Высматривая путь. Том I

      Внутри хата была обставлена хорошо. Добротные деревянные стеллажи, набитые всяким множеством колб и прочими стеклянными емкостями с неизвестным, а оттого заведомо неприятным содержимым. Круглый дубовый стол и стулья с мягкой обивкой, а не табуреты, какие можно было встретить в деревнях повсеместно, стояли в центре комнаты. Небольшие квадратные окошки закрывали короткие бархатные шторки, а проход в дальнюю комнату был завешен коричневым сатином, с множеством побрякушек по краям. То ли это были каменья, то ли какие-то бусы, ведьмак не успел рассмотреть. Ведьма, не ожидая, пока он насмотрится и освоится, указала ему рукой на широкую лавку у входа и повернувшись спиной, принялась чем-то звенеть.       Он осторожно уложил Деру, провел рукой по ее горячему лицу, сметая грязные, прилипшие пряди волос и резко отстранился, услышав тихое покашливание за спиной.       — Ах, как давно я не видела, чтобы мужчина так над девой юной трясся, — с нескрываемым ехидством в голосе, проговорила ведьма. — А теперь пропусти, дай взглянуть на нее.       Эскель молча отошел, устроился у входа, оперся плечом о стену и с недоверием поглядывая на новую знакомую, скрестил на груди руки.       — Кто ты такая? — наконец заговорил он, когда увидел, как девушка водит ладонями вокруг лица Фредерики, спускается к шее, ведет по груди и плечам, затем все ниже и ниже.       — Ведьма. Ты же слышал, как меня назвал этот вонючий боров — Ян.       — Может быть и ведьма. Но только на местную ты не похожа.       — Отчего же? — она улыбнулась, и с хитрецой взглянула на ведьмака.       — Кожа чистая и светлая, волосы ухоженные, руки уж больно изнеженные, не грязные. А еще от тебя за версту несет гламарией.       — Мало ли, где я могла ее достать, — она нахмурила тонкие брови и принялась развязывать рубаху Деры.       — Твой дом обставлен так, словно тут живет самая настоящая чародейка. Все эти замашки на роскошь: сатин, бархат, каменья, подсвечники, стулья обитые. Где ты только это все взяла? И если это так, то мне даже интересно, что такая мамзель делает в таком захолустье, — усмехнулся ведьмак.       Девушка резко отпрянула от лежащей на скамье травницы, выпрямилась и скрестив под грудью руки, взглянула исподлобья на Эскеля. Алые бусы провалились в ложбинку меж ее грудей, а множественные браслеты блеснули в тусклом свете горящих по всему дому свечей. Ведьмак перевел взгляд на ее всколыхнувшуюся в вырезе безрукавки грудь, затем на насупленное лицо и непринужденно улыбнулся, понимая, что оказался совершенно прав.       — И к тому же, все это место пропитано следами магии, — заключил он, вбивая последний гвоздь.       — Ох, — она театрально взмахнула руками, а потом нашла взглядом ведьмачьи глаза. — Ничего от вас, ведьмаков, не скроешь.       — И не стоит пытаться. Но, на самом деле, — он провел рукой по груди, где, не унимаясь дрожал медальон, и сжал его, чтобы тот не нервировал. — Меня больше волнует то, что ты запросишь за оказанную помощь.       — Сущий пустяк, — она махнула по воздуху рукой и обернулась к застонавшей Дере. — Но сначала нужно убрать лихорадку и снять боли, а потом и поговорим. Поди пока, коня своего привяжи, что ли. Давай, давай.       Эскель бросил взгляд на не прекращающую хрипло стонать Фредерику, глянул в последний раз в красивое, но хмурое лицо ведьмы и вышел прочь. А когда оказался во дворе, то обнаружил Василька в компании вьющихся вокруг него блуждающих огоньков. Тот, из-за такого внимания, время от времени взбрыкивал и беспомощно махал гривой. Если не приглядываться, то на первый взгляд эти самые огоньки напоминали и впрямь что-то круглое и светящееся. А вот вблизи можно было заметить, что это «нечто» — ничто иное, как скукоженное, лысое существо, с толстыми ручками и ножками, свернувшееся «бубликом» и грызущее корешок. Но, несмотря на свой отталкивающий внешний вид — совершенно безобидное. Они окружили коня и с нескрываемым интересом осматривали его своими огромными желтыми глазами, издавая едва улавливаемое слухом жужжание. И очевидно, что притягивает их сюда совсем не Василек, а магия этой ведьмы, которая на деле оказалась обыкновенной и типичной чародейкой. Босоногой, но с аристократическими замашками, нарочитой манерностью и плохо скрываемым сарказмом. Разогнав эти «огоньки» руками и усмирив знаком коня, Эскель подвел его ближе к хате и привязал к столбику, вбитому в землю на углу. Для каких он тут нужд, понять было трудно. Но в качестве коновязи — сгодится. А как вернулся в хату, то обнаружил, что Дера все так же лежит на скамье, но с шелковой подушечкой под головой, укрытая и с деревянной бадьей рядом. Видать, ее состояние снова усугубилось. Ведьмак подошел ближе, склонился над травницей. В нос резко ударил запах ятрышника и бессмертника. На лбу у нее лежала смоченная в каком-то отваре тряпка, но цвет лица все еще был мертвенно бледный. Он даже не успел коснуться ее руки, как услышал голос, донесшийся из-за коричневой шторы, что теперь была подвязана какими-то бусами и открывала проход в другую комнату.       — Ведьмак, поди сюда. И хватит на девицу свою пялиться.       Эскель вздохнул, раздраженно закатив глаза, но все же пальцами огладил прохладную руку Деры. И только потом пошел на зов.       Придержав рукой край ткани, он вошел в комнату, снова принявшись осматриваться. Ох уж эти чародейки. Любили же они захламлять все пространство всякими диковинками, несомненно опасными для простого обывателя. Достаточно вспомнить единственную облюбованную, а оттого и обжитую, комнату в стенах его родной крепости. Боги, сколько там было всего. Даже вспоминать страшно. Только вот зайти, поглазеть да потрогать всякие магические штуки он как-то постеснялся. Но, тем не менее, внутри той комнаты, в которой он сейчас находился, — было просторно, несмотря на весь хлам. В дальнем углу, за деревянной резной ширмой, стоял мегаскоп, на стенах висели самодельные держатели для трав, на которых те успешно сохли. Из-за широкого шкафа, что был забит всевозможными фолиантами и свитками, выглядывал край деревянной кровати. А по углам громоздились друг на друге ящики, забитые невесть чем. Сама ведьма, или уже точнее сказать — чародейка, стояла у небольшого трюмо с зеркалом в золотой раме. Она перебирала многочисленные баночки и принюхивалась к каждой, едва заметно хмурясь.       — Какой исполнительный, — она внезапно обернулась в сторону Эскеля и растянула губы в учтивой улыбке.       — Давай перейдем сразу к делу, — он мотнул головой и выставил вперед ладонь. — Без расшаркиваний. А то знаю я вас, чародеек.       — Откуда же тебе знать, м? — она повернулась к нему всем телом, и сжав в пальцах очередную банку, прижалась бедрами к краю трюмо. — С таким-то лицом.       — Какая разница, откуда? Знаю и все.       Она осмотрела его с ног до головы, а затем кокетливо заправила за ухо светлую прядь. Ее глаза глядели оценивающе, будто примерялись к чему-то. А когда она демонстративно закусила нижнюю губу, Эскель и вовсе сделал шаг назад.       — Вот что, ведьмак. Мы не с того с тобой начали, — она отвела взгляд в сторону и покрутила в пальцах банку. — Меня зовут Кейра Мец. Когда-то я была доверенным лицом и советницей короля Темерии — Фольтеста. Спала на пуховых перинах, ела клубнику, пила шампанское и абортировала молодых и слабых на передок дворянок. А теперь… — она обвела взглядом комнату и на мгновение поджала губы. — А теперь я вот здесь. Кручу коровам хвосты да продаю травки, чтобы очередная баба гулящего Яна скинула.       — Я почти проникся твоим рассказом, но давай ближе к делу.       — Ах, как некультурно, ведьмак. Ты бы хоть представился для начала, а потом о делах заводил разговор, — чародейка нахмурилась и цокнула языком.       — Эскель. Ведьмак.       — Прекрасно, — Кейра обвела взглядом его насупленное лицо, прошлась по широким плечам и массивным рукам, скрещенным на груди.       Затем взглянула на шрам, отчего ведьмак тут же отвел взгляд и прикрыл его волосами. Улыбка искреннего умиления расцвела на губах девушки.       — Как засмущался. Но знаешь, знала я когда-то одного ведьмака. Интересный был мужчина…       Чародейка мечтательно пожевала нижнюю губу и забарабанила ноготками по стеклянной поверхности банки.       — Даже не буду спрашивать его имя, — хмыкнул Эскель, явно понимая о ком идет речь.       — А что? Твой товарищ?       — Я бы сказал — друг. Лучший.       — Как любопытно, — наконец перестав кокетничать, Кейра сделала шаг вперед и указала рукой на маленький табурет с обитым войлоком сиденьем.       — Присаживайся, а я пока поищу в книгах, чем лечить недуг твоей спутницы.       — Удалось определить, что за хворь? — ведьмак присел, но как речь зашла о Дере, тут же сжал руками раскинутые в стороны колени.       Заметив взволнованный взгляд, чародейка еле сдержала ехидную улыбку и направилась к шкафу. Провела тонкими пальцами по плотно прилегающим друг к другу корешкам, выискивая необходимое название.       — Ничего особенного, — она неопределенно махнула рукой, пока сама всматривалась в названия книг. — Подхватила где-то острую кишечную инфекцию. Возможно, схватила за руку кого-то инфицированного, может быть, выпила зараженную фекальными массами воду, может быть, что-то съела, что готовил инфицированный. Вариантов масса. Но факт один — скорее всего в том месте, где вы находились продолжительно время — были больные. К тому же, я обнаружила у нее на теле несколько ссадин и ушибов.       — Но я не видел больных и близко. Ни в Логах, ни в Обро̀ках, ни в Оксенфурте. А ссадины… она с коня упала.       — Ну, конечно, не видел. Они ведь по хатам сидят и от нужника далеко не отходят. А некоторые даже и не подозревают, что могут разносить заразу, — Кейра, наконец, нашла нужный фолиант и приложив немало усилий извлекла его. — И, если это все-таки холера, — она вздохнула. — А такого я пока исключить не могу, то без магии мне не обойтись. Иначе застрянешь ты тут со своей дамой сердца на несколько месяцев. И я вместе с вами, пока буду травками ее отпаивать и надеяться, как бы все не пошло наперекосяк. Но это я так, все о худших вариантах.       — Что ты имеешь ввиду? — ведьмак нахмурился.       — А то, что я — вылечу твою девку, а ты — поможешь мне отсюда сбежать. Я даже на захолустье согласна, лишь бы подальше от этих мерзких, неблагодарных деревенщин, которые несмотря ни на что, при любом удобном случае выдадут меня охотникам. Сколько им не помогай, а все мало. Уже обнаглели до такой степени, что едва хватает сил сдержаться и не сжечь этот чертов город дотла со всем предместьем! — чародейка в сердцах стукнула фолиантом по трюмо. — Но, знаешь ли, мысль о том, что после такого мне точно светит кол либо костер — отрезвляет.       — Так и знал, — обреченно вздохнул ведьмак. — Для начала я переговорю с Яном этим, разузнаю чего он хочет, а потом…       — Да и без разговора известно, чего он хочет. Убить ипата, что держится за свое кресло из последних сил, — фыркнула Кейра и закатила глаза, будто доносила до неразумного прописные истины. — Сам он его не сможет убить. Мозгов не хватит и духу. Да и брать на себя ответственность за смерть лица, назначенного самим Радовидом — не захочет. А вот ведьмак — другое дело. Заказ выполнил и ищи свищи его. Вы ведь на одном месте долго не засиживаетесь.       — Я на такое не пойду, моя репутация…       — Репутация, репутация, — передразнила его чародейка. — Знаем мы вашу «репутацию». Особенно, некоторых представителей вашего ремесла, что не гнушаются и королей обезглавливать и наемниками подрабатывать.       Эскель молча уставился на Кейру и даже не моргал. В чем-то она, конечно, была права. Но вот лично его — это разве касалось? Он спокойно себе путешествовал, выполнял заказы, пропивал часть вырученных денег и зимовать всегда возвращался в родную крепость. Тем жил и был крайне далек от политики, наемников и обезглавливания королей, уж тем более. А когда другие ведьмаки с завидным постоянством влезали во всю эту дрянь, разве же будет кто разбираться потом? Конечно, нет. Всех под одну гребенку. И сопротивляйся иль нет, а пока носишь за спиной два меча и глазами своими змеиными светишь, то и тебя загребут ею.       — Ну, что ты, — с наигранной участливостью обратилась ко внезапно приунывшему ведьмаку чародейка. — Не делай такой обреченный вид. У тебя вон сколько поклонников в одном поселении нашлось и всем ты полезен. Ведьмаки ведь любят быть полезными, так?       — Не все, — заворчал он в ответ.       — А ты наверняка любишь. Без тебя я не сбегу, иначе эти чумазые кметы быстренько меня охотникам выдадут. А те уж очень хорошо умеют выслеживать беглых чародеек. Особенно тех, кто из-за нелепого стечения обстоятельств, повсюду оказался в немилости, — она тихо вздохнула, поджав свои красивые губы. — А менять место жительства каждую неделю или месяц мне уж больно накладно. Ну, и ко всему прочему, я не упускаю возможности, что смогу рано или поздно вернуться в… так сказать, более привычное для себя окружение. А когда ты разберешься с просьбой Яна, то заберешь у него кое-какую мою вещь — это и будет твоей платой за мои услуги. Хотя я до конца не уверена, что она именно у него. Может ее ипат хранит. Но, в любом случае, по месту разберешься.       — Но почему ты не можешь просто… — он помахал рукой в воздухе, — телепортироваться или как там? Забрать то, что принадлежит тебе и сбежать.       Кейра устало вздохнула и с видом того, будто делает великое одолжение принялась объяснять:       — А ты думаешь с телепортацией все так просто? Раз — и переместился? А не приходило ли тебе в голову, что для того, чтобы телепортироваться нужно как минимум знать куда? А я, как ты уже понял, не знаю. Ко всему, мне может банально не хватит сил, чтобы переместиться куда-то дальше соседней комнаты. А быть разорванной на части или провалиться в бездну между пространством я не планирую. Хватит и того, что оказалась заперта здесь… в этой дыре, — последние слова она словно выплюнула и скривилась. — Так же, повторюсь, что на костер я не спешу.       — Что здесь вообще происходит? — чисто из любопытства поинтересовался Эскель.       — Ох, это очень долгая история…       — А я никуда не спешу.       — Ну что же, все просто, — она раскрыла фолиант и принялась что-то выискивать на его страницах, не прерывая рассказ. — Я — скрывающаяся ото всех чародейка. Мне повезло, и меня выбросило из портала как раз в поле, неподалеку от этой хаты. Хотя везение это весьма сомнительное, но благо, что не над морем или не в небе, или вообще не убило. Телепортировалась я в спешке, оттого действовала на авось. Так вот, хата эта оказалась заброшена. Я ее, так бы сказать, позаимствовала и обжила. Но, однажды, ко мне начали захаживать местные. Как они обо мне узнали — ума не приложу. Но, так или иначе, а быстренько окрестили ведьмой и принялись таскать яйца и забитых куриц за то, чтобы травки им советовала необходимые. Я подумала, что все могло быть и хуже, потому решила представиться примитивной знахаркой, что кроме как в травках да мазях от геморроя ни в чем больше не разбирается. Все же, бегать по лесам, как дриада и строить себе шалаши я не собиралась. Ровно так же, как и влезать во что-то, что может привлечь излишнее внимание. Жилось мне неплохо, ровно до тех пор, пока не вылез откуда-то этот боров — Ян и не принялся сеять смуту. Ходил по городу и предместью, подговаривал людей, пытался учинить заговор против власти. Случилось так, что однажды по глупости я потеряла кое-какую свою вещицу, очень важную вещицу, а эта мразь ее отыскала и принялась мне угрожать. Чтобы я сторону его приняла и помогла ему в его заговорах поганых! — она с силой сжала пальцы в кулаки, и фыркнула, но рассказ продолжила. — Я бы и хотела превратить его в жабу, ибо как он смеет ставить ультиматумы чародейке. Но поняла, что это не выход, а так… мимолетная слабость, которая может стоить мне жизни. Так что я ему помогала время от времени и продолжала отсиживаться тут. От страха не тряслась, конечно, но напряжение постоянно ощущала, — она внезапно замолчала, с особым вниманием вчитавшись.       Эскель решил ее не отвлекать, а лишь уперся локтями в колени и запустил пальцы в волосы крепко задумавшись. Дера, хвала Богам, странных звуков не издавала. Он иногда прислушивался к ее хриплому дыханию, чтобы в случае чего оказаться рядом. Но травница, видать, спала.       — Ох, так, о чем это я… — внезапно отвлеклась от фолианта чародейка. — Ах да, Ян и его заговоры. Вскоре всех реданских солдат в городе перебили. Я подозреваю, что это его рук дело. И даже не спрашивай, как толпа деревенщин с ними справилась, я не знаю. Вырядились, значит, эти недоразвитые, в доспехи, снятые с трупов, а сами трупы сожгли. Вот теперь и выдают себя за армию и город оккупировали. Закрыли и держат ипата внутри. Может, и еще кого-то вместе с ним. Я не знаю. Но тот ни письмо отправить королю не может, ни из дома выйти. И теперь эти ряженые, революционеры недоделанные, ломают головы — кто будет правителя местного убивать. Пока, как видишь, к решению не пришли. Но увидели отчаявшегося ведьмака с полуживой девкой на руках и… ну, дальше ты знаешь.       — Считай, ты тут в своей тарелке. Все ведь чародейки любят заговоры, интриги, мятежи. Но у меня нет и малейшего желания в это вмешиваться.       — В своей, да не совсем. И вообще, кто тебя спрашивать будет? Тебе помогли, значит, и ты помоги. Но так-то, что ты сделаешь с ипатом меня не волнует, но забрать мой амулет ты обязан. Иначе… — она бросила взгляд в сторону дверного проема.       Эскель без труда смекнул, что к чему. И угораздило же его так попасть. С одной стороны чародейка напирает, с другой непонятно отчего взбунтовавшиеся кметы. И как ему самому руки кровью не испачкать и Деру вылечить — пока понять не удавалось.       — Что за амулет? — все же решил спросить он.       Чародейка вздохнула, удержалась от рвущегося наружу ехидства и всплеснув руками, заговорила:       — Это мощный магический артефакт. Он помогает мне безопасно напитываться энергией и накапливать ее из… — она задумчиво поджала губы, неопределенно махнув рукой, пытаясь подобрать необходимое слово, — из более тонких материй. Проще говоря, без него я не смогу сотворить никакого более-менее сильного заклинания. Помимо всего прочего, он меня просто оберегает от… — она загадочно улыбнулась, — непредвиденных несчастных случаев.       — Не сказал бы, что он уж шибко тебя оберегает. Если судить по тому, где ты оказалась.       — Ты просто самый невыносимый ведьмак из всех! — воскликнула Кейра и вскочив принялась мерить шагами комнату.       — Не согласен. Попрошу заметить, что у меня еще приятный характер по сравнению с некоторыми, — Эскель выпрямился и скрестил на груди руки.       — Даже и не хочу знать, что это за «некоторые», — чародейка внезапно остановилась и взглянула на ведьмака. — Сама я не могу забрать его. Не в моем положении. Как и сделать новый. Это, фактически, невозможно с моими нынешними возможностями. Прости, но твоей безопасностью я могу рисковать, а своей — нет. Это… это приемлемо в данной ситуации.       — Другого от чародейки я и не ожидал, — хмыкнул ведьмак.       — Я безмерно рада, что оправдала твои ожидания, — она кокетливо отбросила за плечо свои светлые локоны. — Так что, посиди пока тут, подумай о своей нелегкой судьбе, перевари полученную информацию, — откровенно насмехаясь, она взяла под руку фолиант направилась к выходу. — А я пока кое-что сделаю из снадобий для твоей спутницы.       Ведьмак молча кивнул, но с места не сдвинулся. Кроме его собственных принципов и нелепой тревоги за репутацию, ему ничего не мешало вспороть брюхо местному властителю, забрать чародейку с травницей и укатить в закат. Но обязательно ли нужно нарушать эти самые принципы? Может, есть иной путь? Более хитрый, так сказать. Например, он мог бы помочь ипату сбежать или одурманить Яна Аксием и внушить ему что-нибудь. Или, может быть, лучше будет не мудрить и засунуть свои принципы как можно глубже? Ведь, по сути, весь выбор состоит лишь в том, чтобы решить, кто заслуживает смерти больше: властитель или бунтовщик Ян. Тут уж как ни крути и не мудри, для него самого все свелось к тому, что лишь бы Дера выжила и поправилась. И пока она в таком состоянии, он отчасти связан по рукам и ногам. Он еще пока не знал, с какой стати готов вот так просто лишить человека или, может быть, нескольких жизни. Просто в уплату долга? Из-за трех тысяч, которые получил или нежных чувств? А может оттого, что не любил быть должным? Так или иначе, а в тонкостях разбираться пока не очень-то и хотелось. Для начала лучше переговорить с Яном, а потом только принять окончательное решение.