Гарри Поттер и эффект бабочки

В прошлой жизни инцидент с гиппогрифом на третьем курсе для Драко Малфоя был ознаменован расквашенным Гермионой носом. Конечно, когда впоследствии Малфой вспоминал о событиях тех дней, то уже взрослым мужчиной очень быстро признал: вёл он себя тогда, как знатная задница. Чего только стоили все детские насмешки и дразнилки, которые он щедро отвешивал Гарри и его друзьям. Похоже, именно его жестокость к животным тогда и умудрилась окончательно вывести себя Грейнджер. Ведь в конце концов, ни до того, ни после Гермиона так остро ни на что не реагировала. Во всяком случае, на все оскорбления в свою сторону умудрялась оставаться хладнокровной, и только впоследствии они все поняли: Гермиона всегда особенно рьяно защищала тех, кто не мог защитить себя сам. На третьем курсе Клювокрыл стал первым представителем в долгой череде угнетенных волшебных существ, защита прав которых в какой-то момент едва не стала целью жизни Грейнджер. Впрочем, начав свою карьеру в отделе Защиты магических существ, Гермиона недолго там задержалась. Золотой девочке и подруге Гарри Поттера, даже чьё имя ценилось на вес золота, довольно быстро намекнули, что её таланты могут быть использованы с намного большей пользой в других отделах, и через год Гермиона действительно перешла в Отдел Тайн. А потом как-то естественно стала наиболее логичной кандидатурой на пост Министра Магии. В любом случае, сейчас Драко Малфой стоял перед дилеммой: может ли он настолько изменить свое поведение в этой жизни, не дразнить Поттера и избежать расквашенного Гермионой носа. Конечно, первой мыслью взрослого мужчины, проживавшего детства второй раз, было просто подойти и извиниться. Но потом что-то его остановило, хотя Малфой не мог бы с точностью сказать, был ли это здравый смысл и боязнь выдать себя раньше времени, или внезапно поднявшая голову из глубины души детская вредность. Впрочем, хорошенько поразмыслив на эту тему Малфой пришел к выводу, что все-таки это был здравый смысл. Драко ещё нельзя было сейчас светиться. Особенно если учесть, что окклюменция Поттеру никогда не давалась в прошлой жизни, а насколько Малфой знал, Грейнджер вообще никто не учил. Что наталкивало на ещё один логичный вопрос: придёт ли Гермиона к решению исправить как раз это досадное упущение, заранее решив подготовить Гарри и саму себя. Ведь обоим предстояли встречи с могущественным легилементом. Вот только история вновь однозначно пыталась повториться, и в строго назначенный срок Малфой, хоть на этот раз и не в сопровождении Крэбба и Гойла: Драко избрал этот неподходящий момент обо всём подумать наедине, вновь наткнулся на Грейнджер и Поттера. Вопреки самому себе, в голове мгновенно возник праздный вопрос: решит ли Грейнджер повторить их историю, хорошенько приложив его за все прошлые грехи двух жизней. – Кажется, это как раз тот момент, когда ты в прошлой жизни разбила ему нос, – с таким сарказмом проговорил Поттер, что Гермиона была вынуждена признать: друг сейчас мог бы однозначно дать фору самому Северусу Снейпу. – Повторим историю, так сказать? Исключительно для профилактики… – Зачем? – Гермиона пожала плечами. – Во-первых, он в этой жизни особенно не высовывается. Во-вторых, я не могу избежать ощущения, что в отличие от прошлого раза, Малфой подставил Клювокрыла совершенно случайно. В-третьих, если ты обратишь внимание, он сейчас к нам вообще не лезет, не дразнится и не пытается, так сказать, ткнуть носом. – Но в результате Люциус все равно о происшествии узнал, и все обернулось, как в прошлый раз. К слову, несмотря на твою петицию, в этот раз составленную компетентным в этих вопросах человеком, прошлом занимавшимся написанием легальных документов профессионально. То есть, тобой. – К слову, ты же прекрасно помнишь, – Гермиона скрестила руки на груди. – Что в конечном итоге Клюквокрыл нам понадобился, чтобы спасти Сириуса. Так что, в каком-то смысле, выходка Малфоя на уроке по Уходу за магическими существами оказалось нам только на руку. Вот представь себе, как бы мы спасали Блэка, если бы у нас под рукой не было гиппогрифа? Так что, Малфою не нос разбивать надо, а руку пожать. Конечно, наблюдавший за ними издалека, Драко не мог услышать этого разговора. Он даже по губам не смог разобрать большую часть сказанного, хотя честно старался. Но в результате едва сдержал изумлённую улыбку: одарив его предупреждающим взглядом, Поттер резко развернулся на каблуках и пошёл прочь. Гермиона последовала за другом, даже не обернувшись, и Малфой пришел к четкому решению следующие несколько дней не спускать с них глаз. Нужно ли говорить, что его ещё не такая давняя уверенность, что инцидент с гиппогрифом на дальнейшее развитие истории не влиял, только что рассыпалась в прах? Иначе как ещё можно было объяснить абсолютное спокойствие Грейнджер, которая еще и слишком очевидно утихомирила Поттера. Свой ответ Малфой обнаружил в день предполагаемой казни Клювокрыла. Всё-таки решив переговорить с отцом ещё раз, Драко отправился на поиски Люциуса, едва всезнающая и вездесущая Паркинсон оповестила всю гостиную Слизерина, что старший Малфой прибыл в Хогвартс. Очевидно Люциус желал лично убедиться, что наказание покалечившего его сына чудовища приведут в исполнение. Отмахнувшись от их знаменитой сплетницы, почему-то считавшей, что Малфою всё это доставит огромное удовольствие, Драко отправился на поиски отца, но Люциус и слушать его не стал. Довольно запоздало вспомнилось, что в этом возрасте отец в принципе вообще не рассматривал его, как разумную сущность, имеющую право голоса. Для Люциуса его сын был исключительно наследником, которому предназначалось «продолжать нести факел Малфоев сквозь века». Конечно, подобный расклад вещей вернувшегося в прошлое мужчину вполне раздражал, но Драко, вновь поддавшись любопытству, все-таки оказался у хижины Хагрида в несчастный момент. И обнаружил очень многое, что раньше ему было неведомо. Например, буквально перед его глазами раздвоившихся Поттера и Грейнджер. А другого объяснения тому, что несколько мгновений перед этим зашедшая в хижину парочка внезапно выбежала из леса и, отвязав гиппогрифа, вновь скрылась в чаще, просто не было. И особенно после того, как на груди Гермионы Малфой заметил маховик времени. Значит, на третьем курсе в Хогвартсе Грейнджер все-таки пользовалась маховиком, как один раз в сердцах предположил слишком очевидно уделявший ей намного больше внимания, чем они все осознавали, Теодор Нотт. Просто, Тео как-то заметил, что по всему выходило – магглорождённая зубрила с Гриффиндора брала классы, которые преподавались одновременно. А если учесть, что Малфой однозначно заметил в окне хижины Хагрида довольно улыбающегося Альбуса Дамблдора, то все вопросы отпадали. А ещё, Драко внезапно осознал, что когда они наконец откроют все карты друг другу, он многое отдаст чтобы узнать, что же на самом деле происходило во время их учебы в Хогвартсе в прошлой жизни, и о каких ещё приключениях Золотого Трио история умалчивала по незнанию. А потом ещё уломает Поттера и Грейнджер издать книгу приключений…