Personal Relationships

      Три недели до ограбления. Серхио соблюдал строгий график отхода ко сну, чтобы все они были свежими и сосредоточенными на занятиях, поэтому все члены команды были в своих комнатах — за исключением Рио и Токио, возможно, но он не знал, как это остановить. На этот раз Серхио не соблюдал свой собственный комендантский час, а вместо этого сидел перед камином со своим братом, потягивая вино и обсуждая разные вещи.       — Мы идём по графику, — сказал Серхио. — Я изложил весь план, мы можем начать его пересматривать в ближайшее время, чтобы убедиться, что все его запомнили.       — Ты уже начинаешь нервничать? — Берлин ухмыльнулся.       — Немного, — признался Серхио. — Я полагаю, что ты нет?       — Нет, — спокойно ответил Берлин. — Я верю в этот план.       Серхио кивнул.       — Это надёжный план, я знаю, что это так. Меня беспокоит только одно.       — Что?       — Ракель.       — Ты всё ещё думаешь, что она будет отвлекать тебя в диспетчерской?       — Нет, не знаю. На самом деле, я благодарен, что она будет там. Я был дураком, думая, что смогу управлять диспетчерской в одиночку, на самом деле это работа для двоих. Нет, меня беспокоит то, что произойдёт, когда я покину диспетчерскую.       — Что ты имеешь в виду?       — Возможно, ей придётся отдавать приказы, когда меня там не будет. Будет ли команда следовать за ними?       — Все приказы будут проходить через меня, — напомнил ему Берлин, — и я могу заверить тебя, что буду выполнять любые команды, которые она мне даст.       — Прости меня, Андрес, но мы не знаем, что там произойдёт, и ты… тебе нехорошо. В какой-то момент ты можешь оказаться недееспособным. Другие члены команды тоже должны быть готовы следовать приказам Ракель.       — Тем не менее, они, кажется, принимают её. Ну, все, кроме Токио.       Серхио кивнул.       — Токио беспокоит меня. Но и остальные тоже — я согласен, что они приняли её как члена команды, но не как начальника.       Берлин поднял на него брови.       — Как они могут принять её как своего начальника, если ты относишься к ней как к обычному члену команды?       — Что ты имеешь в виду?       — Ты хочешь, чтобы они видели в ней своего лидера, но ты не позволяешь ей руководить. Она сидит в классе, как и все мы.       Серхио нахмурился.       — Так что же мне делать?       — Организуй какие-нибудь мероприятия, где она могла бы руководить вместо тебя.       — Например, что?       — Она полицейский — пусть научит их правильно стрелять.       — Москва выглядит очень неуютно с пистолетом в руках, а Денвер не смог бы попасть в слона.       — На самом деле это хорошая идея.       — У меня полно хороших идей.       Серхио бросил на него удивлённый взгляд.       — Тогда есть ещё какие-нибудь предложения?       — Поставь её перед классом вместе с тобой, когда будешь преподавать. Покажи всем буквально, что она с тобой, отдели её физически от остальной группы.       Серхио задумчиво кивнул.       — Я так и сделаю. Спасибо тебе.       Он осушил свой бокал вина и невольно бросил взгляд на лестницу. Он знал, что Ракель будет ждать его в спальне. Его брат проследил за направлением его взгляда и с улыбкой кивнул ему.       — Ты должен пойти к ней.       — Нет, — быстро сказал он, — я с тобой разговариваю.       — Хотя до ограбления осталось всего несколько недель. Как ты сказал: мы не знаем, что произойдёт потом. Ты должен наслаждаться временем, которое у тебя осталось с ней.       Серхио покачал головой.       — Если всё пойдёт хорошо, у меня будет вся моя жизнь, чтобы проводить с ней время. В то время как ты…       Берлин поднял руку.       — У нас уже была целая жизнь вместе. Поверь мне: если что-то пойдёт не так с операцией, ты будешь сожалеть о каждом мгновении, которое не провёл с ней. Иди.       Серхио колебался, разрываясь между двумя единственными людьми, которых он любил в этом мире. Когда он остался сидеть, Берлин вместо этого встал, ухмыляясь.       — Нерешителен, как обычно. Тогда я приму решение за тебя. Спокойной ночи, братишка.

***

      Серхио, не теряя времени, реализовал предложения своего брата: уже на следующее утро он поставил Ракель перед классом вместе с ним. Она уже так хорошо знала план, что смогла перенять у него часть урока, пока он стоял в стороне и наблюдал за ней. Она делала это так хорошо, и всё же ему было очень неудобно отказываться от контроля. Он предположил, что ему следует привыкнуть к этому, хотя, поскольку ему придётся делать это и в диспетчерской — в конце концов, ему нужно будет поспать, как и всем остальным, и будут времена, когда ему придётся вообще покинуть ангар.       Во второй половине дня он поставил их на тренировку в стрельбе по мишеням. Они стояли в длинной очереди и стреляли по мишеням, которые он предоставил, в то время как Ракель проходила мимо них одну за другой и корректировала их захват или цель. Всё шло хорошо, пока она не добралась до Токио.       — Не держи так пистолет, когда хочешь сделать точный выстрел, — сказала она, протягивая руку, чтобы поправить хватку Токио.       — Отвали, — огрызнулась Токио, отталкивая её руки. — Я знаю, как стрелять из пистолета.       — Очевидно, что ты этого не делаешь, — ответила Ракель.       — Мне не нужно, чтобы ты указывала мне, что делать.       Серхио шагнул вперёд.       — Токио, — резко сказал он. — Лиссабон знает, что делает. Следуй её инструкциям.       Токио бросила на Ракель обиженный взгляд, но позволила ей ослабить хватку. Однако позже Ракель отвела Серхио в сторону.       — Я знаю, что ты хотел, как лучше, — сказала она, — но ты не можешь продолжать вмешиваться, когда другие ставят под сомнение мой авторитет. Это только ослабит мою позицию. Мне нужно сражаться в этой битве за себя.       — Мне очень жаль, — сказал он. — Ты права.       — Нам нужна ситуация, когда я буду главной без твоего присутствия, чтобы подкрепить свои полномочия.       — Что ты предлагаешь?       — Отправь нас на короткое задание, просто попрактиковаться, ничего опасного.       — Например, какое?       — В полицейской академии нас отправили на несколько дней наапометы. Я знаю, что у нас нет такого времени, но, может быть, только на один день?       — Что это повлечёт за собой?       — Ты бы отвез нас в неизвестное место подальше от дома, и нам пришлось бы самим искать дорогу обратно, без смартфонов, только с картой. Это отлично подходит для создания команды.       — Я не хочу, чтобы ты или Токио бродили по дорогам общего пользования, где вас кто-нибудь может узнать.       Она бросила на него удивлённый взгляд.       — Мы только что провели целый день, «бродя» по Мадриду. Разве это не были дороги общего пользования?       — Это совсем другое, это были только ты и я в большом городе, где никто не смотрел на нас дважды. Но в маленьких деревнях, таких как здешние, большая группа незнакомцев пешком привлечёт внимание.       — Тогда мы будем держаться подальше от деревень, — сказала она. — Срежем по пересечённой местности. Это только усугубит проблему.       Когда он всё ещё колебался, она настояла:       — Им нужно привыкнуть выполнять мои приказы, Серхио. Это будет прекрасная возможность.       Он вздохнул.       — Хорошо. Я кое-что устрою, и мы сможем высадиться в пятницу.       Она поцеловала его в щёку.       — Отлично.

***

      И вот так получилось, что в пятницу Ракель оказалась на заднем сиденье фургона без окон с семью членами команды: Берлин остался дома, сославшись на головную боль, хотя Ракель сильно подозревала, что ему просто не нравится идея идти по пересечённой местности весь день. Она не возражала — Берлин был не тем человеком, который как она боялась будет игнорировать её приказы. Фургон проехал по неровному участку дороги, и она столкнулась плечом с Токио, которая бросила на неё раздражённый взгляд. Ракель мысленно вздохнула. Теперь она беспокоилась об этом.       Её мысли плыли по течению, и она не могла не содрогнуться при воспоминании о том, когда в последний раз была в таком фургоне, в наручниках, в отчаянии, по дороге в тюрьму. Но потом фургон остановился, двери открылись, и люди, которые освободили её, привели её к новой жизни — привели её к Серхио. Вспоминая об этом, она всё ещё не могла до конца осознать, как её судьба изменилась так внезапно, так полностью. Из самого мрачного момента её жизни она вернулась к свету.       Фургон резко остановился, и Серхио открыл задние двери, заставив их всех прищуриться от яркого солнечного света, льющегося внутрь. Один за другим они вышли, прикрывая глаза от солнца, в раскалённый воздух необычайно жаркого осеннего дня. Ракель надела шапочку, которую привезла с собой, и все они повернулись к Серхио.       — Хорошо, — сказал он. — Я оставляю вас здесь, чтобы вы сами вернулась домой. Помните: держитесь как можно дальше от дорог. Лиссабон здесь главная. У неё есть телефон, но им можно пользоваться только в экстренных случаях — вам придётся полагаться на карту, чтобы добраться до дома. Я увижу вас всех сегодня вечером.       Он вернулся в фургон, и Ракель смотрела, как он уезжает, затем повернулась, чтобы осмотреть окрестности. Они были на небольшой дороге посреди каких-то полей, покрытых остатками урожая. Неподалеку виднелась группа деревьев, а в противоположном направлении-одинокий дом. Она глубоко вздохнула и обратилась к членам команды, которые все выжидающе смотрели на неё.       — Сначала о главном, — сказала она. — Нам нужна вода, и нам нужно укрыться от солнца, пока мы не сориентируемся.       Она протянула пустые бутылки из-под воды, которые они привезли отдала Рио и Найроби.       — Вы двое идите в тот дом и спросите, можете ли вы наполнить эти бутылки.       Найроби и Рио ушли без комментариев, и Ракель повела остальных в тени деревьев, где расстелила карту на земле.       — Нам нужно найти название этой дороги, — заключила она. Хельсинки и Денвер — идёте направо и идите по дороге, пока не найдёте название улицы или указатель на ближайшую деревню. Желательно и то, и другое.       — В этом нет никакого смысла, — заявила Токио. — Они должны идти в противоположных направлениях, так у них будет больше шансов найти что-то раньше.       Ракель покачала головой.       — Нет. Если один человек что-то найдёт, у нас нет возможности предупредить другого человека, чтобы он вернулся, так что нам всё равно придётся его ждать.       — Мы могли бы послать кого-нибудь за ним, — возразила Токио.       — Мы сделаем это, по-моему, Токио, — коротко сказала Ракель, остро осознавая, что остальные внимательно слушают их спор.       — Но…       — Это решение не подлежит обсуждению, — отрезала Ракель, затем повернулась к Хельсинки и Денверу. — Идите направо, вы оба.       К её облегчению, они ушли, не задавая ей вопросов, а Токио отошла от неё на несколько шагов и села на землю с угрюмым выражением лица. Ракель села рядом с Москвой, который одарил её сочувственной улыбкой.       — Не позволяй ей добраться до тебя, — тихо сказал он.       Ракель улыбнулась в ответ.       — Я не буду, но спасибо тебе.       — Похоже, ты определённо знаешь, что делаешь.       — Мы много практиковались в полицейской академии.       — Тогда я уверен, что ты очень умело доведёшь нас домой.       — Если бы только Токио верила в меня так же сильно, как ты. — Она отрицательно покачала головой. — Я хотела бы, чтобы все мне доверяли, Москва. Я не обязана им нравиться, но важно, чтобы мы все доверяли друг другу, как только начнётся операция.       — Мы доверяем тебе, — тихо сказал он.       — Ты не сделал этого несколько недель назад, когда я не вернуласьс продуктами из магазина из-за поломки машины.       — Тем не менее, это были необычно подозрительные обстоятельства. Мы просто были осторожны. Потом, когда всё успокоилось, мы все поняли, что были очень неправы, не доверяя тебе.       — За исключением Токио, — с горечью сказала Ракель. — Она всё ещё мне совсем не доверяет.       — Во время операции всё будет по-другому. Как только мы окажемся вбанке и наши жизни будут зависеть от тебя и Профессора в диспетчерской, я уверен, что она придёт в себя.       Ракель вздохнула.       — Я надеюсь на это.       Он задумчиво посмотрел на неё.       — Ты хороший человек. Ты заботишься об операции и заботишься о команде. Рано или поздно она это поймёт.       Она была тронута. Ей нравился Москва, и его хорошее мнение много значило для неё.       Она протянула руку и на мгновение положила ладонь ему на плечо.       — Спасибо.       Он нежно улыбнулся ей и похлопал по руке.       — Ты мне нравишься, Лиссабон. Ты держишь твёрдо голову. Я рад, что ты будешь в диспетчерской с профессором.       Рио и Найроби вернулись с водой, а чуть позже Денвер и Хельсинки вернулись с названием улицы, на которой они находились, и оттуда Ракель быстро нашла, где они были на карте, плюс-минус несколько сотен ярдов. Они все отправились в путь, Ракель впереди, а команда позади неё, разговаривая и смеясь. Однако идти по неровным полям было нелегко, и вскоре все они вспотели под жарким солнцем.       — Чертовски жарко, — в сотый раз жалобно сказал Денвер, вытирая пот с глаз.       — Я думала, ты хочешь уехать жить на тропический остров после того, как всё это будет сделано, Денвер, — рассмеялась Найроби. — Там будет намного жарче, так что тебе лучше привыкнуть к этому.       — Когда я буду на своём тропическом острове, я не собираюсь бродить по полям, — парировал Денвер. — Я собираюсь лежать на спине на пляже и пить пинаколаду.       — Я не могу дождаться, когда поеду на свой остров, — мечтательно сказал Рио. — Просто полежать в гамаке и вздремнуть в середине дня.       — Да, — добавила Токио, — чтобы мы могли веселиться всю ночь.       — Ты тоже с нетерпением ждёшь вечеринки, Москва? — Спросила Найроби, дружески толкнув его локтем в бок.       Москва улыбнулся.       — Я просто с нетерпением жду спокойной пенсии.       Позади него Хельсинки кивнул.       — Никогда больше не придётся стрелять из пистолета. Жить хорошей жизнью.       Ракель ничего не ответила. В последнее время жизнь не была особенно добра к ней, и она не собиралась искушать судьбу, мечтая об их идиллической жизни после ограбления. Изо дня в день она повторяла себе. Изо дня в день.       Были частые остановки, чтобы свериться с картой, что усложнялось тем фактом, что они не пользовались дорогами. У каждого было своё мнение о том, в каком направлении им следует двигаться, и было несколько жарких споров, но Ракель принимала окончательное решение. Однако однажды вся группа настояла на том, чтобы они пошли налево, когда её интуиция подсказала ей, что они должны пойти направо, и она позволила себя убедить. После трудного похода через участок леса с густым подлеском они пришли в деревню, которая подсказала им, что они пошли в совершенно неправильном направлении. Ракель тихо повернулась, чтобы вернуться, но Токио сердито подошла к ней.       — Я думала, ты знаешь, что делаешь? Теперь нам снова придётся идти через этот лес, и мне до смерти надоело, что меня жалит крапива.       — Это наша вина, Токио, — сказала Найроби. — Мы были теми, кто убедил её пойти налево после последней остановки.       — Нет, — спокойно ответила Ракель. — Она права. Я здесь главная, это моя ответственность.       — Ты не должна быть главной, если не знаешь, что делаешь, — едко сказала Токио, затем вернулась на своё обычное место в конце группы.С этого момента Токио спорила с каждым решением Ракель, и через некоторое время это действительно начало её бесить. Остальные приняли её руководство без вопросов, хотя, в целом, они работали вместе довольно слаженно, медленно, но неуклонно возвращаясь в направлении дома.       Однако к тому времени, как стемнело, все устали и проголодались. Они не взяли никакой еды, потому что Ракель рассчитывала вернуться домой к обеду, но движение по полям и участкам леса было несколько медленнее, чем она ожидала. Когда они проходили мимо деревни, Токио остановилась.       — Пойдём поедим.       — У нас нет денег, — заметила Ракель.       — И что? Я могу стащить кое-что из магазина.       — Мы не воруем в магазинах, — твёрдо сказала Ракель. — Никто не пойдёт на такой риск так близко к операции.       — Но мы все голодны, — пожаловалась Токио.       — Тогда давай прекратим этот бессмысленный спор и вернёмся в дом, чтобы мы могли поесть.       Все вокруг кивнули в знак согласия, и они снова ушли с дороги в другой участок леса, Токио снова позади группы. Однако несколько минут спустя Ракель услышала, как Рио окликнул её.       — Лиссабон! Токио нет!       Она резко обернулась.       — Что?       — Минуту назад она была прямо за мной, но теперь её нет!       — Но… где?       — Зная Токио, — устало сказал Москва, — она, наверное, всё равно ушла в деревню.       Ракель горячо выругалась.       — Хорошо, давайте повернём назад. Быстрее!       Они все поспешили обратно тем же путём, каким пришли, и когда вышли из-за деревьев, то как раз успели увидеть, как Токио вдалеке вошла в деревню и исчезла между домами.       Ракель смотрела ей вслед, поражённая тем, что Токио пошла на всё это только для того, чтобы досадить ей. Они быстро поспорили о том, что делать, затем Ракель отвела их на окраину деревни, где они вглядывалисьв улицу. Было несколько небольших магазинов, в которые Токио могла зайти, но они не могли знать, в какой именно. Ракель как раз давала им указание проверить каждый магазин, когда из переулка выехала полицейская машина с включёнными фарами. Она остановилась перед одним из магазинов, из неё вышел полицейский и вошёл внутрь.       — Её поймали, — сказал Рио с потрясённым видом. — Если они доставят её в полицейский участок, её наверняка узнают!       Они все повернулись, чтобы посмотреть на Ракель, которая быстро соображала. Времени звонить Серхио не было — через несколько минут Токио будет в местном полицейском участке, и её отпечатки пальцев выдадут её личность. Её будут допрашивать… и потом, кто знает, что она может сказать?       — Лиссабон! — Настойчиво сказала Найроби, указывая на магазин, откуда полицейский выводил Токио в наручниках. — Что нам делать?       Ракель с трудом сглотнула. Для этого оставалось только одно.       Она схватила Рио за руку и дала ему несколько быстрых инструкций, затем глубоко вздохнула, выпрямилась, расправила плечи и направилась прямо к полицейскому, прежде чем смогла всё обдумать и передумать. Она рассчитывает на то, что так часто наблюдала у свидетелей: неспособность большинства людей распознавать лица вне их обычного контекста. Полицейский толкал Токио на заднее сиденье, когда она подошла к нему, и, к своему облегчению, она увидела, что он был всего лишь ребёнком, ненамного старше Рио. Новичок. Она прочистила горло.       — Всё в порядке, констебль?       Он повернулся и бросил на неё смущённый взгляд.       — Да, мэм. Хм…?       — Старший инспектор Гонсалес, — представилась она. — Мадрид, второй округ. Я здесь в отпуске. Я просто проходила мимо.       Она бросила взгляд на Токио в машине, и полицейский уточнил:       — Просто магазинный вор. — Затем он пристально посмотрел на неё. — Я тебя откуда-то знаю? Вы кажетесь мне знакомой.       Именно так, как она и ожидала — он узнал её, но не знал откуда. Теперь ей просто нужно предложить ему правдоподобное объяснение, прежде чем он слишком сильно задумается об этом.       Её сердце бешено колотилось, но она сохраняла тщательно нейтральное выражение лица.       — Да, вы тоже выглядите знакомо. На какой станции вы были до этого?       — Четвёртый округ Мадрида, патрульные обязанности, в течение года. До тех пор, пока три недели назад меня не перевели в это захолустье.       Она кивнула.       — Да, около года назад я была на четвертом. Отделе. Наши пути, должно быть, пересеклись, когда я уходила оттуда.       — Отдел нравов, да? Значит, вы служили под началом инспектора Гомеса?       Она одарила его мягкой улыбкой.       — Гомес служил под моим началом.       Парень выглядел впечатлённым. Как по сигналу, Рио подбежал, тяжело дыша.       — Сэр! Магазин за углом был ограблен! Они спрашивают, можете ли вы приехать быстро.       — Ещё одно ограбление? — Взволнованно сказал полицейский.       — Должно быть, банда, — сказала Ракель.       Полицейский нахмурился. Он перевёл взгляд с Токио в машине на Рио, явно подозревая, что ситуация была именно такой, какой она была: Рио был там, чтобы отвлечь внимание и вытащить Токио.       — Пожалуйста, сэр! — Сказал Рио. — Кто-то ранен!       — Хорошо, — кивнул полицейский. — Но ты пойдёшь со мной.       Рио покачал головой.       — Я не могу, мне нужно домой.       Он умчался, а молодой полицейский явно был растерян, глядя в ту сторону, где исчез Рио, в сторону магазина. Затем он бросил неуверенный взгляд на Ракель, которая кивнула ему.       — Иди. Я останусь здесь, чтобы присмотреть за ней.       Парень бросил на неё благодарный взгляд.       — Спасибо.       Ракель вздохнула с облегчением, когда он нажал кнопку, чтобы запереть машину, и тронулся с места, но всего через несколько шагов он повернулся к ней, и она снова напряглась.       — Хотя этот парень может вернуться, чтобы попытаться освободить девушку.       — Не беспокойтесь об этом, — сказала она. — Я могу с ним справиться.       Полицейский покачал головой.       — Я не чувствую себя комфортно, оставляя вас здесь без возможности защитить себя.       Он снял с пояса дубинку и протянул её изумленной Ракель.       — Спасибо, — сказала она, и парень кивнул ей и поспешил прочь.       Ракель подождала, пока он скроется за углом, затем повернулась к машине и, ни секунды не колеблясь, разбила дубинкой окно водителя. Затем она протянула руку, нажала кнопку, которая открывала все двери, открыла дверь Токио и вытащила её за шиворот.       — Ты идиотка, — прошипела она. — Ты абсолютная идиотка. А теперь беги!       Они вдвоём выбежали из деревни так быстро, как только могли, подобрав Рио за углом, который засмеялся и завопил при виде Токио. Остальные с нетерпением ждали их на краю деревни.       — Уходим! — Крикнула Ракель, пробегая мимо, и они нырнули прямо в лес на обочине дороги.       Она не позволяла им останавливаться, пока они не углубились в лес, затем все остановились, тяжело дыша.       — Я не могу поверить, что ты это сделала, — сказал Денвер, уставившись на Ракель.       Ракель поморщилась.       — Что я должна была сделать? Позволить ему забрать её?       — Но тебя могли узнать! — Сказала Найроби. — Твоё лицо было во всех новостях, когда ты сбежала.       — Уже темно, и я в шляпе. Кроме того, прошло четыре месяца с тех пор, как я сбежала из того тюремного фургона, и полиция искала меня.       — Всё ещё, — сказал Москва, качая головой. — Ты сильно рисковала.       — Это должно было быть сделано, — сказала Ракель. — Затем она повернулась к Токио. — А ты! Если ты ещё когда-нибудь ослушаешься приказа, я, не колеблясь ни секунды, вышвырну тебя из команды! Это не грёбаная игра, Токио, я твой начальник, и все твои жизни будут зависеть от того, будешь ли ты выполнять мои команды. Трахни меня ещё раз, и ты вылетишь! Я ясно выражаюсь?       Токио бросила на неё вызывающий взгляд, и долгое мгновение они смотрели друг на друга сверху вниз. Затем Токио опустила глаза.       — Да.       Ракель почувствовала яростный прилив удовлетворения.       — Хорошо. А теперь давай, блядь, вернёмся домой.

***

      — Вы бы видели её, Профессор, — с энтузиазмом сказал Рио. — Она так спокойно отнеслась к этому. Она не колебалась или что-то в этом роде.       Они сидели за обеденным столом, жадно поедая пасту, приготовленную Берлином, и рассказывали Серхио всё об их приключении — все, кроме Токио, которая держалась на удивление тихо.       — Да, — вмешалась Найроби. — Она подошла прямо к тому полицейскому, как будто это было пустяком.       — Я бы не знал, что делать, — сказал Денвер, — но Лиссабон придумала такой план. — Он щёлкнул пальцами.       — Она быстро соображает, — одобрительно добавил Москва. — И она, безусловно, спасла Токио от поездки в тюрьму в один конец.       Ракель хотела, чтобы они просто заткнулись. Серхио слушал рассказ с тщательно нейтральным выражением лица, но она видела, что это стоило ему больших усилий, и под его спокойной внешностью она чувствовала, как назревает буря. Когда они подошли к дому, Ракель подумывала попросить остальных не говорить о том, что произошло в деревне, но она чувствовала, что не может просить их лгать только для того, чтобы спасти её от ссоры со своим парнем. Теперь ей предстояло весело поговорить после обеда. Она очень хорошо понимала, что его быстрый ум, вероятно, уже просчитал все способы, которыми сценарий с полицейским мог бы разыграться по-другому, закончив с ней и Токио в тюрьме.       Однако остальные не уловили настроения Серхио, и атмосфера за столом была праздничной, восторженной от того, что всё так хорошо обернулось, что один из них перехитрил полицейского.«По крайней мере, это уже что-то», — подумала Ракель. После этого никто больше не будет сомневаться в моей преданности. Теперь она была по-настоящему одной из них, и она купалась в тёплом чувстве принятия, которое, как она чувствовала, исходило от группы.       Токио тихо исчезла наверх сразу после ужина, а Серхио вскоре последовал за ней, и Ракель предположила, что с Токио он пробудет примерно десять минут. Хорошо, она это заслужила. Ракель ещё немного посидела за столом после того, как услышала, как закрылась дверь его спальни, давая ему остыть, собираясь с силами для своих собственных трудных десяти минут, для борьбы, о которой она знала с того момента, как подошла к тому полицейскому. Она понимает, почему он злится, но она очень устала и хотела, чтобы они просто поссорились завтра. Наконец она решила, что должна просто покончить с этим, поэтому глубоко вздохнула, пожелала всем спокойной ночи и поднялась по лестнице.       Токио ждала её в коридоре, самый последний человек, которого она хотела видеть прямо сейчас.       — Что? — Холодно сказала Ракель.       Токио задумчиво посмотрела на неё.       — Ты сильно рисковала там. Этот коп мог бы узнать тебя, и тогда ты попал бы в тюрьму.       Ракель молча кивнула.       Токио, казалось, на мгновение боролась с собой.       — Зачем ты это сделала? Ты могла бы позволить ему забрать меня. Тебе не нужно было подвергать себя опасности.       — Да, я это сделала. Мы — команда.       — Я бы не сделала этого для тебя.       Ракель окинула девушку долгим взглядом.       — Ну, тогда в этом разница между тобой и мной, Токио.       Она начала поворачиваться, но Токио снова заговорила.       — Я ошибалась на твой счёт.       Ракель обернулась.       — Я не доверяла тебе, но ты рисковала всем ради меня сегодня вечером. — Она поколебалась мгновение, а затем сказала, — это был довольно крутой поступок.       И она повернулась и быстро пошла в свою комнату. Ракель посмотрела ей вслед и поняла, что это было самое близкое к извинению или «спасибо», которое она когда-либо получала от Токио. Она улыбнулась про себя. Этого достаточно.       Затем она повернулась к двери спальни Серхио, собралась с духом и вошла. Он стоял у окна, глядя в ночь, скрестив руки на груди. Когда она закрыла за собой дверь, он повернулся и бросил на неё взгляд, полный холодного гнева.       — О чём ты думала, Ракель?       Она отказалась сердиться в ответ.       — Я не думала, — спокойно защищалась она. — В том-то и дело: не было времени подумать. Я приняла поспешное решение и не жалею об этом.       — Ты хоть представляешь, на какой риск пошла?       Она вызывающе вздёрнула подбородок.       — Я не извиняюсь за то, что сделала то, что нужно было сделать, Серхио. Я должна была вытащить Токио оттуда, я думала, ты согласишься с этим.       Он посмотрел на неё с ужасом.       — Ты думаешь, я бы хотел, чтобы ты пожертвовала собой ради Токио? Какое мне дело до Токио по сравнению с тобой?       — Ты плохо соображаешь, — твёрдо сказала она. — Если бы её отвезли в участок, кто знает, в чём она могла бы признаться, чтобы добиться смягчения приговора?       — Ты думаешь, она предала бы нас?       — Я говорю, что это не невозможно.       — А как насчёт Рио? Ты думаешь, она тоже предала бы его?       — Честно говоря, Серхио, кто знает, что думает или чувствует Токио? Возможно, она влюблена в этого парня, а может, просто трахается с ним, и я не собиралась рисковать операцией из-за того, что это первый вариант.       — И всё же тебе чертовски повезло, что всё так обернулось! Всё могло пойти так неправильно!       — Но этого не произошло, — резонно заметила она. — Пожалуйста, не расстраивайся так из-за того, чего даже не было.       — Мне нельзя расстраиваться? — Горячо сказал он. — Ракель, ты хотя бы задумывалась о том, что могло произойти? Если бы тот коп узнал тебя, тебя бы арестовали! Ты бы села в тюрьму, и я бы никогда тебя больше не увидел! Я не… Я даже не поцеловал тебя на прощание!       Его голос сорвался, и он судорожно вздохнул. Она быстро пересекла комнату, и он раскрыл ей объятия, а затем обнял её так крепко, что стало больно. Однако она ничего не сказала — ему это было нужно. Она просто обняла его в ответ, положив голову ему на грудь.       После нескольких долгих мгновений он прошептал:       — Ракель… что бы я делал, если бы с тобой что-то случилось?       Она отстранилась, чтобы посмотреть на него, протянула руку, чтобы погладить его по щеке и мягко сказала:       — Я в порядке. Ты слишком много беспокоишься.       Он взял её руку и поцеловал — ладонь, пальцы, запястье, — и она ещё раз вспомнила, как глубоко он, казалось, всё чувствует. Было так легко забыть об этом в повседневной жизни, когда он представлял такой холодный и отстранённый фасад миру, а часто даже ей. Но когда он ослабил бдительность и посмотрел на неё так, как сейчас… Никто никогда не смотрел на неё так раньше.       Он наклонил голову и прижался губами к её губам, и она почувствовала, как её тело откликается на него, как всегда: мгновенно и с безграничным энтузиазмом. В прошлом у неё была своя доля сексуальных партнёров, и она знала, что некоторые люди просто более совместимы в постели, чем другие, но она никогда не чувствовала ничего подобного. Первый раз, когда он поцеловал её, был для неё таким сюрпризом — трепет от этого, захватывающая дух сила желания, которое он пробудил в ней. Их совместимость была на уровне, намного превосходящем всё, что она когда-либо испытывала раньше, связь, которая была намного глубже, чем физическая, но это также отражалось на ней и делало опыт намного богаче. Дело было не в том, что он был опытнее других мужчин, с которыми она спала, — хотя он быстро учился, — а просто в том, что он заставлял её чувствовать себя намного лучше. Она не могла этого объяснить. Она знала только, что в сорок лет он заставлял её чувствовать себя гормональным подростком, и она просто не могла насытиться им.       Теперь он целовал её всё глубже, одной рукой запустив ей в волосы, а другой положив на спину, прижимая её к себе, и она почувствовала знакомое покалывание между ног, которое никогда не переставали вызывать его поцелуи. Она жадно поцеловала его в ответ и начала развязывать его галстук, стянула пиджак с его плеч, расстегнула рубашку, и в этот момент, к её радости, он поднял её с пола и отнёс на кровать. Он осторожно уложил её и присоединился к ней, целуя в шею, позволяя своей руке скользить вниз по её телу — по груди, вниз по животу, между бёдер — пока она просто не смогла больше этого выносить. Она начала расстёгивать свою собственную рубашку, но он убрал её руку и взял её на себя, медленно спускаясь вниз, пуговица за пуговицей, целуя каждый дюйм обнажённой кожи по пути. Она всё ещё привыкала к тому, как он обращался с её телом — не так, как будто это было чем-то, чем можно обладать, чем-то, что существовало, чтобы доставлять ему удовольствие, но как будто каждый дюйм этого был драгоценен для него, как будто он открывал это снова и снова каждый раз, когда они занимались любовью, и каждый раз, когда он казался довольным тем, что находил. Он заставлял её чувствовать себя такой красивой.       Он не позволил ей снять ни единого предмета её собственной одежды, мягко, но твёрдо оттолкнув её руки и раздев её с той спокойной уверенностью, которая появилась у него за последние несколько недель. Она не могла не улыбнуться, вспоминая их первый раз, на фальшивом рабочем месте, каким нервным и осторожным он был, спрашивая её согласия на каждом шагу. Это было именно то, что ей было нужно после Альберто. Даже сейчас, когда он становился всё увереннее — что ей нравилось, — он никогда не был груб с ней, никогда не требовал, никогда не брал больше, чем она была готова дать. Когда он провёл руками по её обнажённому телу, она поняла, как безопасно чувствовала себя с ним, каким внимательным он был, всегда ставил её потребности на первое место, всегда следил за тем, чтобы ей было комфортно во всех отношениях. Но он тоже мог заставить её дрожать. Всего за несколько недель он раскрыл все секреты её тела, и она вздохнула, когда он неизменно находил её самые чувствительные места, умело играя с ней пальцами, прижимая свой тёплый рот к её коже, пока она не задохнулась, пока не задрожала, пока не захотела большего.       — Серхио, — прошептала она. — Я хочу тебя.       — Ещё нет, — пробормотал он, затем накрыл ртом сосок и пососал, заставляя её стонать, когда огонь между её ног разгорался всё выше и выше, пока её тоска по нему не стала почти невыносимой. Он переключился на другой её сосок и протянул руку, чтобы погладить внутреннюю сторону её бёдер, подойдя так близко, но так и не дотронувшись до неё, доводя её до безумия. Наконец, она больше не могла этого выносить — она взяла его руку и прижала к себе, и он поднял глаза с улыбкой.       — Всегда такая нетерпеливая, — тихо сказал он, поднимаясь, чтобы поцеловать её, и она вздрогнула, когда его пальцы просто коснулись её.       — Да, — простонала она. — Пожалуйста, поторопись, я этого не вынесу.       Она никогда не была с мужчиной, которому так нравилось проводить с ней время, как ему, и ей это нравилось так же сильно, как и то, что это выходило за пределы её терпения.       — Хм, — пробормотал он. — Дай мне посмотреть, что я могу сделать.       Она тихо всхлипнула, когда он скользнул в неё одним пальцем — это сделало её голод по нему намного сильнее, дразня тем, что должно было произойти, не удовлетворяя её ни в малейшей степени. Она схватила его за волосы и бросила на него угрожающий взгляд, а он тихо усмехнулся и сунул второй палец, заставив её вздохнуть.       — Ты такая мокрая, — прошептал он ей на ухо, и она ахнула, когда он добавил третий палец и глубоко вошёл. Она закрыла глаза и вздохнула от удовольствия, но это всё ещё было не то, чего она так отчаянно жаждала — его тело на ней и его руки вокруг неё, когда он погрузился глубоко в неё.       — Серхио, — простонала она, и на этот раз он подчинился ей, убрав пальцы и устроившись между её бедер, и она вздохнула, когда он накрыл её тело своим, наслаждаясь его твёрдым теплом в её объятиях, наслаждением лежать кожа к коже. Мгновение он не двигался, и когда она открыла глаза, он смотрел на неё сверху вниз с мягкостью, которая задела ответную струну глубоко внутри неё, заставив её протянуть руку и нежно притянуть его голову для поцелуя. Её не переставала удивлять эта сладость в нём, то, что он был способен на такую нежность. В её жизни было много хорошего секса -даже отличного секса, — но до того, как она встретила его, у неё было очень мало опыта в нежном сексе. Возможно, размышляла она, она всегда выбирала не тех мужчин. До сих пор.       Он продолжал целовать её, входя в неё, и она застонала у его губ от блаженства, чувствуя, как он заполняет её дюйм за дюймом. Ей нравилось чувствовать его внутри себя, и ещё больше ей нравилось, когда он начал брать её медленными, неторопливыми движениями, каждый раз глубоко входя в неё. Она закрыла глаза и крепко обняла его, наслаждаясь ощущением, поднимая колени, чтобы он мог взять её ещё глубже, заставляя её вздыхать с каждым толчком. Он ускорил темп, и вскоре они оба учащённо дышали, их тела двигались совершенно синхронно, и она почувствовала, как внутри неё начинает нарастать знакомое давление. Она знала, что в такой позе это не приведёт к оргазму, но она не волновалась — он ещё никогда не оставлял её разочарованный. Внезапно он ахнул и напрягся, и она прижала его к себе и погладила по затылку, когда он вздрогнул, освобождаясь.       Несколько мгновений он оставался неподвижным, чтобы отдышаться, затем с улыбкой посмотрел на неё и поцеловал, сначала в губы, а затем вдоль шеи, по груди, вниз по животу. Она широко улыбнулась в предвкушении, когда он удобно устроился между её бедер — ей нравилось, каким щедрым он был в постели, никогда не удовлетворялся, пока она не была удовлетворена, иногда заставляя её кончать больше раза в неделю, чем она обычно кончала за месяц. В прошлом у неё часто были проблемы с достижением оргазма, но с ним всё было так хорошо, и он оказывал такое поразительно сильное воздействие на её тело, что ему едва нужно было прикасаться к ней, чтобы возбудить её… снова… и снова… и снова. Она поглубже устроилась на подушках и вздохнула от удовольствия, когда он прижался к ней ртом и начал исследовать её языком, длинными, широкими движениями, перемежающимися с дразнящими лёгкими, пока она не начала извиваться, чтобы почувствовать его там, где она хотела его больше всего.       Наконец он устроился в нужном месте, и она застонала, когда он всерьёз принялся за работу. Она уже была на полпути туда, так что не прошло много времени, как она почувствовала восхитительное покалывание, возникшее в её сердцевине, заставившее её наклонить бёдра, когда она запуталась пальцами в простынях.       — Да, — выдохнула она напряжённым голосом. — Да, именно так. О, да, да, да!       Она громко ахнула, когда волна внутри неё внезапно поднялась и разбилась, заставив её неудержимо дрожать, когда чувство пронеслось через неё с такой силой, что у неё перехватило дыхание. Она запрокинула голову и стонала, и стонала, пока ощущение просто продолжалось — он постепенно расслаблялся, растягивая её удовольствие так долго, как она могла вынести. Наконец он отстранился, но не поднялся и продолжал покалывать её маленькими мягкими облизываниями, пока она переводила дыхание. Она не удивилась — он редко удовлетворялся тем, что заставлял её кончить всего один раз. Не то чтобы она возражала.       Через несколько мгновений он снова придвинулся, и она сразу же задохнулась. Теперь она была такой чувствительной, и его язык был так, так приятен рядом с ней. Мгновение спустя он добавил ещё одно восхитительное ощущение к её опыту, когда он надавил на неё двумя пальцами, и она застонала, когда он согнул их вверх и дотронулся до нужного места. Вскоре её дыхание снова стало быстрым и неровным, спина выгнулась дугой, руки крепко вцепились в простыни. Он слегка ускорил темп, и этого было достаточно, чтобы подвести её к краю — она напряглась, каждая мышца напряглась, затем начала дрожать, когда чувство обрушилось на неё во второй раз с покалыванием, которое она почувствовала до кончиков пальцев ног, и она приподнялась на локтях с тихим криком, когда волна за волной удовольствия пронеслась через неё. После нескольких бесконечных, экстатических мгновений она оттолкнула его голову и откинулась на подушки, дрожа, её дыхание прерывалось рыданиями. Когда он поднялся, чтобы обнять её, она уткнулась лицом ему в грудь и крепко прижалась к нему, пока он нежно гладил её по спине.       Придя в себя, она подняла глаза и поцеловала его.       — Это было потрясающе, — прошептала она, и он одарил её довольной улыбкой и наклонился, чтобы снова поцеловать её, долгим, медленным поцелуем, в который они оба погрузились.       Наконец он отстранился и серьёзно посмотрел на неё.       — Я сожалею о том, как я отреагировал раньше, — тихо сказал он. — Я не должен был сердиться на тебя.       — Всё в порядке, — сказала она. В этот момент она была готова простить его.       Однако он покачал головой.       — Нет, это не так. Ты сегодня сделала такую удивительную вещь.       Она посмотрела на него снизу-вверх.       — Правда?       — Правда, — сказал он. — Ты была храброй, умной и самоотверженной, и ты заслужила всеобщее уважение, включая Токио. Я… Я горжусь тобой.       Она почувствовала тепло, услышав, как он это сказал, и крепко обняла его. В ответ он крепче обнял её и зарылся лицом в её волосы.       Затем он прошептал:       — Но, пожалуйста, никогда больше не делай ничего подобного.       — Я не буду, — заверила она его. — В следующий раз, когда Токио арестуют, она будет сама по себе.       — Просто… — сказал он, — мне потребовалось сорок лет, чтобы найти тебя, Ракель. Мне невыносима мысль о том, что я могу потерять тебя сейчас.       Она думала об ограблении, приближающемся с каждым днём, опасном и непредсказуемом. Не было никакого способа узнать, чем всё закончится. Однажды она сказала себе. Изо дня в день. И все же здесь, в его объятиях, она чувствовала себя достаточно сильной, чтобы искушать судьбу, только на этот раз.       — Ты не потеряешь меня, — сказала она. — Это ты и я, любовь моя. Всегда, ты и я.       — Да, — прошептал он, прижимая её к себе. — Всегда.