Высматривая путь. Том I

      Фредерику разбудил шум под окном уже за полдень. Подняв голову со стола, девушка потянулась и громко зевнула. Лицо ее чуть припухло из-за неудобной позы — даже в зеркало смотреть не нужно, чтобы это понять. А от удушливого запаха трав мутило и болела голова. Но, работа была сделана на совесть, и это главное. С улицы вдруг донесся голос Отто.       — Не толпитесь! Не шумите! Объясните, в чем дело!       — Лекарка ваша ведьма настоящая! Колдунья! — кричал какой-то мужик.       Внутри девушки все похолодело. Последний раз, после таких криков запылали костры на главных площадях Оксенфурта и Новиграда. Она вцепилась пальцами в край стола, да так сильно, что те побелели. Еще чего не хватало, чтобы ее нашли тут — в этом захолустье. Ведь много ума не надо, тем более кметам, чтобы какую-то недоученную алхимичку выдать за чародейку и тотчас сжечь на потеху люду.       — Попрошу без оскорблений, сударь!       — Да какое ж это оскорбление? Она вон Мироську на ноги поставила! Колдунья как есть!       — Значит, выжила-таки, — шепнула Дера, вскакивая из-за стола. Она разгладила подол юбки, чувствуя как отлегло от сердца. Однако, выходить не спешила.       — Она — травница! Алхимии училась у профессоров именитых! Какая она вам колдунья? — срывающимся голосом вопил низушек.       Фредерика готова была поспорить, что его лицо округлилось, покраснело, а на лбу выступила испарина. И еще он так любил смешно махать своими короткими ручками в тщетных попытках кого-то запугать. Отчего-то это не на шутку ее позабавило, и до такой степени, что она невольно прыснула со смеху.       — Да срать, кто она там! — закричал второй мужик. — Пусть вон чесотку у наших свиней вылечит, пока эта зараза весь скот не извела!       — А мы вам коня за это подарим. Лошадь не можем, она дороже стоит-то… вы уж должны понимать, — заговорил первый, но на порядок тише.       — Да на кой черт нам конь?! — возмутился низушек пуще прежнего.       — Всем конь за счастье, а этот заартачился!       — Я согласна! — дверь резко распахнулась, чуть не сшибив Отто, и на улицу выскочила босая Фредерика. — Конь в хозяйстве всегда пригодится!       — Да на кой черт тебе конь, Дера?! — все не успокаивался Бамбер.       — У меня никогда не было коня, — затопталась на месте девушка. — Пусть будет. А там найдем ему применение. В город начнем ездить и травы продавать.       — Да зачем нам в город-то ездить? Народ сам сюда дорогу находит. Деньгами надо брать! Деньгами!       — Пусть будет конь, говорю!       — Кормить и убирать навоз сама будешь!       — И буду, — закивала в ответ та. — Так что там с вашими свиньями?       — Занедужили, милсдарыня, — голоса мужичья тут же смягчились.       Фредерика аж плечи расправила. Дождалась, наконец. Это, конечно не королевские придворные, а рядом совсем не король, но и так тоже сгодится. Торопливо провела пальцами по всклоченным волосам и заправив их за слегка оттопыренные уши, она принялась слушать, не забывая горделиво вздернуть нос. А как иначе? Она ведь тут «госпожа травница» и «милсдарыня».       — Чем конкретно? — скрестив руки под грудью, деловито поинтересовалась девушка.       Отто обреченно покачал головой и демонстративно прошлепал в сторону сада.       — Да покрылись чем-то. Вроде как корка, что на ранах появляется, если не лечить как должно. Утром сегодня двух поросят мертвыми нашли. А сейчас-то, как оно, госпожа, каждая свинья на счету. В такое-то время.       — Корку эту грызут? Чешутся?       — Так точно, госпожа, чешутся еще и как. Всю морду себе раздирают, — закивали мужики.       Дера потерла пальцами подбородок и тотчас же скрылась за дверью. Логика была проста, а решение проблемы лежало на поверхности. На самом деле, девушка не слишком и разделяла свиней и людей. По крайней мере по методам лечения. Если чешутся — значит, паразиты какие-то. А если паразиты, то тут подойдут коренья чемерицы и сушеный багульник. Если раны уже раздирают, то раны нужно обработать. И лучше сделать это масляной настойкой, да и простое масло тоже сгодится. Свиньи не так прихотливы к запахам, значит, подойдет и чеснок. Закатав рукава рубахи она перевязала волосы кожаной лентой и принялась за дело.       Водрузив на стол весы, она забегала по комнате, то и дело вытаскивая то одну склянку, то другую. Вот дело пошло за огнем. Для такого дела нужно просто поджечь небольшую, смоченную в краснолюдском спирту тряпку. Чиркнув камнем о кусок железной руды, девушка едва-едва подула на искру, как тряпица тут же занялась.       Сначала лучше приготовить мазь. Схватив совершенно не острый нож, что служил хорошей лопаткой, она выковыряла небольшое количество сала из горшка и бросила на стальное блюдце. Под огнем сало быстро начало плавиться, а Дера бросилась отмерять на весах нужное количество сухих, измельченных в порошок листьев багульника и сушеного корня чемерицы. Запах стоял невероятный в своем зловонии. То и дело помешивая топленное сало тонким деревянным пестиком, она начала подсыпать по пятьдесят грамм каждого из ингредиентов. Еще немного перемешать и будет готово. Схватившись за край передника, девушка поспешила снять с огня тарелку с будущей мазью и поставила на огонь такую же, но пустую и чистую. Теперь дело за чесночным маслом. Примерно одна чашка горчичного масла — вчера только сделала его и благо, что оно успело настояться, — и сто граммов чеснока. Все смешать, поставить на огонь, прокипятить два раза по десять, а после проварить двадцать раз по десять. Сложно? Определенно, для первого раза. Но Дера уже руку набила.       Уперев ладони в стол, она склонилась над снадобьями и смешно пошевелила носом — принюхиваясь. Все пахло точно так, как должно. А значит, в масло еще можно домешать немного свежих листьев чистотела. Пренебрегая перчатками, девушка голыми руками размяла их, едва заметно кривясь от пощипывания, и добавила в будущее лекарство.       Отто вошел в дом ровно в тот момент, когда Фредерика сражалась с небольшой банкой, набивая ее едва остывшей мазью. Он обошел стол вокруг, скептически оглядел саму травницу, которая небрежно утерла взмокший лоб предплечьем. Осмотрел горелку, осмотрел мазь и принюхался к ней. Внимательно всмотрелся в цвет масла.       — Добавила чистотел? — деловито поинтересовался он.       — Да. Лишним не будет. Если верить им, — она кивнула в сторону двери, — животные уже покрылись ранами, а значит, лучше добавить что-то дезинфицирующее. Одной мази может не хватить, к тому же — вдруг слижут или оботрут. А масло, все же, понадежнее будет: мазь втирать надо, а тут — мазнул и забыл.       — Верно, верно, — закивал низушек, затем бросил беглый взгляд на покрасневшие девичьи пальцы. — Дера, не пренебрегай перчатками. Кожа слезет быстро, что и моргнуть не успеешь.       — Я спешила, да и не чувствую я в них травы как нужно. Кожа жесткая. Такие больше для кузни подойдут, а не для травничества, — сосредоточено ответила та, наконец бережно закрывая тканью банку и перематывая ее конопляной веревкой.       — Тебе так сильно нужен конь этот? — Отто скептически вскинул брови, спрятав руки за спиной.       — У меня никогда не было коня. И потом, сам же будешь в город выезжать. Или в ближайшие селенья. А там может в Оксенфурте лавочку откроем?       — Может и верно, — задумчиво хмыкнул низушек, походив туда-сюда. — Ты быстро учишься, Фредерика, — Бамбер растянул губы в широкой улыбке, заставляя травницу бесповоротно смутиться. — Того и гляди, в медички пойдешь.       — С-спасиб-бо, — буркнула девушка, заикаясь. — Но мне бы лучше лабораторию какую.       — Лаборатория — это замечательно, но тут больше простора для творчества, не находишь? Да и экспериментальное садоводство тоже вещь полезная, если знать, как применить.       — Ну ты ведь меня не подпускаешь к своим драгоценным грядкам. Только омелу полю да коренья чемерицы собираю, — отозвалась девушка, сосредоточено наполняя округлую склянку.       — Сегодня же тебе все покажу, не беспокойся, — радостно сообщил Отто. — И расскажу о перспективах.       — Только после того, как разберусь с мужичьем и их свиньями.       — Договорились!       Дера поспешно вытерла руки о передник и выбежала во двор, держа в руках две емкости.       — Так, господа хорошие, — начала она сразу, как только переступила порог. — Вот вам два средства, — она протянула их мужикам. Те с особой, нелепой осторожностью взяли эти чудо-средства и с подозрением осмотрели со всех сторон. — Это мазь и масло. Мазать трижды в день. Сначала обработать маслом, а после нанести мазь на поражённые участки. Через неделю приведете своего хваленого коня и как раз расскажете, как там ваш скот.       — Да хранят вас Боги, госпожа травница! — закланялось мужичье и попятилось к забору. — Через неделю непременно будем здесь!       — Идите уже. И про коня не забудьте! — она вскинула вверх кулак на всякий случай, пригрозив им.

***

      К полудню Эскель как раз добрался до Больших Сучьев. Деревня и впрямь оказалась на порядок больше, чем Подлесье, но и хаты выглядели беднее, как и сами люди. Зато неподалеку было озеро. Он сразу почувствовал легкий свежий ветерок и запах камыша. Может быть, удастся убить пару утопцев. Все же за одного можно выручить две кроны. Впрочем, здесь и без утопцев было чем заняться. В деревне обнаружились и торговец, и кузнец. Все так, как и обещал корчмарь. Да и сам ведьмак до сих пор не понимал, почему это мужик с ним так разоткровенничался. Неужто он ему в душу запал? Эти мысли заставили громко хмыкнуть и кривовато усмехнуться. Детвора тут же запищала и бросила врассыпную. Наверное, уж до боли жутко он выглядел с такой вот улыбочкой и своими глазищами.       Доехав до хаты, где женщина упорно терла белье в руках, он решил приостановиться и разузнать, что тут и к чему в этих их Сучьях.       — Добрый день, хозяйка, — обратился к ней Эскель, осторожно подведя коня ближе.       Женщина подняла голову и отшатнулась. Затем стянула ворот рубахи рукой, ловя грудь что так и норовила вывалиться.       — Боги! Ведьмак, иль мерещится? — выдохнула она, тут же утерев лоб раскрасневшейся рукой. — Чего хотел?       — Работу ищу. А еще провизии закупить хотел да к кузнецу зайти. Не подскажешь, кто тут где, милсдарыня?       — Да какая ж я тебе милсдарыня? — раскраснелась женщина. — Гленна я, жена мясника местного.       — Эскель, — мягко кивнул в ответ ведьмак.       — Имя-то у тебя красивое, звучное. Хоть и выглядишь ты уж до боли жутко. Ни разу не встречала человека с такой вот мордой, — Гленна на мгновение задумалась, осматривая мужчину, затем продолжила, не давая тому ответить: — За работу поспрашай у охотника нашего. Волки в последнее время совсем уж обнаглели. В деревню стали заходить. То куру какую утащат, то с собаками погрызутся. Может, вместе с ним и избавите нас от напасти. Ты, вроде, на вид крепкий.       — А с кузнецом что?       — Кузнеца найдешь в соседней хате. Хотя в такое время он обычно возле нее работает. Долбит своим молотком по наковальне и долбит, все мозги уже мне изъел долбежом своим.       Эскель усмехнулся.       — А торговец?       — Торговец во-о-о-он там стоит, погляди. У хаты покосившейся. Яйца мне вчера тухлые продал, ирод!       — Благодарю, Гленна, — он снова склонил голову, вызывая у жены мясника улыбку.       — Глазища у тебя страшенные, как и морда, но вижу мужик ты хороший. Ты, если что, за шпиком заезжай. Я тебе хороший подберу, не вонючий!       — Если буду проездом.       Эскель пришпорил коня и двинулся дальше. Корчмы в Сучьях не было и подавно. Потому все дела нужно переделать до заката и выдвинуться в сторону «На распутье». Совершать очередной марш-бросок без сна и еды он совершенно не хотел и коня жалко, но к ночи нужно постараться успеть. А вот кузнец и впрямь оказался в соседней хате, вернее, возле нее.       — Приветствую вас, мастер! — воскликнул мужчина. — Мечи интересуют? Может выковать чего? Но это уж ждать придется день-другой. Я не краснолюд, быстро не кую.       — Мне бы меч заточить и почистить, — спрыгнув с лошади, ведьмак приподнял седельные сумки и вытащил из-за ремней ножны с серебряным клинком. — Только будь осторожен. Если увижу что-то, что стало не так как было, голову с плеч снесу.       — Как скажете, мастер! — мужчина нахмурился, но меч забрал. И с завидной нежностью достал его из кожаных ножен. — Великолепная работа, милсдарь! На славу сделан!       — Конечно на славу. Как же я плохим мечом буду чудищ-то рубить? — усмехнулся Эскель, хватаясь за стальной меч. — Ты вот что. За конем моим присмотри, а я пройдусь.       — Как скажете, милсдарь ведьмак! Как скажете, — раскланялся мужчина, а милсдарь ведьмак тем временем стащил с лошади седельные сумки и закинул их на плечо.       — И вот еще. Где охотника вашего искать?       — Да он обычно тут по месту околачивается. Но может еще в хижине своей быть. Это на северо-запад через лес. Но вы там не ходите. Волки в последнее время злющие.       — Спасибо, — кивнув, ведьмак двинулся в сторону купца.       Дело с купцом спорилось быстро. Закупив все необходимое, Эскель выдвинулся на поиски загадочного охотника. Одиноко стоящий мужик у хаты, где женщина активно выстирывала белье в бадье, сразу привлек его внимание. Лицо задумчивое, взгляд грустный, движения какие-то дерганные. Необычный тип.       — Я ищу охотника. Не подскажете, где он м…       — Ты его нашел. Чего тебе? — буркнул мужик, не дав ведьмаку закончить. Тот хмыкнул.       — Мне тут сказали, что волки, вроде как, в деревню захаживают, — начал издалека Эскель, почесав затылок.       — Да, есть такое дело. А вы, стало быть, ведьмак?       — Стало быть.       Мужчина замялся, скрестил на груди руки, осмотрелся по сторонам и продолжил:       — Тогда есть у меня для вас работка, — он говорил тихо, почти шепотом, бросая странные взгляды в сторону стирающей женщины, — а с волками-то я и сам совладаю.       Эскель причин шептать не понял, но создавать человеку проблем не стал, потому придвинулся ближе и кивнул:       — Слушаю.       — Жена моя пропала. Последний раз видел ее дней пять назад на рассвете. Я уходил на охоту, а она спала. Как вернулся, ее и след простыл.       — Может, она уехала куда? К родственникам, например, или на ярмарку?       — Нет, — подала голос женщина у бадьи с бельем, — моя сестра так надолго никогда не пропадала.       Охотник устало вздохнул, сокрушенно покачав головой, а Эскель продолжил:       — Вы пробовали ее искать?       — Конечно, мастер ведьмак! Мы в деревне у каждого спросили. Так ее никто не видел. Наверное, ушла, пока все спали. А я ей говорила, чтобы сама никуда не ходила! А она не слушала, — запричитала женщина.       — Мы с мужиками прочесали лес. Никаких следов не нашли, — подхватил рассказ охотник.       — Ладно. Пойду в лес осмотрюсь, наверняка, вы чего-то не заметили. У местных поспрашиваю. Не могу поверить, что ее никто не видел.       — Ганя вообще была… ну то есть и есть, конечно, девушкой скрытной. За детьми кузнеца приглядывала, а еще с женой мясника — Гленной — особенно сошлась.       — Добро. Постараюсь вашу жену найти, но ничего не обещаю, — кивнул, будто в подтверждение своих собственных слов ведьмак, и, покрепче перехватив сумки на плече, двинулся в сторону хаты, где до недавно общался с Гленной.       — О, вернулся-таки, ведьмак! — воскликнула та, уже заходившись с разделкой свиной туши. — Обожди чуток, я вот как раз закончу и за шпиком тебе схожу.       — Вернулся. Я о Ганне хотел спросить. Может, знаете, куда она могла пойти? Тревожило ее что? Ну или вела себя как-то странно.       Гленна вытерла окровавленные руки о фартук и задумчиво хмыкнула.       — Дай подумать… вообще да, заходила ко мне Ганя поболтать. Но если хочешь знать мое мнение, так ее, скорее всего, волки эти самые, о которых я говорила, и сожрали. Неделю назад выли они как-то уж больно громко. А Ганя, может, за грибами в лес пошла и с концами.       — Понял, — кивнул и сразу двинулся в сторону леса, чтобы время зря не терять. К кузнецу заходить не захотел. Вряд ли он чего толкового сказал бы.       Обойдя небольшое озерцо по берегу, Эскель вышел к лесной опушке. Странный запах мгновенно привлек его внимание. Шерстью воняло, грязной и пыльной, а еще чем-то терпким. Прикрыв глаза, он устало вздохнул. Опять кровь. Причем она довольно навязчиво заманивала его своим ароматом вглубь леса. Туда, где в плотной тени шуршали кусты и что-то скреблось о древесную кору.       — Милсдарь ведьмак, — послышался тонкий девичий голосок за спиной.       — А, это ты, — обернувшись, нахмурился Эскель. — Зачем в лес за мной пошла? Слышала же, волки тут.       — Слышала. А еще вам лучше Ганьку не искать, мастер, — девушка подозрительно заломила руки, а затем робко шагнула в сторону ведьмака. — Так лучше для всех будет. Тем более для Неллена и меня. Я вам заплачу, мастер. Двести крон дам, — она засуетилась и выудила откуда-то из складок юбки небольшой кошель. Звякнув монетами, протянула его Эскелю. — Вот. Берите. Умоляю вас, милсдарь.       — Репутацией жертвовать я не стану, — покрепче перехватив ремень на плече, Эскель сплюнул в траву.       — Никому нет дела до Ганьки. Кроме ее мужа. Но я, уж поверьте, помогу ему пережить эту утрату.       — Ты же сестра ее. Разве же так можно?       — Померла Ганя! Померла! И я точно знаю это! — закричала девушка, но кошель не убрала, продолжая настойчиво тыкать его ведьмаку. — Возьмите деньги, мастер. Тут все, что у меня есть. Умоляю вас! Заклинаю! Не ищите вы эту дуру!       Эскель задумчиво почесал щеку, а после, сузив глаза, уставился на протянутый кошель. Думал он долго. Да настолько, что девушка успела изрядно вспотеть и побледнеть.       — Не стоит репутация ведьмака двести крон, — наконец изрек он после затянувшегося молчания.       Сжав в руке злосчастный кошель, она с остервенением бросила его в траву. Тот развязался и золотые монеты, подпрыгнув, разлетелись во все стороны.       — Раз денег не возьмете, так возьмите меня! Я еще никем не тронутая! Но ради Неллена… я и на такое пойду, — она резко вцепилась руками в края рубахи и дернула их в стороны с такой силой, что ткань моментально затрещала, сыпнув белыми ниточками. Небольшая, но достаточно красивая грудь вывалилась наружу. Кожа на ней тут же покрылась мурашками, а аккуратные розовые соски затвердели. Девушка дышала часто и вознамерилась дорвать свою несчастную рубашку, если бы не возглас ведьмака.       — Да что же ты, ополоумела совсем?! — возмущенно зарычал Эскель. Дернулся в сторону девушки, но внезапно остановился.       — Если вы тронете меня — я закричу, — быстро проговорила она полушепотом. — Скажу, что вы заманили меня в лес, зачаровали своим взглядом ведьмачьим. Скажу, что снасильничать меня хотели, а разговором с Нелленом только прикрылись.       Ее глаза сузились, а взгляд стал холодным. Она поднесла руку к горлу и сжала на нем свои тонкие пальцы. Обломанные и черные от грязи ноготки впились в светлую кожу.       — Я придушу себя и скажу, что это вы меня держали так. Скажу, что вы снасильничали чистую девку. Скажу это Неллену и старосте. И тогда…       — Я понял, — прервал ее тираду Эскель.       С одной стороны, ясен пень, что дело тут не чисто. И раз эта безумная баба решилась на такие ухищрения, то наверняка приложила руку к таинственному исчезновению своей сестры. И, по-хорошему, нужно было бы разобраться со всем как полагается, и покинуть эти треклятые Сучья. Но с другой, слухи между деревнями ходят быстро. И если из-за его внезапно взбунтовавшейся совести и принципов в ближайших селениях на него с вилами попрут кметы — будет уж совсем плохо. Обреченно вздохнув, Эскель взглянул на бледное девичье лицо и дернул уголком губ, ухмыляясь. Как там Геральт говорил? Меньшее зло?       — Давай сюда свои деньги. Неллену скажу, что следов не нашел.       Облегченно выдохнув и напрочь забыв о расхристанной рубахе, она упала на колени и принялись собирать монеты, срывая в запале травинки и скребя ногтями землю.       — Я… я… я не забуду вам этого, мастер! Вы правильно поступаете. Клянусь, мастер! Правильно!       — Давай уже кошель, — нетерпеливо протянул руку Эскель.       — Прошу вас, прошу, милсдарь, — затараторила девушка, подскочив к ведьмаку и вложив в его ладонь деньги.       Бросив неоднозначный взгляд на девичью грудь, он поджал губы и направился прочь. Но, внезапно остановился и бросил через плечо:       — Ты сиськи-то прикрой. А то если в деревне чего дурного заговорят, прирежу тебя и твоего Неллена.       — Непременно, мастер! Непременно! — она запахнула разорванные края рубахи и заправила ее за пояс юбки. — Скажу, что ткань прохудилась и разорвалась.       — Уж скажи, — буркнул ведьмак, твердо зашагав в сторону озерца. Резко захотелось окунуться в прохладную воду. И не раз.

***

      Отто по-хозяйски окинул взглядом вход в небольшой сарай за хатой и обернулся к Фредерике. Она нетерпеливо мялась за его спиной.       — Только ничего не трожь, — спокойно сказал он. — Сперва выслушай все, что я буду рассказывать, до конца.       Дера закивала, но переминаться не перестала. Уж больно не терпелось ей посмотреть, что же там за такие диковинные растения прячет господин Бамбер. Низушек в последний раз осмотрел травницу и, наконец, перешагнул порог. Та нетерпеливо двинулась следом. Внутри сарая было темно, тесно и воздух стоял затхлый. Удушливо пахло пыльцой и горькими травами.       — Боги, — девушка закрыла ладонью лицо, — ты что тут такое скрещивал?       — Ничего особенного, — деловито ответил Отто. Привычным жестом он чиркнул камнями, поджигая толстую и высокую свечу. Помещение тут же наполнилось теплым светом.       — Ну, судя по тому, что потомства твои гибриды так и не дали, эксперименты прошли неудачно? — Фредерика сделала несколько неуверенных шагов и тут же пожалела об этом. Глаза заслезились от резкого аммиачного запаха. — Боги! Что так смердит?       — Навоз так смердит, милсдарыня. Вы ведь, наверное, и навоз доселе не нюхали? — скривил губы в ехидной ухмылке низушек.       — Навоз-то чей, а, господин Бамбер? У нас тут скота нет, и в город ты не выбираешься, — нахмурилась Дера, понимая, что вопрос этот был, скорее, риторический.       — Очень смешно, госпожа де Бейль.       — Да ты свихнулся, Отто. Зачем своим-то удобрять?       — Мне срочно нужны были удобрения! Растение не приживалось и помирало. Я должен был что-то сделать!       — Так, все. Я больше не могу, — она поспешно выскочила наружу и сделала глубокий вдох. Но от того легче не стало. Мерзкий запах аммиака и горькой пыльцы смешался воедино и въелся в ноздри. Отчаянно захотелось сблевать.       — Если хочешь получить что-то редкое и дорогостоящее, то, за чем будут со всего Севера съезжаться, то не только своим дерьмом начнешь удобрять, — обиженно буркнул низушек за спиной Деры. — Я уж думал, ты-то должна понимать всю ценность моих изысканий!       Фредерика сделала глубокий вдох, а после обернулась и расплылась в лукавой улыбке.       — Вот теперь только попробуй скажи, что тебе конь ни к чему.       — Кто о чем, а ты о коне этом проклятом! — взмахнул он руками, раскрасневшись.       — Это только первый шаг, господин Бамбер, — продолжила улыбаться Дера. — Нам нужны хорошие удобрения, нам нужно хорошее освещение, нам нужно расширяться. А может, вообще организовать в этом зловонном сарае лабораторию? Начну перегонку практиковать. Будем эфирные масла добывать и продавать.       — Какие грандиозные планы у вас, госпожа де Бейль, — тут же смягчился низушек, оценивая перспективы. — Но скрещиванием все же лучше заниматься только мне.       — Не буду противиться, уж поверь мне. Только травы можно не только продавать в сухом или свежем виде, ведь так? — прозрачно намекнула она, но, увидев задумчивое лицо своего коллеги и учителя, убедилась, что намек он понял, как нужно.       — Твоя правда, — наконец сказал Отто. — Но все же в травах я разбираюсь лучше, оттого лично займусь планировкой расширения.       Дера понимала, что наставник очерчивает свою территорию и не была против. Если ему не придется скрывать свое, как он говорил, экспериментальное садоводство, то так и помочь ему будет проще. А там, гляди, выведут какую-нибудь травку-муравку уникальную. Да и от побочных продуктов такого скрещивания тоже может быть прок. Девушка кивнула, будто бы сама себе, и заулыбалась шире. Что ж, это было потенциально прибыльное дело, а прибыльные дела были Дере по душе.