Дура и шаман

Невысокая казашка в теплом меховом тряпье, с убранными в хвост чёрными волосами, смотрела на нойда пугливо и любопытно, словно землеройка, выглянувшая из норы. — Чего тебе? — спросил Тымешк. Она приближалась к его землянке не в первый раз и, поначалу не решаясь заговорить с ним, просто наблюдала. Ее присутствие раздражало старого нойда. — Нет, — сказал он с твердостью, — приворожить Хао Асакуру к тебе я не смогу. Казашка склонила голову набок: — Ты это… шаман, типа? — Как видишь. — А можешь меня учить?.. Нойд задумался: — Зависит от того, сможешь ли ты учиться, нӣйта. — Конечно… А что ты знаешь? — Смешная. Ты хочешь учиться у меня, но сама не понимаешь — чему. — Ну… магии там… с духами говорить… Ты это умеешь, я видела! Я тоже хочу! — Я научу тебя чистить оленей, убирать за ними навоз — вот на что ты годишься! — Да бл…! — воскликнула казашка, очевидно, не блиставшая благородством лексикона. — Я у тя учица хочу, а не у оленей! — Вычесанный сытый олень — путь к сердцу старого нойда! — важно заявил Тымешк. — Я ж не в невесты к тебе набиваюсь! — возмутилась она. — А я тебя бы все равно не взял!.. И где твои родители? Они понимают, что ты сейчас со старым шаманом в тайге — и кругом ни души? Живой. — Знают! — ответила казашка гордо. — Они понимают меня! «Сидела бы у себя в ауле, училась камлать у местных, варила бы мази из степных трав… — думал Тымешк с досадой. — Чего привязалась? Мне еще оленей кормить. Скоро зима!» С другой стороны, жизнь в тундре — тяжкая жизнь, и лишние рабочие руки пригодились бы в доме старого нойда, облегчили бы его труд… Но… учить чужака? Немыслимо! А может… вообще не учить? Старый нойд едва удержался от ликующей усмешки. Он почувствовал себя истинным мудрецом. — Хорошо, нӣйта, — сказал Тымешк. — Входи в дом.

***

Казашку звали Зариной. Она оказалась работящей девушкой, послушной, как оленуха. Нойд нагружал ее самой черной, самой неблагодарной работой — а сам бездельничал, медитировал и курил. Бывало, Зарина отрывалась от работы и, вытирая рукой потный лоб, говорила: — Тымешк-сан, когда вы начнете учить меня? Тымешк сидел неподалеку, на шкурах, сложив по-турецки ноги. — Не зови меня «сан». Не «сенсей». Не «сама». Для тебя я уххцэй… И — нет. Пока духи не благоволят начать обучение. — Но почему?! Что мне следует сделать? — Терпение, девочка. Ничего не дается сразу. Я рассказывал тебе историю о шамане, который нагим вошел в ледяную пещеру и провел в ней десять лун без пищи и тепла… У тебя же пока лишь олени. Не спеши. Чеши им шерсть можжевеловым гребнем. — Что же… будет дальше? — А дальше — упорные тренировки. Медитации. Пост. Возможно, голод и смерть. Ты должна быть готова телом и духом. — Но я готова! — возмутилась Зарина. — Нет. Пока ты одержима этой мыслью — тебя будут ждать лишь олени. В конце концов Зарина возвращалась к работе, а Тымешк — к безделью. Он был рад своей находке. К счастью, ложь давалась ему легко, без единой капли стыда. И все шло своим чередом, пока не пришла звезда-предвестница. О, много зла творят из-за этой звезды! Каждый шаман слышал зов войны, что толкал его в путь и к битве. Но саам Тымешк не знал слова «война». Он не хотел проливать алую кровь, не хотел быть Королем звезд. Слова «король» он тоже не знал. Зарина мыслила иначе. С раннего детства она знала о Турнире шаманов, о великой битве, которой должно случиться на стыке эпох. Она желала быть готовой к ней, желала проливать алую кровь. Ночами она грезила, как займет место среди последователей Хао Асакуры, величайшего шамана всех времен, могучая и непобедимая, и жалкие, словно муравьи, люди будут поклоняться ей. Днем же — убирала навоз за оленями… Но когда пришла звезда Лаго, Зарина бросила работу и сказала Тымешку: — Вы обещали учить меня, но не сдержали свое обещание. И теперь у меня почти не осталось времени! Я хочу увидеть Турнир! Хочу увидеть… Его! Учите меня сейчас! Пока есть возможность!.. Тымешк странно улыбнулся, не открывая глаз. Как и раньше он сидел на оленьих шкурах около своего дома, маленькой землянки, по-турецки сложив ноги. И ответ его был: — Нет. — Тогда… — Зарина повела плечами и вдруг сдернула с себя полушубок. — Мы будем драться! И если я одержу победу, вы!.. Старый нойд, храня молчание, поднялся с места, размял кости и шагнул ко входу в землянку. — Вы не будете драться?! — возмутилась Зарина. — Возвращайся к оленям, нӣйта, — ответил Тымешк, не оборачиваясь. В гневе Зарина схватила с земли небольшой камень и швырнула в Тымешка. Попала… Нойд зловеще остановился и медленно обернулся к ней — и сказал, спокойно, пугающе: — Хорошо. Я покажу тебе… один прием. Будь внимательна. Он поднял со шкур большой овальный бубен с мембраной из желтой кожи. Зарина напряглась, приготовилась к атаке; приготовилась взглядом ловить каждое движение, ушами — каждый звук… Но атаки не было. Старый нойд выстукивал какую-то мелодию. Зарина стояла бездвижно и напряженно слушала… пока не почувствовала, как тяжелеют ноги, как темнеет в глазах, как становится сложно дышать. Мир вокруг почернел, словно в грозу. Вдруг нойд запел — хрипло, будто рыча, на своем родном языке. И когда нойд запел, Зарина закричала — потому что неведомая сила подхватила ее и потянула вверх; внизу Зарина видела, как опустилось на холодную землю тундры ее бездыханное тело. «Не кричи, — услышала она спокойный строгий голос старого нойда. — Не бойся». Он уже не пел, но она все еще слышала рев — казалось, ревело небо. Зарина зажмурилась и вспомнила глаза цвета плавленого золота. Цвета залитой солнцем степи. Он пришел к ним в аул, когда она была девочкой, мудрый и всемогущий… Он сказал, что когда она станет старше, сильнее — тогда он возьмет ее к себе… Его называли мастером, великим шаманом, оммёдзи… Зарина охнула. Она вновь была в своем теле. И мир снова обрел краски. — Что вы сделали? — спросила она. — Выстукивая ритм на своем барабане, я могу направить твою душу и в ад, и в рай. Я могу погрузить тебя в беспробудный сон — чтобы ты спала, дышала, жила, но твоя душа, услышавшая зов моего барабана, металась между землей и небом. — Какая страшная сила! — Нет. Это лишь отголоски силы… Мой дед был могучим нойда. Когда он входил в город, люди вокруг закрывали глаза и выли песни, слов которых не знали. Вот — истинная власть над чужими душами. Обладая такой, ты, наверное, перестаешь быть человеком. Зарина задумалась: — Интересно, я смогу научиться также? — Зачем тебе это, нӣйта? — удивился Тымешк. — Люди боятся подобной власти. Большое могущество обернется для тебя одиночеством. — Я найду таких же могучих, как я! — восторженно проговорила Зарина. — Все будут бояться нас и уважать! Тымешк многозначительно вздохнул. — Это то, что вы хотели показать мне, учитель? — продолжала она. — Теперь вы научите меня этому приёму, да? И без малейшего страха потянулась к нойдову бубну. Отстранившись, нойд щёлкнул Зарину по лбу. — Тебе поздно учиться нийта, — сказал он и продолжил, заметив, как исказилось ее лицо, — мы начнём утром. А теперь войди в землянку и ложись спать. Ночью к тебе снизойдут добрые духи. На рассвете же, с новой мудростью, мы начнём твои тренировки.