Пожатие плеч

Следующим утром, когда я и Катя едем в лифте, она выглядит расстроенной. И это только ее второй рабочий день. Кстати, в лифте мы вдвоем, а для утра в «Зималетто» это нонсенс. — Кать, — зову я. Услышала или нет, но Катя молчит, прислонившись к стене. Руки скрещены на груди и придерживают ремешок сумки, свисающей с плеча. — Нашла из-за чего переживать, — не сдаюсь я. — На Сашке и синяка не осталось. — В первый же день так опозориться, — вздыхает она. Все-таки услышала. Я придвигаюсь ближе и вижу, что ее глаза прикрыты. — Никто не вспомнит об этом завтра. Здесь жизнь идет очень быстро. Говорю тебе, скоро случится что-нибудь поинтереснее, и о тебе все забудут. — Завтра? — удивляется Пушкарева и даже открывает глаза. — Будем реалистами, ты вмазала по лицу дочери начальства. Катя ударяет меня в плечо, и это действует каким-то магическим образом — мы оба начинаем смеяться. — Ну вот, другое дело, — говорю я, первым выходя из лифта, когда он доставляет нас на нужный этаж. Мы останавливаемся в холле, и у меня вновь случается приступ ностальгии. Как будто мы снова в универе и собираемся разойтись по разным поточкам. А еще говорят, дважды в одну реку. Ну а пока я предаюсь воспоминаниям… — Все так смотрят, — говорит Катя. — Что? Я пытаюсь проследить за ее взглядом и понимаю — она права. Некоторые, потеряв стыд, даже кивают в нашу сторону своими любопытными носами. Похоже, Катя не так уж ошибалась насчет первого дня. Могу сказать точно, ее как минимум заметили. — Так, говоришь, завтра все забудут? — спрашивает она, мрачнея. В какой-то степени я чувствую себя виноватым. Пригласил, понимаешь, на работу. И это я еще не сказал ей про испытательный срок. Духу не хватило. — Я бы дал им пару дней, все же такое событие. Катя вновь пытается улыбнуться, но что-то не выходит. — Ни пуха, — приободряю я, вспомнив, что ей сейчас идти к Ветрову. — Увидимся на обеде. Как только Катя уходит, из лифта с раздражающим спокойствием выплывает Саша. Позади нее я вижу Киру, киваю ей и думаю, как бы поскорее смыться. Но Кира сама куда-то спешит. Зато у Воропаевой-старшей, кажется, полно времени. — Твоя Дженнифер Конноли, видимо, тоже пришла. Научил ее пользоваться дверью? — равнодушно спрашивает она и идет к ресепшену, где все мы по утрам роемся в куче входящей почты, чтобы найти одно или два письма для себя. — Моя кто? И в этом вся Саша. Я бы мог забить на то, что она говорит, промолчать. Но каждый раз она делает это настолько выбешивающе-бесстрастным тоном, что хочется остаться и переубедить ее. — Теперь мне хотя бы понятно, — продолжает она, — почему ты на каждом углу кричишь, что вы просто друзья. Синий чулок, ничего особенного. — Ну особенная у нас только ты. — Я тоже начинаю просматривать письма, чтобы чем-то себя занять. — А Пушкареву не надо трогать. Она действительно мой друг. Вряд ли ты, конечно, поймешь. Не помню, чтобы у тебя водились друзья. Кира и Кристина не в счет. — Я, в отличие от тебя, не любительница держаться за ручки, Жданов. Всех благ. Подхватив свою почту, она уходит. Это тоже в ее духе. Сказать какую-нибудь гадость и смотаться в закат. На этот раз я не возражаю. Не хочу портить себе настроение. В кабинете Гера даже не поворачивается ко мне, когда я с ним здороваюсь. Пялится в свой экран. Мне интересно, что такого он там увидел, но не настолько, чтобы тащиться к его столу. — Милко взял новую модель, — говорит Гера, когда наконец меня замечает. Потом разворачивает экран так, чтобы я тоже мог посмотреть. — Красотка. Высший пилотаж. Гера. Черт. Когда-нибудь Милко точно заметит, что мы пользуемся его рабочей папкой, расположенной на сервере компании. Особенно если вот так орать и забывать о навыках ниндзя. — Не мог бы ты заткнуться? — предлагаю я и оборачиваюсь на дверь. Закрыто. — Да ладно, — отмахивается Полянский. — Милко сам выкладывает эти фотографии. Я считаю, тем самым он поощряет нас на просмотр. Очень сомневаюсь, что Милко заботит, чтобы менеджеры младшего звена с гетеросексуальной ориентацией не скучали на работе. Скорее всего, он просто не догадывается, что выкладывает фотосессии своих рыбок в общий доступ. И хорошо бы так и оставалось. В конце концов, ничего в этих фотографиях нет. Просто рабочие снимки. От греха подальше, если кому-то вздумается войти в кабинет, я подхожу к столу Полянского, где, развернув экран обратно, он, по всей видимости, уже оценивает параметры новой модели. — Если что, папка называется «Надежда», — подложив руку под подбородок, вздыхает он. А я? Я впечатлен. Позже я усаживаю задницу на рабочее кресло и приступаю к своим обязанностям. Где-то час строгаю перспективный план, который уже несколько недель не клеится. Гера тоже погружен в работу. Или снова открыл папку Надежды. Иногда мне кажется, мы настолько сработались с Полянским, что чувствуем, когда стоит заткнуться и не мешать другому, на интуитивном уровне. — Так что там за Катя у тебя нарисовалась? — интересуется Гера, когда становится понятно, что план переоборудования компании встал колом. — Ну а ты откуда узнал? — Издеваешься? — Гера отъезжает на кресле назад, быстро преодолевает расстояние до моего стола и усаживается поверх распечаток никудышного плана. — Весь офис гудит. Мало того что с тобой ходит. Так еще и Воропаевской дочке фингал поставила. Вот вам доказательство, что слухом земля полнится. — Нет никакого фингала. Так, легкий испуг. К тому же не у Воропаевой — этого терминатора одной дверью не сшибешь — а у Кати. — Ну, — многозначительно произносит Гера. — Ты собираешься про нее наконец рассказать? Не припомню, чтобы ты девчонок в «Зималетто» зазывал. Обычно ты цепляешь их на работе. Причем нередко вблизи мастерской Милко. — И что с того? Ты путаешь одно с другим. И вообще, слезь со стола. Вали! — Жданыч, — не унимается Гера. — Я требую ответа! — Ну что ты хочешь от меня? Пристал как лист… — Да, к заднице. Очень рад, что мы это выяснили. Так где вы с ней познакомились? — Учились вместе. Гера сидит с таким разочарованным видом, что мне мгновенно становится веселее. — Что, — злорадствую я, — ожидал более крутой поворот? Катя была лучшей на своем курсе. Нет более подходящего человека для работы с финансами. Я чуть не добавляю: «я так чувствую». Но попридержу громкие фразы до поры до времени. Я стараюсь не распространяться никому о своих карьерных планах. В случае если у меня все же не получится, будет легче притвориться, что я и не собирался целиться выше. Но Катя здесь отчасти для того, чтобы однажды стать частью моей команды. Команды, на которую я смогу положиться. — Так вы с ней?.. И он туда же. — Друзья. — Нет, ну понятно, — чешет Полянский затылок. — Даже у Джо Требиани были женщины-друзья. Что ж тут непонятного? Мне становится смешно от попыток Полянского осознать соль наших с Катей взаимоотношений. — Но знаешь, что? — тыкает он в меня пальцем. — Я хочу с ней познакомиться. Ну это уже полный бред. — Зачем это еще? — Твое дело познакомить, дальше я как-нибудь сам. — Вот и знакомься тогда сам. И вообще, не лезь к ней. Подойдешь только через мой труп. — Не бросайся словами, Жданыч. — Гера наконец поднимает зад с моего плана и удаляется на свое рабочее место. — Не бросайся словами. Внутри зарождается легкое тревожное чувство. Сама того не зная, Катя стала темой разных разговоров у нас в компании. Желание Геры познакомиться с ней вернуло меня к вчерашней сцене в «Ромашке». Катя тяжело реагирует на всякого рода поползновения. До сих пор. Как бы это ни было странно. А если Гера вобьет себе что-нибудь в башку, его уже не остановить. Но тут мы еще посмотрим. Чтобы пресечь дальнейшие разговоры о Кате, я обращаю внимание Геры на пустующий третий стол: — Где у нас опять Макс?

***

Примерно через неделю Катя обживается в компании. И мы начинаем использовать корпоративную почту не по прямому назначению. От: [email protected] Кому: [email protected] Дата: 22 сент. 2010 г., 13:22 Тема: обедобедобед Напоминаю, что скоро обед. И он наступит вовремя, потому что я хочу есть. Если ты не придешь, я со всей ответственностью заявляю, что брошу тебя и пойду в Ромашку один. От: [email protected] Кому: [email protected] Дата: 22 сент. 2010 г., 13:27 Тема: RE: обедобедобед Я уже иду. К слову, Пушкарева идти может очень долго. Я топчусь возле лифтов, дожидаясь ее. Наверное, Ярослав опять заставил отчитаться перед обедом. Мудак — он и есть мудак. Однако, от этого мне не легче. Позавтракать я не успел, и теперь мой желудок решил об этом напомнить заунывной песней. — Какое жалкое зрелище. Конечно, в момент, когда мне тяжело, рядом оказывается Саша. — Ты теперь всегда ее дожидаешься? Что с тобой, Жданов? Ты не заболел? — Осторожнее, родная. Иначе я решу, что ты за меня волнуешься. Очень поздно я замечаю, что с ней еще и Кира. — Привет, Андрей, — улыбается она своей мягкой улыбкой. Я не могу ей противиться, поэтому на секунду мое лицо становится добрее. — Привет. — Раз уж все так плохо, — снова, видимо, обращается ко мне Саша, — можешь пообедать с нами. Я на машине. Ведь у меня есть машина, в отличие от некоторых, — добавляет она. — Мы с Кирой поедем в «Шоко». Так и быть, можем взять тебя с собой. Я буквально вижу, как загорается взгляд Киры. — Нет, извини, — стараюсь быть вежливым, хотя мне очень, очень не хочется, — у меня другие планы. — Ну ладно, — усмехается Саша. — Дожидайся свою Джульетту. Я наблюдаю, как Кира меняется в лице, и от этого чувствую себя паршиво. — Мы вовсе не… — Да-да, вы просто друзья, — смеется Саша и подталкивает Киру к лифту. — Пойдем Кира. Не будем им тут мешать. Я натянуто улыбаюсь Кире, которая изрядно побледнела от тирады Сашки. Лифт с сестрами наконец уезжает, и я остаюсь один со скрученным желудком и ноющей совестью.

***

Когда мы все-таки попадаем в Ромашку, я молюсь, чтобы сегодня нас не обслуживал тот медлительный официант, который, по всей видимости, все-таки положил на Катю глаз. Я голодный, а от намеков Воропаевой еще и злой. Меньше всего мне хочется сейчас на кого-то срываться. К счастью, мои мольбы кто-то слышит, и женщина с причудливым именем Василиса быстро принимает заказ и приносит нашу еду. — Как же вкусно. — Я стараюсь не набрасываться на мясо, как дикий, но все равно жую слишком быстро. — Что все-таки случилось, пока меня не было? — спрашивает Катя и отправляет первый кусочек в рот. — Да, кстати, об этом. Где ты на этот раз пропадала? — Ты же знаешь. — Катя закатывает глаза. — Ты вообще собираешься что-то с этим делать? Или мне стоит вмешаться? — Нет, — настойчиво говорит Катя. — Андрей, со своим начальником я разберусь сама. Хватит с меня смешков в офисе. — Тогда, пожалуйста, не тяни с этим. Потому что меня не радует перспектива топтаться возле лифтов постоянно. — Извини, — протягивает она. — Да ладно. Ты тут ни при чем. И я рассказываю про Воропаеву, Киру, и то, как меня бесит сложившаяся ситуация. — И понимаешь, — в заключение говорю я, — как бы я ни поступил, я в любом случае буду либо козлом, либо предателем. Мне не хочется обижать Киру. Но не обижать ее я не могу, я ведь не могу врать, что у меня к ней тоже чувства. Катя отпивает чая. Потом какое-то время молчит, опустив глаза. Может, я зря завел разговор о чувствах? Безмозглый болван. Она наверняка сейчас вспоминает, как обошелся с ней Старков. — А ты не пробовал поговорить с Кирой? — через какое-то время говорит она не своим голосом. — Поговорить всегда лучше, как мне кажется. — Лучше, — соглашаюсь я. — Ты права. Но я не могу первым завести этот разговор, так ведь? — Ты боишься выглядеть глупо? Не смеши меня. Ее лицо немного проясняется. Катя старается выдавить улыбку. — Может, я просто надеюсь этого избежать? На этой неопределенной ноте мы замолкаем и заканчиваем обед в спокойной тишине. В следующий раз я обращаюсь к Кате уже по дороге в «Зималетто». Нет, я больше не завожу тему чувств. Хватит этого дерьма. — Если все так плохо с Ветровым, давай я попрошу перевести тебя в другой отдел? Мы с тобой, конечно, веник, который хрен, кто переломит, но правда — я не вижу смысла тебе мучиться. Давай к нам? Катя смеется. На этот раз искренне. — Очень мило, что ты заботишься обо мне, но я не хочу сбегать. Я училась на экономиста, проходила стажировку — и что, все зря? В Германии тоже было несладко, но я не сдалась, и все получилось. Получится и теперь. К тому же я начала привыкать. — Привыкать к дурости Ярослава? — Назовем это спецификой работы. — От улыбки ничего не остается, и теперь Катя серьезна как никогда. — Андрей, что подумают другие, когда меня переведут? Что я не справилась? Или я настолько бестолкова, что тебе приходится брать меня под свое крылышко? — Да, извини, я был неправ. — Я кладу руку ей на спину. — С другой стороны, — смягчается она, — здорово знать, что есть запасной вариант. — Хотя бы так. На первом этаже возле турникета я торможу, так как не могу найти свой пропуск. А когда мне все-таки удается вытащить его из внутреннего кармана пиджака, мы залетаем в лифт последними. И я упираюсь носом в белокурую макушку, пахнущую ванилью. Катя и я тяжело дышим, чем привлекаем внимание Киры. Заметив около меня Катю, Кира первым делом протягивает ей руку. — Я Кира. А ты, наверное, Катя? Очень рада наконец-то с тобой познакомиться. Они жмут друг другу руки, и дальше мы неловко молчим, так как говорить особо нечего. Лифт, останавливаясь на каждом этаже, едет дальше. — Я слышала, ты познакомилась с моей сестрой, — снова обращается Кира к Кате, отчего той тут же становится не по себе. — Не переживай ты так. Со всяким может случиться. Саша только с виду такая грозная. — Ну да, — фыркаю я, и несколько светлых прядок разлетается в сторону. Кира кивает на меня: — Они друг друга недолюбливают. С годами это становится все забавнее. — Я заметила, — тоже улыбается ей Катя. — Тогда, может, пообедаем как-нибудь все вместе? — Видя, как Катя насторожилась, Кира уточняет: — Или только мы втроем. Саша все равно не любит большие компании. Что? Нет-нет-нет! — Наверное, как-нибудь можно, — складывает самую неопределенную конструкцию из слов Катя. — Отлично! — сияет Кира. Мы все вместе выходим на нашем этаже. — Тогда увидимся завтра. И окрыленная Кира уходит быстрее, чем я успеваю открыть рот. — Теперь ты поняла? — спрашиваю я Катю. — Ага.