поспешу удалиться и оставить вас. Не стесняйтесь звать меня, если понадоблюсь. Доброй ночи, Брэндон, — Эдвард поднялся со своего стула с высокой спинкой. — Доброй ночи, Эдвард.       Полковник Брэндон посмотрел на письмо, лежавшее в его руке, и не мог решиться открыть его. Ведь днём ранее он сам написал ей письмо.       Любовь всей моей жизни, свет моего существования,       Я с нетерпением жду завтрашнего дня, чтобы наконец соединиться с Вами узами брака, моя милая Марианна. Согласившись стать моей женой, Вы сделали меня счастливее, чем я когда-либо мог себе представить. Вы абсолютно уверены в своем решении? Всё это кажется сладким сном, слишком хорошим, чтобы быть правдой. Если это так, я никогда не захочу просыпаться.

От всего сердца, Кристофер.

      Полковник боялся её ответа. Что, если она не была уверена? Что, если он открыл ей глаза на то, что хранилось в глубине её души? Что, если именно сейчас он очнётся от своего сна? В его снах Марианна шла к нему по проходу, но так и не добиралась до его объятий, тут он просыпался. Был ли это знак?       Мужчина глубоко вдохнул и открыл письмо.       Мой милый Кристофер,       Конечно, я уверена! Абсолютно и полностью, всем сердцем. Что я должна сделать, чтобы Вы поверили? Я проведу остаток своих дней, доказывая это Вам. Это мечта, мечта, ставшая явью. Я не могу уснуть из-за волнения, которое чувствую глубоко внутри себя.

Навсегда Ваша, Марианна.

      Полковник вздохнул с облегчением, и его сердце легче забилось в груди. Это действительно было глупо, вся его неуверенность. Но он ничего не мог с этим поделать; любовь, которую он чувствовал, заставляла снова ощущать себя юнцом, словно его неуверенности пришли с молодостью.       Мужчина собрался с мыслями и отправился в свою комнату, чтобы провести последнюю ночь в одиночестве, - по крайней мере, он на это надеялся. Марианна могла пожелать иметь раздельные комнаты. Или могло случиться что-то, что заставило бы девушку и вовсе не появиться завтра. Полковник ещё раз перечитал её письмо и заснул, прижав его к груди.       Наступило утро, полковник Брэндон встал ещё до восхода солнца. Он приказал подогреть немного воды и принял теплую ванну, надеясь, что это успокоит его нервы. Но этого не произошло. Мужчина медленно оделся, убедившись, что ничего не забыл, подтянул белые брюки и застегнул золотые пуговицы на своём красном мундире. Когда ботинки были надеты, он взял перчатки и пошёл по коридору к лестнице, по пути ему встретился Эдвард. — Итак, позавтракаем перед отъездом? — Я не могу есть. Но не стесняйтесь попросить кухню приготовить всё, что вам нравится. — Думаю, я тоже откажусь от завтрака. Слышал, что пир в Бартон-парке будет грандиозным, не хотелось бы портить себе аппетит, — улыбнулся он.       Брэндон издал негромкий смешок, и Эдвард был рад, что смог немного смягчить серьёзное выражение его лица.       Поездка в экипаже прошла довольно тихо. Полковник натянул свои белые перчатки и возился с ними, казалось, несколько часов. — Брэндон, не волнуйтесь вы до смерти. Я был там, где вы сейчас, и думаю, что мысль о том, что будет после, расставит всё по местам. Когда вы сможете забрать её домой. Это должно вас успокоить. — Или это может заставить меня нервничать ещё больше, если я буду думать о том, смогу ли сделать её счастливой, — улыбнулся полковник в волнении. — Трудновато вас приободрить. Не думайте о себе так плохо, Брэндон. И мисс Дэшвуд – или мне следует сказать миссис Брэндон? – не производит впечатления женщины, которая сделала бы что-то, чего ей бы совершенно не хотелось. Все Дэшвуды, наверное, такие. Уж я то знаю, — улыбнулся он, имея в виду Элинор. — Если уж она согласилась выйти замуж, то только потому, что она хочет выйти за вас замуж и любит.       Знает ли она об этом? Полковник Брэндон просто улыбнулся и сосредоточился на хорошем, чтобы не злить ни себя, ни Эдварда.

***

      Прошло ещё некоторое время. Гости уже сидели в церкви. Эдвард заверил полковника, что невесты всегда немного опаздывают, но Брэндон всё равно сходил с ума от беспокойства. Он вытащил из кармана часы, чтобы посмотреть время, и вместе с ними медальон, в котором хранилась прядь волос Марианны, дарованная ему, и её портрет, который нарисовала Элинор по её просьбе, чтобы преподнести ему в качестве подарка. Полковник открыл эту вещицу и улыбнулся. Что же могло её так задержать? Образ Марианны, плачущей с сожалением в своей комнате, в то время как миссис Дэшвуд и Элинор стучат в дверь, умоляя её выйти, всплыл у него в голове. Он попытался отвлечься от этого, но отчаяние медленно заполняло всё его существо.       Элинор появилась внезапно, словно из ниоткуда, и поцеловала своего мужа в щёку. Маргарет и другие подружки невесты быстро последовали за ней. — Итак, давайте начинать. Вам нужно быть внутри прежде, чем придёт Марианна, — сказала Элинор полковнику Брэндону.

***

      Мужчина уже стоял у алтаря, нервно перебирая пальцами. Музыканты сменили песню, которую они играли до этого, и внезапно двойные двери в конце длинной красной ковровой дорожки открылись. Сначала полковник видел лишь сияние солнечного света, но через несколько секунд Марианна шагнула вперёд, словно из самого́ солнца. Когда девушка подошла ближе, появилась возможность рассмотреть каждую мелочь. Невеста была именно такой, какой он себе и представлял, со всеми деталями, вплоть до диадемы, которую он ей подарил. Ему стоило огромных усилий не пролить слёзы радости. Его сердце внезапно успокоилось при виде неё. Марианна улыбнулась, и её улыбка была гораздо ярче, чем ослепительный солнечный свет. Она подошла к ступеням алтаря, и полковник протянул ей руку. Марианна приняла помощь и встала перед ним, предварительно передав свой букет Элинор, чтобы ей удалось взять обе руки будущего мужа. — Дорогие возлюбленные, — начал священник, — сегодня мы собрались здесь перед лицом Господа Бога и всех присутствующих, чтобы соединить этого мужчину и эту женщину священными узами брака...       Наконец она стояла у алтаря. Её руки были в его руках, он мог чувствовать их, всё было наяву. Марианна божественно улыбалась, глядя ему в глаза, и он не мог не улыбаться в ответ. Пока священник продолжал свои слова, полковник смотрел на неё и чувствовал, как его сердце наполняется любовью. Её платье было белым с золотыми элементами, которые вместе с улыбкой заставляли девушку сиять ещё ярче. — Кристофер Брэндон, — услышал полковник голос священника, — согласны ли Вы взять эту девушку в законные жёны, чтобы жить вместе по завету Господа в святой нерушимости брака? Обязуетесь ли Вы любить её, утешать в горестях, беречь её честь и покоить в болезнях и в добром здравии; и в иных житейских заботах, и принадлежать только ей одной, пока не разлучит вас смерть? — Согласен, — ответил он, едва дыша от огромного счастья. — Марианна Дэшвуд, — продолжал священник, пока девушка смотрела в прекрасные зелено-карие глаза полковника. Она обратила внимание на то, как эффектно и элегантно он выглядел в своём мундире. Её сердце было спокойно, полно тепла, полно... любви к своему будущему мужу. Марианна думала о том, как ей повезло, что такой мужчина, как он, так её любит. — ...пока не разлучит вас смерть? — Согласна, — ответила она, уверенная в этом больше, чем в чем-либо ещё в своей жизни.       Полковник взял кольцо у священнослужителя. Брэндон сдерживался, чтобы не задрожать от счастья, потому что, когда он услышал, как Марианна сказала "согласна", головокружение охватило его. Он поместил назад на её пальчик кольцо, которое уже было там на протяжении месяца или около того, и, сделав это, сказал: — Этим кольцом я беру Вас в жёны, отдаю на милость Вашу всего себя и все мои земные блага вверяю Вам. — Объявляю вас мужем и женой.       Священник продолжал службу, но полковник не слышал его дальнейших слов и смотрел только на свою жену. Всё было сделано. Мечта стала явью.