«Дракула» – король освобожденный

С тех пор, как был опубликован роман Брэма Стокера, высказывалось немало версий, почему Дракула, являясь в оригинальном произведении, в общем, второстепенным персонажем, затмил других героев и даже автора, став совершенно отдельным, почти архетипическим образом в поп-культуре XX и XXI века. На мой взгляд, это не столь интересно, как то, как получившийся образ растет и развивается, обретая новые оттенки, краски и смыслы с каждым новым воплощением. Возможно, секрет заключается в том, что повествование о Дракуле универсально и многомерно настолько, что может развернуться в любом направлении – от рассказа о потерянной любви до саги о проклятом и оболганном князе или родоначальнике вампиров как особенного вида. И все они будут так или иначе легитимны. Тем интереснее следить за новыми интерпретациями знакомого сюжета. «Дракула» совместного производства BBC и Netflix подарил нам много восхитительных открытий, а еще – затронул довольно нестандартные идеи и смысловые параллели. Обычно говорят, что Дракула здесь – антигерой, но как по мне, все одновременно проще и сложнее. Для меня история Дракулы как персонажа в фильме Моффата и Гэтисса – это история развития другого героя, развития в другую, более оптимистичную и в прямом смысле светлую сторону. Я говорю о шекспировском Ричарде III. Несмотря на то, что, как отмечают исследователи, Шекспир довольно сильно исказил образ исторического Ричарда и – возможно, ради драматургии и красоты рассказа – сделал героя куда более хищным, психопатичным и кровожадным, чем тот был, в шекспировском тексте видно, насколько персонаж неоднозначен. Это очень хорошо визуально показано в фильме из серии «Пустая корона», который, будучи предварен целым циклом шекспировских хроник о войне роз, последовательно раскрывает, как взрослеющий на войне молодой человек оказывается внутренне и внешне этой войной искалечен. И как даже после этого, пройдя через ад, он умудряется остаться собой и отделять себя от собственной одержимости властью. Для меня вся суть Ричарда, показанного в фильме BBC, – в трех сценах. Первая – соблазнение Анны Невилл, где он осознанно и не очень тонко лжет, завлекая в сети женщину, чьего мужа и свекра он, между прочим, убил. И добивается успеха. Самое главное в этой сцене – финал, когда Анна уходит, и Ричард, оставшись наедине с собой, спрашивает у самого себя: так что же, все так просто? Она поверила? Она решила быть со мной – со мной?? И плачет. Потому что он уже тогда слишком хорошо понимает, кто он есть, и все еще хочет верить, что это ненормально. Вторая сцена – Ричард в каменном мешке, где он играет в шахматы, и мы впервые видим, как он начинает постукивать пальцами по доске. Жест, похожий на барабанную дробь, отмеряющий такты его ухода от реальности. Он не безумен еще – он до конца не будет безумным, не будет ему такого избавления, – но уже одержим. Он едва борется, и визуально это решено через почти что полное отсутствие цветов – кроме каменного серого, как будто Ричард, погрузившись на дно вот этого колодца, на дно самого себя, постепенно каменеет. И третья сцена – та, где к нему во сне приходят жертвы. Я убеждена, что именно она доказывает, что Ричард не был психопатом. Психопаты сладко спят, насколько нам известно. Но он был живым с самого начала, и живым остался. Заигрался, не смог устоять перед соблазнами времени, превратился в убийцу, обманщика и предателя, но остался живым. Этот персонаж очень важен. Не только как центральный герой одной истории, а как образ, в котором очень многое сошлось. Не положительный персонаж и не отрицательный, не тот, кто вызывает симпатии публики, но очевидно не злодей. В фильме BBC – пожалуй, в первую очередь человек, который ищет и не находит искупления. Потому что для того, чтобы найти искупление, нужно найти себя. И вот тут мы переходим к Дракуле. Почти сразу, когда я посмотрела нового «Дракулу», я интуитивно, толком не понимая, что имею в виду, сказала, что это освобожденный Ричард. Позднее, когда я посмотрела фильм еще несколько раз, эта догадка превратилась в уверенность. Не будем сейчас обращаться к «классическому» образу графа Дракулы из романа Стокера (хотя Моффат и Гэтисс довольно точно описали и «вписали» главного героя в свою экранизацию), как и к большинству его – довольно комиксных, скажем прямо, – изображений в большинстве киноадаптаций. Фильм Ф. Ф. Копполы, как ни странно, несмотря на огромное количество отсылок к нему в новом «Дракуле», здесь также не поможет, поскольку центральный конфликт той истории не внутренний, а более или менее внешний. Дракула как искупленный Ричард изображен именно в фильме Моффата и Гэтисса, и, я думаю, это и есть некоторым образом базовая, так сказать, центральная тема фильма. И я сейчас не про аристократа, который вырос на войне и не смог с войны вернуться – хотя это важная часть и сюжета, и фабулы. Не случайно романный Дракула замешан на образе воеводы Влада III, как и исторический Ричард, немало сделавшего для своей страны (и немало крови пролившего). Но это не первостепенно. Что значимо – так это путь, диапазон от ярости и злобы, от нижней точки, где все для себя, для власти, для победы и для выживания, через очевидное, явное, нескрываемое, местами чуть ли не бросаемое другим в лицо отвращение к себе (аналогом сцены с Анной Невилл в «Дракуле» может служить вся история с Люси Вестенра), через взгляд в зеркало (у Ричарда это зеркало королевы Маргариты) к выходу на свет, признанию того, кем ты стал, и принятию себя. Разница между двумя историями в том, что Ричард на свет так и не вышел. Он умер, что для него стало, несомненно, избавлением, потому что он не мог уже остановиться в уничтожении себя и других. И сам это понимал. А Дракула вышел на свет. Вышел из темного леса, в котором заблудился. Мы же помним, что первый эпизод – как действие, драма – начинается с путешествия по лесу. И помним, что лес это не только территория бессознательного, сказочная страна, но и душа самого Дракулы, вернее, образ того, где она находится. С самого начала, с рассказа Джонатана Харкера, мы видим, что путь Дракулы – это путь наверх. Длинный, сложный, извилистый, потому что в замке много ловушек и скрытых переходов, а карты у героя нет. И лишь после того, как Джонатан ее нашел и осветил дорогу (одно из названий адвоката по-английски – solicitor), Дракула смог покинуть замок и двигаться дальше. Само его прохождение сквозь время после происшедшего на «Деметре» символизирует выход за пределы привычного, необходимость – и готовность – оставить «старую одежду» средневекового аристократа с соответствующими представлениями о мире и о себе и попытаться жить по-новому. И так уж вышло, что стоило ему начать смотреть, как он почти что сразу осознал, что превратился во что-то совершенно мерзкое. Эпизод в квартире Дракулы, где он в одиночестве смотрит на свое отражение и раздраженно задергивает штору, показывает тот момент, где Ричард заканчивает. А Дракула там только начинает. Спустя всего лишь пару сцен к нему приходит женщина, которую он погубил и без которой он тоскует. Приходит и становится еще одним, последним зеркалом, куда он смотрится, и видит свет. И раз есть свет внутри него, то для него перестает быть болью и проблемой свет внешний. И, как в волшебной сказке, власть тьмы и леса, где живет колдунья, теряет силу. Потому что для того, чтоб выйти, нужно выйти. И он выходит. Освобожденный Ричард – король по-настоящему, во всех возможных смыслах.