Эффект Трансмиграции

Он тих, как пустота, и бросить взгляд на него значит познать ужас. Он парит над всеми нами с плавной грацией, и его взгляд вызывает безумие и отчаяние везде, где падает. И те, кто осмелился подойти к нему близко, лишают сами себя жизни, не в силах вынести его присутствие.

___________________

го·ряч·ность склонность к живому и острому восприятию чего-либо или реакции на что-либо.

___________________

      Вершина башни Цитадели уже близко — а с ней и Сарен, и главный пульт управления станцией. Если мы не успеем добраться до него и остановить «Властелина», Жнецы уничтожат всю разумную жизнь в галактике.       Как видите, абсолютно ничто на нас не давит и не подгоняет, ага.       — Почему мы встали? — шепчет Кайден. Это довольно бессмысленно — без воздуха звук никуда не разлетится.       — Ты разве не чувствуешь? — нормальным тоном отвечает Гаррус. В этот момент и я понимаю, что что-то не так. Кажется, что по стальным панелям идет больше ног, чем наберется на весь наш отряд. Причем очень тяжелых ног.       — Кроганы, — заявляет Шепард, глядя в прицел. Хм, получается, на сей раз мы можем устроить засаду, а не попасть в нее? Коммандер взбирается на стену, без проблем цепляясь за нее магнитными зажимами. — Вижу их, — сообщает она, поворачивая винтовку, невидимую на фоне черного космоса. Гаррус поднимается к ней и смотрит в дальномер.       — Вместе с ними геты, — замечает он. — И немало. Все они пришли через Канал вместе с Сареном?       — Сколько их? — спрашивает Лиара.       — Тридцать кроганов, — отвечает Шепард, и даже ее это число слегка пугает. В условиях невесомости масса играет огромное значение, а у кроганов ее в избытке.       — При них большая пушка, — добавляет Гаррус с налетом зависти. — Такую через Канал не протащить.       — Значит, они прибыли с «Властелином»? — спрашивает Тали. Иного варианта я не вижу. Да и он вызывает вопросы. Они здесь, потому что захватили все районы Цитадели? Станцию контролируют подсосы Жнецов?       Нет, маловероятно. СБЦ не могли уничтожить подчистую и так скоро, хоть их наверняка теснят со всех сторон. Стало быть, геты должны быть как перед нами, с кроганами, так и за нами, сдерживаемые пожарами.       — Каков план? — спрашиваю я. Строить догадки и делать выводы — это, конечно, круто, но не когда время так катастрофически поджимает.       — С пушкой будут проблемы, — говорит Тали, глядя через дальномер Гарруса. — Мне смутно знакома эта модель. Похожа на кварианскую турель времен войны с гетами, но модифицирована так, чтобы подпитываться от систем Цитадели.       — Какая у нее огневая мощь? — спрашивает Шепард. Тали колеблется.       — Очень опасная. Наша турель была разработана для борьбы с легкими танками. Она очень быстро наводится на цель и может уничтожить ее одним-двумя выстрелами, а также способна стрелять по пехоте снарядами, как у дробовика. Основным ее недостатком было огромное потребление энергии, но теперь ее подпитывает сама Цитадель. В лоб ее не уничтожить.       Шепард молчит, обдумывая услышанное.       — Ты сказала, что это ваша разработка. Ты сможешь удаленно перехватить над ней управление?       — Не думаю. Не отсюда. К тому же, геты заметят мое вторжение в систему и попросту вышвырнут. Следом они догадаются, что мы здесь. Но я смогу сделать так, чтобы она пару секунд не стреляла.       — А перегрузить ее можно? — тихо спрашивает Гаррус.       О, а вот это мило. Очень и очень мило. Если пушка потребляет много энергии, при перегрузке ее может и раздербанить. Тали приходит к тому же выводу и улыбается.       — Думаю, справлюсь.       — Взрывы всё делают лучше, — мудро заявляю я.       Шепард пропускает мои слова мимо ушей и кивает Тали.       — Тогда план таков. Гаррус, ты поведешь остальных в атаку. Тали займется пушкой, а потом — гетами; будет здорово, если получится их стравить. Кайден, Паркер, Лиара, вы с Гаррусом. Я займусь кроганами и буду прикрывать сверху. Всё ясно?       Потеря Рекса и Эшли сейчас ощущается как никогда остро. Такой мощный биотик, как Рекс, без труда возглавил бы атаку, как и ловкая и выносливая Эшли. Гаррус, конечно, тоже неплох, но в такой ситуации он не сможет использовать свою снайперскую винтовку. К тому же, Кайден, Лиара и я определенно не лучшие стрелки в галактике.       Придется распоряжаться тем, что имеем. Тали включает режим для взлома на уни-инструменте и нацеливается на турель, высасывающую всё больше и больше энергии из систем Цитадели. Геты дергаются и мотают головами, беззвучно переговариваясь. Кроганы этого не замечают, продолжая патрулировать территорию.       — Ну давай, бош’тет, — ворчит Тали, уговаривая турель впитывать еще больше энергии. — Отлично, — бормочет она под нос. — Теперь направим это в нагревательные спирали…       Задняя часть турели внезапно взрывается; шрапнель раскидывает шестерых гетов, которые уже бросились на перехват нашей кварианке. Остальная часть орудия накреняется вперед и падает, разбиваясь об сталь.       — Пошли! — приказывает Шепард и, не теряя зря времени, бросает в ближайшего крогана Перегрузку, а затем убивает его парой молниеносных выстрелов. Гаррус бежит первым, уничтожая пару застигнутых врасплох гетов-солдат. Лиара создает Сингулярность, стаскивая друг к другу четырех гетов и отправляя их в невесомость. Один из оставшихся синтетиков вспыхивает синим и пытается перехватить улетающих товарищей, но я ловлю его в Стазис и приковываю к месту. Четыре гета беспомощно уплывают в черноту космоса.       Кайден прицеливается и убивает гета, который пытался починить турель уни-гелем. Мне лично кажется, что Тали превратила ее в полнейший хлам, но лейтенант, вероятно, решил перестраховаться. Кварианка тем временем присоединяется к нам, взламывает гета-разрушителя, и синтетик без сожалений убивает собрата.       Я вновь ощущаю вибрации выстрела из винтовки Шепард, и еще один кроган падает на колени, даже не успев осознать, что стал мишенью. Ей даже не пришлось целиться ему в голову: всем, включая кроганов, необходим кислород, поэтому, если тебе пробили броню, что ж, можешь начинать рыть могилу.       Разумеется, нас это тоже касается.       После второго крогана враги перешли в наступление. Внезапность дала нам первоначальное преимущество: звуки не разносились, биотика тоже нас не выдавала — ее же можно послать в любом направлении. Я надеялся, что мы успеем их всех перестрелять, но, увы. Геты бесшумно открывают огонь, единственным сигналом к которому служат лишь вспышки в дулах импульсных винтовок. Тишина делает пули еще опаснее, и мой Барьер быстро истончается от их атак. Разрушителя, которого взломала Тали, тотчас разрывают на части собратья, которым проще избавиться от подпорченной платформы, чем бороться за нее.       Кроганы тоже присоединяются к бою; их дробовики оставляют воронки в металлическом каркасе башни. К счастью, главная опора Цитадели способна выдержать прямое попадание крейсера, так что, несмотря на видимость угрозы, мне не страшно, что башня проломится прямо подо мной.       — Я не вижу, куда стрелять? — спрашивая я, не рискуя высунуться из укрытия.       — Один движется прямо на тебя, — отвечает Шепард, и я ощущаю новую вибрацию от ее винтовки. — Твоего гета-биотика я сняла. Меня пока что не засекли.       Я отпрыгиваю в сторону, и магнитные зажимы вновь прицепляют меня к твердой поверхности. Как и говорила Шепард, из-за угла вываливается еще один клонированный кроган и ударяет мясистым кулаком по тому месту, где секунду назад была моя голова. Некая отдаленная, рациональная часть меня радуется, что я связался с коммандером. Остальные же в ужасе от того, как близко я был к смерти.       Увы, клон Сарена пришел не в бирюльки играть и уже замахнулся вторым кулачищем, способным проломить небольшой аэрокар. Но, как мне кажется, у него и ему подобных есть один существенный недостаток: отсутствие какой-либо боевой подготовки. Сила — это, конечно, круто, но в космосе мышцы мало на что могут повлиять. Масса же — совсем другая история, и умение ей управлять в такой обстановке — бесценно.       Меня охватывает зеленое сияние, и я увеличиваю свою массу до абсурдных высот. Подняв предплечья, я принимаю весь удар на них и отлетаю к трубе вытяжной вентиляции. Рядом с ней я сразу же уменьшаю массу и ударяюсь о сталь с силой упавшего на землю перышка.       Кроган от неожиданности замирает, а я отталкиваюсь от трубы, прыгаю вперед и наношу собственный удар. Лишенный биотического барьера и магнитных зажимов в ботинках, кроган отлетает на пару шагов; броня на его торсе идет трещинами, из-под которых вырывается белый пар. Клон бросается на меня, желая убить, пока не задохнулся, но его удар разве что отбрасывает меня в сторону. Я вновь прилетаю в трубу, но теперь уже с собственной массой, и сквозь звон в ушах смотрю, как кроган погибает от нехватки кислорода.       — Минус еще один, — сбивчиво сообщаю я. — Как выяснилось, клоны уязвимы к ваккуму.       — Беги влево, к турели, — приказывает Шепард. — Гарруса зажали. Кроганы на тебе.       Я замечаю, как Лиара и Тали отстреливаются от двух клонов, а третий заваливается, словив в шею пулю из снайперской винтовки. Но помимо них есть еще и геты. Синий свет отражается от металлической обшивки, и благодаря ему я вижу Кайдена и гета-биотика, сцепившихся в дуэли. Синтетик явно превосходит лейтенанта в силе, но тот не зря оттачивал навыки, и потому гет медленно проигрывает.       — Гаррус, ты как? — спрашиваю я, пытаясь застать врасплох трех зажимающих его гетов. Синтетики верно высчитали, где надо встать, чтобы укрыться от взора Шепард. Поняв, что остальные противники заняты, они сосредоточились на одном, отделившемся ото всех. Если так подумать, вполне неплохой расчет.       — Туговато, — хрипит он. — Строители точно не рассчитывали, что тут будут драться турианцы.       Я отталкиваю биотикой ближайшего гета, и синтетик валится на собратьев, сбивая их с ног. Однако он, заручившись помощью «Властелина», вычисляет, когда Гаррус выскочит из укрытия, и открывает по нему огонь. Турианец распахивает глаза, когда выстрелы пробивают его щит, и сигает обратно в укрытие. Шепард сносит гету башку, а я вдавливаю в пол поваленную парочку, разнося их биотическими ударами.       — У меня проблема, — быстро выдыхает Гаррус, не выходя из укрытия. С помощью Шепард и Кайдена Лиара и Тали убивают последнего крогана, и битва завершается.       Вот только в левой руке Гарруса образовалась трещина, и, как бы он ни старался ее зажимать, воздух обманчиво быстро покидает его броню. Я вижу сквозь шлем его глаза, распахнутые от паники. Черт, я бы тоже пересрался. То, что ему хватает рассудка не терять зря кислород и не говорить лишних слов, заслуживает разве что уважения.       — Задержи дыхание, — приказываю я, и Гаррус выразительно смотрит на меня. Вероятно, он и не дышал с тех пор, как заметил трещину. Я заделываю ее уни-гелем, создавая герметичную нашлепку. Турианец с облегчением выдыхает — а потом еще пару раз, чтобы прийти в чувство.       К этому времени вокруг нас собирается остальной отряд, и на лице Шепард читается беспокойство.       — Он в порядке? — спешно спрашивает она.       — Запасы кислорода почти на исходе, — кряхтит Гаррус. — Но мне хватит еще на полчаса.       Шепард заметно успокаивается от его слов, а Тали приподнимает руку Гарруса, тщательно осматривая нашлепку.       — Трещина серьезная, — заявляет она, — но уни-гель выдержит. Постарайся ни к чему не прислоняться этой рукой, хорошо? — она поднимает уни-инструмент и выравнивает грубый слой уни-геля, чтобы он не задевал за оружие и броню.       — Не будем рисковать, — говорит Шепард и уводит нас по узкому проходу к шлюзу, вероятно, предназначенному для техников или хранителей.       Уни-инструмент Гарруса до сих пор ловит переговоры капитанов флота Цитадели, пытающихся скоординировать контрудар. Вдруг к ним добавляется еще один чистый, лишенный помех голос. Очередное обращение к защитникам Цитадели?       — Говорит капитан Фригия с крейсера Иерархии «Гнев небес». Всем выжившим служащим СБЦ и силам сопротивления на Цитадели: геты оттесняют нас от Цитадели. Мы не в состоянии оказать какую-либо поддержку. Повторяю: мы не можем оказать поддержку. Простите, но мы ничем не можем помочь. Вы — сами по себе. Да защитят вас Духи.       Практически сразу ему отвечает какой-то саларианец:       — Идите нахуй, «Гнев небес». СБЦ с трудом удерживает район Тайсери. «Погибель» ранее перебила немало гетов. Нам нужна ваша поддержка.       Флот молчит. Саларианец матерится и приказывает уцелевшим кораблям сдерживать натиск гетов.       — Район Тайсери вызывает силы СБЦ. Где вы? Отзовитесь.       На Цитадели пять районов. Тайсери, Закера, Кихой, Бахджет и Арох. Из четырех оставшихся откликается только Закера. Даже с высоты башни видны бушующие пожары; широкие полосы жилых секторов покрыты пылающим алым одеялом, идеально выделяющимся в бесконечной черноте космоса. Это было бы прекрасно, если бы не было так ужасно.       Мы ничем не можем им помочь — разве что отомстить за них и убить Сарена. Я отворачиваюсь от районов, и шлюз закрывается за моей спиной.       Поскольку нас вновь окружает воздух, а гравитация знакомо притягивает к полу, я решаю проверить наши запасы. Панацелин — треть от изначального количества. Это я на Илосе столько истратил или на недавние раны? Черт, я уже не помню и половины нашей безумной заварушки, но это и неважно. Остальные члены отряда в основном не пострадали — отделались синяками и царапинами.       Звук тоже решает вернуться. В вакууме этого не замечаешь, но после абсолютной тишины космоса любой звук в Зале Совета кажется почти что оглушительным.       Шепард выбивает вентиляционную решетку, и мы спускаемся по одному к лестнице в Зал Совета, на место всего в нескольких шагах от лифта. У стен потрескивает пламя, пожирая декоративные растения. Жаркая дымка заволакивает воздух, искажая вид самого зала. За глухим ревом пожара слышен вой сирен, в такт которому периодически вспыхивает аварийное освещение. Пол усыпан трупами азари, турианцев, людей и саларианцев; их кровь скапливается липким коричневым слоем, похожим на патоку.       Наблюдательные ложи разбиты вдребезги — все, кроме одной: то ли намеренно, то ли по счастливой случайности. Верхняя часть зала заполнена дымом и окрашена в кроваво-красный из-за мигающего освещения.       Дымку прорезает лазерный прицел снайпера, и на уцелевшей ложе становится видна размытая тень. Я отпрыгиваю в сторону и тут же слышу свист пули, пронесшейся рядом с моей головой. Шепард реагирует мгновенно: выхватывает, прицеливается и убивает гета-снайпера менее чем за секунду.       — Похоже, Сарен оставил кое-кого про запас, — ворчит Гаррус.       — Похоже на то, — соглашается Шепард, не отрывая взгляда от прицела. — Идем дальше.       Достав оружие и проверив щиты, мы крадемся по залу, из-за дымки ставшему похожим на лабиринт. Лиара выбрасывает залп биотики, и тот, пройдя по дуге, обманом застигает гета, спрятавшегося за грудой обломков. Мы сразу же открываем по нему огонь, но гет поднимает руку, и его охватывает синее сияние. Наши снаряды отскакивают от него, не причиняя никакого вреда.       Гет применил Стазис на самого себя.       Меня вновь охватывает беспокойство. Они продолжают адаптироваться. Улучшаться. Копировать наши техники и использовать их против нас.       Но мне некогда об этом раздумывать. Особенно когда рядом возникают еще пять гетов-биотиков, синхронно ловя нас всех в Сингулярность. Против двух или даже трех я мог бы еще что-то сделать, если бы мы с Лиарой и Кайденом сработали в унисон. Но против пятерых? Ни единого шанса. Противоборствующие силы притяжения тянут меня в разные стороны, в конечном итоге подвешивая над полом и выкручивая руки и ноги. Я с трудом могу повернуть голову, но вижу, что другим не легче.       Геты медленно сдвигают Сингулярности, практически сбивая нас в один ком. У них нет оружия, но вряд ли оно им нужно. Я стискиваю зубы, чтобы не закричать, и молюсь, чтобы броня не дала вывихнуться плечам или переломаться друг о друга ногам.       С первого гета спадает Стазис, и он поднимается с пола. Биотика вспыхивает вокруг него синим ореолом, таким огромным и ярким, что я едва вижу платформу синтетика. С величием дирижера оркестра он поднимает руки и резко их опускает.       Я кричу. Вся сила, сдавливавшая и сталкивавшая нас друг с другом, внезапно перенаправилась вниз, с такой мощью обрушив нас на стальной пол, что в нем остались вмятины. Давление продолжает расти, увеличивая гравитацию Цитадели и прижимая нас к полу.       Я никогда прежде не слышал о подобном использовании биотики. Я не могу двигаться и даже думать. Мои уши наполняет треск, похожий на выстрелы, мой HUD успевает показать на акселерометре 60G, прежде чем сбойнуть и отключиться. До меня доходит, что трещит моя броня. Она ломается под неописуемым давлением. Геты обрушивают на меня всю мощь своей биотики, и мне кажется, что у меня того гляди мозг выльется через уши.       Стало быть, это конец? Попасть в засаду гетов, угодить в биотический пресс и превратиться в лепешку из мяса и брони?       Это я где-то налажал? Я должен был что-то предпринять или куда-то успеть?       Треск не прекращается. Наверное, это уже и не важно.       Уни-инструмент Гарруса, что удивительно, еще держится. Ну, это пока что. До меня даже доносятся голоса:       — Говорит боевой корабль Дельта-4 района Кихой! Я подбит! Теряю управление! Кресло заклинило! О, Духи. Меня относит к башне Цитадели, кто-нибудь, прошу…       Взрыв сотрясает башню; стены дрожат, будто по ним ударил гигантский молот. Геты пошатываются, и сокрушительное давление их биотики резко спадает.       Я свободен.       Хотелось бы сказать, что я в ту же секунду вскочил, набросился на них и голыми руками выдрал их оптику. К несчастью, это не так. Меня хватает разве что на то, чтобы перекатиться и выдавить нечто, похожее на «мгрл».       Вместо меня вскакивает Гаррус. Ему удается подобраться вплотную к первому гету и использовать на него усовершенствованные Тали перчатки с режимом кинетических ударов. Он вырывает гету оптику, хватает винтовку и стреляет по второму, пока тот не успел встать.       Шепард поднимается на колени, вытаскивает боевой кож и швыряет его в торс ослепленного гета. Тот падает, заливая белой жидкостью пол. Осталось четыре. Тали, не поднимаясь, взламывает ближайшего к стене гета — единственного, кто смог сохранить подобие равновесия. Подчиняясь приказаниям новой хозяйки, гет-биотик разворачивается и обрушивает ногу на другого синтетика, стократно увеличивает биотикой собственную массу и вдребезги разбивает корпус бывшему товарищу.       Оставшиеся два гета разрываются между необходимостью помочь своим и нанести контрудар, и этот миг сомнений становится для них фатальным. Лиара сталкивает их биотикой и удерживает одного, пока Кайден убивает второго. Затем она практически в упор стреляет по зависшему в воздухе гету, мгновенно разнося его щиты и корпус.       Наконец, и я встаю на ноги, а Тали, поморщившись, приподнимается на локтях.       — Кости не поломаны, — говорит она мне. — Но повторять такое мне совсем не хочется.       — Сарен! — кричит Шепард, и ее голос эхом разносится по разрушенному Залу Совета. — Я здесь! Покончим с этим!       — Подойди поближе — и начнем, — тон у Спектра-изменника гладкий, как шелк, и смертоносный, как клинок во тьме.       Шепард подходит к консоли с голографическим интерфейсом, которая, вероятно, и является тайным пультом управления Цитаделью. Из-за нее вылетает платформа, на которой стоит Сарен, и Шепард не может сдержать отвращение. У Сарена почти что нет лица — вся левая его сторона сгорела, обнажив сухожилия и кости. Правая немногим лучше: она обожжена до черноты, а уцелевшие шматки мяса попросту свисают, покачиваясь на ходу. Ядерная бомба никого красавчиком не сделает.       Опальный Спектр швыряет гранату, одновременно поднимая пистолет. Мы вшестером прячемся в укрытие, на секунду пропадая из виду. Граната взрывается, сотрясая зал. Моя броня поглощает большую часть ударной волны, но часть ее резонирует сквозь трещины, отчего у меня всё мутнеет и трясется перед глазами.       — Не думал, что мы вновь встретимся, Шепард, — беспечно замечает Сарен, ничуть не задетый взрывом. Почему он даже не покачнулся на своей платформе? На нем даже нет шлема! И тут до меня доходит.       — Ты дал «Властелину» имплантировать тебя?! — кричу я, рискнув взглянуть на турианца. То, что я посчитал сухожилиями, на деле оказалось, проводами и моторами, заменяющими голосовые связки. У него светятся глаза — но не биотикой, а искусственным, люминесцентным светом.       — Шепард, после нашей стычки я был тяжело ранен, — говорит Сарен, полностью игнорируя меня. — «Властелин» перестроил меня, чтобы спасти мне жизнь. Видишь? Я был прав! Мы нужны Жнецам! Мы можем быть им полезны! Наше уничтожение можно отсрочить! У меня больше не осталось сомнений. Теперь я вижу всё как никогда ясно!       — Ты сошел с ума? — кричит Шепард. — Ты превратился в его марионетку! От тебя уже ничего не осталось!       — Нет! — отвечает Сарен, широким жестом отводя от себя руку. — Я — новая ступень органической эволюции! Союз плоти и стали. Сильные стороны от обеих, слабые — ни от одной! Такими мы и должны быть!       — Раз ты теперь такой идеальный, — кричу я. — Значит, ты считаешь, что Жнецов можно победить? Ты ведь не думаешь, что какие-то компьютеры с щупальцами всё ещё превосходят тебя, такого просветленного и улучшенного?       Сарен колеблется, и я продолжаю продавливать свою мысль.       — В смысле, зачем служить Жнецам, когда можно их победить? Раз ты стал таким великим и могучим, почему бы тебе не послать «Властелина», а то и не порвать его на части? Ты же ведь не раб какой-то. Не марионетка. Не под его контролем.       — Не предатель, — рычит Шепард.       Сарен молчит, глядя на свой пистолет.       — Нет. Жнецов нельзя победить. Жаль, что ты этого не понимаешь, Шепард. Ты могла бы спасти наши народы. Но ты слишком долго была помехой. И я должен тебя убить.       И тут он внезапно исчезает.       Кайден матерится в голос. С гетами-невидимками и без того было непросто, а теперь это начал практиковать и Сарен. Из-за жары сенсоры не засекут никаких колебаний температуры, а из-за воя сирен нам не услышать его шагов. Шепард бросается вперед — к пульту управления.       Ну конечно. Нам не обязательно убивать Сарена. Нужно лишь загрузить программу Стража и предотвратить возвращение Жнецов, а там уж подтянется Джокер с флотами Альянса и размажет «Властелина». Тали подбегает, чтобы помочь Шепард, и, похоже, благодаря их слаженным усилиям программа запустится через пару секунд.       Вдруг Тали отшагивает в сторону и выбрасывает вперед кулак, попадая по невидимому турианцу и сбивая его камуфляж.       — Поучился бы скрывать жар своего тела, бош’тет, — говорит Тали, вновь ударяя удивленного турианца. У Сарена трещат ребра и глаза вылезают из орбит.       Многие считают кварианцев хрупкими и слабыми из-за их герметичных защитных скафандров. Но, вообще говоря, это всего лишь миф. По физической силе кварианцы не уступают людям; большинство из них занимаются тяжелым трудом и проходят военную подготовку. Тали, усиленная перчатками, бьет не слабее меня, какой бы миниатюрной она ни казалась.       Из легких Сарена выбивается воздух — вместе с заметным облачком крови. Предатель падает на одно колено, абсолютно не ожидав такого внезапного и мощного удара. Я вижу сомнение в его взгляде — не в собственных силах, а в собственном назначении. Вместе с ним я различаю сожаление и стыд. Какие бы мысли его не обуревали, они отвлекают его от Тали и ее ударов.       Впрочем, это и не важно. Кайден и Гаррус бросают в него Перегрузку, лишая щитов и биотического барьера. Мы с Лиарой сковываем его биотикой, а Шепард приставляет дуло винтовки к сердцу покалеченного турианца и нажимает на спусковой крючок.       Сарен оседает на пол. Из пулевого отверстия льется смесь крови и гидравлической жидкости; она относит труп к краю, и он соскальзывает на нижний уровень, с влажным хрустом ударяясь о стальной пол.       Никто не говорит ни слова.       Наверное… Не знаю. Я ожидал, что будет сложнее.       Но если рассуждать логически, это вполне закономерно, так? Один против шести, в ограниченном пространстве, да еще и свежезаправленный имплантами и переживший взрыв ядерной бомбы. Черт, наша первая стычка на Вермайре произошла после изнурительной битвы, когда большинство из нас уже не могли сражаться. Мы не знали, чего ожидать и на что способен Сарен. Теперь же мы были готовы подловить его в нужный момент и разорвать в клочья.       Шепард не удостаивает мертвого турианца и взглядом, поворачивается к консоли и загружает в нее программу Стража.       — Джокер, ты меня слышишь? — спрашивает она, и мы слышим голос пилота:       — Громко и четко, коммандер. Со мной адмирал Хакет. Но у нас проблема. Мы не можем пройти через ретранслятор Вдовы.       — Я отбила Зал Совета, — говорит она. — И загружаю программу, которая разблокирует ретранслятор. Вы сможете попасть в зону боевых действий. Имейте в виду: флот Цитадели практически уничтожен. «Путь предназначения» потерян.       — Принято, коммандер, — раздается хрипловатый голос адмирала Хакета.       — Сэр, нужно направить все силы против «Властелина», — раздается новый голос. — Атаковать гетов бессмысленно. Основной целью должен быть «Властелин»!       — Отставить, штурман, — с безбрежным спокойствием приказывает Хакет.       — Сэр, нам пришло сообщение, — озадаченно говорит Джокер. — Тут сказано, что оно от Серого Посредника.       Кто-то резко выдыхает, но я не знаю, с их ли он стороны или с нашей.       — Посредник заявляет, что шпионом «Цербера» на «Нормандии» всё это время был Прессли, — пораженно и тихо добавляет Джокер.       Шепард впервые отрывает взгляд от консоли; ее лицо омрачено шоком, стыдом и сожалением.       — Что?! — сердито восклицает Прессли. — Дай мне взглянуть. Чушь какая. Чистая подделка.       — Штурман, Посредник редко ошибается, — ничуть не изменившимся тоном говорит Хакет. — И, к тому же, любит манипулировать. Ваша роль в этой битве некритична. Прошу, покиньте мостик, пока мы не открыли огонь.       — При всём уважении, сэр, у меня, как у члена экипажа этого судна, больше опыта в сражениях с гетами, чем у кого бы то ни было во флоте. Вам понадобится моя помощь.       В голосе адмирала впервые звучит сталь.       — Штурман, я стал адмиралом не потому, что прислушивался к каждому, кто жужжал мне на ухо. Возвращайтесь в свою каюту, или я велю сопроводить вас в карцер.       — Разве вы не видите, какая нам представилась возможность? — возражает Прессли. — Мы можем захватить Цитадель! — штурман говорит быстро, на грани с паникой. — Она станет нашей!       — Штурман Прессли, — голос Хакета холоден, как пустота. — Опустите оружие.       — Мы ее получим! — отчаянно кричит Прессли.       На секунду воцаряется молчание. А потом что-то падает на пол.       — Джокер? — осторожно спрашивает Шепард. — Адмирал?       — Объяснитесь, доктор, — прежним тоном говорит Хакет. То есть, абсолютно ледяным.       — Я его остановила, — спокойно отвечает Чаквас. — Рассекла ткань над вторым позвонком. Кровотечение уже остановлено, так что его жизнь вне опасности. Рана сравнительно простая. Перед битвой рисковать нельзя.       Тон Хакета чуть-чуть смягчается.       — Вы правы. В следующий раз не заливайте кровью пол. На ней ведь и поскользнуться можно. Коммандер Шепард, что с ретранслятором?       — О-открываю, — Шепард аж заикается, вводя последнюю команду. — Какого хера сейчас было? — шипит она, как только связь прерывается.       — Жадность затуманила мозги, — резюмирую я.       Шепард оборачивается и смеряет меня гневным взглядом.       — И это всё, что ты можешь сказать? Ты же был с ним в одной команде!       Я пожимаю плечами.       — Мы все были в одной команде, Шепард. Но кто-то был предателем, — этот вывод кажется мне до боли очевидным. — Зачем сближаться, если кого-то в случае чего придется застрелить?       Моя прямота сбивает гнев Шепард, и она мрачнеет.       — Вот как ты думаешь? Это так… грустно.       На миг мне хочется признаться ей. Во всём. Что я никогда полноценно не вольюсь в ее отряд, что не стану брататься с экипажем ее корабля. Я другой, безвозвратно, на нескольких уровнях. Возродившийся, homo rachni. Я с этим уже смирился.       Ретранслятор начинает вращаться и светиться ослепительно-синим. Из него вылетают корабли, сплошь людские по виду. Десятки, дюжины кораблей. Флот Цитадели не был достоин своего названия — его численность свели до абсолютного минимума, чтобы снизить расходы. Глядя на человеческий флот, мне так и хочется, чтобы именно эту громадину встретил «Властелин» на подходах к Цитадели.       — Первый, Третий и Пятый флоты в системе, — спокойным голосом объявляет Хакет. — Начинаем операцию. Приоритеты таковы. Спасти выжившие корабли защитного флота Цитадели. Полностью истребить гетов и «Властелина». Не нарушать формации и не вести перекрестный огонь. Всё точно и четко.       Гаррус вздыхает, опираясь всем весом на ограждение.       — Я так понимаю… всё кончено?       — Кайден, проверь пульс Сарена, — говорит Шепард, взмахивая рукой. Лейтенант пожимает плечами, перепрыгивает через ограждение и с легкостью приземляется на стальной нижний уровень. — Наверное, да. По крайней мере, для нас.       По залу эхом разносится звук ломающихся костей.       — Это… невозможно, — сдавленно говорит Кайден и резко замолкает. Шепард бледнеет и бросается к ограждению.       — Лейтенант!       Нижняя часть тела Кайдена падает на пол.       Труп Сарена выпрямляется, держа лейтенанта за шею окровавленными когтями. Его охватывает очищающее пламя, сжигающее плоть и кровь. Через несколько секунд от Сарена остается лишь бесчувственный металл, пустая оболочка чего-то некогда живого. Он — нет, оно — запрыгивает на верхний уровень и поворачивается к нам.       — Аннелиза Шепард, — говорит «Властелин». Столько ненависти может быть лишь в его голосе. — Ты меня раздражаешь.       Один миг — и труп уже рядом с ней. Между его смертоносно заостренных когтей потрескивают алые искры, когда он пытается пробить щиты Шепард. Механический скелет стискивает кулак, и щит Шепард попросту лопается, разлетаясь на осколки. Он заносит руку; Лиара успевает оттащить Шепард, но когти всё равно царапают ей нос, прорезая шлем, словно он бумажный.       Я вышвыриваю Стазис, захватывая творение Жнеца и удерживая его на месте. Скелет поворачивает голову на 180 градусов и смотрит прямо на меня. Из-под обломков его ребер вырывается биотика; она сбивает мой Стазис, как его сбил Рекс на Вермайре.       Скелет приземляется на четвереньки и бросается вперед. Драться с ним — всё равно что драться с диким зверем, нежели с разумным существом. Я инстинктивно уворачиваюсь, не зная, правильно ли поступаю. Но моя голова остается на шее — уже что-то. К этому моменту Гаррус, Тали и остальные похватали пушки, но не стреляют, боясь задеть меня.       — Аномалия, — шипит Сарен. — Умри.       — Ну, ты тоже катись нахуй! — кричу я, окутывая себя зеленым сиянием биотики. Рахни во мне пищит от ярости.       А нечто другое во мне говорит одно-единственное слово: Убей.       В механического скелета прилетает пара Перегрузок, на секунду сбивая его с толку. Этого достаточно. Собрав перед собой яркий шар биотики, я отбрасываю от себя Сарена. Существо, лишенное барьеров, катится по платформе, разрезая когтями стальной пол.       — Держаться рядом! Идем в атаку! — доносится до меня голос Джокера.       Сарен визжит — как и «Властелин», присосавшийся к башне Цитадели. Их крики синхронно сотрясают всё строение, и на кратчайший миг Жнец теряет контроль над трупом Сарена. Шепард прицеливается и стреляет, снося половину металлического черепа. Тали из дробовика сносит ему часть ребер и позвоночника, а Гаррус простреливает ему ноги из снайперской винтовки.       Лиара окутывает скелет полем Деформации, и я собираю все свои силы, весь гнев, пылающий во мне. Зверства, что творили Жнецы, жестокие порывы психопата под моей кожей, многовековая ярость рахни — всё это собирается в моих руках крохотным солнцем.       — Гори.

___________________

      Взрыв сбивает нас с ног, бесцеремонно отбрасывая к стенам.       Такого размаха я не ожидал.       Башню вновь сотрясают взрывы — да, это из-за чего-то снаружи. У меня звенит в ушах от ударной волны, но я мало-помалу начинаю улавливать обрывки речи.       — Не сбавлять темп. «Властелин» слабеет. Сосредоточьте огонь и раздерите его в клочья!       — Они побеждают, — выдыхаю я в экстазе. У нас получилось. Всё кончено. «Властелин» проигрывает. Сарен мертв. Первый Флот уничтожает ослабевшие корабли гетов.       Башню сотрясают новые взрывы; ее охватывает едва заметное, сразу тухнущее пламя.       — Выкуси, сукин сын! — кричит Джокер, прежде чем его прерывает спокойный голос Хакета:       — Всем кораблям — следите за обломками.       — Слишком поздно, — говорит Лиара, переводя мое внимание на станцию. Вдали я вижу район Тайсери; обломки вместе с одной из лап «Властелина», оторванной пушками Альянса, летят прямиком к нему. Лапа врезается в поврежденную секцию Тайсери — неподалеку от места, где турианский крейсер отстреливал гетов.       Вся Цитадель содрогается от удара, и мой восторг сменяется ужасом. Кровь леденеет у меня в жилах.       Лиара бледнеет, а затем разворачивается и едва успевает сдернуть с головы шлем, прежде чем ей выворачивает желудок.       — Духи, — бормочет Гаррус, распахнув мандибулы.       Слезы катятся из глаз Шепард. Тали падает на колени, закрывая ладонями лицо.       — Все эти люди… — шепчет она.       Обломки с огромной силой влетают в ослабленную секцию, уничтожая не закрытые щитами постройки. Мощь удара сгибает всю конструкцию, и, как в мучительной замедленной съемке, в полной тишине, рукав Цитадели ломается. Нет, он дает трещину.       Беспристрастность берет надо мной верх. Осознать столько смертей, столько разрушений — я этого не вынесу. Я сбрасываю всё на холодный рассудок.       Все, кто находился на месте падения, мертвы. Учитывая, что район Тайсери оставался последним оплотом СБЦ, погибших только от одного удара должно быть примерно двести тысяч.       Первых из многих.       Кислород выносит обломки в космос — невидимый, но обрекающий на смерть. Поскольку структурная целостность нарушена, системы Цитадели не смогут поддерживать внутреннюю экосистему района. Вакуум и лед охватывают строения, и всё живое гибнет в считанные минуты.       Минимальное количество погибших — два миллиона.       Нет, напоминаю я себе, их куда больше. Это единственный район, который оставался под защитой СБЦ, стало быть, беженцы должны были стекаться туда.       Пересмотренное количество жертв — шесть миллионов.       Шесть миллионов потерянных жизней. Докторов, ученых, генералов, учителей. Матерей, отцов, детей. Младенцев.       «Властелин» взрывается; мрачное молчание пилотов Альянса резко контрастирует с их прежними лихими шуточками. Верхушка башни Цитадели взрывается вместе с ним, раздирая Жнеца на ошметки, которые больше никому не навредят.