Любимый враг

И вот снова ветер треплет ее волосы, она снова ощущает тепло его тела, но не может заставить себя поднять глаз на его бледное лицо. Даже красота Парижа под ногами не могла отвлечь ее тягостных мыслей. «Да, она провинилась. Обещала Алье, родителям и Коту быть осторожней и никуда не отходить. Но неужели это все тот же Кот?» Вот ее ноги касаются балкона. Вот его тепло отделяется от нее, и они молча стоят, не смотря друг-другу в глаза. Такая тишина давила на Маринетт; резало глаза. Отвернувшись, она тихо произнесла: — Прости, что заставила волноваться. Спокойной ночи… — И ты меня прости, я не хотел тебя пугать. Девушка вздрогнула. Как странно было снова слышать абсолютно нормальный голос Кота. Неужели тогда это тоже был он? Снова почувствовала спиной его тепло. Его сильные руки. Почувствовала его дыхание. — Я сам испугался, когда понял, что больше не вижу тебя. Заметался. Испугался, что с тобой могло произойти что-то плохое. А когда, наконец, нашёл, то у меня чуть сердце не остановилось. Меня буквально каратит, когда представляю себе, что могло бы случиться, не успей я вовремя. — Следишь за мной, Котик? Напряжение как рукой сняло. Совершенно позабыв, что буквально минуту назад она готова была расплакаться от стыда, Маринетт развернулась в его объятьях. Тень спала с его лица. Теперь это был просто Кот, с тем приятно рокочущим голосом, в котором постоянно читались нотки, какой-то очень голубой печали. Леденисто-голубые глаза потеряли свой зловещий блеск — теперь в них была только усталость и что-то еще… — Знаешь, Принцесса, в моей жизни не осталось, по большому счету, больше ничего ценного. Ты единственное, что не даёт мне расклеиться полностью. Даже страшно представить, что произошло бы, случись с тобой что. — Ну не драматизируй! Я тоже тебя люблю, но уверена, что есть еще что-то в этом мире, что будет ценно для тебя. Усмехнувшись, он сильнее прижал девушку к себе. Медленно опустился вниз, пока они оба не оказались внизу. Прошептал: — Возможно. Но никак не ценней тебя. В ответ Маринетт улыбнулась и, слегка отстранившись, поцеловала его. И всё-таки Кот оставался Котом. Порой жутковатым, но все еще таким, каким он был. Он был таким тёплым и человечным в данный момент, что девушке даже показалось нечто невозможное — ей удалось укротить некого жуткого зверя внутри этой широкой груди. Неожиданно она почувствовала, как ее чёрная курточка соскользнула с ее плечей. — Прости, прости! Я случайно… Отстранившись, он смущенно отвёл глаза. Совершенно не понимая, что происходит в ее голове, Маринетт осторожно провела рукой по его снежно-белым волосам, положила ладонь на его щеку, спустила на шею. Мысли путались. Ее сердце так быстро билось под его постепенно расширяющимися, как у настоящего кота, зрачками, что ей казалось, будто вот-вот потеряет сознание. Подтянув его к себе, она коснулась лбом его растрепанной челки. Чувствовала его тяжелое дыхание на губах. Такое горячее, почти обжигающее. Стук его сердца. Опустила чёрные ресницы следом за рукой, в которой сверкал бледно-золотистый бубенчик, красовавшийся на его шеи. Потянула на себя и вниз. Следующее, что она помнила, был короткий вдох, после которого взор ее обратился к чёрному небу, усыпанному звёздами, столь лениво смотрящих вниз. Видела томный взгляд голубых глаз; его горячие дыхание на шее. Мягкие касания. Она послушно следовала всем его движениям, чувствуя, как растворяется в его запахе — таком приятном и пробирающим до самых костей; а он уверенно, но осторожно вёл за собой хрупкое тело… Розовое утро застало Маринетт в тёплых объятьях Кота, продолжавшего мирно сопеть подле нее. Шли минуты, а она все никак не могла оторвать взгляда от его лица, такого спокойного и беззащитного. Белые волосы растрепались сильнее обычного, но так мягко ощущались в тонких ее пальчиках. Сейчас ей вспомнилось то мгновение, когда ей казалось, что она смогла успокоить беспокойно метавшегося в клетке тигра. Так и вышло. Сейчас он, подобно маленькому котёнку, свернулся рядом — и даже его мускулистое тело и весь холод глаз не могли более создать иллюзию силы. Этим утром он был обычным парнем, уснувшим после страстной бессонной ночи. Сейчас, когда она имела возможность лицезреть его обнаженную грудь, Маринетт нашла совершенно несвойственную этому суровому парню подвеску на чёрном шнурке. Небольшой кулончик, окрашенный в красный с чёрными пятнами. Узор, ассоциирующийся с Ледибаг. «А всё-таки тяжело ему пришлось. Но теперь-то точно все будет хорошо. Пускай я не знаю его настоящей личности, я точно знаю, что люблю его всем сердцем. Мой милый бездомный Котик». Задумавшись, девушка коснулась его тёплых губ, оставивших великое множество меток на ее теле. Следовало еще придумать, как их объяснить. Однако это потом. Улыбнувшись, она заглянула в его голубые глаза, столь преданно смотрящих прямиком в ее душу.

***

До звонка еще оставалось немного времени, когда Маринетт осторожно заглянула в класс. Все уже заняли свои места, и вроде никто не обратил внимания на ее появление. Облегченно вздохнув, она поправила найденный в комнате шарфик, который она никак не помнила откуда мог взяться, и шагнула в комнату. Но не успела она еще ни с кем поздороваться, как на нее буквально налетела Алья. — Куда ты так неожиданно вчера пропала?! Хоть бы сообщение оставила, что с тобой все хорошо! Знаешь, как сильно я волновалась, когда не смогла тебя найти, а потом, когда ты не ответила ни на один из моих звонков?! Удерживая шарф одной рукой, Маринетт старалась не упасть под давлением подруги, с силой трясущей ее за плечи. — Прости! Видимо, я поставила свой телефон на беззвучный и забыла… — Забыла? А это тогда что? Подруга выхватила из кармана розовый телефончик, без сомнений принадлежавший Маринетт. — Уж не знаю, где ты его обронила, но вручил мне его Лука уже после того, как я где-то двадцать раз нажала на вызов и отправила, по меньшей мере, десять сообщений! Я уже начала придумывать, речь, чтобы сказать твоим родителям! — Но я же уже не маленькая. — Но это же ты! Ладно, главное, что сейчас в ценности и сохранности стоишь передо мной, замотанная в странный зеленый шарф в самый тёплый день весны. Я требую объяснений. Насмешливо подмигнув, она повела подругу на место. Пока они шли, Маринетт заметила, что Адриан еще отсутствует, а Хлоя с подавленным видом смотрит куда-то перед собой. — А что с ней случилось? Усаживаясь рядом за парту, Алья безразлично пожала плечами: — Кто знает. Сабрина вроде говорила, что кто-то из гостей принёс алкоголь на вечеринку и Хлое за это сильно влетело от родителей. Однако кому это интересно! Ты лучше скажи, чего это ты так резко ушла? — Ничего особенного. Просто громкая музыка на меня плохо влияла и… Махнув в ее сторону рукой, Алья толкнула, сидящего позади Нино. — Скажи, ты помнишь, когда я пришла в школу в гигантском свитере с глубоким капюшоном, а потом страдала весь день? И причину этого? — Конечно! Это… — Тихо ты! А то смутишь еще ненароком бедолагу. Так может скажешь с кем ты провела остаток вечера и наконец снимешь этот шарф, пока потом плакать не начала? Вздохнув, Маринетт смущенно огляделась, после чего наконец сдалась. В это же время на пороге показался Адриан. Сегодня он выглядел куда более свежо, нежели днем ранее. Тени под глазами почти полностью пропали, а в глазах появился живой блеск. Его глаза быстро отыскали Маринетт, смущенно прикрывающую оголенную шею, что не могло вызвать у него малость горделивой улыбки. Алья ухмыляясь смотрела на подругу, после чего наконец произнесла: — Ну ты даёшь, девочка! А кто это? Неужели… — Нет, нет! — Да ладно вам! Какой парень может быть настолько скучным, чтобы целоваться с Маринетт? Хлоя скрестила руки на груди, ожидая поддержки от Сабрины. — Ну уж точно менее интересным, чем тот, что так галантно отшил тебя вчера, Хлоя. Правду я говорю, Адриан? Тот в ответ лишь пожал плечами. Хлоя, нахмурившись, вернулась на своё место, по своему обычаю проклиная все и вся. Разговор пошел дальше, в то время, как он ушёл в воспоминания о прошедшей ночи, уже сейчас с трепетом дожидаясь следующего вечера.