Пути рационального выбора (ГП МРМ)

Да, на такой исход событий определенно стоило рассчитывать. Василиск никак не мог видеть Гарри. Но он чувствовал и узнавал его на совершенно ином уровне восприятия. — Я не Том Риддл. — Я почувствовал, что ты изменилс-с-ся, Том. Когда ты будил меня полгода назад, твоя плоть была иной. Но сейчас-с-с отличается не только плоть, но и разум. — Меня зовут Гарри Джеймс Поттер-Эванс-Веррес. — Хорошо, как скажешь, Том. Зач-ч-чем ты изловил меня? — Почему ты пробудилс-с-ся и с-стал нападать на учеников Хогвартса? — Я не знаю. Полгода назад ты сказал мне, чтобы я был готов пробудиться и помогать тебе, если ты снова лишиш-ш-шься плоти. Но сейчас все иначе. Приказы были нечеткими. Будто их источник… распыляется всуе. — Ты говорил с Риддлом много лет назад? Какие секреты Салазара ты ему рассказал? — Владыка приказал мне выбирать мудро. Я говорил о многом, но не все, что знал, — змей издал что-то, напоминающее смех. — В прошлый раз, Том, ты был глупцом. Сейчас я вижу, что ты изменилс-с-ся. Гарри призадумался. Может ли быть, что Василиск может врать на парселтанге? В конечном итоге, это был его родной и единственный язык. — Расс-скажи мне, о чем конкретно вы говорили тогда. — Про ритуалы. Про Салазара Слизерина. Про истинную, древнюю магию. Но больше всего ты спрашивал про крестражи. Я рассказал. Частично. Насколько я знаю, ты дополнил их, но так и не понял суть. Глупый маленький Том,— в словах василиска сквозила усмешка. — Ч-ч-что именно он не понял? — Ты решил, что если улучшишь крестраж, то достигнешь истинного бессмертия. Как бы не так. Крес-с-стражи — это вместилища барельефа разума. Они полностью копируют твой ум и затем повторяют в новую плоть, как паразиты. Твоя разработка позволила исправить провал в памяти. Но только и всего. Гарри все осознал. Это было настолько же логично, насколько и удивительно. Кроме того, было похоже, что змей говорил правду во всем. В действительности, крайне сложно опытным путем установить, является ли использование крестража доказательством истинного бессмертия, но это возможно. Существовал как минимум один надежный способ проверки, которым Волдеморт мог бы воспользоваться, если бы ему в голову могло прийти создание крестража для другого человека. Следовало бы подготовить крестраж, запасное тело, а затем остановить сердце человека и ввести в искусственную кому. Спустя некоторое время необходимо вернуть подопытного к жизни с помощью заклинания Истинного патронуса или другим доступным способом. Если крестраж сработает и захватит свободное тело, то старое тело не должно ожить, ведь душа переместится в новое тело. Но поскольку души, вероятнее всего, не может существовать, должны появиться две копии человека одновременно: оригинал и созданный крестражем. Параллельно с этим стоило бы провести контрольный опыт, в котором человека не вернули бы к жизни. — Получается, крес-страж не дарует никакого бесс-смертия? Он просто создает твою копию, если настоящий ты уже мертв? — Именно. Ты так и не разобрался, как управлять крестражами силой разума и слов. А жаль. Я бы взглянул, как сотня таких, как ты, восстает из праха везде, даже в звездной темноте небес,— змей снова начал смеяться, из-за чего некоторые авроры напряженно прицелились в него палочками. Гарри вздрогнул. Если возможно управлять крестражами удаленно, и кто-то посторонний сумеет это сделать, то в мире действительно может появиться сотня Волдемортов одновременно. Эта мысль была крайне пугающей. Была надежда, что их память синхронизирована с тем Волдемортом, который был запечатан. Но Гарри старался готовиться к худшему варианту. — У Темного Лорда была какая-то защита на случай стирания памяти? — Я не знаю этого. Возможно и была. Ты всегда отличался изобретательнос-стью, Том. Твой улучшенный крестраж должен был бороться с-с такими проблемами. — Но сейчас твоими действиями руководил не он? — Я не знаю. То, что происходит сейчас, отличается от всего, ч-ч-что я видел. Я не знаю, от кого исходят приказы. Я не понимаю его сущ-щ-щность. Но я знаю, что он находится в этой комнате. Гарри пробрало холодом. Стараясь не выдать себя, он осторожно посмотрел на авроров и Гермиону. Он думал, как лучше всего это проверить. Можно отсылать авроров по одному. Или заставлять уходить их дальше, вглубь склепа. Но что, если там таится еще одна опасность и василиск хочет, чтобы люди пошли туда? Что, если таинственный хозяин чудовища невидимый и наблюдает за всем со стороны, а как только Гарри отошлет последнего аврора, он нападет? Тогда Гарри спросил: — Здесь есть другие комнаты? — Да. — Это ловушка? Мне или другим людям, находящимся в этой комнате будет причинен вред, если кто-нибудь из нас отойдет в другую комнату? — Нет. Не стоило забывать, что его оппонент — мастер парселтанга. Он родился с ним. Возможно, что в его понимании смерть — это благо для каждого из людей. — Понимаешь ли ты под словом вред всякое физическое или психическое воздейс-ствие, которое имеет своей целью помешать человеку выполнять его волю? Понимаешь ли ты под словом благо с-смерть или мучения для твоих врагов? — Да и нет. — Хорошо, хорошо, — сказал Гарри на обычном языке. — Мистер Грюм, мне нужно кое-что проверить. Я хочу, чтобы каждый из нас по очереди ушел в дальнюю комнату, а затем вернулся обратно. — Что? Зачем? — раздраженно спросил Грозный глаз. Раскрывать ему план не стоило. Вдруг это он управлял василиском. Если хозяин чудовища ещё и понимал их речь, то все становилось вдвойне опасным. — Я пытаюсь проверить честность василиска. Он не видит ни сколько нас, ни где мы. Я буду задавать ему вопрос о том, сколько нас сейчас каждый раз. Если он несколько раз скажет, что не знает, то я буду давать ему подсказку, после чего он сможет угадывать число. Согласно моей теории, он просто физически не способен ошибиться. Он должен будет сказать либо «Я не знаю», либо верное число. Грюм посмотрел на него, как на безумца, но затем отдал приказ первому аврору уйти в дальнюю комнату, заодно все там проверив. — Это не он, — сказал Василиск. Ушёл второй. — Нет. Ушёл третий. — Не он. Ушёл Грюм. — Снова не он. Тогда ушёл сам Гарри. Василиск ничего не ответил. Он думал целую минуту. Наконец, он заговорил: — Я не знаю, как ты это делаешь, Том, но это снова ты. Указы исходили от тебя, хоть и с очень с-странной особенностью. Гарри чуть не сел прямо на мокрый и холодный пол. Он объявил всем, что эксперимент прекращается. Нет. Нельзя спешить. Надо постоять и подумать. Но есть одна важная вещь, которую нужно узнать как можно быстрее. — Что ты сделал с сегодняшней жертвой? — Я спрятал ее. Таков был указ. Спрятать, чтобы спасти себя. Заложник. Назову место, если пообещаешь отпустить. — Ее жизни что-то угрожает? — Пока нет. Ещё около суток. Затем начнется тлетворное влияние. — Что ты хочешь за нее? — Свободу из тюрьмы Тайной Комнаты. Таков указ. Гарри снова замолчал и стал думать. Мог ли он действительно командовать Василиском? Возможно, он отдавал ему приказы, а затем стер себе память? Но с какой целью? Освободить чудовище, обладающее сознанием и мышлением, и вынужденное веками томиться в сыром подвале из-за прихоти Салазара? Да, это было в духе Гарри, но метод был совершенно не его. Он всегда относился к консеквенциализму достаточно скептически. Если стратегия действий учитывает лишь результат, не учитывая его промежуточные итоги, то есть если цель оправдывает средство, то можно вывести такие логические цепочки, которые моментально погрузят мир во тьму ради светлого будущего. Кроме того, прогнозируя такое будущее, крайне сложно считаться со всеми прочими участниками и их действиями, которые могут не соответствовать ожиданиям. Другой вариант заключался в том, что, все-таки, это был настоящий Том Риддл. Возможно, он подготовил себе запасной план и сейчас действует, а Василиск просто не способен отличить Гарри от Темного Лорда, а потому путает их. Неоднозначность источника приказов скорее подтверждала эту гипотезу, чем опровергала. Но в этом случае снова не было понятно, для чего это сделано. Вряд ли Волдеморт был так обеспокоен судьбой своей зверушки, что оставил сигналы на будущее, которые помогут ему освободиться. Скорее всего, Темный Лорд не вспомнит о змее до тех пор, пока он не пригодится ему, а затем без всяких колебаний пустит в расход, раз уж не убил его до сих пор. Вероятность отвлекающего маневра была очень высока, но за Философским камнем сейчас наблюдает даже большее количество человек, чем за их подземной битвой. Судя по планомерному отчету в магическом зеркале, прикрепленном к поясу Хмури, все было в порядке. Наконец, Гарри снова заговорил: — Существует ли с-способ освободить тебя от приказов волшебников? Что, в таком случае, ты будеш-шь делать? — Такой способ суш-ществует. Древний ритуал, разделяющий мою волю и волю Салазара Слизерина. Если меня освободят, то я, вероятно, захочу продолжить свою дрему. Возможно, нет. Не знаю, что есть с-собственная воля. Сначала нужно опробовать. Слышать об этом было крайне неприятно. Гарри не мог понять, зачем кому-то создавать такое высокоразвитое существо, а затем забирать у него собственную волю и желания. Гораздо гуманнее было бы создать простой биологический передатчик информации с инстинктами змея, а не возводить полноценную личность. Понятие личности - достаточно расплывчатое и в наше время, не говоря уж про времена Мерлина: наверняка запрет мог обмануть и простой магический зверь. Впрочем, гуманность и волшебники прошлого вообще нечасто пересекались. — Для начала, я хочу, чтобы ты поведал мне обо всем, что знаешь и что Салазар приказал тебе передать будущему наследнику. Затем я освобожу твой разум от воли волшебников. Я хочу, чтобы ты по своей воле рассказал, где прячешь заложника. После этого я освобожу тебя из Хогвартса. Я говорю на парселтанге, а, значит, искренне верю, что сумею это сделать. — Так тому и быть. Моя судьба - в твоих руках, Том. Грюм громко прокашлялся, и его глаз бешено задергался. — Ну что там, парень? Ты шепчешься с ним уже пятнадцать минут. Есть информация? — Есть, — ответил Гарри на человеческом языке. — Но мне необходимо договорить. Еще немного. Василиск продолжил: — Про крестражи ты уже знаешь. Я расскажу тебе волю Салазара Слизерина, а также расскажу, на основе чего построены все темные ритуалы. Слушай внимательно. Салазар мечтал обуздать магию и понять ее суть. Он общался с магией так, будто она обладала собственным сознанием. Он просил магию сделать то, что было ему нужно сделать, и магия подчинялась ему, потому что он знал много имен, которые она слышит. Салазар был уверен, что возможность услышать магию есть только у тех, кто произошел от Мерлина и впитал всю его силу. У чистокровных волшебников, в чьих жилах не течет грязная кровь. Гарри хотел закатить глаза и начать спорить, но поборол это желание. Какая разница, что он докажет змею. Не было похоже, чтобы Василиска по-настоящему заботило, правда это или нет. — Темные ритуалы существуют за счет жертвы. Там, где возможен обмен, возможен и ритуал. Слова для их использования не имели четкой формы до тех пор, пока не были впервые озвучены. Таким образом, ты и сам можешь создать темный ритуал, если никто ранее не создавал его до тебя и если ты понимаешь принципы данного обмена. Я знаю слова девятнадцати ритуалов Салазара, но, к сожалению, не могу научить тебя создавать новые. Некоторые из них весьма опасны и способны причинить множество разрушений. Я расскажу тебе все, если ты прикажешь. Расскажи, — хотел сказать Гарри. Но не смог. Буквально не смог. Его рот не открывался, язык словно приклеился, а зубы отказывались размыкаться. Нерушимый Обет. Он основывался только на вере о том, что Гарри способен разрушить мир. И сейчас какая-то его часть сознания четко уверилась, что эти знания и будут тем ключом, что станут концом мира самым кратчайшим путем. И Нерушимый Обет, повинуясь этой части разума, сковал все его слова. Это была очень серьезная прореха в его возможностях. Если враг завладеет этой информацией и сможет убедить Гарри, что противостояние ему означает крайне вероятное уничтожение мира, то Гарри не сможет и пошевелиться. С другой стороны, что разумом порождено, то и будет им уничтожено. — Ты молчишь? Том, ты действительно перестал быть похож на себя. В прошлый раз ты алчно хватался за каждую крупицу информации. Но это был неправильный ответ. Салазар не хотел, чтобы его ритуалам учились. Он хотел, чтобы их заново открыли, ведь только в этом случае их можно по-настоящему понять. Обычное знание никогда не значило понимание. — Салазар, похоже, был тем еще глупцом. Ладно, теперь скажи, как освободить тебя. — Ты должен оторвать мою чешую. Произнести заклинание. Чешуя сгорит, а моя связь с Салазаром пропадет. Я не обманываю и не причиню вреда. — Господа, — обратился ко всем Гарри. — Прежде всего, Джинни Уизли жива, и вскоре Василиск назовет ее местоположение. Я собираюсь разорвать ту связь, что заставляет его подчиняться приказам Салазара Слизерина, после чего отпустить его в Запретный лес, как только он даст несколько Нерушимых Обетов. — Что ты сказал? — прошипел Грозный глаз, и вены на его лице вздулись. — Ты собираешься отпустить эту тварь после того, как она чуть не прикончила несколько человек? И убила Миртл? — Разумеется, я принимаю это во внимание. Я учитываю также тот факт, что Василиск является крайне опасным существом для кого угодно, а потому никак не собираюсь давать ему полную свободу воли. — Неважно, — рявкнул Грюм. — Его надо убить. Несколько авроров одобрительно закивали. Гермиона смотрела на то на Гарри, то на огромного змея. — Понимаете ли вы, что преступления этого существа являются исполнением чужой воли, при том, что его собственная воля существует в подавленном виде? Последние исследования на счет свободы воли свидетельствуют о том, что ее нет в принципе. Наш мозг обрабатывает данные гораздо быстрее, чем мы осознаем их мысленно. Зачастую, решение принимается нами немного ранее, чем мы логически подходим к нему. И факторы, которые влияют на наше решение, могут оказаться самыми различными. К примеру, проводилось исследование, в котором пытались установить корреляцию между решением магловских судей и самыми различными факторами, будь то тяжесть преступления, внешний вид адвоката и так далее. Так вот, самым надежным критерием оправдание было тот факт, голодный судья или недавно поел. Сытый судья оправдывал подсудимых чаще, чем голодный, и так происходило всегда и везде. Разумеется, никто не признается об этом в открытую, мозг найдет тысячу объяснений, почему данного преступника стоит посадить надолго. Логика во многом и нужна нам для того, чтобы объяснять самим себе то, что происходит с нашими жизнями. Человек, который идет в ресторан мимо дурно пахнущей мусорки получает меньше удовольствия, чем тот, кто прошел мимо благоухающих цветов. А потому свобода воли - это крайне неясный конструкт, сформированный, прежде всего, внешними условиями. Но что насчет змея? Почему его преступления являются простительными? Василиск, владея собственной волей, не может ей подчиняться. Он вынужден делать то, что ему приказывают на парселтанге, ведь этому его обязал ритуал Салазара Слизерина. Слизерину, похоже, были чужды современные проблемы искусственного интеллекта. Создавая свое чудовище, он ни на секунду не задумывался, в каком случае создание считается полноценной личностью. Насколько высокосложным должен быть интеллект, чтобы можно было признать, что у него есть собственные чувства? Слизерин не думал об этом, а потому создал Василиска по своему образу и подобию. Он хотел обеспечить бессмертие своей воли и своих знаний, но он не спрашивал, нужно ли это Василиску. Если и есть главный преступник в этой истории, то это Салазар Слизерин. Вторым преступником является тот, кто отдавал Василиску приказы. Но сам он — лишь орудие, причем такое, с которым никто и никогда не считался. Я не хочу, чтобы это продолжалось. Я не могу считать огромного змея своим врагом, только потому что он может представлять для меня потенциальную опасность. Мой враг — это несправедливость законов природы, смерть и энтропия. А это — мой друг. — Кажется, ты не понимаешь, мальчик, — спокойно ответил Грюм. — Мне глубоко плевать на моральные терзания двенадцатилетнего ребенка. Я вижу в нем угрозу, а потому, — его голос повышался с каждым словом, и, в конце концов, он перешел на крик. — Выясни уже, где он прячет заложницу, черт тебя дери, а затем я его убью! Все это время Грюм не выпускал из рук палочку. Несмотря на то, что его лицо сотрясалось от яростного крика, рука, державшая палочку по направлению к Василиску, не дрогнула ни разу. — Нет, — уверенно сказал Гарри и выхватил свою палочку. — Я не позволю вам убить живое разумное существо. Кто-то из авроров нервно хохотнул, но тут же прекратил, как только до него дошло, что все происходящее мало тянет на шутку. — Перестань дурить, парень! — предупредил Грюм. — Что бы ты ни собирался выкинуть, это не сработает против меня. — Однажды сработало. Может быть, мне рассказать всем? — в голосе Гарри стал нарастать лед. Его взгляд окончательно потерял выражение, которое ожидаешь увидеть во взгляде ребенка, и стал жутким, нечеловеческим. Один из старых авроров вздрогнул, перехватив этот взгляд, потому что даже Люциус Малфой не был способен смотреть так пугающе. Нет, только один волшебник мог смотреть настолько холодно. Тот-кого-нельзя-называть… — Да? Давай я тебе помогу: как-то раз ты победил меня с четвертой попытки, используя маховик времени. Ну что, сработал твой шантаж, а? Гермиона вскочила на ноги, подошла к Гарри и тоже направила свою палочку на Грюма. Ее рука дрожала, но она старалась говорить ровно — Мистер Грюм, пожалуйста… давайте послушаем Гарри. Василиска ведь свяжут Нерушимыми Обетами. Авроры, казалось, не знали, что делать. Некоторые старые вояки направили свои палочки на Гарри. Но большинство просто стояли, озираясь то на одну сторону конфликта, то на другую. — Какую послушную собачонку ты себе воспитал, а? — Грюм плюнул. — Если вы убьете Василиска, мы все лишимся серьезного оружия, — медленно проговорил Гарри, выделяя интонацией каждое слово. — Это источник знаний от Салазара Слизерина. Источник знаний Волдеморта. Это наш потенциальный союзник в войне с человеком, который отдавал ему приказы. Мы даже не знаем, что случится, если его убить. Вдруг Салазар предусмотрел смерть своей зверушки, и в ту же секунду здесь все обрушится на наши головы? Или появятся другие чудовища? Он явно не хотел, чтобы его достижения сгинули вместе с ним, и, похоже, он считал себя достаточно умным, сумев обойти запрет Мерлина. Возможно, тот, кто убьет Василиска, будет навеки им проклят. А даже если и нет… теперь у нас есть философский камень. Вы думаете, я правда не найду способ тут же его воскресить? Вы хотите проверить, насколько далеко я способен зайти? Что ж, тогда вы самый большой идиот, которого я знаю. Воцарилось гробовое молчание. Все глазели на Грюма, ожидая его реакции. Нимфадора Тонкс совсем побелела, а палочка в руках Гермионы ходила ходуном. Казалось, она готова броситься на заклинание, которое может полететь в Гарри. Грюм засмеялся. Он хохотал достаточно долго, и на лицах авроров возгорались и тут же гасли глупые улыбки от того, что камень напряжения, копившийся в их горле последние пять минут, вдруг вдребезги разбился об этот звучный смех. — Да, парень, настрой у тебя боевой. — наконец сказал Грозный Глаз. — Я надеюсь, что ты не совершишь ошибки и не пойдешь в Министерство Магии или в Мунго. Тебе самое место среди авроров. Ни один темный лорд от тебя не укроется, чтоб тебя. Что касается твоей новой зверушки, то я не могу позволить ее отпустить. Однако… Гарри уже хотел протестовать, но Грюм остановил его движением руки — Однако, ты убедил меня, что убивать его сейчас будет явной ошибкой. Василиск уже пойман и никуда не денется, так почему бы не использовать его по полной? Пусть лежит здесь, пока мы не решим, что дальше с ним делать. Гарри выдохнул. Он ободряюще посмотрел на Гермиону, а затем повернулся к огромному змею. — Я готов начать, — сообщил Гарри на парселтанге. — Хорошо, — ответил Василиск. — Оторви от меня одну чешую. Лучше всего в основании шеи, там ты сможешь это сделать. Чешуя оторвалась на удивление просто. Даже не пришлось использовать палочку. — Теперь возьми свою палочку и произнеси слова: Эт’ада Ал’кош Шезарр Акулахан. Гарри повторил слова. Сначала ничего не происходило, а затем чешуя в его руках вспыхнула огнем. От неожиданной скорости горения мальчик бросил чешую перед собой, и она обратилась в пепел менее чем за пару секунд. — Твоя связь со Слизерином уничтожена? — Да. Пока я не чувствую разницы. — Я помогу освободить тебя. Со временем. Я не обманываю, я сделаю все, что в моих силах. Но сейчас ты должен принести Нерушимый Обет и рассказать, где ты с-спрятал Джинни. Василиск замолчал на некоторое время. Судя по всему, он размышлял. — Хорошо. Пожалуй, у меня нет выбора. Я надеюс-сь, что ты не решил освободить меня только для того, чтобы привязать к собственной воле. Коснис-сь меня своей палочкой и скажи, что я должен повторить. Гарри обернулся к аврорам и Гермионе. — Сейчас я хочу взять Нерушимый Обет с Василиска. С волшебных существ когда-нибудь брались Обеты? Все промолчали. Гермиона беспомощно покачала головой. — Что ж, видимо, мы будем первыми. В идеале, было бы хорошо проверить его действие на каком-то другом животном, но это кажется слишком проблематичным. Поскольку это моя идея, то и принимать его буду я. — Не надо, сынок, — вздохнул Грозный Глаз. — Я дал добро на твою затею. Мне и отдуваться за нее по полной программе. Я заключу с ним Обет, чтобы ты не тратил часть своих сил. Нерушимый Обет — это слишком серьезная вещь, чтобы раздавать его направо-налево. Гарри хотел возразить, но Грюм тут же отмахнулся от него и сделал несколько шагов в сторону огромного существа. Змей практически не шевелился. Если бы сюда сейчас пришел какой-нибудь посторонний волшебник, он бы, наверное, решил, что Василиск уже давно мертв. — Ну хорошо. Коснитесь его палочкой, — тихо сказал Гарри. Он объяснил, какую именно клятву собирается взять со змея. Грюм двигался медленно и очень осторожно. Одна его нога всегда была впереди, чтобы сохранялась удобное положение для отскока назад. Он вытянулся настолько, насколько позволял его рост и гибкость, и коснулся Василиска палочкой. Гарри начал говорить, и Василиск повторял за ним: — Я, Вас-силиск, отныне свободное существо, обязуюсь не нападать ни на кого, кто не представляет мне угрозы, кроме как для еды; обязуюсь никогда не использовать свой смертельный взгляд на разумных существах; обязуюсь не есть разумных существ; обязуюсь никогда не причинять вред ни одному человеку, если он не с-станет угрожать моей жизни. Не причинять вред желтым шарам. — Да будет так, — прошептал Грюм. — Да будет так, — прошипел Василиск. Грюм резко отшатнулся и пошел назад, покачиваясь. Он сделал несколько глубоких вдохов, прежде чем сообщил: — Как по мне, все сработало. Но Гарри уже трансфигурировал небольшой желтый мяч из кусочка грязи. Многие авроры смотрели на него с нескрываемым любопытством. — Сейчас я кину тебе шар желтого цвета. Постарайся уничтожить его своими зубами. Ты обещаешь постараться изо всех сил? — Да, я обещаю постараться, — ответил Василиск. Когда Василиск открывал пасть, послышался жутковатый треск. У него был ряд огромных, смертельно опасных клыков. Гарри невольно подумал, что их даже можно было бы использовать в качестве кинжалов. Гарри забросил свой шар прямо в рот Василиска. Древнее чудовище Слизерина не смогло ничего с ним поделать и лишь бессильно втягивало воздух. *** Джинни совсем потеряла счет времени. Она лежала внутри холодного каменного склепа уже далеко не один час и вся замерзла. Джинни пыталась кричать, плакала, затем снова кричала, перепробовала все заклинания, которыми владела, но ничто не помогло сдвинуть тяжелую каменную плиту, которая будто бы сама закрыла ее в кромешной темноте. Отчаяние до того поглотило ее, что она исцарапала все руки и сломала несколько ногтей, пока изо всех сил билась об камень. Смерть в этом темном гробу казалась еще страшнее, чем в зубах чудовища. И, когда она уже почти перестала верить в собственное спасение, послышалось змеиное шипение. Свет проник внутрь, ослепив Джинни, и она сжалась, ожидая укус. Однако, это был не змей. Это был… — Гарри! — всхлипнула она.