Асура

      Прошло много времени, прежде чем её крики стихли и огонь прекратился. К тому времени комета уже прошла, и небо снова стало тёмно-синим, как ранний закат, и все люди, которые были во дворце, заполнили улицы, чтобы приветствовать, плакать или разглагольствовать. Здесь, где она была, царила тишина.       Она снова потянула за цепи на запястьях, пытаясь снять их или ослабить каким-то образом, но кожа на её руках была ободрана от льда и огня, и постоянное движение приводило к кровотечениям и мукам. На самом деле оно того не стоило. Скоро кто-нибудь придёт и освободит её. Она подняла голову, прислушиваясь к шагам.       — Никто не придёт, — прошептал ей на ухо чей-то голос. Она решительно покачала головой.       — Они придут. Они придут за мной.       — Нет, не придут. Здесь только ты и я, Азула.       — Нет, — прошипела она, — ты не настоящая. Тебя здесь нет. Ты просто плод моего воображения. Скоро, Тай Ли или Мэй… или Ли и Ло, или кто-нибудь, кто-нибудь придёт за мной.       — Тай Ли и Мэй в тюрьме, помнишь? — её мать опустилась на колени рядом с ней, проводя призрачными пальцами по её волосам. — И Ли и Ло не пойдут так далеко, чтобы найти тебя. Они оставили тебя здесь.       — Ты не настоящая, — повторяла она, как мантру, пытаясь заставить свой разум проясниться. Она ломала голову, пытаясь сложить кусочки вместе и понять, что делать дальше. — Отец придёт за мной.       — Твой отец, скорее всего, уже мёртв. И, даже если это не так, ты думаешь, он придёт за тобой? Ты проиграла. Теперь я единственная, кто останется с тобой.       Цепи за её спиной тихо звякнули. Она наклонилась вперёд.       — Он придёт. Они придут. Зуко… Зуко не оставит меня здесь. Скоро ему придётся прийти и забрать меня. Он освободит меня. Я его сестра! Он не такой… он… он придёт за мной.       — Зачем ему делать это? — голос матери стал одновременно мягче и жёстче. Фигура замерцала и исчезла, а по другую сторону от неё из глубины выскользнуло существо и обвилось вокруг её плеч, наклонившись к самому уху, и заговорило голосом чуть громче шёпота. — Ты бы оставила его умирать. Зачем ему тебя спасать?       Демон ненависти к себе. Её самый старый и верный друг.       — Ты не настоящий, — прошептала она, задыхаясь от собственного голоса.       — Конечно нет, — прошептал он, проводя костлявыми пальцами по её шее, — но я всё, что у тебя есть.       — Нет, — ответила она, ненавидя себя за то, что её голос надломился.       — Да, — подтвердила он, и в его голосе прозвучала какая-то болезненная радость. — У тебя ничего не осталось. Но не волнуйся, дорогая, — он снова превратился в её мать, нежно обнимая её. — Я всегда буду рядом с тобой. Я никогда не брошу тебя и не предам, как те глупые девчонки. Я никогда не буду лгать тебе, не свяжу и не оставлю умирать. Я никогда не прогоню тебя. Ты и я, дорогая Азула, только ты и я.       — Ты ненастоящая, — повторила она, наконец заплакав, и что-то в её груди вырвалось сквозь душу, разбившись вдребезги, как стекло. — Ты не настоящая, ты не настоящая, ты не настоящая!       Мать поцеловала её в лоб, снова превратившись в змееподобную демоническую форму, к которой она не привыкла.       — Но я здесь ради тебя, дорогая. Только я.       — Нет, — настаивала она. Она подняла голову и встретилась с его глазами, глазами нации огня, посаженными на обожжённом чёрном лице, которое могло бы быть её собственным, в каком-то другом измерении. Он улыбнулся.       — Всё будет хорошо, Азула. Я не оставлю тебя.       Она беспомощно смотрела себе в глаза. Её самый старый друг, её самый тёмный враг, её самый холодный демон.       — Да, — прошептала она. Он кивнул, улыбка стала шире. — Да, — повторила она, склонив голову. — Здесь только ты и я.