В конце коридора

      Тёмный и пустой коридор, с голыми бетонными стенами, которые уже пошли трещинами от старости, и деревянной дверью в его конце, кажется столь знакомым. Всё вокруг, словно где-то во сне, словно находится вне времени, в тихом и спокойном умиротворении спящего сознания. Деревянная дверь, с высеченным на ней глазом, с каждой секундой становится всё ближе и ближе. Стоящая вокруг гробовая тишина, пугает и успокаивает одновременно. И вот, когда, наконец-то, до двери можно дотянуться рукой, всё исчезает, словно ничего и не было, оставляя то, что находится за этим тонким слоем дерева в секрете.                     Мальчик проснулся, тяжело дыша, в траве средь лесных деревьев. Он моментально начал судорожно оглядываться по сторонам, как самый запуганный в этой глуши зверёк, такой маленький и беззащитный. Это был кошмарный сон, который он видит не первый раз, но проснулся он сейчас так, скорее даже не от самого кошмара, а от сковывающего его тело холода, страха и ощущения беспокойства. Конечно, он вздрогнул, ему не нравилось спать в лесу, свернувшись калачиком в густой лесной траве и поджав ноги, засыпать под шум шуршания листвы на деревьях от порывов холодного ветра, уткнувшись головой в согнутую руку. Спать так, как спало бы обычное животное в забытой всем миром глуши, не думая более ни о чём, кроме собственной усталости, к чему он, всё-таки, испытывал немалое отвращение. Однако он привык, ведь на больший комфорт рассчитывать он не мог. По крайней мере, спать здесь было удобней, чем в тесном дупле на дереве, где когда-то он уже ночевал.                     Итак, мальчик проснулся, столь боязливо и нервно оглядываясь по сторонам, пока сердце его неустанно колотилось, создавая в груди отвратительную жгучую боль, а воздуха, казалось, во всём лесу не хватало, чтобы накормить столь жадные маленькие лёгкие. И пока малыш постепенно пытался прийти в себя и хоть немного успокоить, убедив своё сознание в том, что в его беспокойстве и страхе виноват лишь дурной сон, большой телевизор, стоящий за его спиной, выключился, издавая звуки помех. Эта опушка была сплошь завалена всякими сломанными телевизорами и, различного рода, хламом, что теперь уже никому не нужен. Удивляло лишь то, что давно выброшенный телевизор, может вдруг сам включиться, хоть всего на миг, и прервать чуткий сон одного маленького путешественника, или, уместней даже сказать, бродяги.                     Мальчишка приподнялся, чтобы лучше осмотреться. Этот, никогда не находящийся в покое мир, постоянно преследовал своих маленьких и беззащитных обитателей, обречённых на постоянные муки лишь за тем, что они слабее, а потому заставлял мальчика погрузиться с головой во всё, что он чувствовал и слышал. Любой лишний шорох травы, стук, крик и даже шёпот, всё улавливали маленькие ушки девятилетнего мальчика, находящегося здесь наедине с этим миром и в полной мере ощущающего, его холодное дыхание. Со временем каждый, кто прожил здесь хоть немного, более походил на зверька, нежели на человека.                     Пространство вокруг покрывала тьма, окутанная белёсой дымкой тумана, что превращал чуть отдалённые деревья и кустарники в едва различимые белые тени. И было совсем непонятно, что это: слишком раннее утро, или поздний вечер. В любом случае, мальчик потерял эту грань. В тот самый момент, когда глаза мальчишки смыкались от невыносимой усталости и, морящей всё тело, холодной дремоты, тёмное небо было ничуть не светлее. А сейчас оно такое же, каким было вчера, или позавчера, или позапозавчера, если вообще, конечно, ещё можно считать дни, которых нет. Он вполне мог принять вчера за сегодня, а сегодня за позавчера, ведь дни не летели, а тянулись кошмарным шлейфом, втаптывая в грязь всякое намерение получить в награду за ещё один прожитый день, хоть немножечко спокойствия, что так было ему необходимо.                     И всё же, ничего не поделаешь, приходилось жить дальше лишь с тем, что его окружало. Хоть этот мир и представлял собой нечто отвратительное и крайне неприятное для этого мальчика и любого другого ребёнка, он всё равно привык ко всем этим мерзостям.                     Всё, что творилось вокруг него, мальчик видел через две прорези небольшого бумажного пакета, который постоянно носил на своей голове. Эта небольшая маска, что была такой тонкой и хрупкой, в любой момент могла быть снесена порывами злобного ветра, была, однако, самой ценной вещью мальчишки. Дело в том, что вещь эта давала ему небольшую передышку от всего этого. Она давала возможность немного оградиться от всего того, что видели его глаза, от всей мерзости, жестокости и непокорной тоски. Конечно, не каждый смог бы пройти такой длительный путь и не сломаться. Кто-то начинал дрожать в каком-то затхлом углу, кто-то терял контроль над собой, превращаясь постепенно в какое-то подобие монстра, но не он. Ему всё это не грозило, с ним был его пакет и невероятно твёрдый внутренний стержень. И всё-таки, он мог в полной мере считать себя собой только до тех пор, пока его голова была под защитой такой странной, но такой нужной вещи, дававшей хоть немного спокойно дышать и не дрожать без перебоя.                     Мальчишка осторожно встал на ноги, под которыми сменились уже сотни километров бессмысленных путей и дорог, что были лишь маленькими способами отыскать самого себя, лучшую жизнь и выбраться из всей этой дыры, о чём, по сути, можно было лишь мечтать во снах. Средь листьев, что плавно опускались в ещё зелёную траву, царила смертельная пустота. Мир походил на что-то совершенно бесхозное и никому не нужное, но всё это была лишь иллюзия заброшенности, которую всегда навевает эта пустота.                     В траве тихонько шуршали босые ножки мальчика, собирая с неё прохладную росу. Конечно, когда-то у него была обувь, вот только от многочисленных погонь, а также тех отвратительных мест, по которым приходилось шляться, обувь эта расклеилась и развалилась на части, как это часто бывает. Впрочем, теперь его ноги ничто не натирает до болезненных красных мозолей, а ещё он стал значительно тише передвигаться, что давало немалые преимущества, когда нужно спрятаться от врагов.                     Всё вокруг казалось таким тихим, что мальчуган очень быстро успокоился и шёл вперёд неспешно. Внутри, для него это было настоящим праздником. Никто не гонится за ним, не целится, не пытается убить самыми изощрёнными способами; миру просто плевать на него и его маленькое незначащее ничего, существование. Спокойствие было сейчас столь желанным подарком, что хотелось даже улыбнуться, однако ни на миг паренёк не забывал, где вообще сейчас находится. И лес уже с первых шагов давал понять, что ничего светлого здесь не будет, обнажая перед взором маленького путника, свои жестокие картины лежащих на земле, истёкших кровью животных, вокруг которых царил запах гнили и тихий звук мертвечины, воспроизводимый стаей мух. Мальчишка был осторожен, и именно благодаря этой осторожности, он не угодил ногой в капкан, что был поставлен с небывалой педантичностью, который со всеми своими размерами, мог бы разрубить его надвое. Он знал о хозяине этих мест, его самых отвратительных привычках, что были сущим кошмаром и не хотел встретиться с ним, как и со многими другими обитателями этого мира. И лес, и тот кого можно было встретить в его границах, были мальчику хорошо знакомы.                      Воздух вокруг отдавал смолой, и им даже было приятно дышать, несмотря на, периодически появляющийся в воздухе, трупный запах. Помимо мягкой травы, что приятно щекотала, идти приходилось по всякой грязи и камням, что были холодны как лёд и укрылись небольшим слоем мха. Одним скачком малыш преодолел небольшой овраг, глубиной не больше своего роста. Затем пришлось проползти сквозь весьма узкую нору, ведь это был единственный путь. Воздух там насквозь пропах землёй, а всё тело, время от времени, царапали корни деревьев и острые камни. Казалось, что пролезть через эту нору может только ребёнок такой же маленький, как этот смельчак.                     Когда мальчик вылез на свет, который больше был похож на густую тьму старого чулана, хоть и был слегка светлее той черноты, что царила в норе, он тут же свалился во влажную и жёлтую опавшую листву, где по воле случая решил немного отдохнуть и отдышаться. Дело в том, что в таком узком пространстве крайне тяжело дышать, а ещё все подобные подземные туннели вызывали в мальчишке чувство беспокойства и страха, с самого первого вздоха в их чертогах, заставляющие поскорее выбраться. Мальчик с пакетом на голове очень боялся червей, а вернее даже не боялся, а находил их до дрожи отвратительными и не мог даже смотреть на них. И, конечно, в густом мраке грязной норы, где не видно даже собственных рук, чудаковатое и невероятно могущественное детское воображение, рисовало столь ужасные картины торчащих с каждой стороны и неприятно извивающихся червей, что всё то немногое сохранившееся в желудке, медленно подступало наверх, руки потели и слегка тряслись.                     Мальчик вылез из норы, подобно тому самому земляному червю, вздрогнув от переполнявшего его чувства отвращения и жуткого страха. Его старое зелёное пальто, что он носил как плащ, застёгивая лишь верхнюю пуговицу, и которое было ему чуть велико, измазалось грязью. То же самое можно было сказать о бумажном пакете и серых штанах, которые были закатаны, чуть ниже колен. Для мальчика это было обыденное дело и он уже совсем не думал о чистоте, ведь бывал в местах и похуже. И он действительно был похож на червя, ведь первое время даже не вставал, а лишь лежал в траве, слегка извиваясь и глотая свежий воздух, который, впрочем, сразу дал почувствовать неладное.                     На ветке ближайшей сосны висел здоровенный мешок, доверху наполненный трупами людей. Такой вывод можно было сделать по конечностям, что торчали с разных сторон мешка. И тот самый запах, который паренёк тут же уловил, и который вынудил поскорее подняться и, задержав дыхание, как можно быстрее убежать с этого поганого места. Таковы были странные привычки хозяина этих мест, и мальчик совсем не хотел становиться одним из тех, кому просто не повезло найти выход отсюда и стать жертвой этого жестокого существа без капли жалости.                     Последующий путь, мальчик проделал с той же осторожностью, какая обычно всегда была с ним. Этот мир не давал ни одной возможности просто спокойно дышать, а глаза маленького ребёнка постоянно бегали по сторонам, выискивая в самых тёмных углах опасность, словно блоху в густой шерсти.                      Впрочем, осторожность мальчишки снова спасла ему жизнь. В один момент, когда он пролазил под массивным стволом давно мёртвого валежника, он случайно сдвинул один камень, на котором держалась вся эта конструкция. Дерево со скрипом стало постепенно спускаться вниз по пригорку, всё ускоряясь и кувыркаясь в жёлтой листве. Едва паренёк понял, что тот самый безжизненный ствол теперь преследует его, угрожая раздавить как самую обычную букашку, всем своим естеством он припустил вперёд. Дерево с грохотом, равняя с землёй всё на своём пути, скатывалось за мальчиком. Расстояние между ними стремительно сокращалось, и никакие усилия мальца не давали сбежать от такой опасности. Глаза его уже не бегали по сторонам, сердце колотилось словно град по крыше, и ему казалось, что никогда ранее так быстро не бегал, даже когда кровожадные монстры устраивали за ним погони. Он ещё сильней ускорился в попытке убежать от опасности, но запнулся о камень и упал животом на землю. От испуга мальчик закрыл голову, скрытую пакетом, своими маленькими ручками и зажмурился, нервно осознавая, что это будет последний миг его короткой жизни. Послышался очередной звук удара ствола о землю. Мальчишка лежал неподвижно, в полной тишине, ещё несколько секунд, затем поднял голову и обернулся. Что-то явно пошло не по плану. Гигантский ствол дерева застрял в метре от мальчика, между двумя ещё растущими деревьями, чудом не раздавив его. Он выдохнул волну кипящего воздуха, чей запах напоминал парное молоко. Опасность миновала, но руки до сих пор дрожат, а в голове застыл тот самый момент, что мог бы стать последним, будь у этого мальчугана меньше удачи.                     Он не так долго приходил в себя после случившегося, с ним бывало и хуже. С такими мыслями он поднялся на ноги и начал отряхиваться от листвы, отдышался и заковылял дальше. Он должен успеть туда вовремя! Должен!                     На всём пути встречались ловушки, которые мальчик обходил, или обманывал. Он был достаточно умён, чтобы не попасться ни в одну из этих металлических, деревянных и прочих творений. Да и каким же нужно быть слепым, чтобы не заметить в листве растяжку, или капкан. Всё-таки, этот мальчишка уже весьма опытный, самостоятельный и необычайно смелый. Его храбрость, что никогда им в полной мере не осознавалась, в купе с удачей, о которой тот тоже не догадывался, действительно всегда спасали его и помогали даже в самые трудные моменты.                      Вот, наконец, взору предстала небольшая лесная хижина на опушке, что как и всё в этом лесу, покрывал густой туман. Мальчик подходил всё ближе, и по мере того, как он подходил, сердце его всё сильнее замирало, а кровь холодела при виде этого небольшого домика за ветхим забором. Место было довольно невзрачным и совсем не пугало при первом взгляде. Наверняка, тот затерявшийся голодный путник остановился бы здесь в поисках еды. Казалось, что здесь точно есть чем поживиться, ведь даже в одном окошке горит свет, такой приятный и жёлтый, словно зазывающий внутрь своим теплом и шепчущий на ушко: «Заходи, не бойся, ты ведь такой голодный». Однако всё это было премерзко, учитывая то, что станет с незваным гостем. Невинная жертва, маленький ребёнок, просто захочет покушать, ведь уже как целый день (а то и больше) не держал во рту ни крошки, а будет за это наказан, потеряв самое ценное, что только у него есть – свою драгоценную жизнь, которая никому, кроме него самого не нужна. Это было страшно, но так этот мир поступал со всеми, и мальчишке приходилось со всем этим мириться, хоть и скрипя зубами от отвращения. И даже сейчас мальчик кривил лицо, понимая, что сейчас он тот самый голодный ребёнок без крыши над головой, который просто хочет есть. Осознание этого било не только в живот, заставляя всё сильнее чувствовать голод и тем самым жестоко издеваться, но и в голову, заставляя чувствовать себя обречённым ничтожеством, жалким существом, которому так и суждено умереть здесь, подобно обычному зверьку.                     Он несомненно оказался рядом с логовом зла. То самое существо, подвешивающее людей на деревья, убивающее животных и заполняющее лес смертельными ловушками, несомненно жило здесь. Любой другой ребёнок, зная это, никогда бы не пошёл в этом направлении, ни на миг даже не повернувшись сюда, но этот мальчик был совсем даже и не обычный ребёнок. Что-то его туда манило. И чувство это было настолько сильным, что пересиливало и мерзкое отвращение вставать на путь жертвы, что сама идёт к охотнику, и страх за свою жизнь, что совсем никому не нужна. Мальчишка зашагал вперёд, всё ближе подходя к забору и осторожно оглядываясь по сторонам.                     Хижина была угрюмой, крайне неприветливой и мрачной. Сбоку от её стены и у забора, было разбросано множество коробок, клеток и прочего хлама. Стены обросли мхом и пошли трещинами в прогнивших деревянных досках. В этом месте царила точно такая же тишина, какая была во всём лесу. В единственном видимом окне, с лицевой стороны, горел свет. Мальчик тихонько пересёк забор сквозь открытую калитку. Беспокойство у него внутри нарастало. Подойдя к хижине и тихо забравшись по деревянным ступенькам (что назло оказались весьма скрипучими на крыльцо), он прислушался. Несмотря на то, что в комнате горит свет, намекая на чужое присутствие, оттуда не слышно ни единого звука и как внутри, так и снаружи, глухая пустота. Это значит, что в комнате никого не было, или, во всяком случае, натренированное и обострённое чутьё мальчишки, этого не уловило.                     Он тихо забрался на ящик, стоящий возле окна, и осторожно заглянул в окно. Это была большая кухня, которую освещал свет от электрической лампы под потолком, и в ней действительно никого не было. Никого, кто бы мог сделать больно, или ещё что похуже, а от того и появлялось желание забраться внутрь, чувствуя как лицо, уже даже через пакет, обнимало тепло этого помещения, которое, впрочем, нельзя было назвать уютным. Посреди комнаты стоял стол, слегка превосходящий мальчика в высоте, как почти всё в этом мире. Мальчик никогда не думал, почему всё именно так, потому ли это, что в мире всё совсем большое, или же он слишком мал, но чувствовал себя он именно той мелкой букашкой, не ведая причин этого.                     На столе виднелась различного рода утварь, грязные тарелки, кастрюля, наполненная каким-то варевом, остатки пищи. Вокруг стола была грязная плита, холодильник и множество шкафчиков, а в противоположной стороне от окна, находилась полузакрытая деревянная дверь.                     Убедившись, что в комнате безопасно, мальчишка подтянулся, слегка приложив к этому усилие, забрался на подоконник и, пройдя по одному из кухонных шкафчиков, спрыгнул на пол. Он был не настолько голоден, чтобы брать с собой еду отсюда, ведь она явно вызывала сомнения, да и небольшой запас еды у него всё же был.                     Никогда ещё паренёк не чувствовал себя настолько тихим, словно мышка в подвале. Он осторожно передвигал ноги с одного места на другое, боясь даже издать лишний скрип этим полом. И хоть со стороны он и казался таким тихим и спокойным, внутри у него сейчас кипел такой ураган, что крышку этой кастрюли могло снести в любом момент. Однако он терпеливо шёл вперёд, пока уши его, уже привыкшие к такой тишине, что было слышно лишь его дыхание, бешеный стук сердца и шелест листвы за окном, не уловили какой-то новый звук. Звук этот не был похож на все те прочие естественные звуки, здесь было что-то новенькое, неисследованное, неясное. Подойдя ближе к двери, мальчишка смог уже лучше разобрать звук, что представлял из себя некую приятную, еле слышную гармоничную мелодию. Она была красивая, простая, интересная и очень манящая. По мере того, как она становилась всё громче, малыш чувствовал в душе какую-то возвышенную радость и подъём, заставляющий идти дальше, словно зачарованная прекрасной дудочкой, крыса, под чарами крысолова. Желая найти её источник, он осторожно вышел из комнаты. Его взору предстал небольшой коридор, освещённый лишь тусклым светом из окна, по которому уже ярче и намного естественней доносилась мелодия, воспроизводимая некой музыкальной шкатулкой. И хоть мальчик и прекрасно отдавал себе отчёт в том, что всё это может быть лишь банальной ловушкой для привлечения внимания, он и сам не заметил, как оставил за спиной кухню и уже определил куда идти дальше. Внутри его не только успокаивало что-то, но даже ласкало, подобно тому, как спасённая принцесса ласкает своего рыцаря. Он чувствовал себя так, будто, наконец-то, нашёл то, что так долго искал и оно уже здесь, в двух шагах от него.                     Паренёк не ошибся, выбрав одну из дверей напротив. Там музыка играла намного ярче и громче, скользя по стенам. Именно оттуда доносился звук. Недолго думая, Моно отправился туда. Протиснувшись через приоткрытую дверь, которую не давали полностью открыть деревянные ящики, мальчик понял, что дверь эта ведёт в подвал. Всё оказывалось до жути просто, значит здесь он её держит. Спустившись аккуратными и тихими шажками по деревянным ступенькам, где в пыли оставил свои следы, он оказался в большой комнате с бетонными стенами, освещённой электрической лампой. Это была мастерская, насквозь пропитанная этим хорошо узнаваемым подвальным запахом. Здесь был верстак, швейная машинка, ящики, разный хлам, мешки с ватой, инструменты и нерабочие капканы. Но самым главным здесь была музыка, что слышна из соседней комнаты, куда попасть мешала закрытая дверь. Однако она была старой, подгнившей, и через щели мальчик смог увидеть, что за ней находится. Это была небольшая комната с маленьким окошком почти под самым потолком, что едва освещало комнату. В центре комнаты, на пыльном ковре, сидела она… Маленькая девочка с виду примерно ровесница, таких же девяти лет отроду. Она тоже была босой, её короткие волосы были растрёпаны, а глаза скрывала чёлка. Девчушка была такой темноволосой, одета в грязную местами потёртую кофточку, что, однако, ещё грела её в самые холодные ночи. Выглядела она так, словно познала жестокость этого мира без цензуры. Хотя нет… она вообще никак не выглядела. Она просто увлечённо крутила ручку музыкальной шкатулки, которая и была источником музыки, и что этой маленькой девочке до всего того, что происходит вокруг, она как будто растворилась сейчас в этой музыке, затерявшись в ней навсегда. Иначе, она давно бы уже услышала едва различимые шаги маленьких детских ножек, как какой-то маленький “маньяк” скребётся возле двери, в попытке высмотреть её сквозь мелкие щёлки, и даже услышала бы то, как он попытался позвать её, но бесполезно. Девочка не обращала на него никакого внимания, продолжая своё занятие. А точнее даже не замечала его присутствия, находясь сейчас как бы в другом мире.                     Именно эта девчонка и была целью паренька, ради которой он пришёл в это место, поэтому мальчик, не собирался так просто уходить, едва почуяв холодное дыхание и неприветливый взгляд этого места. Он должен хотя бы попытаться ей помочь, даже толком не осознавая почему. В его голову пришла самая простая и странная мысль – он решил сломать уязвимую дверь, освободив тем самым девочку.                     Первое что бросилось в глаза – тесак для мяса, вбитый в деревянный ящик, но стоило ему попытался вытащить его, как ручка сломалась, оставив маленького героя ни с чем. Однако возле лестницы была дверь в ещё одну комнату, такую же маленькую, как и ту в которой заперта девочка. Её ведь он совсем не обследовал и даже не обратил внимание на её существование, до такой степени заинтересовавшись источником музыки. Зайдя в неё, мальчишка увидел большой топор, также вбитый в ящик и, подпрыгнув, схватился за его рукоятку, что начала опускаться под его весом, пока, наконец, топор не упал на деревянный пол вместе с мальчиком. Взяв топор за рукоятку, тот поволок его по полу, так как с трудом мог поднять инструмент, хозяин которого раз в пять больше.                     Однако даже на этот чертовски наглый, издевательски наглый звук, который, казалось бы, должен был заставить девочку насторожиться, она не обратила никакого внимания, из-за чего ей придётся поплатиться внезапным испугом. Подойдя к той самой двери, мальчик замахнулся и ударил топором в дверь, пусть и не с той ловкостью, что сделал бы это хозяин дома, но весьма умело. Музыка тут же прекратилась, а от двери отлетел небольшой кусок доски. Однако мальчишка не видел, что происходит в комнате с такого расстояния и лишь пытался собрать хоть какие-то остатки сил в своих руках. Второй удар не заставил себя долго ждать, а за ним и третий. Таким образом, нижняя часть двери разлетелась в щепки, открыв для нежданного гостя, проход в комнату. Мальчик положил топор и осторожно, осматриваясь по сторонам, прошёл в комнату. Девочки уже не было на прежнем месте. В углу комнаты лежала её музыкальная шкатулка цилиндрической формы. На стене были видны рисунки, а также отметины говорившие о том, что девочка провела здесь уже довольно много времени. И во всём этом чувствовалось немало скуки, тоски и печали. Он прекрасно понимал, как эта девочка чувствовала себя всё это время.                     В противоположном от двери краю комнаты находился стол, с различного рода хламом, под которым и пряталась напуганная бедняжка. Она осторожно смотрела на нежданного гостя в длинном пальто, серых штанах и пакетом на голове, который только что за несколько ударов топором раскрошил дверь в комнату и думала о том, насколько же это странное существо. Разум захлёстывали волны недоверия, свойственные этому ребёнку. Девочка выглядела не только напуганной, но и уставшей и какой-то замученной, что и так было понятно – этот монстр морил её голодом в течении всего этого времени.                     Мальчик, выйдя на середину комнаты, заметил её, тихонько подошёл поближе, подозвав рукой и протянул её поближе, как бы прося довериться ему и пойти с ним. Девчушка медленно и осторожно выползла из под стола, рассматривая мальчика. Дети видели друг друга не первый раз, но сейчас впервые видятся с такого близкого расстояния.                     –Эй. Всё хорошо. Я не причиню тебе вреда. Пойдём со мной, – спокойно сказал мальчик, протягивая девочке руку.                     Теперь он мог лучше её разглядеть. Сквозь чёлку он увидел её красивые серебристо-серые глаза, что чем-то походили на луну, тронутую дымкой облаков. Также он заметил чёрную футболку под кофточкой с тремя пуговицами. Она была с виду уставшей, измученной и немного напуганной, хотя страх постепенно сошёл с её лица. Её одежда, да и она сама, была местами испачкана, чем-то вроде сажи или грязи. Ей тоже пришлось пережить немалое.                     Девочка тоже стала протягивать руку, постепенно поднимая взгляд на пакетоголового и пытаясь понять, можно ли ему довериться. Здесь, в этом ужасном месте, этот паренёк был её единственный лучик надежды, единственный шанс на спасение, так удачно пригнанный судьбой. И вот этот мальчишка уже ликует в душе, празднуя долгожданную победу над этим миром и его правилами, что до сих пор никак не мог обойти. Но вот, когда руки детей почти соприкоснулись, девчушка, словно вдруг опомнившись, резко срывается и убегает из комнаты, как ошпаренная кипятком, задев плечом мальчика и повалив его с ног. Он остался в комнате в одиночестве. Снова его оставили один на один с самим собой. Он уже привык к этому, но желание помочь этой маленькой беззащитной девочке не пропало. Он почти довёл дело до конца и совсем не хотел, чтобы в такой сладостный момент всё заканчивалось его резким поражением. Этот мир вновь его перехитрил, но он ещё возьмёт реванш! Обязательно возьмёт!..