Россыпь битого витражного стекла

Пальцы Люсьена скользнули по спутанным светлым волосам, пригладили пряди, поправили чёлку. Скользнули ниже — по щеке, а затем — закрыть невидящие светлые глаза мёртвой сестры. Антуанетта погибла в столовой, явно не ожидая нападения: меч исполнителя пронзил её насквозь, со спины, одним умелым движением. По крайней мере, она не страдала перед смертью — Люсьен пытался утешить себя этой мыслью, притупить чувство вины, но выходило плохо. Напоследок погладив Антуанетту по щеке, Люсьен осторожно уложил её голову на пол. Он поджал губы в надежде задушить горечь решимостью, но зацепился взглядом за кулон на её шее. Маленькая рубиновая капелька, обрамлённая в легкомысленный цветочный узор. Это напоминание о давнем контракте — и о нём, о Люсьене. … Юная альтмерская дева ожидала своего тайного поклонника, нервно теребила кулон, висевший на тонкой цепочке: ромашка, в сердцевине которой алым отблескивал рубин. Она получала письма вот уже второй месяц, и даже отвечала на них: сначала с неохотой и тревогой в сердце, всё больше затем увлекаясь таинственным воздыхателем. Ей казалось, что он везде, следит за каждым её шагом, и это поначалу пугало, а потом даже льстило. Он знал, в каком платье она ходила в лавку ювелира. Знал, что новая заколка прекрасно подходит к цвету её глаз — хризолитовая россыпь на позолоте, как это поэтично! Юная альтмерская дева и не догадывалась, что получает письма не от одного даже поклонника, а целых двух: Люсьен и Антуанетта поочерёдно следили за ней, фиксировали каждый шаг, а потом вместе писали послания, подбирая самые витиеватые, изящные и цветистые описания неземной красоты своей будущей жертвы. Надо признать, что жертва одевалась на удивление безвкусно, вычурно и кричаще: всё лучшее сразу, в надежде ослепить сиянием драгоценностей, не иначе. Вот и сейчас нацепила эту хризолитовую заколку, сапфировые серьги и рубиновый кулон — до чего нелепо выглядит это сочетание! Юная альтмерская дева стояла в саду своего дома и, сама того не зная, ждала своей смерти. Она, конечно же, ждала прекрасного мера, который явится к ней из вечернего сумрака и сразит её наповал своей красотой, как сразил сладкими речами в ежедневных письмах. В густых тенях позднего летнего вечера нарисовался высокий силуэт — явно мужской, судя по ширине плеч. Не определить, тот ли это мерийский рыцарь без страха и упрёка, который явился спасти её от одиночества, но сердце девы затрепетало надеждой. Юная альтмерская дева прижала к груди письмо, которое намеревалась отдать своему воздыхателю, и шагнула навстречу темноте. Маменька совсем скоро заметит её отсутствие, не следует терять ни секунды! Обычно её не отпускали одну никуда, то с охраной, то с братьями или няньками, но ради своей неземной любви она храбро выбралась из своей спальни через окно — в сад. Ради того, чтобы увидеть, наконец, его — прекрасного красноречивого поклонника, которому она готова отдать своё пылко горящее сердце. Юная альтмерская дева смотрела только на размытый тенями и заклинаниями силуэт, и сердце её гулко и быстро билось, кровь прилила к бледным щекам — и она не слышала лёгких тихих шагов за своей спиной, и даже не сразу поняла, что изумрудное сияние, взметнувшееся вокруг — ничто иное, как заклинание паралича. Юная альтмерская дева видела, как над ней склонились двое — молодой имперец и такая же молодая бретонка. Слышала, как имперец похвалил её, назвав сестрой. Чувствовала, как по её горлу скользит лезвие клинка, как по коже струится горячая кровь, а боль сжимает всё в груди — но кричать не позволяет заклинание. Юная альтмерская дева была уже мертва, когда Люсьен снял с её шеи кулон, испачканный кровью и надел его на Антуанетту со словами: «Тебе так идёт этот цвет». … Люсьен сглотнул — комок в горле словно оцарапал внутренности, будто он проглотил пригоршню стекла. Он хотел попросить у сестры прощения — но не смел сделать это вслух, пока в дверях молчаливой тенью застыл Анголим. Цвет жизни и смерти Антуанетты Мари — алый. Как кровь, которую она проливала, как рубин на её шее. Ему остаётся надеяться, что в Пустоте сестра обретёт покой, которого не смогла достичь при жизни.