Чувство ETERY

Наш зимний поцелуй, которого не было, догнал уже весной в Таллинне. Он меня целовал всю ночь. Нежно, страстно, потом опять нежно. И так до бесконечности. Было от чего с ума сойти, хотелось большего, но мы не могли насытиться губами. Снег под нами таял, растаяли наши снежные ангелы. Заколосились травы, стояли высоким частоколом и пронзительно пахли, потом пришла осень и укрыла нас с головой листвой. А мы все не могли оторваться друг от друга и целовались. А я все никак не могла оторваться от этого сна. Еще пять минут. Еще минутку… Господи, как же это прекрасно — ВЛЮБИТЬСЯ! Вытягиваюсь до кончиков пальцев всех конечностей на большущей кровати в таллинском номере. Глаза не открываю. Сейчас услышу шум воды в душе, а когда он стихнет придет Даня весь в каплях и полотенце и… Что «и.....» не додумала. Мысли улетели в другую сторону — интересно, какой он обнаженный и весь в каплях? Мечтаю… Улыбнулась сама себе и муркнув рассмеялась. Боже, спасибо тебе за счастье испытать эти эмоции еще раз! Такого давно не было! Очень давно! Хотелось петь! И хулиганить! Спускаюсь на завтрак. Там уже Серега удобряет себя белком и вредными углеводами. — Доброе утро, товарищ старший! — рапортует Дудаков. — Привет Сережка, — потягиваюсь я и счастливо улыбаюсь. Не перестаю улыбаться даже присаживаясь за столик. Опираясь на кулачок и хитро-хитро так смотрю на него. — Этери, ты чего такая счастливая? Соревнования еще даже не начались. — Никому не скажешь? — продолжаю хулингать. — Неа, — заинтересованно включается в игру Дуд. — Я всю ночь сегодня целовалась! Такой кайф, — шепчу ему то ли в шутку то ли вправду. Правда не уточняю, что то было всё во сне. Это так, детали. Главное получать от этого кураж и эмоции. Дудаков офигевше переваривает информацию. А я уже, открыто смеясь, иду в бар, мимо шведской линии, выбирать себе завтрак. Сегодня у меня на завтрак большой кусок торта и большая чашка капуччино. Хулиганю! Серега привыкшей к моей овсянке, салату и белкам смог только произнести: — С ума сойти! — Не нужно! В соревновательной группе нужен хотя бы один полноценный и не сумасшедший тренер. Делаю первый глоток кофе. Смакую первый кусочек «Захера» и сама себе цитирую: — Я сошла с ума, какая досада! Как же классно, вкусно и здорово жить! Когда влюбляешься! И можешь сама себе в этом честно признаться! Бог любит троицу. И кроме поцелуев и торта у меня на утро запланирован еще один десерт. Набираю по видеосвязи знакомый номер. И ловлю на слух знакомый голос. Женщины любят ушами. Данечка мне что-то рассказывает, отчитывается о делах «на хозяйстве» в «Хрустальном», пока мы с Серегой на выезде. Я пропускаю информационную часть мимо сознания — все равно ничего серьезного по работе нет, сезон на исходе. А ловлю только обертона его голоса и смотрю как шевелятся его губы. Он-то и не знает, что целовал ними меня всю ночь. Хочу укусить его за нижнюю губу. И еле себя сдерживаю, что не проходит бесследно для моей мимики, вдыхаю и выдыхаю тяжело, делаю губки, а потом кусочек нижней закусываю. Как будто моя губа - это его. — Этери…ты в ether'e? Каламбурит Даня *1) — А… да… — смеюсь я и провожу руками по лицу, как-бы пытаясь умыть этот легкий флер с лица. Но куда там, — просто замечталась. Извини. Что ты говорил, на чем мы остановились? — Я тебе рассказывал, что к нам на тренировку привели группу ежиков-юниоров и мы сейчас тут все ищем коньки особо маленького размера для них. Ты на это сказала: «Да, да, молодцы. Все правильно. Приеду — посмотрю». Начинаю смеяться — Уважаемая Этери Георгиевна, — жалобно прикалывается Даниил, — мы не успеем к вашему приезду с ними подготовить даже показательный, чтобы вы посмотрели. Мы на них пока коньки найти не можем — и еще жалобнее, почти рыдая — Что нам делать? Скажите, мы не хотим вас расстраивать… Я хохочу уже открыто, с другой стороны экрана Даня тоже хохочет. Минут пять эфир так и проходит — мы смеемся. Когда кто-то один начинает затихать, смотрим на второго и от этого еще смешнее становится. Возвращается Дудаков с добавкой. Застает меня заливающуюся смехом. С первой попытки не могу ему объяснить даже в чем дело: — Серег…прикинь..... ежики-юниоры, — и представляю натурально у нас на хрустальном льду стадо ежиков на коньках под предводительством Глейха, — выступают уже слезы, — они катаются, падают, царапают лед… Сережа смотрит наклонив голову… Я пытаясь успокоиться обмахиваюсь ладонями, выдыхаю, понимаю, что слезы от смеха растопили косметику, ускакиваю в уборную ее поправить. Дудаков так же офигевше продолжает сидеть за столом. — Какие ежики? Сегодня был тренировочный день. Поэтому можно быть немного несерьезной. Но не расслабленной. Спортсмены выходят на лед и лед отражается, как в зеркале на моем лице. Все никаких хиханек да хаханек. Но душа летает и парит. Шокирую Серегу очередной раз за день — в перерыв всех троих сбрасываю на него и еду гулять! Когда такое было, чтобы Тутберидзе, которая на стартах ничего не видела кроме катков, уехала с катка прочь. Ледовая Арена была, кстати, потрясающая. И с нее не хотелось даже никуда ехать, при других обстоятельствах. Ей даже не было года, всё новое, комфортное, функциональное. Вот бы наш «Хрустальный» однажды превратился в такого сказочного принца. Беру такси от «Тондирабы» и еду к ратуше. Гуляю. Разглядываю. Старинные дома, готические шпили церквей, лабиринты узких улочек, мощеные булыжником. Приседаю возле самого большого камня, и несмотря на прохладу воздуха, чувствую его теплоту и вековую мудрость. Он тут лежит не одно столетие. Лежит и наблюдает за людьми — они бегают, суетятся, решают какие-то важные проблемы. Приходит следующее поколение людей, их проблемы им кажутся не менее важными, чем предыдущему их собственные. А камень лежит, на всё это смотрит и понимает, что это такая ерунда. Жизнь стремительна и очень коротка и если все время только решать проблемы — жизнь можно пропустить. Человек умирает, а вместе с ним и его заботы. Получается, они ничего не стоят? Сколько судеб ты тут видел, камень? Еще полтора столетия тому назад, по тебе мчались кареты упряженные лошадьми, из них выходили дамы, для которых самой большой трагедией было, когда кавалер не посмотрел на них во время суаре. А сейчас возле тебя стоит тоже упряжная лошадь, правда без кареты, но заряжённая бегать по кругу, грива ее развивается по ветру от силы крутки, а проблема та же — кавалер на нее не смотрит: ни на суаре ни вообще. Но… она счастлива. Я счастлива, что меня греет мое счастье внутри. Счастье чувствовать любовь, счастье делиться нею. По сути нет чисто положительных и чисто отрицательных вещей — есть разная точка зрения на них. Сегодня День рождения моей влюбленности. Да, она не взаимна, что резонно. Но для меня - это не трагедия, а величайшее счастье быть живой. И тебя я, камень, напитаю своим счастьем, чтобы через сто пятьдесят лет, когда от меня уже не останется даже памяти, около тебя присела другая Этери, а скорее всего неЭтери, и она почувствовала мое тепло и оно ее вдохновило, как меня сейчас греет от тебя чье-то другое, давнее. Скажи камень? — Are you ok? Поднимаю глаза, красивый, статный, мужчина и глаза живые, участливые. По произношению понимаю, не иностранец. — Да все в порядке, спасибо. — Вы тут сидите на мостовой и за брусчатку держитесь… Я увидел в окно, подумал вам плохо стало… — Вы знаете, а мне не плохо, — я встаю, игнорируя его руку, и улыбаюсь всем — и ему, и солнцу и Таллинну, — мне так хорошо. Очень хорошо! — Я вначале подумал, что вы иностранка. Вы на француженку похожи. — Может быть потому, что Париж город любви, а я влюблена… Спасибо вам, — кричу уже в полете дальше по маршруту. Мужчина еще долго провожал взглядом ее бордовое пушистое пальто, ее пушистые волосы и вообще, вся она была какая-то пушистая и легкая. «Наверное, художница. Совсем с головой не дружит. Присела на мостовой, разговаривает с брущаткой. Творческие люди, разве поймешь их? Но ее улыбка.....» Этери шла, вдыхала просыпающуюся весну и просыпающуюся в ней любовь. И хотелось «дышать Парижами, и с Эйфелевой башни на всех чихать, и, обжигаясь крепами и багетами, глотать «Камю» на улице из горла — вангогово, матиссово, лафайетово захлёбываться городом фиолетовым и парками, раздетыми догола» *2) И повинуясь настроению, она зашла в одну из ювелирных лавочек и начала примерять кольца. Серьезные отношения, а у них с ее новым влюбленным состоянием, планируются очень серьезные отношения, следует скреплять кольцами. И как раз колечко подошло на четвертый пальчик правой руки. Выхожу из старинного здания с моей новой влюбленностью. Мы теперь с ней обручены. Протягиваю ладошку к небу и на ярко-синем фоне сияет на солнце печать моего внутреннего света. Он не лунный, не холодный. Он — яркий, теплый и солнечный. Смотрите все! Такой как вчера, я уже никогда не буду. Только такой как сегодня. Кружусь, любуюсь — еще никогда у меня не было обручального кольца. Теперь есть. «И кто тебе позволил вот так топорщиться, высовываясь сразу за все края? У ангелов — гляди — трафареты крошатся, стандартные шаблоны к чертям сбоят. Они бы сняли стружку небесным рашпилем по свыше узаконенным чертежам, но ты уже не помнишь себя вчерашнюю, целуешься с химерой (совсем не страшная!) и даже не пытаешься убежать — пускай ещё попробуют удержать.» *2) На утро всю мою дурь из поведения ветром сдуло. Начались соревновательные дни. Стартовали прямо с утра с sp девочек. Женька показала шикарный прокат и обеспечила себе уже с короткой такой некороткий отрыв, что в произвольной можно было, действительно «кататься и за еду». *3) Но изнутри мое настроение все-таки сквозило. И все вокруг от него становилось волшебным. С неба сыпалась манна небесная. Ну почти. Шоколадки. Мой маленький Медвежонок насобирала их и привезла мне. Я ее много хвалила, смеялась и шутила. Даже Женька в такую меня не верила. Прямо там, у бортика, скептически посмотрев на меня, видя такую подвеянность, выпалила «Здесь где-то ошибка» Сима пришла вторая со свадебным вальсом. Что очень гармонировало с моим кольцом. Так они и расположились в итоге на пьедестале. Мы в который раз всех ушатали. Дудаков на все происходящее со мной смотрел философски. Видимо владел даром предвидения. Потому как то, что он сейчас видел, по сравнению с тем, что ему дальше от нашей беспокойной семейки пришлось перетерпеть — просто цветы жасмина в нежных девичьих косах. Да, мы с Даней — два конька пара. Конечно же косился на мое кольцо на сигнальном пальце. Я перехватывала его взгляд и с гордостью открыто демонстрировала. — Красивое колечко, — не знает как корректнее подойти к теме и все выведать, — ты вчера замуж вышла? Конечно странное предположение. Но ведь не знает как спросить. Улыбаюсь ему вчерашней ветреной улыбкой: — Обручилась, Сереженька. И ведь не вру. Друзьям врать нельзя. Я же действительно обручилась, только не уточняю с кем и при каких условиях. Знаю, что за прокатами онлайн смотрит Даня. Периодически многозначительно смотрю прямо в камеру, чего за мною никогда не водилось. Особенно на произвольных. Взгляды то радостные, то томные, то длинные и скучающие о нем. Он все-равно не поймет. А мне достаточно того, что я ему могу сказать, даже через экран. — Серег, что у вас там происходит? Что за обручалка у нее на руке? — Да я сам в шоке. Она какая-то странная со вчерашнего дня. Не ходит — летает, улыбается, детям замечаний почти не делает, хвалит постоянно. Такая расслабленная. Я бы даже сказал влюбленная… Вчера на завтрак съела кусок торта. ТОРТ. КАРЛ! А потом питалась смехом, про каких-то ежиков рассказывала. — И во время нашего разговора по видеосвязи она витала в облаках и постонно облизывалась. Думал, меня будет есть. — А ты бы не отказался быть съеденым, — подкалывает товарища Дудаков. — А кто бы отказался побывать внутри такой женщины, даже через пищевод. Ржут. Мужики. — А ежиками, Дуд, это я ее смешил. — Но целовал-то всю ночь ее не ты. Даня замер от неожиданности. Дуд даже подумал, что картинка на видеосвязи зависла. — А кто целовал? Ты? — Эй, разблокируйся. Да не я, не я. Ты чего, друг. И у меня была такая же реакция, как и у тебя. Вчера она вышла утром к завтраку и так томно и счастливо пропела, что всю ночь целовалась. Прикинь. Потом вытянулась как кошка. А дальше ты знаешь… — Интересно, кто это такой быстрый там в Таллинне? — Наоборот, меэээдленный. Наверное, эстонец какой-то. Такую женщину и всю ночь да только целовать и все..... Они поржали снова. — А потом она на тренировке нас всех бросила, куда-то укатила, приехала подвеянная, счастливая и с кольцом. — Так ты ее спросил, что за кольцо? — Да… но тебе не понравится....... — Она замуж вышла… — Даня совсем сник, даже через экран это чувствовалось. — Говорит, что только обручилась. — Да уж, блин. Отпускай после этого ее на старты..... Они помолчали грустно. — Серег, но может до свадьбы и не дойдет? — Может. Обещать оно не значит жениться. Ну ты сам знаешь… Но такой как Этери тоже не сильно лапши навешаешь в этом плане. — Стой, а наших из Федры и Хрусталя там никого нет? — Вот то-то же. Тут вообще теряешься в мыслях… — Значит точно эстонец. Закономерность в медалях — это только для тех, кто сидит у экранов гаджетов или читает о них в отчетах. И если девочки весь сезон шли рассчитавшись на первый и второй, то это совсем не значит, что на каждом новом старте они будут брать золото и серебро. Это не происходит так: "А ну кто там, знакомые фамилии Медведева и Саханович? Да, да, кажется мы их видели на пьедесталах. Да ну в баню, ваши прокаты, давайте им сразу же и нарисуем медальки.» Нет, все не так. И тренируются не только наши. И на следующих стартах сильнее может стать любая спортсменка из любой другой страны. А может появиться и темная лошадка, тоже не надо исключать. Мы в этом вопросе опытные конезаводчики. Хохотнула я сама себе. Но может я и есть тот самый Дед Мороз, который сам в себя не верит? Ведь воюют от старта к старту, и берут верхушку тоже. Верить надо. Но расслабляться и расслаблять нельзя. Не стоит сбрасывать фактор неожиданности на прокатах и, к сожалению, здоровье. Вот Адьян. После его побед начала сезона сколько надежд на него возлагалось..... и он не подвел. Подвело здоровье, спина. Чемпионат Европы — мимо медалей. На уверенном 7 месте, но. Но. Все, что ниже тройки — ни о чем. И «вошел в пятерку», «вошел в шестерку» — это так, утешение для бедных. Хочется на такие пятерки и шестерки задать резонный вопрос — а почему тогда на пьедестале не пять и шесть ступеней, а всего три? Может потому, что в спорте имеет право на жизнь только «вошел в тройку»? И сейчас Адьян работал на пределе возможностей. Как говорил Станиславский — «в предложенных обстоятельствах». А обстоятельства были предложены плачевные. Дабы не развалить фигуриста перед стартами совсем, мы не тренировали вращения. Невралгия в спине не давала после Швеции делать на тренировках складки и кольца в комбинированных вращениях. Поэтому самые сложные элементы — прыжки и дорожку он выгреб на льду короткой, сделал в плюс, а на простых — двух последних вращениях потярел около полутора баллов. Но даже при таких обстоятельствах, парень превзошел сам себя в сезоне на полбалла. И в итоге по короткой — второе место. Могло накладывать дополнительный груз его серебро чемпионата прошлого года. Хотя, Адьян был всегда закрытая дверь. Как Юля. Что там внутри — было непонятно даже мне. Вот они играют дурачатся с Вороновым на льду, смотришь на них и не ощущаешь их разницы в возрасте, катают на спор программы друг друга. Так смотришь — обычный веселый молодой парень. А только пытаешься углубиться в его внутренний мир, чтобы понимать как ему рассказывать программы, как его мотивировать, на какие клавиши нажимать — так сразу створки раковины хлоп и все, закрыто. Результат получился таким же, как и с Юлей — консервы вскрылись. И содержимое оказалось сильно несъедобным. Но это было потом. Это было предательство 2016 года. Звучит почти как номинация «Предательство года Тутберидзе». Номинанты проявляются обычно к концу сезона. Кто выстрелит в этом году? Кто скажет пронзительный спич о том, какая я плохая — заставляю работать, и вместе с этим, будет подсчитывать все медали полученные нами в совместном труде? В пятницу, 6 марта, откатали девчонки. Дед Мороз неверующий был повержен — снова золото и серебро. Сегодня катают произвольную юноши. Чуда не произошло. Адьян в произвольной седьмой, по итогу пятый. Ну как есть. Расходимся сегодня не в самых радужных чувствах. Да и усталось тоже делает свое дело — произволка у мальчиков пошла почти с заходом в ночь. Завтра утром, когда женщины всех постсоветских стран будут принимать мимозы — я пролетаю. В буквальном смысле. Вылет утром. В номере сил хватает только на душ и улыбнуться Даниному фото «Приснись мне и сегодня». Уже устраиваюсь в кровати поудобнее, как раздается стук в дверь. — Кто? — Доставка. Открываю и вижу корзину с букетом на ножках. Корзина предназначена мне, а ножки — курьера. Интересно от кого? Выхожу в коридор и прямо в цветах нахожу записку: «Дорогая прекрасная влюбленная француженка Этери. Вы разукрасили своим появлением тот солнечный день, он стал от сияния вашей улыбки еще ярче. Никогда не думал, что еще раз смогу вас увидеть и даже узнать ваше имя. Оно вам очень идет. Но сегодня листая ленту новостей, увидел вашу фотографию с комментарием, что эта прекрасная дама навела шороху на чемпионате по фигурному катанию и забрала со своими ученицами золото и серебро. Я вас представлял после нашей встречи художницей и не ошибся. Вы рисуете на льду историю. Я много о вас читал и смотрел. Но тогда, на нашей встрече, мне повезло увидеть в вас главное, чего не видел ни один пишущий о вас человек — вашу душу и ваше прекрасное сердце. Так чудесно, что вы влюблены. И я желаю вашей любви длинной и счастливой истории. Вряд ли мы когда- нибудь увидимся с вами, поэтому не указываю даже свое имя. Но я хочу, чтобы вы знали, что в сердце Таллинна есть человек, который будет всегда с трепетом относиться к вам и вашим делам. Навеки ваш почитатель.» Ой… Стою среди коридора смотрю на записку и улыбаюсь… Такое только в сказках бывает. Стоило влюбиться и жизнь превратилась в сказку. В корзине под цветами было 4 пакета сладостей: «Для Этери», «Для Дианы», «Для Евгении», «Для Серафимы». — Даня, тут жареным пахнет. Для Этери ее эстонец с большой помпой на двух машинах привез прямо в гостиницу большущую корзину с букетом. Там еще была записка. Так она ее читала, шевелив губами, прямо в коридоре и блаженно улыбалась. — Блин… Да, походу мы в разных весовых категориях. Что он ей следующее подарит? Персональный каток? — Дань… ну ты это…не расстраивайся… он далеко, в Эстонии, а ты рядом. Может пора уже открыться? — Если ты говоришь, что она так влюблена в него, то меня она опять пошлет. — Дань, не время мотать сопли. Надо действовать. Завтра 8 марта, не забыл? Она прилетит, а ты ее встреть в аэропорту с цветами, пригласи на ужин. Поухаживай как взрослый. В аэропорту по прилету меня встречают. Так неожиданно. Правда, можно и поскромнее. Не после Олимпиады все же прилетела. Да и без главных виновниц — спортсменки остались на показательные. Выхожу и меня ждут — цветы, цветы и съемочная группа «Матч тв». Ну и организаторы всего этого макабра — Эдуард, Лайшев и Филатов. Я просто с них тащусь — улыбаются, букетами забросали, хорошо, что не венками, вежливые такие, мироточат медом, прижимаются поближе — все в кадр стремятся попасть. Вот как мы опекаем наше золотое достояние. А нормальные условия работы и тренировок, зарплату и премии моим подчиненным — всё приходится выбивать с пеной у рта. Вот даже далеко от аэропорта ходить не надо. Если летит на важные старты вся делегация с Хрустальным начальством, я с нашими золотыми тренерами — со спортсменами вместе в экономе, сижу ожидаю вылета в общем зале и смотрю, как те, которые только что меня чуть не облизали перед камерами, комфортно попивают кофе с коньячком в вип-лаунже для тех, кто путешествует бизнес-классом. Нет, меня сама ситуация не сильно напрягает. Больше напрягают вопросы от сочувствующих, почему я на чемоданах в экономе. На такие вопросы правильных ответов нет. Со стороны это смотрится так, как смотрится и показывает реальную расстановку сил — тебя не уважают. Эдуард сегодня сама вежливость. Берет меня под локоточек, провожает до машины, довозит до дома. И неспроста. Он уже как кот облизывается на ближние перспективы дальнего финансирования от нефтеродной татарской земли. Вот и вся любовь. Нет, ну может какой-то червячок еще шевелится в плане чисто мужского интереса к моему женскому равнодушию, но он вторичен. Невелик и очень спонтанен, наскоками. Эдуард помогает мне с чемоданами и цветами, доносит всё до квартиры. Не выгонять же его на улицу пока ждет? Мама с Дишей накрывают чай и пока я меняю полетную шкурку на нарядную в Эдуарда влезает два куска торта и две чашки чая. Эдик ест и пьет с удовольствием, но даже не думает о том, что сегодня 8 марта и у нас дома 4 женщины — я, мама, Диша и Теона. К последней можно и без цветов. Сегодня у нас важная миссия, которая началась еще в Новогорске. На следующий вечер после поездки к Даниной маме, к нам приехала в УТЦ компания колоритных мужчин. Они были очень вежливы, обходительны, не грубили, Боже упаси, но в глазах чувствовалась сталь и беспощадность. Такое в глазах было только у Деда. В Новогорске восточные товарищи посмотрели базу и мы поехали с ними и Эдуардом в ресторан. Там и вскрылся смысл визита делегации. Представители татарской крови. Люди, которые на крови и нефти получили от жизни всё, осталась только самая верхняя ступенька по Маслоу — самореализация. А как по мне обычное тщеславие — желание видеть на пьедесталах свою татарскую кровь. Такого в истории фигурного катания еще не было. Вот они и хотят быть первопроходцами. Деньги — не вопрос. Много денег — тоже. Я уже сразу понимаю в какую сторону развивается сюжет. Но, как назло, никого подходящего татарского происхождения, кто бы показывал хоть какие-то стоящие результаты припомнить не могу. Ни у юниоров ни у взрослых. Может у них в Казани есть местные таланты? Надо будет ехать туда проводить смотр. Пока радует, что тут вроде только вопрос в национальной самосознательности, а не как у Деда еще и адский тотализатор и подковерные политические игры. Хотя может и тут так же? Кто я такая, чтоб мне всё рассказывали? Я обычный исполнитель. И сейчас мне приходится работать еще для собравшихся зайцев стопсигналом: объясняю, что быстро-быстро за год может не получиться. А Олимпиада — не следующая 2018 года, а только 2022. И то если найдется подходящий кандидат. Чемпионов готовить — это не пирожки печь. И то, если нет муки, то пирожок не получится. Муки, то есть главного, пока нет. Из всех, кто соревнуется сейчас, необходимые нам спортсмены на горизонте отсутствуют. Я осторожна. Я - мать. Я понимаю, что таким людям нельзя раздавать напрасных обещаний. И лучше перебдеть, чем оправдываться почему не получилось. А не получиться может. Это спорт, тут все может быть. Эд вытаскивает меня из-за стола как бы на медленный танец и шипит прямо в лицо, а в глазах крутятся счетчики баксов: — Тут нельзя рассуждать «Почему нет». Тут надо однозначно говорить «Да» и уж потом думать, как это делать. Деньги у них. И если будешь выебываться, они пролетят мимо нас. Они сейчас их понесут в другое место. Забыла сколько тренерских школ в Москве? Или ты думаешь, ты одна такая здесь гениальная леди-тренер? А вот достать таких людей и убедить их работать именно с тобой — это только я могу. Ты без меня никто, Этери. Ты полностью мой проект. Тренерский продукт. Захочу, тебя здесь не будет. И пока ты снова будешь искать по Москве каток, а ты его будешь искать долго, я постараюсь, от тебя разбежатся все твои чемпионы и нынешние и будущие. Ты без катка никому не интересна — ни спонсорам твоим, ни армянам, ни спортсменам, ни малолетним любовникам. И больше ты на Олимп не взберешься, поверь мне. Думаешь твой Дудаков уйдет вместе с тобой? Будь реалисткой — я поставлю сюда свежего тренера и Дудаков будет с ним работать и все прыжки делать уже ему. А где будешь ты? На помойке. Там где я тебя и подобрал. Ты обещала быть благодарной и отработать? Будь. Отрабатывай. Тебя сюда не спорить пригласили. Так что, дождемся пока деньги уйдут к Буяновой? На этих его словах, я крепко впиваюсь ему ногтями в спину. Впервые жалею, что ношу короткий маникюр. Впервые за время нашего разговора поднимаю на него глаза и с отвращением говорю: «Я ненавижу тебя Эдуард Аксенов». Не вслух. Про себя. Говорю глазами. Эдуард не Даня. По глазам не читает. Он думает, что это взгляд покорности в ответ на его убеждения. В тот вечер сидя на балконе номера в Новогорске я думала только о том, как вертеться меж двух огней. Армянских и татарских. С первым вариантом мне откровенно повезло — Женька сама по себе бриллиант, да еще и обучаемый и управляемый. Да, Этери, заиграли тебя в национальные игры. Тут как бы сухой из воды выйти… Хотя разве от меня что-нибудь зависит? А дальше что? Мориса — грузинам? Надо было еще Элизабет — казахам, пока она у меня была. Прям не великий грузин Тутберидзе, а Джугашвили — сижу тут верчу народами СССР. И вот сейчас едем с Эдуардом смотреть кандидатуру. Нашли девочку. Эдуард разогнал весь каток сегодня, в связи с нашим приездом. Лишних ушей и глаз в Хрустальном быть не должно. У всех выходной. 8 марта — и точка. Уже возле бортика снимаю перчатки и Эдуард замечает на мне кольцо. То самое, обручальное. Ругается матом вслух. Детей сегодня нету поблизости и от злости аж сплевывает. — Вы что с ним поженились? Тьфу ты блять! Нахера он тебе нужен сосунок этот?! — Эдуард, — перевожу взгляд на надпись с внутренней стороны бортика «Вниманию хоккеистов! Просьба не плевать на борт. Уважайте труд уборщиц», — ты хоть и не хокеист, но тоже плеваться здесь ядом, огнем и слюнями не надо. Сам же нарушаешь свои же правила. И так издевательски хохочу. Эта надпись частенько меня веселит — ведь находится практически возле тренерского столика. Во время всех ремонтов я ее запрещаю закрашивать, она у нас уже как талисман. А появилась она по распоряжению Эдуарда, когда его задолбал завхоз, которого в свою очередь, заклевали уборщицы. Кольцо от греха подальше перемещаю на другой палец. Подъезжает делегация. После всех саламов, принятия подарков и цветов в честь 8 марта, переходим к главному. Кто она та девочка, на плечи которой уже положили груз Земного шарика? На лед выкатывается подросток лет 11-12. Красавица, оленёнок с большими глазами. А вырастет — вообще будет огонь. Не умеет определенно ничего. Из полезного — только ритт и красота. Поэтому я о ней ничего и не знала. Нашли аж в Ижевске. После проката она поднимает на меня глаза и… я вижу в них отчаяние. Отчаяние испуга, когда тебя выдернули мимо твоей воли, закрутили в какой-то адской мясорубке, ты не успеваешь понимать, что происходит, но знаешь точно, в этом круговороте от тебя ничего не зависит и права на выход нет. Это мой взгляд. Полностью. Таким я смотрела на мир, в тот вечер, когда скрепляли все эти чудовищные договоренности с Эмир-муаллимом. Беру ее за руку. Холодная. Как и моя. — Как тебя зовут? — Алина. Загитова Алина. Значит Алинёнок. Даже в этом я не ошиблась. — Не бойся меня, — говорю я ей. И ручка ее под моими ладонями теплеет. А мои пальцы так и остаются холодные. Я могу согреть других, на себя мне тепла не хватает. — Ничего не бойся. И уже мысленно говорю «Ты не одна. Мы теперь с тобой вдвоем. Пешки в чужой игре национальных интересов. Я такая же. Прорвемся.» Когда меня всю дорогу упрекают в том, что я не люблю Алину или люблю ее меньше Жени, мне хочется задушить таких людей, навсегда закрыть им рот. Они не видели, как мы с Алиной визжали от восторга, повиснув друг на друге после Чемпионата Мира 2019. Они не слышали, когда я ей говорю после достаточно сдержанного поведения в КиКе, «Алиночка, ты понимешь ты лучшая из них». Именно Алину, видя задатки природной пластичности, я отдала на попечение Людмилы Борисовны. Именно она показала тот балет на коньках, о котором мы тогда мечтали сидя у Дани в квартире. Именно Алина станцевала мою мечту — Китри и прославилась на весь мир, как красная балерина. Заметьте, не фигуристка, а именно балерина. Все видят, как я целую Женьку. Она сама тянется губками. И почему-то не замечают, как я каждый раз прикасаюсь губами к Алининой голове. Она не тянется за поцелуями. Она такая же как я. Негромкая. Я не умею любить громко. Когда я кого-то люблю, это может быть незаметно для окружающих. Я не распыляю перед камерами крепкие объятия и поцелуи. Перед камерами я вообще тушуюсь. Я не расхваливаю любимых людей налево и направо. Как только человек стает близким, родным и любимым — он уходит в inner. И чем роднее, тем меньше его во внешнем пространстве. После звонка Дудакова в ночи из Таллинна Даня долго думал. Он ей не ровня. Слишком молодой. Она уже выдающийся тренер, пред авторитетом которой, склоняются все. Ей никто не указ. Он начинающий хореограф Что он ей может дать? Возле нее такие мужчины — выбирай любого. И она не спеша, видимо, выбирала. И вот — кольцо, значит выбрала. Ну что Данила-мастер, не допустила тебя Хозяйка Медной горы к своему главному цветку? «Не нами сказано — чужое охаять мудрости немного надо, а свое придумать — не одну ночку с боку на бок повертишься. Ты, милый сын, по этой половице не ходи! Из головы выбрось! А то попадешь к Хозяйке в горные мастера… — Какие мастера, дедушко? — А такие… в горе живут, никто их не видит… Что Хозяйке понадобится, то они сделают»*4) — Илья, хочу работать у Этери Тутберидзе. Знаю, у нее сейчас по скольжениям никого нет, я бы пошел. — А не боишься, что сожрет? — Нет. — Ну тогда можем поспорить на сколько тебя хватит — месяц, два. Ты там размышлять не будешь. Она такая — что ей понадобится, то и сделаешь. Оно тебе такое надо?» «Данилушко тут и сел, задумался, в землю глядит, и все цветок тот каменный из головы нейдет. «Вот бы поглядеть!» Только вдруг тепло стало, ровно лето воротилось. Данилушко поднял голову, а напротив, у другой-то стены Медной горы Хозяйка. По красоте-то да по платью малахитову Данилушко сразу ее признал.» *4) Этери шла по коридору пружинящим шагом. Волосы разлетались. Красный костюм добавлял экспрессии и так огненному темпераменту. Остановилась у противоположной стены. «Данила только и то думает: «Может, мне это кажется, а на деле никого нет». Сидит — молчит, глядит на то место, где Хозяйка, и будто ничего не видит. Она тоже молчит, вроде как призадумалась. Потом и спрашивает: — Ну, что, Данило-мастер, не вышла твоя дурман-чаша? — Не вышла, — отвечает. — А ты не вешай голову-то! Другое попытай. Камень тебе будет, по твоим мыслям.» *4) — Давай, что ты там принес. Протягиваю ей свою жизнь. Берет резюме в руки, читает. Все мои соревнования, заслуги, медали, работа. Всё, что было — уже небыло. И всё — моя жизнь вместе с моими заслугами с этого момента уже у нее в руках. — Ну так. Не впечатляет. Не вышла карьера в одиночном, не вышла в танцах. — Не вышла, — отвечаю. — А я тоже, и в одиночном была и в танцах. Ни там и ни там ничего не достигла. Зато вот видишь, тренирую. И ты сможешь. Если захочешь. Ну или если выдержишь. " — Нет, — отвечает Данила, — не могу больше. Покажи каменный цветок. — Показать-то, — говорит Хозяйка, — просто, да потом жалеть будешь. — Не отпустишь из горы? — Зачем не отпущу! Дорога открыта, да только ко мне же ворочаются.» *4) — Посмотрим в работе. Я Илье верю. Он за тебя ручался. Пойдешь на скольжения. — Я могу ставить, работаю постановщиком. — Ставить и я могу. Тут большого ума не надо, — как всегда необъективно самоиронична Этери, — а вот на скольжениях будет самый раз. «И вот подвела та Хозяйка Данилушку к большой полянке. Земля тут, как простая глина, а по ней кусты черные, как бархат. На этих кустах большие зеленые колокольцы малахитовы и в каждом сурьмяная звездочка. Огневые пчелки над теми цветками сверкают, а звездочки тонехонько позванивают, ровно поют. — Ну, Данило-мастер, поглядел? — спрашивает Хозяйка, — Кабы ты сам придумал, дала бы тебе такой камень.» *4) Этери вывела Даниила впервые на каток «Хрустального». На льду жизнь жужжала. Раскатываются будущие звездочки, аки пчелки над цветками ежедневно трудящиеся. Их коньки тихонько позванивают, ровно поют по льду. — Вот тут мы и живем. А захочешь ставить — придумывай, предлагай. Кто знает, может и дам тебе такой камень, такую возможность. Если придумаешь талантливо. «Дудаков дело говорит. Пока они не расписались — у меня есть шанс» Сережа отправил Даниилу данные рейса, на котором прилетала Этери. И Даня с большим букетом роз, который закрывал почти всю его верхнюю половину вошел в здание аэропорта. Тут его не ждали. Тут ждали Этери. Все — Аксенов, Филатов и даже Лайшев. И телевидение. Вряд ли кого-нибудь другого встречают. И точно ее, подслушал разговор режиссера с корреспондентом. Даня спрятался подальше, чтоб его начальство не засекло. Она вышла — легкая, воздушная, улыбается. Действительно Дудаков был прав — что-то в ней изменилось. И кольцо. Вот оно на пальце. Не сняла в полете, значит действительно с эстонцем все серьезно. Начальство такое вежливо-обходительное: взяли чемоданчик, засыпали цветочками, Эдуард за локоточек придерживает, садя в машину. В машину Эдуарда. Тьфу ты блин. «Надо ехать к ней домой. Вряд ли он ее к себе повез. А может у них романтическая встреча? Да нет, вряд ли. Не замечал ее симпатий к Аксенову.» «Не замечал — так заметь!» — сказало Дане провидение. Эдуард привез Этери действительно к ее дому. Даня приехал туда несколько раньше. Вот они выходят из машины. У нее прекрасное настроение, она смеется, смотрит с радостью и любовью на Эдуарда, позволяет взять себя под руку. И они исчезают в ее квартире. Надолго. Больше часа их нет. Выходят. Уже оба довольные. Она переоделась, еще более нарядная — платье хочет открыть миру ее коленки, но их целомудренно скрывают высокие сапоги. Они усаживаются опять в машину Эдуарда и уезжают. Теперь все понятно. У них роман. Эдуард ее встречает в аэропорту (о том, что там была еще съемочная группа и все-все-все, его ревнивый мозг не акцентирует), Эдуарда принимают радушно у нее дома (о том, что они вместе двумя семьями праздновали Новый Год, куда уж ближе, его мозг в тот момент ему тоже не напоминает) и они — Эдуард и Этери едут праздновать романтик на 8 марта (о том, что Этери категорически не празднует этот день и проводит его в работе на катке, уже этого Даня не знает. Как и о том, что Этери с Эдуардом и едут сейчас на каток работать). Даниил идет совсем упавший духом по набережной. И дарит по одной розе мимо проходящим девушкам. Большой букет для любимой и желанной — разменял на множество безликих и незнакомых, хоть и красивых, девушек. — Милый, лучше бы ты матери подарил такой шикарный букет, чем его так тратить, — прокричала ему вслед прохожая. Мама! Точно! Свою-то он поздравил еще утром. Даниил возвращается, находит цветочный магазин, кондитерскую лавку и покупает три красивых и равноценных букета. А в кондитерской — три сладких подарочных набора и все это упаковывает в три подарочных пакета. На каждом разные надписи: «Диане» «Этери Петровне» «Самой-самой. От самого преданного поклонника» Натягивает капюшон и передает консьержке под видом курьера. От кого? Отправитель анонимный. Вручить в руки Этери лично. После просмотра новенькой был традиционный ресторан. Откуда я сбежала пораньше и на такси поехала домой. Завтра рано вставать — была универсальная отмазка, чтобы сбегать с таких пиршеств. Вышла на набережной. Пройдусь, подышу воздухом. Выдохну этот сумасшедший день. Даня так и не поздравил. Хотя, я сама виновата — я всем и всегда декларирую, что это не мой праздник и я вне его. В мессенджере нахожу от него картинку с букетом роз и типичное, безликое поздравление для начальницы. Что ж. Все закономерно. Он тебя не любит. Ты ему начальница, причем в мамы годящаяся. А чего ты хотела? Даня тебя встречает с букетом в аэропорту? Да, хотела. И мне был бы намного милее самый маленький букетик от него, чем рулоны с розами от начальства и тв. — Даня, Даня… — вздыхаю вслух и улыбаюсь. Это звукосочетание ласкает уши и приносит позитив. — Этери! Этери! — выкрикивает он на волне высшего извержения, закрывая девушке под ним лицо волосами. Такими же темными, курчавыми и непослушными как у нее. И кажется, будто снизу тоже она. — Я не… — пытается оправдаться девушка — Молчи, — Даня закрывает ей власно рот рукой. Недорогая гостиница. Не дорогая девушка, которая шла по набережной и искала приключений. Единственным ее достоинством была некоторая внешняя схожесть со спины с Этери. И волосы — он вначале эту девушку принял за свою любимую. В подъезде меня ждал сюрприз. И не только меня, но и всех моих девочек. Правда про Теону опять забыли, ну да ладно. Значит, это сюрприз от человека, которые не знаком близко с моей семьей. Или просто это я такая, что для меня собака, тоже член семьи. Мама и Диша радуются подаркам. Свои определяют по именам, мой — по эпитетам. — Мам, такие букеты классные. И еще от тайного воздыхателя. Тебе надо срочно заводить инстаграм и всё туда выложить. — Зачем? — Ну, чтоб все видели и завидовали. — Мне и так все завидуют, — иронизирую я. — Мам, ну так неправильно. У всех есть, только у тебя нет. — А у кого это у всех? — Ну у всех девчонок. — Я же не девчонка. — У Даниила Марковича тоже есть. Хоть он тоже не девчонка, — хохочет Диана, Хм, любопытно. Никогда над этим раньше не задумывалась, об инстаграме. «Да ты никогда раньше в него и не влюблялась» — парирует моему внутреннему голосу его коллега вечный спорщик-полемист. — А у Сергея Викторовича? — задаю вопрос скорее для того, чтоб скрыть интерес к Даниному инстаграму. — А у него нет. — Ну вот, значит и мне не нужен. Нужен, нужен. Захожу в сеть. Пытаюсь узнать, что это такое этот легендарный инстаграм и как в нем живут. Нахожу свою старую симку, регистрируюсь под именем Маня Иванова. И путешествие начинается. Ищу Данин профиль и под последней фото пишу ему: «Ты мне снишься. Приснись и сегодня» Приходит ответ комментарием от него: «Ты кто?» «Хочу оказаться в твоих снах» *1) ether — по-английски эфир *2) Светлана Ширанкова, «Вангоговое» *3) Женю Медведеву после короткой программы забросали на льду шоколадками. Она их насобирав, привезла с собой после проката, и пошутила на камеру, что катается за еду. *4) П.П.Бажов, «Каменный цветок»