Преображение.

Дни тянулись необыкновенно долго! Прошло всего две недели с начала занятий, а школа успела надоесть всем до невозможности. Погода - тоже не радовала. Почти беспрерывно шел дождь, а солнце скрывалось за темными, кучевыми облаками. Даже ярко-желтые осенние листья не передавали тепла солнца. Улицы были наполнены скукой, хандрой и холодом. В классы почти не попадал солнечный свет, а скудные, электрические лампы, только еще раз напоминали ,о том, что лето закончилось.  Я все чаще стала добавлять к своим футболкам спортивную, теплую кофту, в которую, я куталась на уроках, а летние кеды заменила кроссовками: они были хоть чуть-чуть теплее. Нет, такая погода не по мне! А так, мне больше нравится поздняя весна: тепло, но не жара, солнце светит ,и до лета остаются считанные дни. Обычно, в такое время и начинаешь жить. Начинаешь чувствовать необъяснимую свободу и счастье. А потом вновь школа... "Серая масса" давила на меня все больше и больше. Было не выносимо слушать замечания учителей, терпеть взгляды одноклассниц и чувствовать себя "чужой". Я, хоть и никогда не старалась особо выделяться, всегда была лишней и неправильной. Сколько себя помню, со мной вечно все не так! Наверное, поэтому я и не хочу сейчас одевать юбки или даже школьные брюки, не хочу слушаться и быть хорошей - из принципа. Я привыкла отличаться, я не умею быть другой. И это хорошо: мы все разные и в этом мы похожи. За две недели, которые прошли от начала учебных дней, я поняла три вещи. Во-первых, Максим был полнейшим идиотом, самым худшим, из тех, кого я встречала когда-либо. Во-вторых, все девчонки в классе не то что влюбились в него, а просто начали жить только новеньким. Ну а в-третьих, все, абсолютно все, кроме меня, обожали нашего любимого Максимчика. Даже учителя, были восторге от этого самодовольного идиота. И то, что учился Лугов просто чудесно, только подлило масло в огонь. Честно говоря, я не знаю почему он меня так раздражал. Конечно, меня и раньше доставали люди, но не тем что они есть! А вот Максим бесил меня даже тем, что он просто есть. Меня выводило из себя даже как мои одноклассники и одноклассницы называли его "Максом". Мне было как то стыдно и неудобно так его называть. Было сложно выдавить из себя противное "Максим", а вот "Макс" казалось мне еще более противным и скользким. И каждый раз, когда мне надо было обратиться к нему по имени (а Максим каждый раз выкручивался так, что мне приходилось это делать), я жутко краснела, не то от гнева, не то от стыда. И вновь, видя проблеск победы у него в глазах, я гневалась еще больше и , даже, пару раз попыталась врезать новенькому.                                                                * * * Когда я проснулась, то сразу почувствовала радостную суматоху в квартире. Зная, что это может означать только одно, я вскочила и даже не переодевшись выскочила за дверь. Войдя в коридор, растрепанная, в пижамных шортах и майке, заспанная, но жутко счастливая, я прислушалась. Ага, какое-то бренчание и шипение раздаются из кухни. Бодренько припустившись к заветной комнате и схватив с полки в ванной резинку, я напевала по нос какой-то заводной мотив. Но подойдя почти в плотную к шоколадным дверям кухни, я заметно приубавила шаг и застыла, встав на носочки. Из кухни доносился аппетитный аромат жареных яиц. Я, блаженно закрыв глаза, вдохнула еще глубже. Сейчас я испытываю чувство счастья и гармонии, чувство того, что у меня есть семья. Наконец выдохнув, я уверенно толкнула дверь.  Как я и ожидала, счастливая мама порхала по кухне готовя мне завтрак. Помещение наполнял запах яичницы, гренок с сыром и свежего, апельсинового сока. Я была готова взорваться от удовольствия: нормально поесть мне удалось только неделю назад, остальное же время я питалась тем, что быстро можно приготовить или заранее заготовленной мамой едой. Мама стояла перед плитой в легком, нежном сиренево-розовом платье и перекинув полотенце через плечо, следила за мирно шваркающей сковородкой. Её густые, слегка вьющиеся волосы темного шоколада собраны в аккуратный хвост на макушке, а щеки ,пылающие румянцем от жара исходящего со сковороды, обрамляют пухлые губы, застывшие в полу-улыбке. Мама для своего возраста выглядит очень молодо: у нее красивая фигура, здоровые волосы, прямая осанка. Ей не дашь и двадцати восьми, хотя в этом году маме исполнилось сорок. Глаза всегда сияют счастьем, а губы чуть-чуть улыбаются. Она - воплощение женственности. Сложно предположить что мы родственники, тем более мать и дочь. "Ты вся в отца! Вы уверены что у меня дочь? Может это мальчик?!"-всегда говорила мама, слегка пожуривая меня. При этом ее лицо сияло, а в глазах горела такая гордость, гордость за меня. А вот мне всегда эти слова казались обидными и неприятными. Я гневно захлопывала дверь и уходила к себе, иногда нагрубив матери. Сейчас мне это кажется милым и незначительным: мама и так делает все для меня, сердце раскалывается, когда думаешь что я могу не быть ей благодарна.  Я, едва слышно, подошла сзади и легонько дотронулась до маминых печей, вглядываясь из-за них в завтрак. Мама, которая видимо не ожидала увидеть меня так рано, слегка вздрогнула, но тут же улыбнулась, показав легкие морщинки в уголках глаз. -С добрым утром! Как спалось?-мама целует меня в лоб, а затем отводит мое лицо и пристально его рассматривает. И все. Будто бы не было этих двух недель разлуки. Будто она не уедет через три дня опять. От этих противных мыслей в горле застревает комок. Что бы мама не увидела набежавшие слез, я крепко ее обнимаю. Чуть рассеяно мама обнимает меня тоже, и я вдоволь наприжимавшись к ней, легко отстраняюсь, наиграно бодро спрашивая: -Чудесно! Рада что ты тут. Давай завтракать? Мама кивает и летящей походкой устремляется к столу, а я беру яичницу.                                                                   * * * В школе я училась не так, не сяк: были и тройки, и пятерки. В четверти у меня обычно стояло половина четверок и половина троек. Но также, одна единственная пятерка. И не по физкультуре, не по труду, а по французскому. Меня могли сколько угодно дразнить, но я всегда была верна этому чудесному языку. Наверное, только из-за моих успехов во французском, меня и не выгнали из школы. Ох, сколько раз меня отправляли на соревнования и олимпиады! Но, честно говоря, я всегда отказывалась, и моя учительница, тяжело вздыхала:" Mauvais. Très mauvais*, Дарья. Надо использовать свои способности!". Это, пожалуй, был единственный предмет, на котором я не слушала музыку, а просто сидела вникая в слова учителя. В прочем, как и всегда, я не вела никаких записей: французский у меня получался сам собой.   Сегодня выдался первый урок в году. Первые дни долго составляли расписание, а урок французского нигде не помещался. Но вот, после долгих каникул, я вновь пришла в до боли знакомый кабинет.  Уютно устроившись на своей парте у стены, где всегда сидела одна, я уставилась на милую женщину, лет сорока пяти-пятидесяти, одетую в классическое серое платье из плотной ткани, а приветливое, по детски дружелюбное личико, обрамляли короткие, черные волосы. Ее звали Анна Евгеньевна. Единственный учитель который относился ко мне по-настоящему хорошо и просто отлично вел свой предмет.  Заметив мой взгляд учительница улыбнулась и слегка кивнула головой. Я тоже вымучила улыбку в ответ. Получилось что-то вроде приветствия.  На уроках французского всегда царила атмосфера добра и уюта. Я, обычно, не поднимала руку, но на любой вопрос легко отвечала. Я чудесно читала, переводила, с грамматикой-тоже не было проблем. Только вот учить огромные тексты я отказывалась, и Анна Евгеньевна с искреннем сожалением выводила в журнале двойку. Странно, но это не разу не повлияло на пятерку в четверти! Вскоре класс наполнился учениками, а когда прозвенел звонок, вбежали еще несколько человек. Торопливо извинившись, они расселись по местам. И вот когда класс затих, учитель французского начала свою традиционную, приветственную речь. Как обычно, Анна Евгеньевна говорила только по французски, и я ели успевала переводить. Но вскоре сбилась с ее темпа и стала слушать речь отрывками. Я уловила смысл: мы теперь повзрослели, экзамены будут сложные и что-то про активное слушанье. Обведя класс глазами, я поняла, что мои одноклассники и этого не поняли. Видимо, француженка тоже это поняла - обреченно махнув рукой, она объявила тему урока.  Как и следовало ожидать, в начале года мы только повторяли материал. Коротко напомнив нам про частичные артикли, Анна Евгеньевна стала по очереди вызывать к доске и вставлять в предложения нужный артикль. Поняв, что я справлюсь с этим без труда, откинулась на спинку стула и погрузилась в свои мысли закрыв глаза. Я думала о маме, об отце, которого никогда не видела и о том, что возможно у меня есть братья и сестры. Мысль о моем отце заставила меня передернуться: слишком сложные воспоминания. Решив, что это дела давно минувших дней, я приоткрыла глаза. На меня смотрел, нет, на меня пялился весь класс, включаю учителя. Удивленно поморгав, я уставилась на доску. Неужели уже я? -Дашенька, скажи, пожалуйста, что тут надо вставить?-мягко, чуть взволновано спросила учительница. Видимо не в первый раз.  Я еще раз взглянула на доску и уверенно ответила: -Тут стоит la -Нет!-перебил меня резкий голос с задней парты. Обернувшись, я встретилась глазами с тем самым новеньким Максимом. Сегодня его волосы быль чуть причесаны, а белая футболка обтягивала торс. Да уж, тоже мне соблазнитель! Скорчив недовольную гримасу, я получила в ответ лишь милую улыбку и мягкий ответ-Тут должно быть de la.  -Если ты не забыл,-прошипела я сквозь зубы-то перед предпочтительными глаголами, как здесь, ставиться le, la или les.  -Но ты забыла про отрицание! Я облизнула пересохшие губы. Черт, он прав! Не обращая внимание на возгласы Анны Евгеньевны:" Ан франце силь ву пле!"**. Я продолжила: -Было бы так, если не множественное число! -Все равно, тут de la.-он был непреклонен и поразительно спокоен, и это бесило меня еще больше.  -Где это ты так выучил французский? Вот и валил бы туда!-класс оживленно наблюдал за нашей перепалкой, а учитель, потеряв все самообладание, готова была взорваться.  На миг, Максим побледнел. Похоже, мои слова его задели. Ну да, возможно я перегнула палку. Но сейчас я была слишком на него зла.  -Это уже переход на личности.-предельно спокойно ответил тот.  Я готова была ответить новой колкостью, но возглас Анны Евгеньевны прервал меня: -А ну тихо!-все возгласы и перешептывания вмиг затихли-Да, и правильно de la!-чуть сдержаннее добавила она.  Глаза Максима светились победой, но уловил мой злобный взор, он невинно пожал плечами. Что ж, будем считать извинился.  -Даша,-продолжила учительница-тебе видимо, надо повторить артикли. Как я поняла, Максим очень хорошо знает французский. Может он и поможет тебе? Не будь это французский, я бы закричала, психанула, ушла. Но глядя в глаза Анны Евгеньевны, полные веры и надежды, я лишь сдавленно кивнула, представляя что меня ждет.  _____________________________ *Плохо, очень плохо ** По французски, пожалуйста.