Самый дорогой человек

Кто бы что ни говорил, а самое страшное и болезненное на свете – это потеря близкого человека. Причём необязательно даже терять его или её по причине переезда одного из вас или какой-либо другой физической или материальной причине. Куда хуже видеть друг друга, ощущать аромат её духов, находиться на расстоянии десяти сантиметров, но не иметь возможности произнести хоть слово в её сторону, прикоснуться к такой родной коже, поднять взгляд и встретиться с любимыми глазами. Эта боль сильнее любой физической. Она ломает изнутри кости, рвёт мышцы и сухожилия, раздавливает органы. Она измывается над мозгом, выворачивая его наизнанку и вытаскивая на свет, казалось, забытые воспоминания давно минувших дней, когда с именем этого человека ассоциировалось слово «счастье». Она раз за разом пускает волны мурашек и разряды электрического тока по телу, напоминающие ощущения от её прикосновений. Она ускоряет бег сердца, выискивая в нем негаснущий огонёк былого чувства, которое, как бы ты не старался, прочно поселилось в сердце, вцепившись в него своими когтями и не желая исчезать. Если вы скажете, что отпустить человека легко, значит, вы никогда не любили его по-настоящему, и не важно дружеская это любовь или романтическая. Вы не любили. Потому что в обратном случае, вы бы с полуслова поняли мои мысли, с полувзгляда увидели бы мастерски скрываемые слёзы, с полувздоха почувствовали бы боль. Когда любишь человека не просто сердцем или разумом, а и тем, и другим одновременно, понятие «забыть» исчезает из твоего сознания. Понятия «отпустить» просто нет, потому что жизнь без него теряет свою суть. Человек живёт, чтобы быть счастливым, а если ты сам отпускаешь своё счастье, то зачем жить? Я в очередной раз обновила ленту Инстаграмма, ожидая любую её запись – фотографию, отрывок видео из тиктока, пост с цитатой, подборку чего-нибудь, да абсолютно любую информацию, выложенную ею. Несколько солёных капель проложили свой путь по моим раскрасневшимся от долгих слёз щекам, когда соцсеть в очередной раз выдала мне рекламу магазина косметики и записи фан-аккаунтов. Она молчит. Пытаясь проанализировать произошедшее, я вновь и вновь прокручиваю в голове события того дня, с которого прошло... а сколько? Какое сегодня число? Какой день? Месяц? Я, кажется, перестала думать о чём-либо, кроме того диалога, который разрезал всю мою жизнь на мелкие отрывки, каждый из которых острым лезвием проходился по разбитому вдребезги сердцу... Flashback – Ангелина, что это было? – Гневно поинтересовалась Лера, без приветствия входя в мою квартиру. – Здравствуй, Лера, я тоже очень рада тебя видеть, – недовольно буркнула я, закрывая за гостьей дверь. – Романовская, мне сейчас не до этикета, – грубо произнесла Лера, встав посреди комнаты. Она скрестила руки на груди, всем своим видом показывая враждебность и злобу. Я впервые за 10 лет дружбы увидела её такой... чужой. – Лера, я не понимаю о чём идёт речь, – выдохнула я, жестом приглашая подругу на кухню. Все мои силы сейчас уходили на то, чтобы сохранять невозмутимый вид, потому что всё внутри натянулось от напряжения и страха. Я боялась свою лучшую подругу. – Прошу, не строй из себя дуру со мной, – закатила глаза Лера, отказываясь присесть за кухонный стол. – Во-первых, я никого не строю, – возмутилась я, – а во-вторых, ты будешь чай? Аккуратная бровь подруги изогнулась в усмехающемся жесте, губы тронула хищная ухмылка. – Ты, похоже, действительно дура, – выплюнула Лера. Я почувствовала себя так, словно меня ударили в живот, выбивая весь кислород из лёгких. Пытаясь оправиться от шока, я не заметила, как Лера зашла в Инстаграмм в своём телефоне и протянула экран к моему носу, включая мою историю. Судорожно сглотнув, я наблюдала за тем, как самолично обвиняла своих подруг в предательстве. Мозг начал судорожно соображать и в какой-то момент пазл сложился. – Ты хочешь сказать, что пришла ко мне, чтобы лично высказать всё то, что вы уже успели понаписать в беседе? – Моё удивление сменилось злобой. Теперь настал черёд Леры удивлённо округлять глаза до немыслимых размеров. Похоже, она ожидала от меня другой реакции. – Именно так, – взяв себя в руки, прошипела подруга. – Какого чёрта ты наговорила, Романовская? Кто тебя предал? Кто тебя обманул? Посты мы на день раньше выложили, да? Тронули тебя этим до глубины души, разбили твоё хрупкое сердечко? Не надоело врать и выставлять на камеру слёзы, чтобы тебя пожалели? Яд, сочившийся из каждой произнесённой ею буквы, проникал в каждую клеточку моего тела. – Если для тебя это ничего не значит, то..., – мой голос дрожал. – Эта группа была для меня всем! – Прорычала Лера, обрывая меня на полуслове. – Если ты думаешь, что вся эта история с распадом группы меня не волнует, потому что я выложила пост на день раньше, то ты идиотка, Романовская! Я пахала в студии десять лет, но никогда, слышишь, никогда не была даже близка к твоей славе! Ты была главной звездой нашей группы, а мы были в твоей тени. Но я любила тебя всем сердцем, несмотря ни на что! Я не завидовала и искренне дружила с тобой, потому что ты была прекрасным человеком. Не знаю, что с тобой случилось, но то, что ты сделала – низко. Мы с девочками не заслужили всей той грязи, которая вылилась на нас из-за твоих слезливых историй. – Дидковская, ты себя слышишь? – Воскликнула я, грозно уставившись на подругу. – Кем ты меня считаешь? Истеричкой, готовой на любую подлость ради нескольких минут внимания? Да ты много лет была моей лучшей подругой и прекрасно знаешь, что я всё очень остро воспринимаю. Ты знала, как важно для меня сделать эти грёбаные посты всем вместе, в одно время, чтобы оставить последний общий отпечаток в истории нашей группы. Но нет, вы поступили так, как сами захотели, причём даже не предупредив. Чего ты от меня ждала? Букета цветов? Тогда прости, дорогая, но ты, видимо, меня не знаешь. Молчание, повисшее после моих слов, давило многотонным грузом. Барабанные перепонки грозились порваться от звенящей тишины. Мы молча смотрели друг на друга горящими глазами. – Ты сейчас действительно хочешь разорвать всю нашу дружбу из-за какого-то поста в Инстаграмме? – Неожиданно тихим голосом спросила Лера. – Не я это начала, Лера. Предчувствие беды. Укол в груди. Страх. – Катись к чёрту, Романовская, – глядя мне в глаза, произнесла она. Развернувшись, Лера стремглав выскочила из моей квартиры, даже не захлопнув дверь. На плите засвистел чайник. Рефлекторно выключив его, я медленно осела на пол, опираясь спиной о тумбочку. Смысл произошедшего только сейчас начал доходить до моего перегруженного эмоциями мозга: я только что разорвала дружбу с той, которую любила больше жизни. Тишину кухни разрезал звук бьющейся посуды. The end of flashback В тот день, после её ухода, я разбила весь подаренный мамой сервиз. Осколки впивались в нежную кожу рук, разрезая её. Горячие капли крови вперемешку со слезами падали на пол, превращая идеально вымытый кафель в розоватое озеро. Я чувствовала боль от впивающихся в мои руки и ноги осколков, но не могла даже сдвинуться с места, придавленная к полу болью от кристаллических частичек, впивающихся не в кожу, а в сердце. В эпицентре разгромленной кухни я просидела несколько часов. Шок от произошедшего напрочь перекрыл болевые рецепторы, поэтому всю серьёзность порезов, которых на мне было не меньше сорока, я ощутила, когда первые эмоции отступили. За окном тускло поблёскивала луна в окружении миллионов звёзд. – Хм, кажется, Лера приходила утром..., – пробормотала я, поднимаясь на ноги. Запомните раз и навсегда: если вы просидели более восьми часов посреди сотен маленьких и крупных осколков, то худшее, что вы можете сделать – резко подняться. Проверено Ангелиной Романовской. – Твою мать! – Мой крик разрезал ночную тишину. Где-то вдалеке завыла собака, вторя моим поскуливаниям. Я вынимала из себя осколки трясущимися руками, не помня, откуда они. Мозг, переработавший слишком много информации, отключился, стирая воспоминания последних часов. Я помнила, что приходила Лера, мы прошли на кухню, а дальше пустота... Голова нещадно болела от бесконечных попыток выудить крупицы информации из помутившегося сознания, в глазах двоилось, тело била дрожь. Такое ощущение, словно я перебрала с алкоголем, хотя не выпила ни капли. Ни сегодня, ни вчера, ни год назад. После того случая, когда я, выпив лишнего, поцеловала Леру, что было два года назад, я больше не смотрела в сторону чего-либо крепче лимонада. – Где же аптечка? – Бормотала я, обыскивая ящики на кухне. Из-за сильной головной боли, к которой добавилось головокружение, мои действия стали замедленными, я боялась потерять сознание от любого резкого движения. Наконец найдя многострадальную коробку с медикаментами, я сползла по стене на пол и вытащила, кажется, йод и бинт. Наспех перевязав порезы на руках, я решила вернуться в спальню и полежать. А для этого нужно подняться. Чёрт. – И не с таким справлялись, – грустно усмехнулась я, рывком поднимаясь на ноги. К сожалению, убитые шквалом эмоций тело и сознание меня подвели: стоило мне оказаться в стоячем положении, как в голове что-то щёлкнуло, погружая меня во тьму. Перед тем, как я потеряла сознание, в голове мелькнуло лишь одно: «Лера». *** Я почувствовала лёгкое прикосновение к своему лбу и какой-то шёпот, который не смогла разобрать. Жар, охвативший всё тело, саднящая боль в области ладоней и жуткий гул в голове не давали мне не то, что сдвинуться с места, а просто открыть глаза. Во рту пересохло, в горло словно залили раскалённое железо, на губах отчётливо чувствовалась кровь. В попытке что-то сказать я издала лишь протяжный стон, после которого послышалось шевеление около, как я понимаю своим воспалённым мозгом, кровати, на которой я лежала. Желание открыть глаза в какой-то момент выиграло бой со слабостью и неистовой болью, но я увидела лишь удаляющийся силуэт и такие знакомые волосы... – Боже, Ангелина, что с тобой? – Воскликнул родной голос Илоны, который я смогла узнать даже в таком состоянии. Смутно понимая происходящее вокруг, я увидела, как размытая фигура Илоны остановилась на пороге комнаты. Она на мгновение обернулась, перебросилась парой тихих фраз с той девушкой со знакомыми мне волосами, кивнула ей и, услышав хлопок закрывшейся входной двери, подбежала ко мне. Я вновь попыталась открыть противящиеся этому глаза или сказать что-нибудь, но из горла вырывались лишь хрипы и стоны, а веки казались уж слишком неподъёмными. – Милая, ты должна поспать, чтобы тебе стало лучше, – мягко поглаживая меня по волосам, прошептала Илона. – Я побуду с тобой. Приложив огромные усилия, я смогла кивнуть и вновь погрузилась в темноту. *** Спустя какое-то время я вновь проснулась. За окном стемнело и отчётливо слышались удары дождевых капель об асфальт. Где-то вдалеке прозвенел гром, заставляя меня вздрогнуть. – Сколько бы лет тебе ни было, ты всегда будешь бояться грозы, – произнёс голос Илоны из кресла в дальнем от меня углу комнаты, заставив меня вздрогнуть ещё раз. Эта фраза, беспечно слетевшая с губ сестры, когда-то принадлежала самому важному человеку... Flashback 2016 год, большой тур – Классный был концерт, да? – Широко улыбаясь, спросила я, поворачиваясь к раскинувшейся рядом Лере, голову которой я поглаживала плавными движениями левой руки, как котёнка. – Абсолютно согласна, – промурлыкала она, довольно жмурясь от мои прикосновений. – Ты видела, как сверкают глаза ребятишек, которым мы улыбаемся или пожимаем ладошки? Мы – их мечта, которая сбывается в этот момент контакта, понимаешь? – Это звучит довольно эгоистично, но ты права, – ответила я, заражаясь счастьем подруги. – Знаешь, получается, что мы исполняем их мечту, а они – нашу, ведь мы всегда... – Мечтали дарить улыбки всем на свете, – продолжила мою мысль Лера. Она приподнялась на локте, поворачиваясь ко мне. Её длинные волосы каскадом упали на одну сторону, закрывая левую половину её лица и попадая ей в рот, отчего она начала фыркать, вызывая у меня смех. – Лер, только ты могла испортить такой серьёзный момент, – сквозь слёзы сказала я. – Ой всё, – закатила глаза подруга, перебрасывая локоны за спину, наклонив голову вниз, чтобы скрыть улыбку. – Давай спать, хохотушка, нам завтра рано вставать. Всё ещё посмеиваясь, я поднялась с её кровати и подошла к своей, вытащила из-под подушки пижаму и быстро переоделась. – Ты уже собрала вещи? – Крикнула Лера из ванной. – Да, а ты? – Почти всё, остались только косметичка и полотенце, – ответила Лера, выходя из ванной с только что названными предметами в руках. – Вот и чудно, можем поспать немного подольше, – улыбнулась я. Лера подошла к своей кровати, по пути выключив общий свет. Теперь комнату освещали только маленькие декоративные лампы на тумбочках около наших кроватей. Проследив за тем, чтобы Лера убрала всё в чемодан, я улеглась в кровать, выключая свою лампу. – Доброй ночи, Ангел, – прошептала Лера, повторяя моё действие. – Доброй ночи, Лера. *** Я проснулась посреди ночи от ужасного грохота, раздавшегося с улицы. Белая вспышка на мгновение осветила комнату, заставив моё сердце замереть. Безостановочный гул ниспадающей с неба воды ускорил моё сердце, вызывая в голове панический страх. Гроза. Кто-то скажет, что пятнадцатилетняя девочка не должна бояться грозы, но, знаете, каждый имеет право бояться того, что его пугает, несмотря на всю серьёзность или несерьёзность этого страха. Да, я, Ангелина Романовская, до слёз боюсь грозы. И никто не знает об этом страхе, даже моя лучшая подруга, чьё сопение раздавалось в паре метров от меня. Будить её, имея шанс быть высмеянной, я не хотела, несмотря на то, что на 99% была уверена в том, что Лера ни за что не позволит себе даже усмешку. Именно поэтому я молча глотала слёзы, сжавшись калачиком на теперь кажущейся слишком огромной кровати, до хруста костей сжимая пальцами одеяло. Сердце отчаянно колотилось под рёбрами, пытаясь сломать их и вырваться прочь из организма, не способного справиться с паническим страхом, охватившем его. Каждая клеточка тела тряслась в непреодолимом напряжении, нервы натянулись, словно струны, в крови бурлил адреналин. Кожа горела, холодный пот стекал по спине и лбу, дыхание сбилось. Мой тихий плач превратился в поскуливание, которое я пыталась заглушить подушкой, закрываясь ею от ненавистной стихии за окном. Солёные слёзы болезненно жгли прокусанные в истерике губы. Внезапно тяжесть подушки на моей голове пропала и прохлада комнаты опустилась на моё разгорячённое лицо. Опухшие от слёз глаза не сразу сфокусировались на человеке, убравшем от моей головы подушку, но, даже не видя его, я знала кто это. – Ангелина, что с тобой? – Стараясь скрыть испуганные нотки в голосе, взволнованно спросила Лера, быстро убирая мои руки от моего же лица, мягко поглаживая мои раскрасневшиеся мокрые щёки. – Прос...прости, что я раз...разбу...дила те...тебя, – задыхаясь от слёз, прохрипела я. – Ты с ума сошла? Почему ты не разбудила меня? - Удивлённо округлила глаза Лера, бегло осматривая меня, наверное, пытаясь найти причину моей истерики. – Гроза, – лишь прошептала я, кивая на окно и вновь заливаясь слезами. Лицо Леры вытянулось в изумлении, она похлопала пушистым веером ресниц и...притянула меня к себе. Моя голова устроилась на её груди, руки подруги обвили меня, словно путы, выстраивая стену из доверия и любви, отгораживая нас двоих от бушующей стихии. Лера беспрестанно шептала что-то успокаивающе, поглаживая меня по спине и голове, периодически оставляя на моей макушке лёгкие поцелуи. – Глупышка, ну почему же ты не разбудила меня? Зачем довела себя до такого состояния? Вопросы так и сыпались из её уст, но я могла думать лишь о комфорте и безопасности, которые сейчас ощущала в её мягких руках. Прошло не меньше получаса, прежде чем я успокоилась. Паника отступила, сердцебиение и дыхание нормализовались, руки больше не била дрожь. Только покрасневшее лицо и периодически скатывающиеся по щекам одиночные слезинки напоминали о том состоянии, в котором я пребывала совсем недавно. Стихия за окном продолжала бушевать, но, окружённая нерушимой крепостью, выстроенной Лерой, я смогла перебороть этот страх. Хотя бы на эту ночь. – С...спасибо, – осипшим голосом прошептала я, поднимая голову и встречаясь взглядом с родными светло-изумрудными омутами. – Тебе не за что меня благодарить, Ангел, – покачала головой Лера. В её глазах застыл немой вопрос, ответ на который я озвучила прежде, чем она успела его задать: – Я никому не говорила, потому что в детстве надо мной смеялись из-за этой фобии и я... не хотела, чтобы надо мной снова шутили. За окном прогремел гром, и я рефлекторно вздрогнула. – Милая, я никогда не засмеюсь над твоими страхами, потому что они – часть тебя, а это уже приравнивает их к тому, что для меня ценнее всего на свете, – улыбнулась Лера. – Знаешь, сколько бы лет тебе ни было, ты всегда будешь бояться грозы, и это нормально. А я всегда буду обнимать тебя, защищая от ливня, грома и молний, в какое бы время суток небо не решило низвергнуть всё это на Землю. Я всегда буду рядом. – Люблю тебя, – прошептала я, чувствуя, что мои порядком болящие глаза закрываются, отправляя меня в царство Морфея. – Люблю тебя, мой Ангел, – услышала я ответ Леры, прежде чем погрузиться в сон. The end of flashback – ...но я всегда буду рядом. – Стоило сестре договорить, как я отвернула от неё голову, скрывая побежавшие по щекам солёные дорожки. Ненадолго в комнате повисла тишина. Илона осторожно поднялась на ноги, словно боясь спугнуть меня резким движением. – Милая, как ты себя чувствуешь? – Настороженно спросила она, медленно подсаживаясь ко мне на кровать. Я открыла рот, чтобы ответить, но, почувствовав раздирающую горло боль, покачала рукой, как бы говоря «так себе». – Понимаю, – вздохнула Илона. – Я взяла отпуск и побуду с тобой недельку, чтобы ты не была одна, хорошо? Я кивнула, слабо улыбаясь сестре. – Чудно. Я сделаю тебе чай и вернусь с ноутбуком, чтобы мы смогли посмотреть фильм, договорились? – Широко улыбаясь, предложила она. Я вновь кивнула. Илона вышла из комнаты и я дала волю слезам. Воспоминания произошедшего диалога, смешавшиеся с эпизодом четырёхлетней давности давили на меня многотонным прессом. – Милая, – легко прикоснулась к моей руке бесшумно вошедшая в комнату Илона, – прошу, расскажи мне... Она не договорила, не до конца понимая, что именно я должна рассказать. Ощущение её руки на моём предплечье безумно напоминало прикосновения Ле... Преодолев душивший меня ком, я пересказала сестре произошедшее на кухне, добавляя к рассказу свои воспоминания, связанные с Лерой, все наши туры и поездки, всю нашу историю. Илона сочувственно смотрела на меня, периодические усиливая хватку на моей руке. Присутствие сестры, конечно, облегчило мои страдания, но воспоминания о той крепости, спасавшей меня многие годы, что создала Лера, не покидали ни на секунду. Так, как она, меня не спасёт никто. – Ангелиша, давай ты сейчас ляжешь спать, а завтра утром мы сходим погулять? – Предложила сестра. Её лицо, всё ещё слегка хмурое после моей исповеди, приняло спокойное выражение. – Хорошо, – пробормотала я. – Ты ляжешь со мной? Страх остаться одной после всего, что произошло за последние несколько дней, мгновенно разлился по всему телу, заполняя каждую клеточку. – Разумеется, – мягко улыбнулась Илона, поглаживая меня по голове. – Я только отойду на минутку и лягу к тебе, хорошо? Я кивнулась, удобнее устраиваясь в постели. Илона быстро вышла из комнаты, слегка прикрывая за собой дверь. Я услышала её мерные шаги по коридору, сопровождающиеся периодическими тяжёлыми вздохами. Через пару минут до меня донёсся её приглушённый голос. Слова было очень трудно разобрать, я услышала лишь «прошу, сделай первый шаг» и «вы же обе себя не простите». Голова слишком гудела, чтобы я смогла сообразить, кому адресованы просьбы сестры, поэтому я на мгновение прикрыла глаза, чтобы унять ноющую боль, однако почувствовала, что проваливаюсь в сон. *** Когда я открыла глаза, в них сразу же ударил яркий солнечный луч, пробившийся сквозь неплотно зашторенное окно. Прикрываясь ладонью от настойчивого источника света, я повернула всё ещё побаливающую голову к прикроватной тумбочке, на которой стоял будильник. Часовая стрелка едва перешагнула отметку восьми часов. Поняв, что можно позволить себе ещё пару часов сна, я повернула голову на 180 градусов и увидела мирно спящую Илону. Она, как и обычно, слегка хмурила нос во сне, что вызвало у меня слабую улыбку. Однако, вспомнив все обстоятельства, из-за которых Илона осталась у меня, улыбка в миг стёрлась с моего лица. Неужели это конец? Десять лет дружбы оборвутся вот так? Долгие годы смеха и слёз, поддержки и обид, радости и грусти просто останутся воспоминаниями о человеке, с которым я боле не буду контактировать? Но так не должно быть. Я же читала в каком-то журнале, что дружба, длящаяся более семи лет, продлиться до конца жизни. Похоже мы с Лерой стали одним из немногих исключений... А как теперь быть? *** Первое время я убеждала себя, что смогу спокойно прожить без задорной Леры, которая всегда готова прийти на помощь или просто сорваться гулять посреди ночи, ведь у меня так много друзей... Но меньше, чем через сутки я поняла, что не могу без неё. Мне не хватает глупых шуток, философских размышлений, личных историй и секретов, доверенных лишь друг другу. Мне тяжело без её яркой улыбки и звонкого смеха, разгоняющих тоску и грусть, без родного запаха её духов и глубины зелёных глаз. Мне тошно без её присутствия, без ощущения её руки в моей, без объятий и прикосновений. Мне больно от отсутствия её взгляда, полного любви и поддержки. Мне никак без неё. Согласна, мы обе погорячились и поступили глупо. Думаю, если бы мы спокойно поговорили, не срываясь друг на друге, всё могло бы закончиться иначе. Мы бы выпили чай с печеньем, пошли бы гулять или в кино, обсудили бы последние новости... Но вместо этого я лежу разбитая в своё кровати, а она... не знаю. И это первый раз за последние десять лет, когда я не знаю, где моя лучшая бывшая подруга. Я схватила телефон с прикроватной тумбочки, надеясь увидеть там сообщение от неё, но экран был пуст. Пальцы машинально набрали пароль и зашли в телефонную книгу. Ее контакт всегда был в избранных. Я остановила себя лишь в ту секунду, когда до значка «вызов» осталась пара миллиметров. Нет. Стоп. Хватит. Я не буду звонить и извиняться, как бы плохо мне ни было. Она должна сделать первый шаг. В конце концов, она первая начала кричать, она довела меня до этого состояния. Она. Ей надо – пусть звонит. Я уверенно отложила телефон обратно на тумбочку, зарылась в одеяло с головой и закрыла глаза, мечтая скорее уснуть, чтобы не замечать ноющую боль в области сердца. *** Два месяца спустя Два месяца без неё. Я потеряла интерес ко всему: музыка стоит, создание макияжей и причёсок заброшено, ютуб вычеркнут из жизни. Постоянным занятием стало пролистывание ленты новостей в поисках малейшей весточки от неё. Пусто. Вернее, она, конечно, выкладывает посты и истории в Инстаграмм, новые видео в тикток и на ютуб, но для меня в них ничего нет. Меня в них нет. Любые вопросы обо мне она игнорирует или туманно отвечает, используя слово «группа». Моё имя ни разу не слетело с её уст и не выскочило из-под её пальцев на клавиатуре. Она оставила меня в прошлом. Осознание этого пришло слишком поздно. Первый месяц я надеялась, что она немного пообижается и я вновь буду просыпаться от звука её сообщения с пожеланием доброго утра. После тридцати дней такого ожидания моя надежда таяла с каждым днём. И не только моя – большинство наших с ней фан-аккаунтов прекратили своё существование. Наверное, именно это и кольнуло в сознании последним звоночком – она оставила не просто меня в прошлом, она оставила там нас *** Четыре месяца спустя – Ангелина, так нельзя, – произнесла Илона в темноте моей комнаты, когда я в сотый раз злобно отшвырнула телефон в противоположную кровати стену. Мгновенно спрятавшись от нотаций сестры в горе подушек и одеял, я тихо глотала слёзы. Тишину комнаты, периодически прорезаемую моими тихими всхлипами, нарушили мягкие шаги Илоны в сторону улетевшего гаджета, а затем ко мне, и лёгкий стук положенного на прикроватную тумбочку телефона. Я услышала тяжёлый вздох сестры и её шаги к двери. Только я подумала о возможности спокойно проплакаться в одиночестве, как голос сестры, очевидно задержавшийся у двери, ворвался в моё воспалённое сознание: – Ангелина, я понимаю, что тебе больно, и даже не буду говорить, что понимаю насколько. Ты потеряла человека, который был тебе ближе, чем семья. Это ужасно и никто не должен испытывать подобное, особенно такие светлые люди, как вы с ней. Но пойми, что она тоже потеряла тебя. Ты была ей важна не меньше, чем она тебе, это все знали и видели. Но она продолжает жить. Она общается со своими друзьями, развивается в разных сферах и не забрасывает свои основные увлечения. И я советую тебе, дорогая, сделать то, что ты делала очень часто – взять с неё пример. Илона вышла из комнаты, оставив меня наедине с болезненными размышлениями. *** Полгода спустя Я начала оживать. После нашего последнего диалога прошёл год, и я поняла, что мне её не вернуть. По крайней мере, слезами и апатией. Все элементы моей жизни медленно начали собираться в пазл, именуемый Ангелиной Романовской. Сначала я вернулась к музыке: периодически подходила к фортепиано, напевала любимые песни в душе и в итоге вернулась на занятия в студию. В голову начали закрадываться мысли о собственном музыкальном проекте, но я решила их немного отложить. Затем я начала потихоньку восстанавливать свои социальные сети, после этого вернулась на ютуб. Друзья, пытавшиеся вытащить меня из дома, наконец отпраздновали победу в этом вопросе. Медленно, но верно я восстановила свою жизнь. И казалось бы, всё на своих местах, я снова улыбаюсь, вокруг меня прекрасные люди, которых я люблю, но всё же есть одно «но» – необъятная дыра в сердце. Там, где раньше была она. Любое слово напоминало наши совместные годы, любой цвет – её образ, любая песня – общую группу. Она везде: в каждом прохожем, в каждом слове, в каждой грозе. Я не пересекаюсь с нашими общими знакомыми – больно. Я не вспоминаю десять лет, проведённых рядом с ней – больно. Я не произношу вслух её имя – больно. Наверное, боль от этого не пройдёт никогда, но она утихнет. Не сразу, спустя годы, она перестанет душить меня днём и ночью, перестанет останавливать моё сердце и заставлять загибаться от боли, рвущей изнурённое тело изнутри. Однажды, я отпущу эту боль. Однажды, я отпущу её. *** Четыре года спустя За окном царствовала настоящая зима, возвращая в мою душу детскую сказку и волшебство. Бесконечный поток снежинок плавно спускался с небес, превращаясь в огромные сугробы, приносящие нескончаемый восторг детям и такие же по масштабам проблемы автомобилистам. Безупречно украшенные ёлка и дом стали секретным ингредиентом для возвращения меня в детство: наравне с племянниками я носилась по всему дому, изображая Гринча*, звонко хохоча, забрасывала их снежками на улице и с тем же озорством падала в кристально белый снег, вычерчивая снежных ангелов. Все проблемы были забыты напрочь и даже зияющая дыра в сердце на время праздников на этот раз исчезла под заплаткой семейной любви и зимней сказки. В очередной раз за день я пыталась примирить враждующие кланы пиратов, в лице Остапа, и принцесс, в лице Терезы, в придуманной мною игре. Счастливые лица племянников всегда вызывали у меня умиление и желание продлить эти мгновения навсегда. Звук пришедшего на телефон сообщения отвлёк меня от игры с Терезой и Остапом, заставив объявить перемирие в этой битве. – Тереза, Остап, сбегайте на кухню и перекусите, а затем мы с вами продолжим, хорошо? – Мягко улыбаясь детям, предложила я. Одновременно кивнув, малыши убежали, а я взяла в руки телефон. На экране высвечивалось сообщение от неопределённого номера и я, нахмурившись, вглядывалась в цифры, пытаясь понять, почему они кажутся мне такими знакомыми... Осознание прошибло меня, словно удар тока. Эти цифры я знаю лучше, чем собственное имя, ведь они значили и значат для меня очень многое. Сердце ускорило свой бег, щёки отчего-то прожгло смущением, ладони вспотели. Желание открыть сообщение волной пронеслось по всему организму, выбрасывая желание удалить сообщение, даже не глядя на его содержание, прочь. Подумать только, спустя пять лет она вспомнила обо мне и написала... что именно она написала я ещё не знаю, но хотя бы один значок входящего сообщения от неё уже поверг меня в шок. Неожиданно быстро на смену удивлению и радости пришли воспоминания обо всех пролитых слезах, разбитых фоторамках, разорванных открытках и невыносимой боли в груди, там, где билось бы сердце, не уничтожь она его тем разговором. Липкий страх оказаться жертвой злой шутки вцепился в меня, распространяясь по дрожащим от волнения конечностям. Сердце колотилось, как безумное, грозясь не выдержать такой нагрузки. Пальцы машинально разблокировали телефон и открыли пришедшее сообщение. «С наступающим Новым годом, Ангел. Я скучаю и всё так же люблю. Будь счастлива.» Моё сердце остановилось.