ЖЕРТВА

      Анна стояла у паперти и не могла понять — почему ей трудно поставить ногу на ступеньку перед храмом, а затем пройти мимо Мишеньки — местного больного паренька, которого все считали юродивым. Немного глуповатое лицо, глаза сродни незамутнённому, голубому небу, а поди ж ты, что ни скажет, всё в цель. Наверное от этого все старались задобрить его — кто копеечкой, кто вкусняшками, а то и сувенирами со святых мест. Но в ответ можно было получить либо благословение, либо простой кивок, либо палкой по хребту, смотря кому-что требовалось. И попробуй — возникни. Но иногда он начинал говорить. И горе тому, кто не прислушался к его словам. Лишённое жизненных радостей тело, не мешало его душе и разуму парить в небесных высях, откуда он и черпал свою прозорливость.       И всё же она стала подниматься. Достала пакет с пирожками, (специально пекла — для него), и протянула свёрток.       — Уйди, — закапризничал Мишенька, отводя от себя её руку. — Не возьму от тебя ничего. Я тебя зову к себе, зову, а ты не слушаешь меня.       — Да когда же ты меня звал? — искренне удивилась женщина.       — Да сегодня, хотя бы, — без заминки, ответил парень.       И её снова полоснуло воспоминанием странного сна, который снился ей довольно часто. В нём она оказывалась в странном, страшном месте, где творился ад. И всякий раз Анна просыпалась с гулким сердцебиением и давящим ощущением в груди, а в ушах долго звенел крик сына:       — Мама!       — Так что же мне делать, Мишенька?       — Ехать, — опять не замедлил ответ.       — Так куда?       — А то ты не знаешь. В Чернобыль. В Зону. Там получишь все ответы. Ты просто доберись до Научного городка — Колотнеча, что неподалёку от Периметра. Зайди на «огонёк». Там попросишь отвести тебя на Агропром. И не сомневайся в том, что я сказал. О сыне всё узнаешь. Да только готова ли ты к правде? — посмотрев на нее с сожалением, произнёс он и отвернулся, чтобы вытереть набежавшие слёзы.       — А он — жив? — с надеждой спросила она.       — Эх, ты — бедолага, — вдруг с нежностью и теплом опять взглянув на неё, он положил руку на Анину голову и по-отечески погладил пару раз. — Много мужества тебе там понадобится. Крепись. Места в Зоне гибельные, но у тебя хорошие проводники будут. Так что шанс до конца всё узнать есть. Ты, самое главное, езжай в Зону, а остальное всё само собой управится. Только, когда правду узнаешь, помни — иногда смерть милосерднее жизни. И к доктору попадёшь, на третью полку загляни.       — К какому врачу? Зачем мне к нему? — она и сама не ожидала, что может так расстроиться. Так и стояла, крестообразно прижав руки ко груди, будто защищая сердце, и с несчастным выражением на лице.       — Поймёшь, когда время настанет. Иди, — и он махнул ладонью, показав, что сказал всё.       — Это ты куда же, дружочек мой, нашу прихожанку снарядил? — с изрядной долей недоумения загрохотал бас отца Никодима. — Далече ли?       — В Чернобыль, — простецки ответил паренёк.       — Вот тебе и на, — в удивлении развёл руками батюшка. — А позволь полюбопытствовать — а чегой-то она там забыла-то?       — Сына.       Батюшка внимательно поглядел на юродивого и обернулся к Анне:       — Погоди, пойдём поговорим.       Она, будто телок, покорно пошла за ним в левый притвор, где он махнул рукой на лавочку, стоящую на клиросе. Анна села.       — Ты — мать, не торопись. Он, безусловно, не простой человечек, но кто говорит его устами — не известно. А я смотрю, ты по сыну до сих пор скорбишь. Более двух лет минуло. Был бы жив — весточку дал.       Она молчала, не в силах рассказать правду. Это была не её тайна, а сына. А ему она обещала молчать.       — Поеду я. У меня немного денег накоплено. Мишенька никогда ещё не шутил. И если сказал — ехать, значит пойду собираться в дорогу.       — Тогда получай Божье благословение, — и отец Никодим перекрестил её, а затем добавил. — У меня в Международном Научно — Исследовательском Центре Изучения Зоны, мой хороший товарищ работает. Это ещё с мирской жизни. Я ему позвоню, чтобы он помог тебе. У него хорошие связи с полицией и военными. К нему для начала обратись. Подожди здесь, сейчас адрес напишу, — и он скрылся в алтаре, выйдя откуда, протянул ей сложенную записку. — А я молиться за тебя буду.       — Хорошо, — она забрала адрес, перекрестилась, купила свечу, поставив её перед иконой Богородицы, и пошла из храма. Сначала на работу — взять отпуск за свой счёт, а затем съездить в, унаследованный от тётки, дом в пригороде, где в подполе Анна спрятала деньги сына и наградной Маузер прадеда с тремя обоймами.       Уже вечером, сидя за небольшим столом под яблоней, под монотонный писк комаров, она позволила себе воспоминания, которых старательно избегала в рутине дней.              Звонок в дверь прозвучал немного неожиданно.       — Кого это под вечер принесло? — проворчала она в мыслях, пройдя к двери. Через несколько секунд она с удивлением обнаружила заместителя комиссара районного военкомата. Когда-то учившегося с ней в одной школе. Их даже связывали романтические воспоминания той юной, школьной поры. И именно он помог устроить службу Тёмки во второй линии обороны Периметра, где хорошо платили, а риски были минимальными. А когда Артём отказался от демобилизации, заключив контракт на дальнейшее прохождение службы, то он помог попасть ему в лучшую бригаду военсталов — военных сталкеров, где под наблюдением опытных ветеранов тот постигал суровую науку выживания в Зоне. Это тоже оплачивалось весьма щедро. И только Анна понимала, что всё это её ненаглядный сЫночка делал из-за Алёны, которую Тёмка самозабвенно любил с детсадовского времени, мечтая, что набрав необходимые средства, он может заставить свою ненаглядную бросить престарелого, богатого ловеласа и вернуться к нему — Артёму. Анна же терпеливо ждала, когда он немного помудреет и успокоится, благо вокруг хватает симпатичных, хозяйственных девчат.              — Вот уж кого я не ожидала увидеть-то! — воскликнула она. И хотя говорят, что сердце матери чувствует что-то заранее, в её случае — увы, оно молчало. — Проходи. Чай будешь? У меня ватрушек много.       Но неожиданный гость мялся и был явно не в своей тарелке.       — Да, проходи ты, — уже настойчиво, позвала она его в кухню. — Садись, — и начала быстро приготавливать ему всё для чаепития.       — Погоди, Нюта, ты сама присядь, — и он исторг из себя глубокий, тяжёлый вздох, опустив глаза вниз. — К нам телефонограмма пришла.       Вот здесь её сердце нехорошо заныло.       — У нас на Периметре прорыв мутантов был. Много убитых, пропавших тоже хватает. Среди них и твой сын, — наконец он выдавил из себя.       — Среди кого? — зажав ладонью рот, она присела, но смысл сказанного явно ещё не дошёл до неё.       — Пропавших.       — Так он не убит? — с надеждой произнесла она.       — Ты хоть понимаешь, что такое — прорыв! — мгновенно вскипел бывший друг. У него даже испарина на лбу появилась. — Это же когда вся нечисть Зоны прёт на наших ребят. Там иной раз костей не остаётся. — продолжил он, понемногу успокаиваясь. Ситуация была неприятна для него, но он сам вызвался сообщить ей горькую правду, рассчитывая поддержать её и утешить, если понадобится. Тем более военком попросил сразу же объяснить про выплаты, положенные Артёму, что только усугубляло неприятность его участия в этом непростом деле. — Так что, пока он числится в пропавших ты не сможешь рассчитывать на деньги, — и он наконец-то поднял на неё глаза.       — Что? — опять недоумённо переспросила женщина.       — Я говорю, что выплаты тебе не положены.       — ВОН! Пошёл вон! Уходи! — и она запустила в него скалкой, которую быстро вытащила из ящика стола.       — Ты, это — прости, — состроив сочувствующую мину и увернувшись, он ретировался из квартиры. А она осталась в, оглушившей её, тишине одиночества.              Потом были полтора года поисков, надежд и разочарований. Она даже побывала в его части, (конечно же её не пустили ни к одной линии Периметра). Дело осложнилось ещё тем, что у Артёма перед пропажей закончился контракт, но его попросили остаться, чтобы провернуть ещё одну операцию в Зоне, не зная, что через несколько часов все их планы нарушит мощный сверхВыброс, с последующей Волной мутантов.       И всё же чудо случилось.       В один из зимних, бесконечных вечеров сын вернулся. Она даже не сразу его признала. Он сильно возмужал, заметно окреп, небритый, заросший. И с кучей денег, которые она потом и припрятала.       Они проговорили почти большую часть сумерек и ночи. А она, всё не веря своим глазам, периодически подходила и, нежно, по-матерински, приобнимала его за плечи, ощущая, что это не призрак, а, действительно чудом выживший, её сЫночка.       Он по-мужски терпел её ласку, понимая сколько накопилось в душе матери горя и ожидания. А когда она расплакалась, посмотрев с какой жадностью он уплетает борщ с фасолью и гору пампушек, то он замерев на секунду, оторвался от мамкиной еды и прижался к ней, как несмышлёный телок.       — Мам, ну чё ты? — расстроенно, спросил он. — Я же жив остался, приехал тебя проведать.       И она вдруг до конца осознала, что сын — жив. Просто сидела и любовалась им, не забывая подливать и подкладывать.       — Ладный парень у меня вырос. Девушки небось засматриваются, — думала она в то время, подперев рукой щёку. — Так как же тебе удалось выжить, сЫночка?       — Не знаю, мама. Приехал бы раньше, но меня контузило. А тогда я последний рейд выполнял. Мы зачищали подземелье от кровососов и снорков, под шумок собирая артефакты. Как вдруг нежданно, негаданно Выброс начался. Если б были сверху — всё, погибли бы. Вся нечисть, которую добить к этому времени не успели, забесилась, будто светопреставление началось. Мы еле отстрелялись. А как эта анизотропная хрень закончилась, поступила команда убираться оттуда. Еле успели до Волны мутантов на вертолет подняться. И немного пролетели-то, как нас попыталась зацепить «воронка», но пилот был опытный и сумел уйти от неё. Но кто же знал, что мы прямиком к «тёмным» угодим. Те шарахнули по нам, скорее всего из РПГ. В общем потерял пилот управление и грохнулись мы на землю. Те ещё нас обстреляли. Меня взрывом отшвырнуло в воронку от снаряда. Благо в бронекостюме был, синяками отделался. Очнулся, а меня землёй присыпало, только это и спасло. Когда вылез, вокруг только трупы. А меня, выходит, Зона пощадила. Хорошо, что оружие не потерял. Без Калаша в Зоне — верная гибель. В общем, осмотрелся, встроенный медкомплекс понемногу меня подлечивать стал, а рюкзак взрывом повредило, но я у погибших товарищей взял.       — Всё, — думаю. — Пора линять.       А у самого ноги не идут. В голове будто свинца налили. Инъектор всё жужжит, подкалывает лекарства. Видать крепко приложило. Сел. Да только много ли насидишь, мутанты — они везде рыщут. Думаю: — Надо у ребят ПДА собрать. Чтобы потом в часть передать. Опять же похоронены будут по-человечески. Если падальщики быстрее похоронной команды не доберутся. Собрал всё, и оружие с артефактами, в том числе. Нычку сделал, чтобы случайно кто, набредя на них, табельное оружие с добычей не забрал. Стою, как дурак, и понимаю, что даже сообразить не могу, в какую сторону двигаться. И надо же такому случиться, что меня заметил Чибис, возвращавшийся с охоты за артефактами. Он только осмотрел останки товарищей, вертолёт подбитый, меня заставил шлем приоткрыть, а потом вдруг сказал:       — Шлёпнуть бы тебя, гниду, но я всех отмычек потерял. Пойдёшь впереди меня. Дёрнешься, хоть раз — в первую же аномалию суну.       И это странно — в Зоне военных не жалуют, пулю уж точно не жалеют. ПДА мой я сразу припрятал в рюкзак. Он всё равно был повреждён. Так что я назвался — Скороходом. Так меня и стали потом звать. Добрались мы с ним до Периметра. А пока шли, много он меня спрашивал. На что мог, я отвечал. И про то, что мой контракт кончился и продлевать я его не собираюсь. Что скорее всего в вольные сталкеры подамся. На этом Чибис предложил мне отмычкой поработать, а он столько раз в Припять ходил и такие артефакты приносил, что другим и не снились, — похвалился сын, вольготно откинувшись на спинку кухонного уголка и немного захмелев после рюмочки беленькой, которую привёз с собой, да с мамкиного борща с пампушками. — А потом меня задержали при попытке пересечь Периметр. Тут выяснилось, что я — бывший военный. Пришлось вернуться в часть, которую уже восстановили после Прорыва, а там небольшое разбирательство произошло, но я сделал вид, что память потерял. Благо в госпитале подтвердили, что я перенёс контузию. Так что дело о дезертирстве возбуждать не стали: во-первых, контракт закончился, во-вторых, контузия помогла, а в-третьих я им схрон указал. Выплатили мне почти всё, что положено и отпустили с миром, наказав больше в Зону не возвращаться. После чего я отыскал Чибиса и принял его предложение. Так что, ты никому не говори, что я за Периметр хожу. За это реальные сроки дают. И знакомым, про то что приезжал на побывку, тоже не рассказывай. А я тебе буду присылать каждый месяц деньги. Ты их трать на себя. А всё остальное я перечислять буду на карточку. Если что — в коробке с дедовым Маузером пин-код найдёшь. Карточку тоже у тебя оставлю. Спрячь её. И держи язык за зубами. Даже родне не говори. Если хочешь мне счастья и удачи.       — Да кто же тебе добра и может пожелать, как не я, — немного возмутилась мать от такого неприятного предположения. — И не возвращайся ты в неё треклятую, — постаралась Анна вразумить его тогда. — Здесь устроишься, девчонку хорошую приглядишь. Как все заживёшь наконец-то.       — Мама, ты же знаешь — кроме Алёнки мне никто не нужен, но и её я люблю не так сильно, как эту треклятую. У нас большинство таких. Кроем Зону в три этажа, но каждый раз возвращаемся. Нет нам житья без неё.       А с утра их ждал сюрприз. В лице Мишеньки, нежданно появившегося у них в гостях. Он не стал проходить, но попросил поговорить с Тёмой.       — Погубит тебя пивнушка. Ох, погубит.       — В паре стаканчиков вечерком в компании друзей — греха не вижу, — самоуверенно ответил сын.       Но Мишенька зарыдал, растирая слёзы, по-детски — кулачками:       — Сгубит, сгубит тебя она, — и, не приняв ничего от Анны, медленно поковылял из подъезда.       А вскоре Артём опять ушёл. Просто прижал её ко груди, немного постоял, помолчал и, подхватив дорожный баул, растворился в темноте улиц. Именно тогда Анна впервые почувствовала то тянущее, тоскливое чувство, которое затем стало частым гостем в её сердце. Больше полугода переводы исправно приходили. Она ничего не тратила. Складывая всё в тайник в подполе. Пару раз пришли письма, где сЫночка коротко писал про своё житьё-бытьё, а затем всё пропало. Ни денег, ни весточек. Она пробовала обратиться в полицию, но там ей быстро объяснили, что один раз Артём был задержан при попытке пересечь Периметр. А раз так, то и они не будут брать заявление, предложив ей проехать в комендатуру Колотнеча и там постараться узнать о судьбе сына. Но этого сделать она не могла, чтобы не дать полиции улику против своего чада. Вот тогда довольно часто и стал ей сниться этот неприятный сон.              Странно, но впервые за всё время ей стало полегче на душе. Горестные воспоминания созрели, лопнули и вытекли эмоциональным гноем. Может быть оттого, что появилась цель, которая поможет ей обрести новый смысл жизни. Облегчённо вздохнув и будто очнувшись, женщина заметила, что совсем потемнело, а вокруг целый мир и жизнь продолжается. Завтра надо привести огород в порядок, чтобы оставив всё на одну неделю, в крайнем случае на полторы, (как она рассчитывала), не думать об этих пустяках, (ну, как пустяки — добрая часть её бюджета), а под вечер поставить опару, чтобы с утра испечь пироги в дорогу. А значит надо отдохнуть. Она прошла в дом и улеглась в кровать.       — Всё будет хорошо, — эта мысль последней мелькнула в её голове, и очень быстро наступил глубокий и спокойный сон.              День да ночь — сутки прочь, плюс ранний подъём с утра. За спиной остались обихоженный огород и договорённость с соседкой присмотреть за теплицей. Помня рассказы Артёма о жизненной необходимости иметь в Зоне добротное оружие, она уложила в рюкзак фамильный Маузер с коробкой для трёх обойм — шутка ли: десять патронов в обойме, перезарядка целой пачкой, да ещё и деревянная кобура впридачу, которую можно быстро превратить в приклад, а то эту «ручку от метлы» знатно подбрасывает в процессе стрельбы. Туда же последовал свёрток с деньгами, карточкой и пин-кодом, завёрнутые в платок и целлофановый пакет. Всё это она завернула в ещё один пакет и уложила на дно рюкзака. Рядом встал двухлитровый термос с чаем, китайский дождевик и продуктовая сумка с пирогами, начинённых картошкой с зеленью и гречкой с поджаренным луком. Помня, что может быть в Зоне придётся пробыть более суток, она заранее купила тушёнки и сухарей. Место ещё оставалось, но оно нужно — вдруг ещё что-то будет нужно прихватить. Надев свой любимый спортивный костюм, Анна окинула всё пристальным взглядом — не забыла ли чего? И отправилась в путь.       Электропоезд, под перестук колес и обдав её запахом смазки и металла, домчал от Чернигова до Киева, затем пересев на автостанции «Полесье» на рейсовый, цвета индиго, «Mercedes-Benz», почитала любимую книгу всю дорогу до Иванкова, где дождалась маршрутки до Колотнеча. Хорошая физическая форма, приобретённая в спортивную молодость биатлонистки, помогла ей не устать и она с любопытством глядела в окно, на приближающуюся цель её устремлений.       Международный Научный Центр располагался в десятке километров от Периметра. Окружали его многочисленные поселения и казармы, в которых жили личный состав международных, военных сил, работники Центра и вольные охотники за артефактами. Центральное, многоэтажное здание, состоящее из чудовищной смеси стекол, металлических профилей и металлопластика, образующее правильную, усечённую, ступенеобразную пирамиду с вертолётными площадками на крыше, довлело над разбросанными пятиэтажками, городскими постройками и частным сектором, вплотную примыкающим к ней. Зелёные насаждения по всему городку явно были ещё слишком молоды, и скорее радовали глаз, чем давали тень. Поразило Анну и многочисленность народа на улицах. Кто-то спешил на работу, кто-то прогуливался, но самое главное здесь было много патрулей и военных. Разноцветная форма командного состава и полиции, серое, зелёное, песочное хаки младшего состава придавали городку незабываемый колорит. Анна прекрасно помнила, как прогремела на весь свет эта стройка века, где участие приняли многие страны, за допуск в Зону. В результате за считанные месяцы возникла «Вавилонская башня», как прозвали помпезное, грандиозное сооружение. Не обошлось и без скандалов, но теперь каждая страна владела своим сектором Центра и Периметра. Отчего сталкерам предоставился выбор проникновения через защитные полосы в удобных для них местах, чем они активно и пользовались. Инфраструктура Колотнеча содержала все нужные административные здания, пару школ, детские сады. Бары, клубы и кинотеатр разнообразили досуг местного населения. Был даже свой автопарк, к которому принадлежала маршрутка, углубившаяся в городской лабиринт и после остановки исторгнувшая из своего нутра немногочисленных пассажиров. Вечерело. Анна застыла, собираясь с мыслями, в незнакомом для неё месте.       — Наверное надо спросить дорогу, — подумала она, как вдруг увидела красочно горящий огонёк. — Ну, что же, Мишенька, ты наказал мне на «огонёк» зайти. Хм… Попробую, — и она двинулась на его призывное мигание.       Вблизи он оказался огромным, полупрозрачным шаром, вращающемся на шесте, на крыше бара «Вогник».       — Ну была — не была, — и, не обращая внимания на изучающий взгляд громилы, стоящего здесь не просто так, она спустилась внутрь.       В среднем по размеру, для таких заведений, помещении, уместилась небольшая стойка с барными стульями перед ней, на которых восседала парочка мужчин, под уже явно хорошим градусом. Они беспрестанно показывали разное количество пальцев и бармен, понимая их жест, как автомат наполнял рюмки прозрачной жидкостью. По всему помещению удобно расположились столики с посетителями. Музыка играла в разумных, децибельных пределах. Посередине располагался круглый, небольшой помост, на котором, уже не сильно обременённая одеждой девица, довольно сексуальными движениями у шеста выбивала денежные эквиваленты из мужчин, рассевшихся вблизи. Потом она спустилась в зал и прошлась по каждому столику. Из-за чего её стринги усеяли ценные бумажки. Наконец она сдёрнула и последнее препятствие для вожделеющих, мужских взоров, грациозно собрала упавшие деньги, уступив место другой красотке.       — Вот — шалавы-то, — усмехнувшись, подумала Анна и осмотрела всё помещение. Народу было достаточно, как и пустых стульев. Бармен крутил бутылками сальто-мортале, затем виртуозно выливал из них тонкими струйками напитки, что-то добавлял, растрясывая и жонглируя штеккером. И, приводя в товарный вид, подавал подходящим посетителям. Под потолком висел табачный дым и в воздухе чувствовался запах крепких напитков.       — Решайся, — скомандовала она сама себе. — Самое главное, не подумали бы, что сумасшедшая.       — Ребята, мне надо на Агропром, — перекрывая музыку, уверенно и громко произнесла Анна и гул бара мгновенно стих. Все замерли, даже стриптизёрша, зацепившись за шест рукою, а бармен вырубил музыку. — Я не полицейская подсадка. У меня там сын пропал. Он мне говорил, если что — вы поможете.       Она не видела, как неожиданно вздрогнул и повернулся парень за столиком в углу.       — Иногда смерть милосерднее жизни, — вспомнив просьбу Шухова, громко произнёс ветеран и поразился, как быстро разгладилось её напряжённое лицо, под вырвавшийся вздох облегчения. Добродушно улыбнувшись, необычная посетительница направилась к его столику.       — Я смотрю, ты уже снарядилась в Зону? — насмешливо спросил он её.       — Вы поможете мне? — с надеждой спросила женщина, присаживаясь на свободный стул.       — Я не вожу туристов в Зону. Но за тебя просил очень могущественный… — тут он запнулся, — человек. Ему я отказать не могу. А теперь объясни, почему Агропром и почему ты здесь? — Он внимательно посмотрел на неё, налил порцию беленькой в рюмку из графина и неспеша стал глотать её маленькими глоточками. — Я жду, — подбодрил он её.       — У нас есть местный прозорливец — Мишенька, — старательно подбирая слова, начала она, сцепив руки в замок и вся напрягшись. Всё, что было нужно ей сейчас, так это, чтобы этот угрюмый, малоразговорчивый молодой мужчина поверил ей.       — Черниговский? — перебил её объяснения Пыж.       — Да, — обрадовалась Анна, что ей не надо объяснять, кто это. Уже откинувшись на спинку стула и поудобнее устроившись, она продолжила.— Он сказал мне, что сын ждёт меня в Зоне. У Агропрома.       — Прям так и сказал? — позволил себе усмехнуться сталкер.       — Ну, не совсем конечно. Он сказал зайти на «огонёк», то есть — сюда, и попросить отвести на Агропром. И тогда я всё узнаю о сыне.       — Это — другое дело, — и новая порция горячительного полетела в желудок— Интересно Ноосфера играет нами. Не подкопаешься. — Кивнув напарнику, сталкер приказал.— За карандашом, — тот отправился к бармену, а ветеран опять повернулся к Анне. — Больше вопросов нет. Во-первых — общение на «ты». Во-вторых, я — Пыж. Он — Болт. А ты будешь — Мать, — затем оглядев её спортивный костюм, он продолжил.— Тебе нужно оружие и камуфляж. Возьму с тебя за это… — дождавшись Болта, он написал приличную сумму на салфетке и показал ей. Согласившись, она кивнула. Он сжёг салфетку в пепельнице. — Деньги вперёд и сейчас. Не здесь, — оборвал, начавшееся, движение женщины к рюкзаку. — Здесь есть комната для переговоров, туда и пойдём. Да, ещё одно — оправляться придётся при нас. Никто не даст гарантии, что в ближайших кустах нет аномалии или кровососа с кабаном. И ещё вопрос — менструация прошла?       Она густо покраснела и заёрзала.       — Ну, знаешь ли.       — Не нукай — не запрягла. А пойдём по Зоне, твой запах привлечёт мутантов.       — Прошла, уже неделю как. Про туалет поняла. И у меня с собой Маузер с тремя обоймами — наградной, от деда, — и Мать, поставив рюкзак на пол, постаралась достать его снизу.       — Сядь на место, — грозно процедил сталкер. — И с этой минуты никакой самостоятельности. Даже дышать по моей команде. Есть оружие, значит возьму меньше. Вот столько, — и снова карандаш заскользил по салфетке. Она опять подтвердила кивком. Снова огонь уничтожил написанное. — Выброс прошёл, Волна тоже. Значит выходим завтра в двадцать часов. Подойдёшь к проходной северного депо минут за двадцать до назначенного времени, спросишь Королька, там разберутся. Он проводит к пакгаузу, у которого и будешь нас ждать с канистрой бензина. Камуфляж и провиант принесу.       И опрокинув последний остаток беленькой, он встал и пошёл в одну из дверей. Болт остался, а она поспешила за Пыжом, подхватив рюкзак. Миновав полутёмный коридор, они зашли в маленькую кладовку, где Анна отсчитала требуемую сумму, и, немного замерев, пересилила себя и протянула ему деньги.       — Как же ты собираешься идти по Зоне, если не доверяешь своему проводнику? — Ухмыльнулся он. — Хотя правильно делаешь. За Периметром — каждый, сам за себя. Всё. Свободна до завтра.       — До свидания, — ответила она и, немного в обеспокоенных чувствах, пошла искать дом товарища отца Никодима.       — Интересно, а что я буду делать, если завтра приду к проходной, а мне покрутят пальцем у виска? Хотя он не производит впечатление прощелыги, — на этих мыслях она покинула бар и, спросив дорогу, быстро зашагала по вечернему городу.

Продолжение следует.