Эстетика Слизерина

      Из-за отсутствия Квирелла, которого из больничного крыла перевели в Мунго по настоянию попечительского совета, его занятия передали Снейпу, пока не найдут профессора на замену. Зная характер своего декана, Панси могла с точностью сказать, что это была не самая лучшая идея.       Раздражительность Снейпа изо дня в день росла в геометрической прогрессии, как и тупость студентов, по его мнению. Отчего слизеринцам приходилось ходить на цыпочках даже на своём факультете, чтобы лишний раз не беспокоить декана. Со стороны они даже стали выглядеть примерными детьми, что не мог не отметить попечительский совет. Вот только особой радости от этого никто из студентов Слизерина не чувствовал.       Над детьми попечительский совет решил сжалиться лишь к рождественским каникулам, объявив, что после, в следующем семестре, их будет ожидать новый преподаватель. Отчего-то они не стали уточнять, по какой именно дисциплине, но для студентов было важно совсем иное, а именно спокойствие Снейпа. Перед праздниками в последние недели практически все вели себя как можно тише, чтобы не привлекать внимание зельевара.       Исключением являлись лишь старшекурсницы, которые были влюблены в декана Слизерина. По мнению Панси, они только прибавляли ему раздражительности, поэтому она их всех недолюбливала. Впрочем, как и большинство слизеринцев. Возможно, такого же мнения были бы и студенты других факультетов. Вот только гриффиндорцы исключали возможность, что в Снейпа кто-то способен влюбиться. Хотя самая ярая поклонница профессора учится как раз-таки на их факультете. Большая часть злости у зельевара была именно из-за неё.       Как-то Панси собственными глазами видела, как светловолосая блондинка с гриффиндорским галстуком изобразила обморок прямо перед Снейпом и сделала вид, что падает прямо к нему на руки. Сложно предположить, что именно навоображала эта девица, когда зельевар её всё-таки машинально придержал за плечи. Но после этого она чуть ли не повисла на профессоре, умоляя её взять на руки и отнести в больничное крыло. Снейп сумел выкрутиться и практически всучил девушку проходящему мимо хаффлпаффцу.       Впрочем, это была не единственная поклонница. Большая часть обосновалась на Равенкло, где просто не могли не восхищаться гениальностью Снейпа. В особенности, учитывая, что ему принадлежало звание самого молодого мастера зельеварения за последнее столетие. Среди хаффлпаффок тоже встречались влюблённые особы, но признаваться в своих чувствах они не спешили, поэтому и не особо сильно беспокоили преподавателя. Хотя всё же иногда находились редкие особы. Радовало лишь то, что слизеринки предпочитали вовсе не говорить о своих чувствах, потому и декана никто из собственного факультета не доставал.       Отъезд по домам на каникулы ученики восприняли как долгожданную награду. Декан Слизерина в последние дни стал ещё больше раздражительным и язвительным. На счастье для всех, свой негатив он выплескивал лишь в уничтожительной словесной форме. Если бы профессор взялся за волшебную палочку, то живых студентов просто не осталось бы. Но в любом случае отдохнуть от учёбы, а не только от Снейпа, были рады все, включая Панси. Хотя поездка домой, по её мнению, всё же была не такой уж радостной.       Мисс Паркинсон дома, как обычно, ожидали родители с безэмоциональными лицами. Их даже не интересовало, как провела время дочь в школе. Единственный вопрос, который был задан Панси, был о том, смогла ли она сблизиться с наследником Малфоев. Ей пришлось признаться, что они смогли стать хорошими приятелями. Как-то по-иному то, что Панси вынуждена выслушивать жалобы после той истории с покраской волос, назвать она не смогла. Малфой в Паркинсон нашёл надёжного слушателя, который не только покивает головой, но и даст дельный совет.       Больше родители у Панси ни о чём не спрашивали. Впрочем, она даже привыкла к такому их поведению. Хотя девочке всё же было обидно, что они никаким образом не высказались по поводу цвета её волос. В этот момент захотелось сделать что-то безумное, чтобы это уж точно вызвало хоть какую-то реакцию родителей. Можно было просто накричать, разбить дурацкую вазу в прихожей, но воспитание, которое прививали с детства, этого просто не позволило.       Войдя в свою комнату, Панси увидела собственное отражение в зеркале, и в этот момент решение пришло само собой. Девочка подошла к будуарному столику и, достав оттуда ножницы, безжалостно отрезала свои косы, которые достигали середины спины. Пряди тут же рассыпались по её плечу. Отчего-то после этого Панси почувствовала себя хоть немножко, но свободной.       Вот только родители на этот поступок дочери так и не обратили внимания, будто так и должно было быть. Казалось, их больше волновал зимний бал-маскарад в Малфой-мэноре, чем родной ребёнок. Во время сборов на празднество Панси в очередной раз пришлось простоять на табурете долгие три часа, пока её наряжала мать вместе с тремя домовыми эльфами, как рождественскую елку. Если свою дебют она толком не запомнила из-за волнения, то бал у Малфоев пропустила мимо своего мозга из-за нехватки воздуха. Корсет, который натянула на Панси её маман, сдавил не только все внутренние органы, но и не давал нормально дышать.       Свои колдографии Паркинсон удалось увидеть лишь в газетах. На них она выглядела, как прелестная куколка, но без эмоций и души. Глаза вовсе казались какими-то стеклянными и безжизненными. Панси все эти снимки напоминали мать и родственников с её стороны. Поэтому, когда родители до конца каникул ей наняли репетиторов, то слизеринка даже радостно вздохнула. Это значило, что больше никаких балов посещать не придётся.