Скажи, что ты видишь

Кабинет директора совсем не изменился. Гермиона присаживается в просиженное кресло и принимает из рук профессора чашку чая. Минерва, кажется, постарела еще на несколько лет за такой непродолжительный срок. Война приложила свою руку ко всем. — Я очень рада, что вы откликнулись на мое письмо, мисс Грейнджер, — присаживается она напротив нее, — еще больше меня радует, что так скоро. — Благодарю, профессор, — едва слышно отзывается она. — Я рада вас видеть. Гермиона держит в руках чашку и ей кажется, что чай совсем холодный, но сделав небольшой глоток, понимает, что напиток обжигает ей небо. Она едва заметно морщится. Минерва старается смотреть на свою бывшую ученицу так, как раньше, но у нее получается плохо. Лучшая ученица Хогвартса изменилась, и ее выдают глаза. — Вы пригласили меня доучиться седьмой курс? — задает Гермиона резонный вопрос. Когда она говорит об этом вслух, она надеется, что прежний интерес к учебе загорится в ней со всей страстностью. Она не удивляется, когда этого не происходит. Перестает удивляться. — Нет, мисс Грейнджер, — ставит Минерва чашку перед собой и сцепляет в замок руки. — Вы нужны мне здесь не в качестве ученицы, а в качестве преподавателя. Гермиона старается изобразить удивление. — Профессора? — переспрашивает она и чуть ерзает на месте. — Профессор, я же не получила образование до конца, я не отучилась седьмой курс и… — Мисс Грейнджер, — мягко прерывает ее женщина, — мы обе прекрасно понимаем, что вы изучили весь курс задолго до сегодняшнего дня. Сейчас тяжелые времена, и вы сами это понимаете, Хогвартс восстанавливается, мы пытаемся начать жить дальше, двери школы будут открыты первого сентября, к нам придут новые ученики… — Здесь еще совсем недавно лежали тела других ваших учеников, — негромко произносит она, не глядя профессору в глаза, — тела преподавателей, моих и ваших друзей. Гермиона останавливается, ожидает, что Минерва скажет что-то еще, но она лишь выжидающе смотрит на девушку так, словно последней фразы и не прозвучало. Грейнджер смотрит на профессора в ответ, ожидая какой-либо реакции. Кажется, выжившие преподавали либо оглохли, либо зачерствели окончательно. — К нам прибыл также Невилл Лонгботтом, — чуть улыбается Минерва. — Он занимает пост преподавателя травологии. Приступил к обучению у мадам Стебль на прошлой неделе. Думаю, вам будет, что обсудить. Гермиона безучастно смотрит на профессора. В кабинете директора пахнет смертью. Все кругом, день ото дня с момента победы, пахнет смертью. Гермиона облизывает губы. — Какая должность предоставляется мне? Минерва позволяет себе улыбку. — Преподавателя по зельеваренью, разумеется, — расцветает она. — Вы справитесь с этой должностью, как никто другой. — А как же профессор Снейп? — задает Гермиона простой вопрос. Профессор снова опускает сцепленные руки на стол. — Профессор Снейп сообщил, что желает отправиться на заслуженный отдых, — отвечает она, глядя на девушку. — Лучшего кандидата на данную должность мне не отыскать, мисс Грейнджер. Я понимаю, время сейчас тяжелое, но прошу вас… — Я согласна, — коротко кивает она. Минерва, определенно не ожидавшая такого скорого ответа, радостно прихлопывает в ладоши и встает с места. — Это замечательно, мисс Грейнджер, — никак не нарадуется она. — Идемте, я провожу вас в вашу спальню. Вам необходима помощь с багажом? Гермиона поднимается с места. — У меня, — кивает она на маленькую сумку в руке, — все с собой. Минерва ведет ее по коридорам, параллельно что-то рассказывая, но Гермиона ее совсем не слышит. Лишь кивает, стараясь не смотреть по сторонам. Несмотря на почти полное восстановление стен замка, Гермиона ловит себя на мысли, что слышит под потолком гулкие крики, видит вспышки заклинаний в воздухе и чувствует холодную поступь смерти, неизменно шагающую за ней каждый божий день. Минерва ведет ее в сторону башни Гриффиндора, но Гермиона в какой-то момент сворачивает совершенно в другую сторону. — Мисс Грейнджер, куда же вы? — прилетает ей в лопатки. — Думаю, мое место теперь в подземелье, — остановившись и обернувшись, отвечает она. Минерва вопросительно вскидывает брови. Ей хочется что-то спросить, но в глазах ученицы такая зияющая пустота, что у профессора не хватает духу. Гермиона не хочет говорить ей, что башня Гриффиндора совсем не поможет ей восстановиться, она лишь разбудит воспоминания, и старые раны, едва подернувшиеся корочкой, снова начнут кровоточить. — Вы уверены, мисс Грейнджер? Это единственное, что может сказать ей директор. Гермиона кивает. — Я устала, профессор, — говорит она. — Мне нужно отдохнуть, утром я поговорю с профессором Снейпом, чтобы он начал со мной курс обучения. Минерва кивает, провожая ученицу взглядом, и больше не говорит ей ни слова. Гермиона идет по темным коридорам, предполагая, что уже давно отбой, поэтому никто не встречается ей на пути. Даже безутешные приведения, и те обходят ее стороной. Она спускается в подземелья и проходит в самый конец коридора, назвав пароль. Зеленые и серебряные цвета совсем не доставляют дискомфорта, скорее успокаивают, совсем никак не напоминая красно-золотые. Гермиона проходит пустую гостиную, направляется прямиком к комнатам преподавателей и останавливается возле двери, табличка которой украшена необходимым ей именем. Гермиона три раза тихонько стучит. По ту сторону двери тишина. Гермиона видит тонкую полосу света под дверью, замечает, как тень едва дергается, но профессор ей не открывает. Повинуясь внезапному порыву, Гермиона прислоняется лбом к холодному дереву и опускает ладонь на дверь, закрывая глаза. Словно пропитываясь этой тишиной, этим мнимым, выдержанным спокойствием, Гермиона глубоко вдыхает и медленно выдыхает. Она пришла слишком поздно. Это невежливо, как минимум. Гермиона проходит в соседнюю комнату и, не включая свет, просто ложится на давно пустующую, пыльную кровать. Свернувшись клубочком, она думает, что снова просто пролежит так до рассвета без сна, пока не затекут все конечности, и не захочется исчезнуть из этого мира. Однако этого не происходит. Атмосфера подземелий действует почти магически и, закрыв глаза, Гермиона открывает их мгновение спустя, но за крохотным окном под потолком уже брезжит рассвет. От мимолетного сна она совсем не отдыхает. Гермиона встает с постели такой же разбитой, какой и ложится. Складывается ощущение, что время лишь переместилось в пространстве, оставив ее в том же состоянии, с которым она живет не первый месяц. Гермиона решает хоть немного привести себя в форму. Она принимает душ, не без помощи заклинания сушит волосы, аккуратно убрав их с одной стороны заколкой, и надевает темно-синее платье чуть выше колена. После столь продолжительного ношения черного цвета даже синий кажется излишне броским. Когда Гермиона выходит из комнаты, она слышит в соседней шаги и понимает, что профессор уже проснулся, однако не рискует тревожить его так рано, поэтому решает сначала отправиться на завтрак. Гермиона не поднимает головы, когда идет по замку, не смотрит вокруг, только под ноги. Слушает цоканье своих небольших каблучков по каменному полу и знает, что ноги принесут ее туда, куда нужно. Она этот замок может с закрытыми глазами обойти, потому что провела здесь большую часть своей жизни. Она останавливается возле большого зала у открытых дверей и смотрит вперед. Столы пусты, из больших окон в зал попадает солнечный свет, за гриффиндорским рядом, склонившись над своим завтраком, сидит какой-то человек. Гермионе ничего не остается, кроме как подойти к нему. Остановившись рядом, девушка кладет руку ему на плечо. — Проклятье, — вздрагивает парень и, стащив с головы наушники, оборачивается назад. На его лице расцветает улыбка. — Гермиона, — старается сиять он и поднимается с места, протягивая руки, — как я рад тебя снова видеть. — Невилл, — заключает она его в объятия и старается, чтобы улыбка была искренней. Лонгботтом выпускает девушку и указывает ей на место рядом с собой. Гермиона кивает. — Не представляешь, как мне тут скучно одному, честное слово, — сокрушается он и пододвигает к девушке тарелку. Перед ними были и тосты с маслом, и каша, и сухие завтраки с молоком, и кофе, и даже свежие фрукты. Гермиону поражает не разнообразие завтрака, а тот факт, что их тут всего двое. — Не знал, что ты тоже так рано любишь позавтракать, — кладет ей в тарелку горсть винограда Невилл. — Я всегда ем один, потому что так, знаешь, — он ненадолго замолкает, — спокойнее. Домовики уже привыкли, что я тут самый первый. — Кто здесь вообще сейчас есть? — спрашивает Гермиона и делает вид, что приступает к завтраку. — Несколько преподавателей, пара десятков учеников, — кивает он. — Каждый день кто-то приходит, кто-то уходит. — Почему так происходит? Невилл тщательно пережевывает глазунью. — Учатся заново доверять школе, — просто произносит он. Гермиона кивает и продолжает нарезать тост на тарелке. — Как ребята? — спрашивает он. — Как Гарри? Как Рон? — Я не знаю, Невилл, — не поднимает она головы. — Я давно с ними не разговаривала. Невилл откладывает вилку в сторону. — Что произошло? «Война», — хочется ей ответить. Гермиона поднимает на него взгляд. Невилл тоже изменился. Война приложила и к нему свою руку. Он осунулся, плечи парня поникли, он такой же сломленный человек, как и все они. Гермиона ловит себя на мысли, что не поблагодарила его за спасение от Нагайны, но у нее не просыпается чувство вины. Она совершенно ничего не чувствует. Она теряет себя, но не может хоть как-то этому помешать. — Много дел, — старается как можно безмятежнее ответить она. — Почему ты решил приехать? Она не находит идеи лучше, чем просто сменить тему. Невилл это понимает. Он вообще всегда все понимает больше остальных. — Кто, если не мы, — просто отвечает он и оставляет салфетку на столе. — Если захочешь поговорить, дай мне знать. Невилл легонько сжимает ее плечо и встает с места, направляясь к выходу. Невилл всегда все понимает больше остальных. Например, когда ты не можешь говорить. Когда не можешь есть. И не хочешь, чтобы к тебе приставали с вопросами, ответы на которые ты просто не знаешь. Гермиона не может заставить себя поесть, поэтому отодвигает от себя тарелку и выходит из зала, направляясь обратно в подземелье. Холод и сырость, которые всегда пугали девушку и заставляли ее кожу становиться гусиной, теперь снова ее успокаивают. Сердце бьется не так хаотично, дыхание восстанавливается. Подземелье — ее лекарство, ее защита. И с этой мыслью ей становится чуть легче. Гермиона подходит к комнате профессора и хочет снова постучать трижды, но, ударив по двери один раз, она понимает, что та чуть приоткрывается. Девушка заглядывает внутрь. У затухающего камина, спиной к ней, стоит кресло с высокой спинкой. На полу возле него виднеется темный материал мантии. Грейнджер делает два несмелых шага вперед. — Профессор Снейп? Мужчина в кресле переворачивает страницу газеты. — Я не слышал, как вы вошли, — низким, глубоким баритоном отзывается он. Гермиона кивает, хоть и знает, что он этого не видит. — Я постучала, — указав себе за спину, отвечает она. — Конечно. Профессор снова переворачивает страницу, а Гермиона так и мнется в центре комнаты, переминаясь с ноги на ногу. Воспоминания начинают просыпаться от знакомого голоса, девушка сглатывает, не представляя, как начать разговор. — Я думала, что вы… Гермионе не хватает слов, горло сжимает невидимая рука. Почему-то в тот момент ей казалась мысль о смерти преподавателя прискорбной, но никак не ужасной. Сейчас, едва сознание затрагивает эту тему, Гермиона холодеет. — Что вы думали, мисс Грейнджер? Его голос совсем не грубый, он спокойный, полон участия. Он искренне интересуется тем, о чем она думает. Северус поднимается с места и оставляет на кресле газету, сделав полушаг вперед. Гермиона понимает, что может снова дышать, когда осознает, что он правда жив. И что все с ним в порядке. — Что вы… — снова находит она в себе силы. — Я мертв не больше, чем вы, мисс Грейнджер, — позволяет он себе слабую улыбку. — Война оставляет свои последствия глубоко в душе. — Вы это не понаслышке знаете, профессор? — Верно, — кивает он и берет со стола высокую стопку материалов. — Я видел обе. Северус передает учебники и свитки девушке, глядя на нее так, словно он знает что-то такое, о чем ей самой не следует знать. Гермиона старается поймать его взгляд, но он его слишком быстро отводит. — Материалы за первый и второй курс, — поясняет он, медленно направляясь обратно в кресло. — Ознакомьтесь. Гермиона молча смотрит на то, как профессор снова садится в свое кресло и открывает газету. Она понимает, что Северус — первый человек, с которым ей не приходится выдавливать из себя слова, чтобы поддерживать диалог. Он и сам не горит желанием общаться. Это ей подходит. — Могу я остаться здесь? — спрашивает она. Что на самом деле значит: я не хочу оставаться одна. Северус долгое время молчит, но Гермиона его не торопит, лишь смотрит на подрагивающие листы его газеты и терпеливо ожидает ответа. Наконец он вздыхает. — Если обещаете не досаждать мне излишними вопросами. Гермиона кивает. — Даю слово, профессор. Она не задает ни одного вопроса. Гермиона листает материалы, даже узнает заклинания, которые сама с особым трепетом учила, видит рецепты, которые на отлично готовила, но все это не то. Слова сливаются, порой она видит пустые листы учебника, и ей кажется, что у нее какие-то проблемы, потому что у нее не получается связать воедино все, что она видит. Это словно провалы в памяти. Будто текст показывает то, что ты точно помнишь, но стирает то, что забылось. Это кажется дикостью, но Гермиона не осмеливается спросить, что с ней не так. И причина этого лежит на поверхности. — Мисс Грейнджер? Гермиона поднимает взгляд. Профессор чуть развернул кресло и, оказывается, все это время пристально за ней наблюдает. — Да? — Почему вы не задаете вопросов? Гермиона непроизвольно трет пальцами правый висок и снова склоняется над свитком. Вопросы. Снова эти чертовы вопросы. — Вы просили вам не досаждать. — Я говорил об излишках вопросов, — мягко замечает он. — Вы не задали ни одного. На вас совсем не похоже. Гермиона поднимает уставший взгляд, и слова срываются с языка сами, стоит ей взглянуть на него. — Потому что я не уверена, что хочу получать ответы. Они смотрят друг на друга в тишине, слышится только тиканье часов над камином и тихий треск догорающих поленьев. Северус не выдерживает ее взгляда первым и опускает глаза. Гермиона сглатывает. — Один могу задать? Она снова завоевывает внимание профессора. — Конечно, мисс Грейнджер, — в его голосе столько участия, это совсем на него не похоже. Это почти поражает. — Как вы справились? — С чем? — Со своей жизнью, — все еще глядя пустыми, отчаявшимися глазами прямо ему в душу, спрашивает девушка. — Как пережили эти две войны? Как смогли справиться? — Это больше одного вопроса, мисс Грейнджер. Гермиона опускает взгляд и снова сжимает в руке перо. Ничего не меняется, текст все также ей не поддается, но… — Я не справился. Она получает ответ на свой вопрос. Девушка слышит, как он поднимается с места, как идет по направлению к ней. Она с болью кусает нижнюю губу. Так сильно, так отчаянно, чтобы полопались все капилляры. Чтобы боль физическая пробудила хоть что-то в душе. Этого не происходит. Как же справиться ей, если он не смог? — Что вы чувствуете, мисс Грейнджер? Она слышит его голос так близко. Чужое тепло врывается в личное пространство, но не причиняет дискомфорта. Гермиона поднимает взгляд и видит, что он сидит возле нее, внимательно глядя в глаза. Его глаза почти черные, бездонные, но она совсем не испытывает чувства страха. Не испытывает, потому что не может. Она расцепляет зубы с нижней губы, чувствуя на языке металл и соль. Девушка отрешенно мотает головой, не отрывая от профессора взгляда. Почему-то когда он смотрит, она не может солгать. — Ничего, — шепчет она. — Как ни стараюсь, — снова мотает головой, — ничего. Первое время это меня пугало, а затем я перестала испытывать даже страх. И я не знаю, как из этого выбраться. Гермиона не может оторвать от него взгляд. — У меня не получается. Северус кивает, не прерывая зрительного контакта. — Вам нужна помощь, мисс Грейнджер. В радужках Северуса она видит лишь тьму. Густую, тягучую тьму. Она словно пульсирует, зовет ее в свои холодные объятия, показывает решение. Может, это выход? Темнота. Гермиона поддается внезапному порыву и убирает с его лица темную прядь, осторожно убирая пальцем в сторону. Так, чтобы видеть его глаза. Профессор замирает. Замирает от ее невесомого, прохладного прикосновения. Гермиона устало кивает и сворачивает на коленях свиток, поднимаясь с места. — Мне не нужна помощь, профессор. Она выходит из кабинета, оставляя его одного, и Северус переводит взгляд на материалы, по которым она занималась. На полях пустых страниц юная волшебница оставляла заметки.