Уходим к звёздам!

– Гравиацапа – только за КЦ! Мне невольно вспомнился этот идиотский перевод. Странное дело – когда был ребёнком, ржал до колик в животе над всем этим. А потом стало совсем не смешно. Я шёл по городу с гордо поднятой головой. А татуин… Ну, это дыра. Как то место, откуда я прибыл – самые разные личности, под солнцем немногие стоят, тут Лукас покривил душой, место похоже на какое-то арабское средневековье. Глиняные хижины, местные верблюды, и люди тоже, таких как эникей тут нет – в смысле, вообще нет, почти все люди на планете имеют крепкий бронзовый загар. Может, эникей не загорел, потому что сидел всё время в мастерской? Я больше не приставал со своим знанием истории, хотя мне хотелось записывать и я записывал всё, что мы видели. Пейзажи татуина, разговоры, даже накидал приблизительную карту Мос-Эспа и окрестностей. Мой датапад пополнялся новой информацией постоянно. Джедай вышел на улицу, завернул в лавку, и раздери меня гром, если это не воля Силы, поскольку уж очень много я поменял. И это была та самая лавка Уотто – небольшое унылое помещение, слегка углублённое – не потому что так построено, а потому что песок постоянно заметал и поглощал постройки. Чем они старше, тем глубже ушли в песок. Посадочные площадки вовсе под ним скрыты. Как зимой со снегом, только постоянно – чем дальше метёт, тем выше уровень снега. То есть песка. Люди тут были не редкость, но и не сказать, чтобы выглядели главенствующей расой. Самые разные морды встречались, такое ощущение, что татуин – это как сенат, каждой твари по паре. Уотто вылетел и улетел с Квай-Гоном, а я и Падме остались в помещении. И ещё тут сидел мальчуган. Ну что я могу сказать о встрече с основателем могущественного клана Скайуокеров. Вернее, об обоих прародителях. Мне были интересны их отношения, чисто по человечески. Я то одет весьма… закрыто и скромно, Падме нашла сочного мальчика, с светлым, слабо загоревшим лицом, светловолосого – видимо волосы выгорели на солнце, в отличие от морды лица. Внешность же… Не такой, как актёр. Но тем не менее, ребёнок, лет десяти от роду, может плюс-минус, скорее плюс, один-два года. Я бы поставил на десятку. Энакин спросил её, ангел ли она. Падме смутилась и спрятав смущение за улыбку, начала с ним разговор. Эх, совратила мальчика… Хотя как совратила – я кажется чувствовал, что она как-то на него странно смотрит. Не так, как должна смотреть на мальчика, я бы сказал, что он – распушил перед ней хвост, а она – влюблялась на глазах в его непосредственность и милоту. Так, запишем – Королева Падме Амидала – сётаконщица. Нет, будь мужик к девочке – я бы остановил, а так – не вижу ничего предосудительного, хоть светопалкой режьте – не вижу. Возможно, издержки воспитания в виде мужского шовиниста. Довольно кстати забавный факт, но если шестнадцатилетняя – а ей шестнадцать, строит глазки десятилетнему мальчику – то это ничего страшного, мальчик красавчик, сочный, милый, и вообще ня. Если бы им было наоборот – то это уже статья и все закидали бы шестнадцатилетнего юношу известно какой субстанцией. Сексизм в действии! Уж простите, что я так нарываюсь на это действо, было дело, я сам стал невольной «жертвой» этого сексизма. Нет, я к детям не лез, наоборот, когда мне было лет девять, ко мне очень странно и неровно задышала одна девушка, которая бывала у нас в гостях. И я сейчас не о ситском прошлом говорю. Ну слово за слово, то да сё, я был маленьким, она чуть постарше – ей семнадцать или восемнадцать, мне десять, то она напросилась со мной «посидеть», то поиграть, в общем, сексом мы конечно не могли заняться, но я был как раз в том самом возрасте, когда мальчики начинают интересоваться, как устроены девочки. Из всей эротики – я только немного руки распустил, и то под её строгим руководством, помацал спереди, сзади, и поцеловались несколько раз, ну и ещё был свидетелем сцены, как она, понимая что удовлетворить мне её нечем, сделала это сама, пока мацал её грудь. Было весело, а ещё познавательно и интересно. И я совсем не был против, едва ли это можно вообще считать в каком-то месте растлением малолетних. Сама суть растления в другом заключается. Я был в том возрасте, когда уже гуглят порнхаб, так что сами понимаете… Сказал бы даже наоборот – зная, что я уже и целовался, и руки под трусики запускал, и ликбез получил, потом уже намного меньше мандражировал в том возрасте, когда смущающиеся молодые мальчики забивают голову псевдофилософией о любви и очень неумело пытаются подкатывать к девушкам, получая в ответ ну очень туманные намёки в стиле Йоды. Поэтому с одной стороны – вроде бы как честный гражданин и взрослый человек, я должен быть против, с другой – я решительно за сётаконщицкие наклонности Падме, и думаю, если она сумеет с ним хотя бы поцеловаться, то мальчик будет более… спокоен в будущем, это я знаю по себе. В каноничной версии событий этого так и не произошло, слишком они оба воспитанные, ну да ничего, сшипперить этих двоих – теперь моя новая забава. Чтобы это всё не было в том возрасте, когда ей будет… ей сейчас шестнадцать? Малявка. Так что когда энакину будет восемнадцать – ей двадцать четыре. Долго предаваться шипперским наклонностям и самое главное – вспоминать счастливые моменты своего детства мне не дали – Квай-Гон вошёл и был сильно недоволен. – Идёмте за мной. – Извини, мальчик, нам пора, – Падме одарила его улыбкой, – увидимся. Не, ну она точно ему глазки строит. Хм. Надо их как-нибудь столкнуть вместе лбами, чтобы поцеловались, или ещё что-нибудь подстроить. Хотя будь гендерно наоборот… это всё равно что я и Кэр. Хотя нет, от такой мысли меня немного передёрнуло. Кэр миленький маленький дикарёнок, я к ней даже сильно привязался, но не в этом плане точно. А если так подумать – если ей лет девять, через лет пять-восемь она уже будет сексапильной девушкой. Бррр, что за мысли в голову лезут. Представил малышку кэр повзрослевшей – в том, что она красива, и будет ещё красивее, я не сомневался. Я тут задумался, ну захочет она с мальчиками гулять, я буду ревновать? Не знаю, наверное. Привязался же к этой непоседе, а тут прости-прощай, я нашла себе какого-нибудь хлыща, который будет меня любить нежно. Бррр. Ладно, в ближайшие годы этот вопрос точно не стоит, и слава богу, потому что я не хочу им задаваться вообще. – Учитель, в чём дело? Ах, да, Оби-Ван вернулся на корабль после того, как заглотнул моего пойла. Его отправили отдыхать и защищать псевдокоролеву, но больше отдыхать – организм оказался слабоват, и если Квай-Гона просто прошиб пот, то Оби-Ван вернулся на корабль покачиваясь как пьяница. Так что сейчас отвечал нам по комлинку. – Я нашёл гипердвигатель, но продавец отказывается принимать республиканские кредиты, – сказал Квай-Гон, – у нас есть что-то, что мы можем продать? – Несколько контейнеров с едой, царские платья… думаю, нет, учитель. – Это плохо. Ладно, мы здесь осмотримся, попробуем решить проблему. До связи. Квай-Гон выключил комлинк. Штука сдвижная, как телефоны-слайдеры. Забавная, кстати. – У нас нет денег? – переводила взгляд с Квай-Гона на меня, Падме. – К сожалению, нет, – Квай-Гон задумался, – как можно заработать денег в таком месте, как это? Можно попробовать азартные игры – благодаря предчувствию Джедая можно неплохо заработать. Я бы не хотел никого грабить, но кто знает, может и это можно провернуть. – Мы не преступники, – заявила ужаснувшись Падме. – Когда речь идёт о судьбе целого народа – негоже оправдываться тем, что не хотел предпринять всё, что в твоих силах. Но ты права, мы не преступники. – А моя водица пошла тебе на пользу, – сказал я, прислонившись к стене глиняной хижины. Ещё бы, Квай-Гон даже не думал о том, что в таком месте как Татуин есть бесчисленное множество способов «относительно честного» отъёма денег у населения. – Самый честный способ заработать – это найти какую-нибудь работу. Саймон, ты говоришь, был ситхом, верно? – Был. – Вы все так долго живёте? – Нет, я уникальный случай. Я точно не знаю, к какому биологическому виду принадлежу, но судя по всему, к очень медленно стареющему. Достаточно сказать, что к моменту Руусанской реформации я уже был старше вашего Йоды вдвое. – Должно быть ты был известным ситхом. – Нет, меня никто не знал. Кроме узкого круга лиц. Я не совсем хорошо помню многие детали, всё-таки память имеет свойство тускнеть со временем. Но времена были славные, это да. Джедаи были джедаями, ситхи – ситхами, и в галактике была какая-никакя определённость. – Должно быть ты можешь подсказать, как бы ты поступил на моём месте? Нам нужны деньги. Я задумался. Квай-Гон здраво рассудил – он, джедай, связан множеством правил и ограничений, а вот я – нет. – Есть, я думаю, причины, по которой мы вообще оказались на Татуине. И это не случайность. – Ты тоже это заметил? – Мальчугана? Конечно. Но кое-что ты проглядел. Нашу очаровательную спутницу, – я стрельнул в неё глазами, образно, конечно. – А она тут при чём? – Мне кажется, мальчуган ей понравился. – Эй! – воскликнула девушка, – ничего подобного! – Понравился, не спорь. Падме залилась краской, но была разозлена тем, что я её выдал с головой. – Вот как? И ты думаешь, это связано? – Я думаю, ради этого мы и прилетели сюда. Мальчик одарён. И намного сильнее рядового джедая. Квай-Гон хмуро посмотрел на небо. Потом на меня. – Немного неудобно разговаривать, когда ты имеешь внешность женщины. – Это всего лишь голос и пара припухлостей на торсе, – я положил руки на эти «припухлости», а Падме гневно стрельнула в меня глазами, как будто я её подругу мацал без её спроса. – Всё равно. – Я не хотел бы светить своим настоящим лицом здесь. Это не то место, где стоит оставлять следы, особенно если здесь есть мои старые знакомые. – Насколько старые? – Я неплохо нажился на азартных играх не так давно, разорил с десяток различных азартных игроков, вполне возможно, мне захотят отомстить. Лететь на Кореллию они не решатся, а вот на Татуине могут и попробовать. – Азартные игры. Ты использовал Силу? – Конечно. – Это неэтично как минимум. – Да плевать я хотел на этику. Азартная игра – это само по себе неэтично, и раз уж казино всегда выдаивают игроков, используя их азартность – что мешает это же сделать обычному человеку, а не организации? Используя дар предвидения можно никогда не ограничивать себя в деньгах. Короткие ставки на биржах, ставки в казино… Квай-Гон улыбнулся: – Мы, Джедаи, никогда этим не занимаемся. Мы вообще отвыкаем от мысли о деньгах. Пока они, деньги, не напомнят нам о своей очевидной нужности. А тем не менее, деньги – открывают многие двери и помогают во многих сложных ситуациях. Эк Квай-Гона после силового аналога пургена прочистило – уже задумался о правильности руусанских реформ и аскетизма. Того и гляди, ещё броню оденет. Хотя это вряд ли. Падме тут же перевела разговор: – Нам нужно улететь отсюда, причём пока хатты и местные на нас ещё не охотятся. Если вы можете выиграть деньги – пусть так. – Боюсь, если мы начнём обыгрывать местных – то очень скоро к нам пожалуют хатты или наёмники, придётся защищаться, и мы окажемся в ещё более сложной ситуации, – вздохнул Квай-Гон, – мы конечно можем немного выиграть, но чтобы оплатить ремонт понадобится немаленькая сумма. * * * * – Ты думаешь о том же, о чём и я? – спросил Квай-Гон, прислонившись к перилам небольшой лестницы. О том, как мы встретились с татуинской песчаной бурей, и Энакином Скайуокером, я пожалуй рассказывать не буду – сила столкнула бы нас лбами с абсолютной неизбежностью. Ну а поскольку я никто из нас не сопротивлялся этому, то ничего необычного в том, что мы в итоге всей шумной компанией оказались в доме Энакина. Для рабов их хижина в весьма недурном состоянии, по меркам татуина, конечно. Я бы даже сказал, что конкретно эти рабы жили во вполне себе нормальных условиях для пролетариата. Несколько комнат, есть даже мастерская Энакина, он тут же уволок Падме показывать своих роботов. Падме разоблачённая, порозовела, но пошла за мальчиком. Сётаконщица. Всех разместили, буря утихла уже к вечеру, а я сидел и делал заметки в своих многочисленных записях. – Не знаю. – Я думаю, что нам сделать с этим мальчиком? – Квай-Гон сел на какой-то выступ, поморщился, слез, – как на сковородке, – пояснил он, – Энакин необычный ребёнок, но у нас нет задачи освобождать рабов. – Всё зависит от того, как ты это воспринимаешь. Умение мыслить – первое, что должен усвоить благовоспитанный ситх, и джедай тоже. С точки зрения рабовладельца, если ты увезёшь против его воли мальчика и его маму – то совершишь кражу. Потому что он считает их своей собственностью. А с точки зрения джедая – окажешь мальчику крошечную, ничего не значащую услугу, ведь джедаи никогда не признавали рабства. Джедаи уважают традиции разных народов, но есть вещи, которые в этот список не входят, какими бы древними традициями они ни были. Убийства, рабство, изнасилования, и прочие преступления против личности. Вопрос не в том, хочешь ли ты помочь мальчику, вопрос в том, считаешь ли ты его вещью, или нет? – Ты представляешь это всё так, как будто я злодей, и не хочу помочь несчастным рабам? – даже удивился такой наглости Квай-Гон. – Всё зависит от точки зрения. С точки зрения Уотто – ты не должен трогать его имущество. С точки зрения мальчика, если он попросит тебя увезти его с планеты, а ты этого не сделаешь, сославшись на то, что мальчик – раб? Ты поддержишь рабовладельчество, поддержишь Уотто и его право распоряжаться своим живым имуществом как ему вздумается. Если бы я хотел это сделать – я бы просто забрал обоих, и мне было бы глубоко наплевать на то, что кто-то считает их своими. Таков путь ситха.