Что было дальше?

— И всё-таки курение — это отвратительно, — подвела итог Чаки, чтобы заполнить тишину между ней и Сабуровым. — Я вообще корить ненавижу, зачем я согласилась… Значит, говорила про курение, подумал тот и согласно кивнул, ведь сам курение терпеть не мог. В комнате парни валялись на матрасах, толкаясь и смеясь. Они возбуждённо принялись обсуждать, какую пиццу всё-таки заказать для просмотра «Дивергента» и что к ней лучше — кола или спрайт. Время шло к девяти. — Не хотела бы остаться? — предложил Нурлан. — Оттащим тебе один матрас в спальню, с парнями остальные сдвинем — уляжемся… Он хотел и боялся получить «да». С одной стороны, это возможность провести лишние пару часов с девушкой. С другой же, это ведь до ужаса неловко! Может, он сказал Артуру неправду и всё он знает?.. — Давай, — глаза её игрово заблестели. Одним глотком Масаева осушила бокал, вернулась в комнату и заявила, перекрикивая всех: — Во-первых, мы точно будем заказывать пеперони. — О-о-о, моя школа, — одобрительно загудел Рустам. Рептилоид подошёл к девушке сзади, но, не успев ничего сделать, получил хлёсткий шлепок по заднице от неё, резко развернувшейся. С громким «Ауч!» он упал на матрас, а Масаева, довольная, взяла тарелку с банановым торотом у брата.

***

Просмотр фильма через пять минуь перерос в возбуждённый размышления Чаки о том, насколько в фильме всё доведено до крайности, нелогично и глупо. Саидохмедов, будучи главным фанатом, едва не кинул в неё откушенный кусок пиццы, но в последний момент передумал, решив его всё-таки доесть, попутно споря. В конце концов, дискуссия переросла в настоящий балаган, и про фильм все забыли. Рептилоид взял гитару и негромко стал перебирать струны, дёргая головой в такт. Лёха подскочил и завыл с гитаристом:

О караку-у-ум! Будь проклят твой чёрный песок. Шайтан, тайфун, В пустыне ты очень жесток…

— Воды нет ни капли в сосуде… — поддержали остальные.

А губы всё шепчут о ней.

Сабуров стоял под тёплым душем — холодный не любил. Он чувствовал себя замечательно! От одной лишь встречи с Чаки… Впервые Нурлан осознанно, действительно задумался о своём отношении к девушке. Он сразу испытал к ней что-то сильное, но сначала для себя непонятное. И потому вёл он себя хаотично, придурочно и неадекватно. Только теперь, спустя месяц — целый месяц, чёрт бы его подрал! — Сабуров открывался, понемногу, взаимно, и потому всё вставало на свои места. Наконец, они станут ближе, наконец… Солист вышел из душа и полотенцем вытер мокрые волосы. На кухне — было слышно сквозь стену — Тамби разговаривал с сестрой. — У тебя хоть спать в чём есть? — Да, я должна была к Алёне ехать до завтра, но у неё появились планы… Рюкзак с вещами в спальне. — Тебе не холодной в одной только майке? — Не, нормально. («А сама вечно жалуешься на холод.») Ой, отвали, а? — Спасибо, что ты приехала. Нурик выглядит лучше. — Нурик? — девушка по-доброму засмеялась. — Даже не думала о такой форме имени… Звучит мило. Я тоже этому рада. Наступила недолгая тишина. — Он тебе нравится? Сабуров испуганно раскрыл глаза и ступил назад, едва не упав на раковину — благо, вовремя схватился за край, но выронил полотенце. Лишь бы она сказала «да». Страшно, страшно! Но ответа всё не следовало. Нурлан поник и подхватил с пола полотенце. Стал чистить зубы, попутно одеваясь. Может, она кивнула? Или написала на бумажке? Гадает, как ребёнок, ей богу! Но и не спросишь же напрямую — не так уж и долго знакомы. Или лучше?.. Он вышел и дверью часть не сшиб Масаеву. На плече висел бирюзовый рюкзак. — Извини. — Ничего, Нурлан. Пропустишь в ванную? — Да, конечно, — он залился краской. Солист прошёл в спальню. Мимо спящих Артура, Лёхи и Рустама. Мимо Тамби на кухне с включённым светом, сосредоточенно лазающим в телефоне, попивая чай. Мимо пустого балкона. Мимо окна, выходящего на шумную улицу… В комнате уже стоял только один матрас. Надо будет купить диван, подумал парень, если девушка будет к ним ещё заезжать. И поставить у стены, на месте его кровати. Или, может, в гостиную? Но там что толку тоже — все парни там будут спать? А если шкаф подвинуть… Стянул майку — жарко что-то. Посмотрел в окно — ночной город, прекрасный, почти тихий… Захотелось курить. Нет, он ненавидел курение! Но в такой атмосфере непременно хочется. В комнату зашла Масаева. — Ой, извини… Тот обернулся, резко вздрогнув. Они с глупым и пустым недоумением глядели друг на друга, будто этой ситуации никогда не должно было случиться, когда он стоит в одних трусах, а она — в пижаме в комнате, где должна была спать. — Ничего, — парень стремительно направился к двери. — Стой, — Чаки взяла его за локоть. — Можешь, пожалуйста, остаться?.