Сошествие в безумие

Синзо Тора вернулся. Вне всяких сомнений. С таким же успехом можно было ознаменовать его явление салютом - грохоту и гвалту вряд ли стало бы больше: Кеншин, возвращающийся после встречи с Кумико, услышал их еще на главной улице, а когда подошел ближе, то и вовсе чуть не оглох. В воротах постоялого двора красовался человек, вызвавший его на поединок на второй день после приезда из Киото, - красовался с таким видом, будто он лично одной левой победил весь род Токугава. Кеншин поразмыслил и решил не лезть на рожон, а дождаться, когда Синзо уберется восвояси. Прошло несколько минут, и тот со свитой изволил пожаловать внутрь, где продолжил светский прием. Кеншин, пытаясь затесаться в толпе, взял прицел на лестницу, но как только начал подниматься, Синзо его заметил и громко, с ненавистью в голосе поинтересовался: - А этот гайдзинский выкидыш что тут до сих пор делает? Кеншин остановился, но не повернулся. Гайдзинский выкидыш? Что-то новое. Он опустил ногу на следующую ступеньку. - Отстань от него, - прозвучал второй голос. Ёсида. Кеншин, не оглядываясь, медленно поднимался все выше и выше. - Ага, отстань от палача! - третий голос и смех. Хамада. Глухой стук - Хамаду толкнули к стене и велели заткнуться. Кеншин, так и не обернувшись, вошел в свою комнату и плотно задвинул перегородку. Да пусть он будет проклят, если позволит разрушить то ощущение мира и покоя, которого достиг благодаря утреннему общению с Кумико. Он отключился от доносящегося снизу галдежа и задумался о вещах куда более приятных. Об игре с детьми на берегу - в Киото он и забыл о том, что существует такое беззаботное времяпровождение... Ох, точно: его юла!.. Кеншин отыскал ее в складках зимнего хаори, нетронутую со времен отбытия из Кихейтая. Единственное вещественное напоминание о времени, прожитом в семье. Он смутно помнил, что когда-то игрушку подарил ему отец – кажется, за несколько недель до того, как все слегли от оказавшейся смертельной для них холеры. Тогда волшебней подарка на свете и существовать не могло. Да что тогда – он и сейчас иногда думал, будто эта крутящаяся штуковина содержит в себе толику магии. Интересно, что бы отец сейчас подумал о нем - том, кто несет "небесную справедливость"? Потом Кеншин вспомнил, как Хико при помощи юлы объяснял нюансы координации между руками и глазами, как они состязались, чья прокрутится дольше... Что бы сказал о его работе Хико?.. От этой мысли сожаление кольнуло сердце. Голод напомнил о себе бурчанием в животе. Обед был на подходе. Кеншин отметил, что шум внизу вроде поутих, и спустился узнать, не нужна ли хозяйке какая помощь на кухне. Главной наградой за это была, разумеется, возможность перехватить кусочек-другой. С утра аппетита не было, зато сейчас он разгулялся вовсю. Потому-то и вошел Кеншин на кухню очень энергично, обнаружив там Мацуёигусу и Юку в состоянии, близком к помешательству. - Химура-тян, как же я рада тебя видеть! Синзо-сан привел с собой из Тёсю еще шестерых, но, думаешь, догадался, что стоит меня заранее предупредить?.. Нет! А мне, значит, корми всю эту ораву! Она тут же пристроила Кеншина к делу - таскать воду и принести из амбара еще мешок риса, потом навалила овощей и фруктов - шинковать. Кеншин в процессе сунул в рот пару кусочков яблока и морковки, за что желудок был ему более чем благодарен. Вернулась с рынка посланная туда за рыбой и мясом Киси, принесшая помимо этого еще несколько бутылей сакэ - "отметить возвращение Синзо", по выражению хозяйки. Кеншин сразу напомнил себе, что в присутствии этого человека следует следить за языком и не терять бдительности: на постоялом дворе появилась сила, с которой придется считаться. В общем, когда пробил час обеда, он дождался последней минуты, как и раньше, а потом выбрал место от Синзо подальше, насколько это было возможно. Когда он вошел, тот встретил его злым взглядом, кривя губы в ухмылке. - Демон... - услышал, проходя мимо, Кеншин. Снова этот "демон". Только утром это слово прозвучало от других, но Кеншин не знал, о чем или о ком идет речь. Теперь понятно. О нем. Он сидел у самой стены, уповая на то, что никто не станет обращать на него внимания. Связываться с Синзо не хотелось, тот и так на него зверем смотрел. Взяв у Юки поднос, Кеншин приступил к трапезе, но, стоило к нему присоединиться Иидзуке, отложил палочки: - Что это за дела с "демоном"? - он чувствовал, что голос вот-вот сорвется и торопливо протолкнул комок в горле. - Они надо мной издеваются. - Ух ты, говорящая рыба! - удивленно заметил, садясь, Иидзука. - Уж не разговариваешь ли ты со мной, а?.. - он рассмеялся на оскорбленный взгляд Кеншина и пояснил: - Похоже, это моя вина. Тут народ начал спрашивать, так ли ты хорош в деле, как на тренировке, и я рассказал, что видел собственными глазами. И вот что, приятель: не будь это мои собственные глаза, никогда б им не поверил. Вот это скорость! Вот это точность! Я и сказал, что ты, дескать, был словно проснувшийся демон. - О, замечательно... - удрученно пробурчал Кеншин. - Послушай, дружок, - продолжил Иидзука, - знаю - ты меня в любимчиках не держишь, даже злишься, поди, но я тут для того, чтобы помогать. Может, ты и не хочешь, чтобы мы сдружились, но позволь хотя бы помочь. Тут, понимаешь, такое происходит, - он указал взглядом на Синзо, - что и парням постарше несладко приходится. Доверься мне, договорились? Кеншин ответил долгим взглядом. И верно. От этого человека никакой враждебности не исходило, а если Кеншину не по нутру чужая болтливость, то это не значит, будто Иидзуке нельзя доверять. В конце концов, Кацура же доверяет. - Хорошо, - кивнул Кеншин. Иидзука заулыбался. Разговор немного покрутился вокруг техник владения мечом в Киото, потом Кеншин доложил, что посетил, как ему и было велено, явки. В общем, на этом все, но даже столь краткая беседа помогла ему расслабиться. Но потом Синзо закончил трапезу и, разя сакэ, поднялся. - Смотрю, наш разудалый командир не боится даже с палачом есть, - подчеркнуто не замечая Кеншина, сказал он. - Синзо, повторяю не в первый, но в последний раз, - с опасной ноткой в голосе отозвался Иидзука. - Химура - лучший мечник из всех, кто у нас есть, за исключением разве что тебя. У него своя работа, у тебя - своя. Ты сейчас от него отстанешь и рот тоже будешь держать на замке. Чтобы о его существовании ни одна живая душа не прознала. Я понятно изложил? Синзо издевательски хмыкнул. - Да сколько угодно. Он же хитокири - больше трех месяцев всяко не проживет. Он развернулся и вышел. Смех эхом отозвался в ушах Кеншина. ...Больше трех месяцев не проживу?.. Значит, вот чего ожидают?.. - подумал Кеншин. Никто не упомянул, сколько ему придется выполнять свою работу, потому-то он предположил, что, наверное, не очень долго - просто потом приставят к какому-нибудь другому делу. Однако в словах Синзо есть смысл: жертвы давали отпор, и - как знать - возможно, кто-нибудь однажды и преуспеет... - Эй, парень, очнись, - сказал, заметив опустевший взгляд Кеншина, Иидзука. - Не слушай ты – пьяный он еще противней, чем трезвый. Кстати, с чего он на тебя взъелся-то, а? Ты тут был от силы день-другой, когда его с конвоем услали. - Я на второй день тренировался во дворе - похоже, ему это не понравилось, - набычился Кеншин. - Поговаривали, будто даже драка какая-то была... - надавил Иидзука, чувствуя, что тот не договаривает. Помявшись, Кеншин признался: - Он попытался меня вызвать, но я отказался. Тогда он начал задираться... Пришлось приложить его тупой стороной меча и напомнить, что мы сражаемся заодно. Иидзука негромко присвистнул. Синзо был тот еще здоровяк, а в Кеншине ни роста, ни веса – как есть воробышек. - То есть ты его уделал? - потрясенно переспросил он. - Теперь понятно, с чего он так бесится! - взяв себя в руки, Иидзука продолжил: - Ладно, неважно - поладите в итоге, худо-бедно - уж как-нибудь. Кстати, скоро Кацура вернется. Наша разведка донесла, что правительство в смятении, так что не зря мы поработали! Теперь все завертелось куда шустрей, чем думалось, вот он и торопится обратно. Увидишь, он захочет и с тобой поговорить. С этими словами Иидзука поднялся и вышел. ...Может, я все-таки прав, и задания скоро закончатся... - с надеждой подумал Кеншин. День был томным, дивным, и мысль о том чтобы провести его взаперти Кеншину претила. Он решил позаимствовать замеченную в кладовке удочку и посидеть на речке. Хозяйка наверняка впечатлится, если удастся добыть что-нибудь к обеду. А он сам отвлечется. По пути к кладовке его перехватил Ёсида. - Химура, ты уж прости... - За что? - не отвлекаясь от поиска удочки, спросил Кеншин. - За то, что повел себя как скотина. Давай пройдемся - поговорить надо. Они молча вышли за двери гостиницы и направились к реке, где, найдя подходящее для рыбалки местечко, и устроились. - Ты в курсе, что вчера мы с Сато были в группе уборщиков?.. - начал Ёсида, и Кеншин кивнул. - Значит, в курсе, что мы все про тебя знаем, - Кеншин снова кивнул. - Слушай, до сих пор никак не поверю в то, что видел... По-моему, люди так быстро двигаться не могут. И мечом так махать - тоже. И когда ты это делал, твои глаза... Знаешь, они будто даже не человеческие были... Словно... словно глаза смерти. Я чуть не помер со страху, а Сато аж затрясло всего... Кеншин напрягся, но ничего не сказал. - В общем, теперь он просит, чтобы его перевели... Танака туда же... Они и меня уговаривали... Не знаю, как поступить... - А может, тебе и правда стоит меня бояться?.. - перебил Кеншин. Ёсида опешил: - В смысле? - Когда я с ними сражался, то, пожалуй, даже получал удовольствие, пока не понял, что же сделал, - не смея взглянуть на друга, признался Кеншин. Ёсида промолчал. - Я выполнил уже три задания, - глядя строго перед собой, говорил Кеншин, - и после каждого раза появлялось ощущение, будто часть меня исчезает. И ее уже не вернуть. Становиться снова нормальным с каждым разом все трудней... Снова молчание. Слова темной тучей нависли над их головами. Ёсида все-таки заговорил: - Я знаю, что тебе приходится делать. И знаю, во что это превращает людей - с ума сводит. Не хочу, чтобы с тобой произошло что-то подобное. Пусть Сато проваливает, куда глаза глядят. Сегодня утром я решил, что останусь и присмотрю за тобой. Напряжение отпустило Кеншина, но всеобъемлющая печаль никуда не ушла. Он наконец-то смог признаться, что наслаждался вчерашним боем, получал удовольствие, тем самым сделав еще один шаг прочь от себя - былого. Что же с ним происходит?.. Эту мысль перебила другая - та, что не давала покоя с самого завтрака. - Ёсида, а правда, будто хитокири больше трех месяцев не живут? - тихо спросил Кеншин. - Что?! Да кто тебе такого наболтал?! - Синзо. - Чтоб его черти забрали, скотину, - прорычал Ёсида. - Лишь бы подгадить... - Значит, правда. - Я ничего такого не говорил! - быстро открестился Ёсида. - Если честно, не знаю, но с таким-то мастерством ты точно меня переживешь... Поди, и внуков понянчить успеешь, - он поднялся и хлопнул Кеншина по спине. - Если тебе что сейчас и надо, так это добрая чарка сакэ, а я как раз знаю одно отличное местечко. Кеншин к тому времени уже поймал пару рыбин, поэтому с готовностью смотал удочки. Заглянув на минутку на постоялый двор и вручив улов потрясенной хозяйке, приятели отправились в ближайшую забегаловку. Товарищ или сакэ - и то, и другое отлично поднимало Кеншину настроение. По возвращению стало ясно, что в гостинице назревает драка: гвалт, ругань, возня; народ высыпал на улицу, и когда Кеншин с Ёсидой приблизились, до них донеслись обрывки фраз. - ...сукин ты сын! Обвел вокруг пальца! Это был голос Хамады, а ворчанье в ответ, похоже, принадлежало Синзо. - А я говорю – обмишулил напару со своей подстилкой Югао! - снова заорал Хамада. Югао? Это же рабочее имя Кумико! Когда Хамада притащил Кеншина играть в кости в квартал красных фонарей, он поспорил с Синзо, что мальчишка нипочем не останется на ночь с женщиной. Но Кеншин с Кумико приложили все усилия, чтобы Хамада проиграл. Кеншин остановился и схватил Ёсиду за руку. - Кажется, тут дело во мне. Пошли отсюда поскорей! - тревожно сказал он. - В тебе?.. С чего ты... - закончить фразу Ёсида не успел: Хамада заметил Кеншина и кинулся к нему, вытаскивая из ножен меч и выкрикивая оскорбления. Кеншин без труда увернулся, но Хамада снова атаковал. Кеншин снова собрался отступить, но за спиной оказался Ёсида - двинься Кеншин, и тот попадет под удар. Даже не успев продумать свои действия, он выдернул из-за пояса ножны с мечом и обеими руками вскинул их вверх, выбив катану из руки Хамады. Тут же невесть откуда взявшиеся руки схватили того - брыкающегося и орущего - и оттащили в сторону. Синзо подошел и плюнул Хамаде в лицо: - Придурок - даже мальчишку побить не смог, - ядовито сказал он и ушел. Кеншин подобрался в защитную стойку, выставив перед собой по-прежнему вложенный в ножны меч. Глаза прищурились, вспыхнув янтарным пламенем, и советовали не приближаться. - Что тут? - на шум прибежал Иидзука. - Ничего. Все под контролем, - холодно ответил Кеншин голосом, полным угрозы, от которого у Ёсиды встали дыбом волосы на руках. Зеваки попятились, и Кеншин со все еще стоящим за ним Ёсидой оказались в центре круга. Ёсида вздрогнул и сделал шаг вперед. Кеншин, почувствовав движение, инстинктивно вскинул руку, сбив приятеля на землю. - Успокойся, парень! - схватившись за ушибленную грудь, воскликнул тот. - Это ж я! Кеншин помотал головой, разгоняя застлавший разум туман. Глаза вернули фиалковый оттенок, и он виновато посмотрел на Ёсиду: - Не больно?.. - тихо спросил он, осознав, что сделал, и протянул руку, помогая ему подняться. - Быстро внутрь, - ответил Ёсида и протащил Кеншина мимо толпы в гостиницу - втолкал вверх по лестнице в комнату. - Что это было?! - с возмущением спросил он, задвинув седзи. Кеншин вздохнул. - На прошлой неделе Хамада с приятелем привели меня в Гийон - говорили, будто играть, но на самом деле хотели заставить меня провести ночь с женщиной, - объяснил он. - Оказалось, Хамада побился об заклад с Синзо, что я сбегу. И я бы сбежал, если б Синзо не заплатил наперед, чтобы она меня никуда не выпускала. Ёсида продолжал тереть ноющую грудь. - И ты провел с ней ночь?.. - неверяще переспросил он. - Я спал в углу, а она на футоне, - быстро ответил Кеншин. - Слушай, Ёсида, извини, что я тебя ударил... - Теперь объясняй, что такое случилось на улице. Кеншин мотнул головой. - Не знаю. Но если б я отошел, все закончилось бы тем, что Хамада бы убил тебя. Случайно. Вот я и выбил у него меч, как наставник учил. А потом... - он сделал паузу, пытаясь подобрать верные слова. Слова подбираться не хотели. - Потом... Меня охватило возбуждение, как в бою, и словно понесло... Не понимаю, почему... Он посмотрел на приятеля, ощупывающего ребра на предмет переломов. - У меня было такое чувство, будто я себя теряю... - тихо закончил Кеншин. Ёсида поднял голову и, скривившись, встал на ноги. - Парень, мечник ты потрясающий, - он подошел к окну и выглянул на улицу, где все уже стихло - зеваки вернулись на постоялый двор. - Давай-ка расслабься до обеда. С Синзо все ясно, но Хамада-то, ну дурак... Я тебя не виню - тут не то что мальчишка, взрослый бы обозлился... В общем, говорил же, что тебя одного тут не оставлю, вот и не оставлю, - увидев озабоченность на лице Кеншина, он добавил: - Не бойся, не бойся - цел я, переломов нет. Ёсида вышел и, уже задвигая седзи, встретился с Иидзукой. Тот занес было руку, чтобы постучать, но Ёсида его остановил: - Не надо, - и поведал про спор между Хамадой и Синзо. Иидзука закатил глаза: - Ох уж эти мне игры... Как же все достало, - раздраженно сказал он. - Того поддержи, этому в задницу подуй, драку разними, причем подразумевается, что про тактику и стратегию тоже я не должен забывать. Уж не знаю, что там у вас стряслось - не успел к началу, но к Химуре и подступиться было страшно. А все ребеночком прикидывается! - Могу вам с уверенностью заявить, что вовсе не прикидывается, - возразил Ёсида. Ииздука похмыкал. - Ну ладно, главное - от него есть толк. Благодарение небесам, обед прошел без происшествий. Синзо решил не осчастливливать обитателей постоялого двора своим явлением, отправившись по любимым злачным местам, а Хамада зализывал раны на поруганной гордости и поэтому ел у себя. Кеншина сторонились, чему он был только рад, поскольку не хотел наживать новых врагов. Он сидел с Ёсидой, который развлекал его рассказами о своем житье-бытье ронином, и под конец Кеншин почувствовал, что чувство юмора к нему вернулось, и на предложение Ёсиды перекинуться в кости с новичками ответил хитрой улыбкой. Закончился их сговор тем, что кошельки нескольких свежеприбывших из Тёсю бойцов заметно полегчали, а Кеншин - впервые за несколько дней - уснул с улыбкой на лице. Сохранить это приятное чувство до утра не удалось: примерно в четыре по полуночи он проснулся от грохота. Кто-то ломился во входную дверь. Кеншин сосредоточился, пытаясь понять, насколько враждебен ки посетителя, и, почувствовав, что это свои, закрыл было глаза, собираясь вернуться ко сну. Но снова зазвучали голоса, послышался шорох раздвигаемых-задвигаемых седзи и топот бегущих по лестнице людей. Кеншин сел. Сна больше не было ни в одном глазу. Через миг открылась и его дверь. Вбежал Иидзука. - Химура! Живо подъем! Ты нам срочно нужен! - он кинул на постель синий ги. - Только что выяснилось, что Мимаваригуми задумали нынче ночью убить нашего вернейшего союзника! И всю семью вырезать!.. Там шестеро охранников есть, мы еще десятерых на подмогу отправили, но нужны люди, которые знают наши явки и проводят туда семью. Это вы с Синзо. Пошли! Кеншин был уже на ногах и одет. Следом за Иидзукой он сбежал по лестнице, у дверей встретившись с Синзо. Тот недобро посмотрел на Кеншина, но был остановлен ледяным взглядом Иидзуки: - Одна выходка от любого из вас, и убью обоих собственными руками. Сейчас не до этого. За мной! Они выскочили в ночь и, держась самых темных переулков, бесшумно, насколько это было возможно, помчались по улицам и меньше чем за четверть часа добрались до дома явно небедного человека. У ворот и по периметру стояла охрана. Иидзука провел Кеншина и Синзо в дом, где, схватив последнего за рукав, сказал: - Отведи Каминагу в укрытие в Гийоне. Останься с ним и защити, чего бы это ни стоило. Увидимся там. Химура, возьми детей и жену и отведи в храм на окраине. Если нападут, ты знаешь, что делать. Быстро! Они разделились. Кеншин побежал на звук детского плача и в дальней комнате нашел женщину лет двадцати, которая торопливо одевала двухлетнюю девочку. Рядом лежал спеленутый младенец. - Госпожа, скорей! - вломившись внутрь, сказал Кеншин сорвавшимся голосом. - Надо уходить! Она повернулась и разрыдалась. - Они прислали ребенка?.. Господи помилуй - чтобы нас спасти, прислали ребенка?! - Госпожа, умоляю вас, на споры времени нет, - Кеншин помог привязать ребенка ей на спину. Он знал, что с младенцем за спиной и дочерью на руках скорость у женщины будет не та, поэтому посадил малышку на закорки, но та отчаянно плакала и цеплялась за мать. На улице же главным их козырем была тишина. Попытки успокоить ребенка ничего не дали. Тогда, заметив торчащую из-под одеяла куклу, Кеншин взял ее в руки. - Как ее зовут? - спросил он, указав на девочку. - Эми. Кеншин опустился на корточки. - Эми-тян, последи, пожалуйста, чтобы она не шумела, - девочка умолкла. - А теперь забирайся мне на спину. Он поднялся, встряхнул ее, перехватывая поудобней, обхватил ее ручками свою шею, а ногами - грудь. В это время от ворот донеслись крики. Мимаваригуми. - Скорей, сюда! - вскрикнула женщина. Она вывела его через задний двор к маленькой калитке, ведущей в узкий переулок. Кеншин объяснил, куда им нужно попасть, но уже у первого поворота почувствовал, что навстречу идут пятеро. Точно. Вопль: - Они там! Кеншин моментально прикинул шансы, толкнул женщину в какой-то проулок и передал ей дочь. - Спрячьтесь у ближайших ворот. И не выходите, что бы ни услышали, - предупредил он. - Я за вами вернусь. Он вспрыгнул на крышу, пробежал вперед - туда, откуда мог видеть своих противников, - и, уже с мечом наизготовку, приземлился, загородив им дорогу. - Дальше не пройдете, - сказал он. - Отойди, мальчишка! - крикнул один из пятерых, прежде чем все бросились в атаку. Кеншин стоял, позволяя им приблизиться. И вдруг пришел в движение. До того, как двое, оказавшиеся к нему ближе остальных, осознали, что к чему, он подлетел и разрубил их напополам. Оставалось еще трое, но его меч был для них слишком быстр и без труда отразил все удары, чтобы дать своему хозяину возможность взмыть в воздух и обезглавить первого, а потом, приземлившись, тремя ударами сразить второго. Последний оставшийся в живых оцепенел при виде того, что произошло за какие-то секунды. Кеншин присел в боевую стойку, ожидая нападения, но когда противник не шелохнулся, сам сделал выпад. В последний миг придя в себя, тот попытался убежать, но нет - мгновение ока, и еще три взмаха: голова, шея, грудь. Мертв. Кеншин притормозил, успокаивая дыхание. Обтер меч. Прислушался, нет ли еще кого поблизости. Только женщина и дети. Он старательно вытер от крови лицо и руки и побежал туда, где велел им спрятаться. Женщина взглянула на него и едва не упала в обморок. - Госпожа, госпожа, - осторожно похлопывая ее по щекам, позвал Кеншин, - надо идти! Снова заплакала девочка. Он шикнул и прикрыл ей рот рукой. Он смутно помнил эту часть города, поэтому, закинув ребенка себе на спину, за руку повел женщину в сторону городской окраины. Светало. Город начинал просыпаться. Дважды, когда мимо проходили возвращающиеся с ночного обхода дозоры Бакуфу, приходилось останавливаться и прятаться в подворотнях, поэтому вместо двадцати минут они добирались до места почти три четверти часа - ребенок за спиной и необходимость держаться подальше от проезжих дорог связывали им руки. Небо порозовело, зарумянившись в преддверии нового дня, когда город остался позади. Судя по ощущениям, девочка за спиной у Кеншина уснула. Зато начал просыпаться младенец. - Господин мечник, - потянула его за рукав женщина, - мне бы его покормить... А то ведь заплачет... Кеншин знал, что задание успешно выполнено в тот момент, когда опасности больше не существует, поэтому свернул в небольшую рощицу и жестом предложил женщине присесть. Чтобы не смущать ее, он повернулся спиной, а через десять минут помог ей снова привязать ребенка на спину. Еще меньше чем через четверть часа они стояли перед воротами храма, который он не так давно посетил во время своего обхода. На стук вышел тот же монах, Тоширо. Увидев, кто явился ни свет ни заря, он торопливо распахнул двери и взмахом руки велел заходить побыстрей. Внутри он лишних слов провел их по лестницам вниз в комнату, напоминающую подземную темницу. - Не думал, что мы свидимся так скоро, - заметил он, пробегая мимо Кеншина за подушками и татами. Мать на скорую руку прибралась, и Кеншин осторожно спустил спящую девочку со спины, уложив на импровизированную постель. - Мимаваригуми хотели убить всю семью, - пояснил он. - Мы чудом успели. Мужа отвели в другое место. Иидзука сказал, что вы знаете, что делать. - Конечно, знаю, - кивнул Тоширо, - а вот тебе перед уходом не мешало бы переодеться и помыться. Кеншин глянул на себя и нахмурился: вся одежда спереди была залита кровью. А в волосах запутались какие-то куски, о происхождении которых думать не хотелось. Понятно, с чего женщине стало дурно! Тоширо сходил наверх и вернулся с рясой в руках: - Меньше я не нашел. Давай-ка переоденься, а мы займемся твоими вещами. Кеншин поблагодарил и уже собирался уходить, когда женщина его остановила: - Храбрый юноша, мне до скончания дней моих не отплатить вам за то, что вы сделали для меня и моих детей. Позвольте хотя бы узнать имя, которое я отныне буду поминать в своих молитвах. - Я не могу вам его сказать, - тихо произнес он. - Никто его не знает. И вам лучше забыть о том, что вы меня видели. И следом за Тоширо он вышел.