Чувство ETERY

Дэнни был умелым любовником. Целовал и ласкал, так как надо и там, где надо. То неистово, то нежно. Было от чего с ума сойти. Да что-то не сходилось. Что-то расходилось в моей Вселенной. Было полное ощущение, если говорить на понятном языке, будто горсть технических элементов бросили на рандомную музыку. Некоторые у нас так и делают, чего уж далеко ходить, вернее ездить, не далече, как до Питера. Но это же не секс? Не выходит программа, в которую хочется влюбиться. Вот и сейчас был не секс. Просто ощущение движения чего-то инородного внутри себя. Те программы, которые мы ставили с Даней, держась за руки, переливая друг в друга творческую энергию — это был секс. Это был секс еще до того, как он случился во всем понятной плоскости. Господи, о чем я думаю? О постановках, Питере, размышляю секс или не секс у нас с Даней. Как можно вообще о чем-то думать, если с тобой в данный момент им занимаются. Этим самым сексом. Или не сексом? Тьфу ты блин! Не получается у меня в постели ничего с Дэнни. Как не получилось и с Эдиком. Правда то не в постели было. Но было же? И с Ильей что-то было, а вот чтоб до салютных залпов в голове, как раньше, и как может быть, даже до минимального удовольствия — так не было. Признайся себе честно… Ты просто фригидная, Этери. Утром Дэнни за завтраком, который накрыли в саду, положил передо мною какую-то массивную папку. — Посмотри, Этери. Внутри была масса какой-то технической документации, чертежи, схемы. Единственное, что я из этого материала поняла — картинку. Да, как дошкольник — журнал «Веселые картинки» мой уровень владения технической документацией. На картинке было нарисовано большое здание, вокруг зеленая ухоженная территория, по которой гуляли, сидели с коньками наперевес какие-то люди. А на самом здании были установлены большие буквы TUTBERIDZE — Дэнни, что это? Проект моего личного мавзолея? Я еще слишком мало пожила для такого, — как обычно схохмила я. — Этери, послушай, я сейчас очень серьезно. Ты же знаешь, я владею строительным холдингом. Кроме этого владею всеми необходимыми связями. Не мне тебе объяснять. Передо мной сидел уже не тот Дэнни, с которым мы кормили чаек на маяке и не тот Дэнни, который носил костюм зебры. Передо мной сидел бизнесмен. Глаза бизнесмена. Ну ок. Поразвлекались и будя. Слушаю тебя, мой дорогой товарищ. — Перед тобой в папке проект самого большого в мире ледового катка. Это будет большой спортивный центр, в котором будет все: несколько ледовых арен — 5 тренировочных и две со зрительным залом — большая и малая. Со всей аудио и видео техникой. На каждой арене установлено уникальное оборудование нашей разработки, позволяющее регулировать автоматически, через компьютеную программу, жесткость льда. Уникальный нанолед, такого нигде в мире нет. Также в комплексе, в том же помещении, будет бассейн, 2 этажа выделены под тренажерный центр, СПА зона, фото, видео студия, студия звукозаписи для создания оригинальных музыкальных дорожек для выступлений, отель для проживания спортсменов, тренеров и гостей. Мастерская по пошиву костюмов. Дэнни закончил. Мы сидели и смотрели друг на друга. Первым прервал напряженно висящую тишину Дэнни: — Если у тебя есть еще какие-то пожелания — все воплотим. Не молчи. — Ок. У меня вопрос. Какого размера будут буквы, которые на фасаде? Дэнни взял у меня из рук папку, начал сосредоточенно листать. — Стой, я в цифрах все равно ничего не пойму. Ты мне скажи, их из космоса будет видно? Дэнни опешил. Сглотнул. — Ну как Великую Китайскую Стену, — продолжила я. — Эм… — Ты спрашивал, есть ли у меня какие-то пожелания. Вот это и есть мое пожелание — буквы TUTBERIDZE на фасаде размером с Китайскую стену. Я хочу чтобы так: Пролетают летчики — привет Тутберидзе! Плывут пароходы — привет Тутберидзе! Пробегут паровозы — привет Тутберидзе! А пройдут пионеры — салют Тутберидзе! Дэнни уставился на меня, как на новые ворота. Говорила я, как обычно, все свои самые жуткие шутки с самым серьезным лицом. Стеб из непереводимого советского фольклора мог понять только наш человек. Дэнни был человек американский, посему не понял. — Этери, если это все, что тебя интересует в данном проекте, и если это критично — это не проблема. Ты меня знаешь. А вот ты меня, Дэнни, совсем не знаешь. И это проблема. Даня мой такой спич мгновенно бы подхватил и на таком же серьезном лице предложил бы пойти вырезать из фанеры эти буквы вместе. Еще бы и пожаловался, что Бог угораздил меня получить такую длинную фамилию. Я бы ему парировала, мол, на свою посмотри. И мы бы с ним стали вместе считать, загибая пальцы, у кого фамилия длиннее. Мы уже так делали когда-то. Мужики меряются писюнами, а мы с Даней — фамилиями. Тогда победил Даня — у него двух рук не хватило посчитать все буквы. И он тогда предложил мне сменить мою фамилию на свою. В ответ я ему предложила, до кучи сменить еще и имя. И будут у нас в штабе два Даниила Глейхенгауза. Даня-мальчик и Даня-девочка. Различаться будем по-отчеству. Девочку назвали Даниэлой. Даней. И стало в Тим — Тутберидзе два Дани Глейхенгауза: Даня-мальчик и Даня-девочка. Различались по отчеству. Маркович и Данииловна. Воспоминания о Дане накрыли. Сильно. Знала бы я в будущем, насколько пророческими окажутся мои слова, я бы с того самого момента говорила исключительно об Олимпийском золоте и нашей с Даней любви. Чтоб запрограммировать. У меня хорошо получается, как выяснилось. Интересно, чем там Даниил Маркович сегодня так сильно занят? После вчерашних странных смс от него ни звука. Даня тем временем по всему городу бегал за Дашей. Пытался ее поймать, чтоб объясниться и попросить прощения. Дане было не просто плохо. Это было ДНО, как плохо. Просто ДНИЩЕ. Такого чувства вины он еще в жизни не испытывал. Даша, как пропала. Не отвечала. Не появлялась у себя дома. А еще попутно забросил в химчистку серое Этерино платье. Напоследок понюхав его прямо на пункте приема вещей, чем очень сильно  смутил приемщицу. Прежде, чем чистка убьет из платья ее запах, он хотел ним насладиться. Под самую ночь прилетело смс от Даши: «Пошел нахер, придурок. Нахера ты выкурил мои косяки?» — Этери? Голос Дэнни неожиданно выдернул из сладких воспоминаний в реальность. — Так что ты мне ответишь, Этери? Буквы — не проблема. Будут тебе буквы. Я пристально на него посмотрела. И засмеялась. — Дэнни, ты правда считаешь, что я такая дура? Рассмеялась я еще звонче. — Ты правда думаешь, что я повелась на это всё? Конечно! У тебя красивого, молодого, успешного нет больше интересов в жизни, чем кружить во всем этом великолепии сорокалетнюю мать-одиночку? Да ты только щелкнешь пальцами — все Мисс всех возможных Мира будут перед тобой. Дэнни, я себя объективно и адекватно оцениваю. Так же, как и всю сложившуюся ситуацию. Вам не удалось меня дожать там, и вы решили продолжить здесь? Ударить, как вам кажется, по самому больному — несложившейся личной жизни сложившегося тренера. Решили заманить сексом и собственным катком? Не противно было со мной в постель ложиться, а Дэнни? Давай по-секрету, между нами мальчиками и девочками — как оно секс по заказу сверху?  Или для вас мужчин нет разницы — кто первый ляжет в тарелку тем и насытитесь? Я говорила, а у Дэнни глаза становились все страшнее и страшнее. Он решительно встал, подошел ко мне. Думала убьет. Или ударит. Но он поцеловал. Когда наши губы разомкнулись, он все так же крепко меня обнимал и шептал на ухо. — Ты самое невероятное, что происходило в моей жизни. Таких, как ты больше нет. И больше не надо. Ты — единствнная. У ты есть у меня. Ты самая прекрасная. Но почему-то этого не понимаешь. Я тебе об этом буду говорить каждый день, каждый час, каждый миг. Чтоб ты никогда об этом не забывала. Он — парень ничего, хороший! Ты только почаще напоминай ему, что он хороший парень, чтобы он, значит, не забывал про это! Он! тебе — поверит… *)  — Я хочу на тебе жениться. И не отдавать никому-никому. Этот ледовый центр не имеет никакого отношения к государственной программе. Это частный бизнес. Мой бизнес. Наш бизнес. Твой бизнес. Тренируй там кого пожелаешь. Даже российскую сборную. Я все для тебя устрою: ты жить будешь здесь, тренировать будешь в самых лучших условиях своих российских спортсменов, которые будут выступать не за Америку, а за Россию. Какая разница, где географически происходят тренировки — в Хрустальном или под Бостоном, если атлеты будут защищать честь России? Он взял мое лицо в свои руки и прошептал мне: — Этери, клянусь тебе, рядом со мной, ты станешь самым счастливым человеком, самой счастливой женщиной. Я боялась дышать. А Диана? Где в этой картине рая моя Диша? — Дэнни, мне надо подумать… Я пойду… Я ушла в сад и села в ту самую беседку, которую увидела вчера. Только вчера. Прошел всего один день. И два дня, сегодня третий, с тех пор, как мы с Дэнни близко знакомы. А он уже избаловал меня всеми возможными благами: полеты на вертолетах, безлимитный шоппинг, фамильные драгоценности императриц, личный каток и вот, на третий день знакомства, зовет замуж. Вроде бы все правильно. Все логично. Может быть так? Абсолютно! За эти дни Дэнни объяснил мне меня — мою уникальность, мою самоценность. То, чего я никогда не понимала, будучи просто рабочей лошадью, кучерявой Этери. Странно, что даже после смены внешности, когда я объективно стала выглядеть отлично, я не чувствовала себя красивой. Легко сделать  пластику тела. Пластику души сделать сложнее, даже скажу так  — маловероятнее. Душа обтачивается годами. Все вроде бы то, в словах Дэнни. Но что-то вроде и не то. Вот чувствую какой-то подвох. Хорошо, выключаем эмоции, все эти люблю-куплю. Предположим, остаюсь я здесь. Строится каток. Частный. Мне разрешают тренировать российскую сборную. Даже, в порядке бреда, предположим я договорилась с Федрой, что они будут тренироваться здесь. Одно это уже тянет на хорошую сказку. Для работы мне нужны будут Сережа и Даня. Сережи уже практически нет на моей орбите. Переход в ЦСКА, видимо, состоится со дня на день. Стоит мне вернуться, и я узнаю эту новость. Даня. Предположим, он переедет тоже сюда. А я с ума не сойду, смотреть на него каждый день, будучи чужой женой? А если он не поедет, то я сойду с ума не видя его каждый день. Это будет означать только одно — мы с ним больше никогда не увидимся. Это как маленькая смерть. Для меня. Предположим разрешили тренировать на этом катке русских. И тут происходит неожиданность — спортсменам не выдают визы. Орлиная контора, в которой я видела сны с единорогами, может это все легко устроить. Или что-нибудь другое. Без разницы. Факт в том, что россияне сюда не доедут. И тогда что? Придется мне тренировать американцев. Или никого не тренировать. Дэнни против системы целой страны не сможет бороться. Да и вряд ли захочет. Его она кормит эта система. Если, конечно, это не его изначальный план. Не их изначальный план. О возвращении назад даже можно будет и не думать. С таким хвостом в России меня уже не примут нигде. И даже не это меня смущало более всего. Что-то еще неосязаемое вертелось около сознания. То, что я не могла схватить за хвост. Надо его просить, чтобы купил мне билет на самолет. Я возвращаюсь. Засиделась я здесь. И лампочка вспыхнула! Да, Этери, попав в такие тесные и богатые объятия, тебе придется обо всем просить, все выпрашивать  — билеты на самолет, одежду, еду. Все! Личного у тебя здесь ничего не будет — ни финансов, ни права голоса, ни имени, ни репутации, ни возможности быть равным игроком и влиять на процесс. У тебя не будет главного — свободы. Человек — свободен… он за все платит сам: за веру, за неверие, за любовь, за ум — человек за все платит сам, и потому он — свободен!.. Человек — вот правда! Правда — бог свободного человека! *) Этери посмотри правде в глаза. Ты сейчас надела чужую шкуру и пытаешься в ней комфортничать. Ты лжешь сама себе. Ложь — религия рабов и хозяев… Кто слаб душой… и кто живет чужими соками, — тем ложь нужна… одних она поддерживает, другие — прикрываются ею… Есть много людей, которые лгут из жалости к ближнему *) А много есть  людей, которые лгут сами себе из жалости к самим себе. Которые сами себе ближние. Ведь других ближних-то нет, которых можно посвятить во всю ситуацию. Не испортив отношения и репутацию. И не сделав больно…подумала о маме… как бы она отреагировала на все мои откровения? Нет, так нельзя. Ее надо беречь. Ее надо жалеть. По-факту ты дважды лжешь из жалости. Что ты за зверь такой, Этери? Все у тебя ту мач. Есть ложь утешительная, ложь примиряющая… ложь оправдывающая ту тяжесть, которая обвиняет умирающих с голода… Я — знаю ложь! А кто — сам себе хозяин… кто независим и не жрет чужого — зачем тому ложь? *) Кто не жрет чужого, тот жрет себя. Можешь обманывать кого угодно и сколько угодно, что ты сможешь забыть Даню и жить дальше, как ни в чем не бывало. Не сможешь. Не забудешь. Вы уже вросли друг в друга капилярами. Такие хирургические разделения, не просто близнецов друг друга, а сиамских близнецов, не делают. При таких манипуляциях исход один. Верная смерть и одного и другого. Зачем губить двоих? Хочешь правду? Тут надо думать как при (р)учить одного близнеца, чтобы он не убил второго. Можешь обманывать кого угодно и сколько угодно, что ты сможешь его забыть и жить дальше, как ни в чем не бывало. Не сможешь. Не забудешь. Да уж чего хорошего, коли любимое забыл? В любимом — вся душа… *) Твоя душа — в нем. А чувства к этой душе — в тебе. Твои чувства, Этери. Чувства ETERY. Да, они существуют. Ты научилась всех обманывать. Так, что все решили, что все поверили, что у тебя нет души. Что у тебя нет чувств. Теперь научись говорить правду. Для начала самой себе. Человек — все может… лишь бы захотел… *) Захоти научиться говорить правду. О своей душе. И о своих чувствах. Вот она та точка опоры. На дне. От которой можно оттолкнуться. Ну что? Поплыли! Я оставила в том поместье всё. И кольцо тоже. Мы с ним тепло попрощались. И я его даже поцеловала на прощание. Камень. — «Орлов», не знаю суждено ли нам с тобой быть когда-нибудь вместе физически, скорее всего нет — тебя больше на моем пальце не будет, но мы будем всегда рядом географически. «Орлов», я возвращаюсь домой. Скоро и ты вернешься в Российский Алмазный фонд. Мы будем рядом. Знаю, ты больше никому не дашь себя надеть на палец. В VIP-зале аэропорта, красивая курчавая женщина, вглядываясь в планшет, бормочет что-то, вроде как себе под нос, но слова различимы. Вернее одно слово. Различимо, но никому из пассажиров лайнера, ожидающих посадку и которые состоят, преимущественно, из американцев и русских, не понятны. — Мутелли, мутелли, мутелли, мутелли. Рядом присаживается седоватый господин и произносит два слова, которые останавливают поток бормотания и поднимают живые карие глаза взглянуть на него с любопытством — Цхели мутелли. — Извините, — все что могла сказать в этой ситуации Этери. — Вы на грузинку не похожи. — А вы на культурного человека. Воспитанные люди такие обороты в обращении к женщинам не употребляют. К незнакомым между прочим. — Вы первая начали. — Мне можно. О себе читаю, вот не сдерживаюсь и комментирую. — Впервые вижу девушку, которая читает «на карандаш» пьесу Горького, сопровождая это отборным грузинским матом. — Слишком правду обо мне господин Пешков написал. А правда, она знаете ли, емка и точна. Правда — Бог свободного человека. Так Горький сам пишет. Вот я и не сковываю себя в выражениях. Мужчина протянул Этери свою визитку. Два дьявола. Забиваются на Мефистофеля, а может быть и Фауста. — Она не откажется. Никто не откажется получить то, о чем мечтал всю жизнь, особенно если от тебя ничего не требуют взамен. — Откажется. Там волчья интуиция. И воля к свободе такая же, как у волка. — У волчицы ты хотел сказать. — Нет. Она — не волчица. Она — волк. Она ведет всю стаю за собой. — Зыбкие аргументы. — Ну что, мистер Дэнни — Дед хохотнул глядя на собеседника, — я же тебя предупреждал, что откажется! Так что этот раунд — 1:0 в мою пользу. Или мы играли на два очка? — На два, Дед, — не весело, но справедливо констатировал собеседник.- Но, fuckin' shit, я не понимаю почему? Она же была уже почти на крючке. Даже кольцо приняла. От того, что я ей предлагал — не отказываются. Заметь, ни одна раньше не отказалась! Гимнастке я обещал собственный зал, пловчихе — бассейн… Кто еще там был?  Певичка оперная сдалась еще на этапе безлимитных трат по бриллиантовой карте. И все они велись, и все они клевали. — Потом, правда, ничего не получили. И мужики дико заржали. — Конечно не получили. Никто не собирался им ничего строить-покупать. Жадность фраерш сгубила. Но там же были люксовые девки. А ты мне объясни, почему эта не повелась? Столько как ей, не обещали еще никому! — И заметь, я тебе еще дал космическое ускорение. Фору на старте. Назовись ты своим настоящим именем, она бы даже с тобой гулять не пошла. А эту легенду съела. — А кто он, этот Дэнни, что лишь его имя переворачивает сознание у такого кремня? — Дэнни — это мы тебя обозвали на местный лад. Даня, Даниил. Помнишь, я тебе в легенде закладывал, что, как бы, тебя в честь деда, Даниила, назвали. А этот… Даня. Гусь московский. Пройдоха малолетний. Это надо же было, чтоб такую женщину угораздило так влюбиться в такое чудо. Мужчины помолчали. Выпили. — Как она тебе вообще? — спросил Дед. — Да странная какая-то. Насколько страстной была в первую ночь, выкрикивала в оргазме мое имя, настолько холодной оказалась во вторую. Королева льда. Точнее не скажешь. — Знаешь в чем твой основной прокол? — В чем? — В ее дочери. Ты о ней даже и не вспомнил. И в ней был твой основной козырь, который ты не использовал. Этери, в первую очередь, мать. И ради дочери, она бы сделала всё! Даже то, на что не пошла бы ради себя. Там материнский инстинкт родился раньше самой Этери. Февраль 2018. Имение Деда в Америке. — Не мучай девку, Дед. В спорте бывает так, не всегда угадаешь, не все зависит от тебя. Ну отплясала татарка лучше. Может то случайность. Может действительно девка не при чем. — Она, эта татарка, не должна там была быть вообще! — Ну это уже ее прокол, да. Но девка вроде неплохая, и урок выучила. Она его еще отработает. Она нам будет полезней живой, чем если ее замордуешь. Тогда вообще игру придется сворачивать или годы тратить, чтоб такую же найти и вырастить. Надо уметь проигрывать, Дед. Да и не на последние деньги играешь. Я ж когда тебе проигрывал, не мочил все пешки вокруг. — С чего вдруг такой ласковый? Давай, отдавай мне свое очко за игру и забирай свою бабу, раз она тебе так нужна. Вопрос не в проигрыше. Там бабла тьфу, поржать. Не люблю, когда меня наебывают.Она строит из себя писю вазелиновую, типа не причем. Татары перекупили эту обезьяну. Татарам она за деньги продалась. И не сама, а меня продала. Так, что не татарка случайно сплясала на золото, а эта дура решила нас переиграть. — Дед, не пыли. После того спа, что ты ей устроил в подвале, тебе бы и спецназовец во всем признался. А какая-то тощая баба и полчаса бы не выдержала. А эта смотри хрипит, но не признается». Те же партнеры. Те же игры. На тех же марионетках. Через два года, в 2018 после Олимпиады, когда Этери теряя сознание от обезвоживания, ползла по Дедовому имению к бассейну, экс- «Дэнни», беседуя с Дедом, смотрел на нее абсолютно равнодушно. (События описаны в 6 Главе «Тайная жизнь Этери в Америке») *) Цитаты из пьесы М.Горького «На дне»