Полет над грозой

...Шум пропеллера начал стихать, вернув Майкла к действительности. За минуту до этого, ужасно уставший, он обнаружил, что мысли окружающих вплелись в его собственные, выстраивая причудливый, бессмысленный лабиринт. Это напомнило «скольжение»: чужие голоса вели тихую беседу, образы людей — знакомые и незнакомые — проплывали перед его внутренним взглядом, но маленькая драма, увиденная глазами Вильяма, больше походила на очень яркий сон. — Добрый день, Майкл, — сказал человек, чей темный силуэт вырисовался в дверях кабины. — Добрый день, майор. Рад, что вы снова с нами. Майкл прищурился, но взгляда в вечерней темноте хватило лишь на то, чтобы понять, что этот человек ему не знаком. Приняв руку помощи, он покинул вертолет. Джонсон последовал за ним и сразу же исчез из поля зрения. — Вы в порядке? — спросил встречающий. — Все нормально, — ответил Майкл, решив забыть о сломанном запястье, которое уже почти не болело. Полосы света скользили мимо них, изредка очерчивая фигуру незнакомца. Его спутник был невысок и весьма худощав — типаж, вряд ли подходящий для рядового летчика с авиабазы, на которую они только что приземлились. То, что он назвал Майкла по имени, выдавало человека высокого звания. — Наслышан о вас, мистер О’Хара, — продолжил незнакомец, жестом пригласив следовать за ним. — Неужели я так знаменит? — усмехнулся Майкл. — Да. В хорошем смысле слова. Голос незнакомца, спокойный и ровный, звучал непривычно среди всеобщей суматохи, напоминающей панику после объявления войны. — Рад, что в хорошем смысле. Обычно все бывает наоборот. — Прекрасно вас понимаю. — Вот как? — вежливо улыбнулся Майкл. — Генерал Вильям Майне, — представился его спутник. Сказать, что Майкл был изумлен, означало преуменьшить его чувства. То, что он знал и слышал о генерале Майне, не могло не вызвать искреннего восхищения этим человеком. Генерала можно было причислить к тому вымирающему виду военачальников, которые предпочли бы сами вести в бой войско вместо того, чтобы отсиживаться в тылу, управляя линиями на карте. Он редко участвовал в тех делах, где было больше политики, чем реальной пользы, и стремился отстаивать справедливые решения даже в тех случаях, когда ему это было во вред. Благородство, ставшее редкостью среди сумасшедшей карьерной гонки, делало Майне ярким исключением, которое, увы, лишь подтверждало общее правило. — Вы-то здесь какими судьбами? — спросил Майкл. — Нелицеприятными, — усмехнулся генерал. — Я был поблизости, когда мне позвонил Эксман, после чего я решил встретить вас лично. — Эксман? — уточнил Майкл с неприятным предчувствием. — Значит, вы в курсе? — Даже более того. — И... как вам понравилась вся эта затея с базой и заложниками? — Не думаю, что вы поступили правильно, когда согласились лететь. — Меня шантажировал сам Эксман. Никому другому я бы не поддался, — заметил Майкл не без доли иронии. — Вы поступили по совести, у таких решений есть свои достоинства и недостатки. По крайней мере, мне не сложно понять ваши чувства. Но риск, на который вы шли, граничит с безрассудством. — Риск? — В вашем самолете, — вздохнул Майне, — был «маячок» для средств ПВО и неисправный парашют. Кому он предназначался, я не стал спрашивать: у нас с мистером Эксманом и без того вышел крайне неприятный разговор. — Но как... — только и смог произнести Майкл. — Я же проверил все перед полетом... оба парашюта были на месте, и... Ярость медленно сдавила его горло, не дав окончить фразу. — Так вот как мистер Эксман решил упростить свой план?! — взорвался Майкл. — Розыгрыша ему мало оказалось?! Да, представляю шум в новостях: самолет генерала авиации сбит повстанцами! Карательная операция, новая война, чтоб ее!.. — Майкл... — успокаивающе заметил Майне. — Не знаю, что он вам наговорил и какие «благородные» причины перечислил, но если я когда-нибудь доберусь до Министерства, то лично приставлю револьвер к его виску! — Майкл. Магическое действие этого голоса вмиг усмирило гнев. — Мы с вами знакомы всего несколько минут, — с улыбкой продолжил Майне, — а я уже вижу, как вы похожи на вашего начальника. — О чем вы? — «Если я когда-нибудь доберусь до него», — процитировал Майне, — «то лично приставлю револьвер к его виску». Эта фраза уже звучала сегодня, по телефону, правда, в более паническом ключе. — Вот как... — выдохнул Майкл. — Она была сказана не на ваш счет. — И поэтому, — изумился генерал О’Хара, — вы заключили, что Эксман совершенно непричастен к этому делу и даже готов выдать вам, постороннему человеку, имя виновника? — Вам придется поверить мне на слово. Я далек от того, чтобы идеализировать Эксмана. Способен ли он пожертвовать вашей жизнью? Думаю, способен. Но только не такими средствами. — Почему же? — Воспоминания и связанные с ними чувства часто оказываются сильнее холодного голоса разума. Я не прошу вас понять. Просто поверить. Для Эксмана ваше падение стало не меньшей неожиданностью. — Он сказал вам, кто стоит за этим? — Сказал, — вздохнул Майне. — Но разве это что-либо изменит? — То есть... я об этом не узнаю? — Нет. И я считаю это самым трезвым решением, принятым за сегодня. — Думаете, я испугаюсь? — не сдержался Майкл. — Да будь это хоть сам министр — мне плевать! — Подумайте о Джонсоне. Правда станет его смертным приговором. Вы можете себя защитить, он — нет. — Но, — понизил голос Майкл, хватаясь за последнюю возможность, — если авиакатастрофа останется засекреченной, а я уверен, что так и будет, мы можем объявить его погибшим и надежно спрятать, а тем временем... — Увы, но скрыть что-либо от этого человека не под силу даже Эксману. Думаю, это не под силу никому. — Странная ситуация, — горько усмехнулся Майкл. — Эксман представлялся мне почти всесильным. — Враги Эксмана вполне его достойны. Сейчас вы ничего не сможете с этим поделать. — Как удивительно устроен наш мир... Чем выше мы взбираемся по карьерной лестнице, тем меньше можем изменить. Или тем меньше хотим этого. — Быть может, это прозвучит смешно, — пожал плечами Майне, — но я не считаю, что благородных целей можно добиться грязными средствами. Револьвер у виска — это карта, которую мы разыгрываем снова и снова, не заботясь о том, что страх и насилие вряд ли приведут к чему-то, кроме бесконечной смены угрожающих и жертв. — Вы считаете, что нам не хватает самопожертвования? Геройства? — Геройство... К сожалению, я ни разу им не отличился. Я получил свою первую награду за то, что едва не погиб, да еще и поставил под угрозу жизнь того, кто меня спас. Какое же это геройство? Неудачная шутка судьбы. Многие, кстати, считают такой же шуткой то, чего я пытаюсь добиться всю жизнь — хотя бы скромной справедливости. Вам, Майкл, должно быть, известно, как ко мне относятся ваши министерские коллеги, а особенно в последнее время. — Вы имеете в виду... — Да, если вы о том случае, когда я решил прогуляться по минному полю, — со слабой улыбкой заметил Майне. Майклу живо вспомнилась прошлогодняя история, имевшая место на базе миротворцев в одной из африканских стран. Те наблюдатели ООН, которым посчастливилось побывать на ней с инспекцией, до сих пор бледнели, вспоминая, как один генерал отправился в путешествие по минному полю и, что удивительно, вернулся целым и невредимым. Понять мотивы этого поступка было непросто, но Майкл не считал его выходку безумием — скорее, безрассудной храбростью, открытым презрением к смерти. Сам он, увы, относился к ней с гораздо большей опаской, чем следовало бы человеку его профессии. — Да они гордиться должны, что у них есть такие люди, — заметил Майкл. — Я вряд ли бы решился на нечто подобное. — Вы думаете, я бы решился? — усмехнулся генерал. — Но... — На самом деле все было не так смело, как вам кажется. Мы порядочно выпили, вот и все дела... отмечали Новый год при сорокаградусной жаре... Кстати, мин на том поле не было. Последнюю обезвредили накануне, но нам сообщили, что комиссия ООН страстно желает видеть настоящие мины, поэтому пришлось закопать парочку обратно и поставить заграждение... — Кто знал об этом? — Все, кроме наблюдателей. — А вы не боялись последствий? — Да что вы! Никто даже не удивился, — ответил генерал, толкнув входную дверь. Резкий, яркий свет ослепил Майкла, заставив пройти вслепую несколько шагов. — Высокое начальство, — произнес Майне за его спиной, — не стремится к сложным умозаключениям, а просто верит тому, что видят его глаза. Майкл обернулся — и по его спине пробежала дрожь. Лицо генерала, худое, непривычно бледное, было рассечено грубым шрамом, захватившим левую бровь и висок. Майкл заставил себя кивнуть, по-прежнему не веря в то, что парень в запыленной куртке из его странного полусна оказался Вильямом Майне. — Министр давно считает меня ненормальным, — продолжил генерал с философским спокойствием. — Если бы не полковник Хьюз, я бы точно занимал первое место среди сумасшедших военных офицеров. — По-моему, вы самый нормальный среди них всех... — Увы, но это не так. Я несчастный человек — вот в чем правда. А они счастливы — каждый по-своему. — Они радуются несчастью других. Им приятнее всего блеснуть своей властью или убрать с пути вчерашнего друга. Разве это называется счастьем? Разве это нормально? — Это правильно, Майкл. Миру не нужно, чтобы им управлял старый неудачник, который отметился в этой жизни только тем, что получил пулю в лицо и пытается все изменить, хотя и знает, что это бесполезно. Мир — зеркало человечества, и если оно ставит выше всего власть и преступление, то править им должен именно такой человек, иначе вы приведете его к еще большей катастрофе, чем та, которую могут вызвать ваши проступки. — Если бы вас слышал Эксман... — А вы, я вижу, — усмехнулся Майне, — входите в число тех, кто считает мистера Эксмана исчадием ада. — У мистера Эксмана, должно быть, тесные связи с дьяволом, раз в свои сорок с лишним он достиг такого карьерного успеха... — Да что вы говорите... — хитро парировал генерал. — Если следовать вашей логике, то ваши связи с дьяволом должны быть особо тесными — ведь вы достигли этого не в сорок с лишним, а в тридцать пять. — Нет у меня никаких связей, — посмеиваясь, заметил Майкл. — На самом деле все банальнее и проще. — Кстати, куда делся ваш майор? — Не видел его после посадки. — Он надежный человек? — Насколько я знаю, да. — А насколько вы его знаете? — Плохо, — честно признался Майкл. — Думаете, парашют предназначался для него? — Или для вас. — Неужели? Что-то не припомню, чтобы меня предупреждали... Запоздалая догадка заставила его умолкнуть. Майне не мог знать, что они покинули самолет через пространственный тоннель, и парашют служил единственным объяснением того, что они выжили. — Вот что, — сказал Майне после недолгого раздумья. — Правы мы или нет, но свою версию нам предложить придется. Оставайтесь здесь, пока я переговорю с остальными и попытаюсь найти компромиссный вариант. И скажите майору, что никто не собирается его преследовать. Не будем отвлекаться на второстепенные детали. Сейчас важно, чтобы информация не попала в нежелательные руки, а особенно в руки тех, кто связан с проектом «Шторм». Майкл едва сдержал удивление. С этим проектом был связан в первую очередь сам Эксман, что не было секретом ни для кого. — Что не так со «Штормом»? — спросил он, чувствуя, что почти перешел границу, за которой начинается опасная игра. — Все то, на что вы согласились, косвенно к нему относится. — Каким образом? — Иногда, — произнес Майне, отвернувшись к окну, — можно притвориться, что не видишь, но от этого видеть, к сожалению, не перестаешь. За свою жизнь я открыл для себя слишком много правды, чего вам искренне не пожелаю. Взгляд Майне что-то искал за темным стеклом — быть может, отражение воспоминаний, которые случайно достались постороннему человеку. Коротко попрощавшись, Майкл покинул генерала. Его ждал еще один, не столь приятный разговор.