Душа ванира

Весь оставшийся вечер Сагр поглядывал на круглолицую луну, точно на часы, пытаясь с её помощью понять, как много времени украла трапеза у этой ночи. Наконец после ещё нескольких песен, долгих прощаний, извинений за Лиод, которая была слишком занята в кузне, чтобы прийти, и заверений, что когда-нибудь он навестит Лив в Мидгарде, Улль откланялся и пошел искать тонкое место поблизости. — Хвала Одину, он ушел, — с видимым облегчением заявил Сагр, пряча хитринку в зелени глаз и ухмылку в бороде, только Улль исчез из виду, скрывшись в тёмном лесу. Лив про себя отметила, что ванир не стал бы возносить молитву Одину почём зря. — Что случилось с твоим гостеприимством? Спроваживаешь Улля поскорее? — Спросила валькирия и посильнее завернулась в шерстяную накидку, спасаясь от холодного ветра, пробирающегося под одежду. Костер уже полностью прогорел, и стало зябко. — Я думала, вы с ним друзья. Все-таки столько лет знакомы, вместе от Одина спасались, сейд на Дикую охоту проводили… — Дело не в этом. Мы с Уллем друзья, и он мне нравится, но ты… — Сагр мешкал, нервно растирая седые угли в пыль кожаным сапогом. — Все-таки больше? — хихикнула Лив, продолжая его предложение, но тут же умолкла, встретившись с угрюмым взглядом травника. Ни один мускул на его лице не дрогнул, когда он с присущей ему серьёзностью сказал: — Пойдем, я тебе кое-что покажу. Сагр встал с камня и протянул руку Лив, помогая ей подняться. Вместе они обошли дом и зашли в небольшой, поросший бурьяном сад, распугивая спящих в траве насекомых. — Подожди меня здесь, — попросил Сагр и пошел в самый центр сада. Лив хотела было его окликнуть, спросить в чем дело, но все же покорно осталась ждать на месте. Ванир сел на колени, приложил ладони к сырой холодной земле и начал что-то нешептывать. Его знакомый мелодичный голос тихо напевал слова, которые разносились ветром по всем уголкам сада. Листья и ветви мертвых, засохших растений притихли, будто вслушиваясь в его речи. Когда Лив потеряла всякую надежду, что что-то произойдет, и уже была готова пойти отогреваться в дом, руки Сагра вдруг ярко засветились, вливая волны своей энергии в землю. Полоса света расползалась от бога все дальше, покрывала собой каждый сантиметр почвы. Лив зажмурилась от режущего чувства в глазах, а когда открыла их снова, увидела, что за долю секунды все ожило в этом мертвом, запустелом саду. Бурьян с сорняками, как ковер в старом доме, отодвинулся в сторону и скрылся из виду, погибшие деревья-коряги воспряли, подняли ветви, наполняя их новой силой, выпустили свежие молодые листья, а вокруг, из-под земли вырывались ростки фиалок. Они распускались рядами, один за другим, освещаемые светом цилиндрических шляпок грибов, мерцающих то синими, то фиолетовыми цветами, как тысячи свечей. Прохладный ночной воздух тут же наполнился тонким цветочным ароматом. Сагр отнял руки от земли, встал на ноги и, рассекая собой опустившуюся сиреневую дымку, пошел к застывшей от изумления Лив. Мягкий свет и таинственность ночи делали правильные черты её лица ещё красивее, чем она казалась при свете дня. — Что это, Сагр? — Девушка шла ему навстречу, озиралась вокруг, замечая, как помимо фиалок появляются все новые и новые бутоны других цветов. — Мой дар тебе. Я не простил бы себе, не успей я подарить тебе цветущий сад, — Сагр оказался в шаге от Лив и остановился, не решаясь приблизиться. — Он только твой и сделан для тебя одной. Девушка закусила нижнюю губу, пытаясь подыскать подходящую фразу, но на ум ничего не шло. — Я… Я не знаю, что сказать. Эмоции внутри не могли решить стоит ли ей радоваться или беспокоиться. Никто никогда не дарил ей сада, и, пожалуй, никогда больше не подарит. Цветы, в которых она утопала, радовали глаз, источали дивный аромат. Но они, как сотни свидетелей обручения двух влюбленных, давили своим присутствием, так и подсказывая Лив: скажи, что ничего лучше ты в жизни не видела, пообещай, что с этих пор всегда будешь с ним. — Я не могу, — вырвалось у Лив. — Тогда ничего не говори. Я скажу первым. Лив бросила взгляд на Сагра и увидела в стоическом божестве робость, какую вызывала в нём одна она. Он глубоко вобрал носом воздух, перевёл взгляд прямо на неё и заговорил очень уверенным голосом: — Лив, валькирия из Мидгарда, я дарю тебе сад, в котором растут васильки, чей небесный цвет под стать лишь синеве твоих глаз, шафран, потому что в Ванахейме он такая же редкая и ценная находка, как ты в моей жизни, незабудки, потому что мне тебя никогда не забыть. А ещё здесь вечно будут цвести фиалки, как знак моей любви к тебе. Он продолжал смотреть на неё, не моргая, и не смея снова вдохнуть, пока она скажет своего ответного слова. — И ты не боишься? — Лив схватила Сагра за предплечья и ощутила под своими пальцами его учащенный пульс, скрывающийся под мнимой маской спокойствия на лице мужчины. — Не боишься снова любить, после того как Ванадис тебя отвергла? Не боишься, что я использую тебя и твои чувства, а сама сбегу в Мидгард через несколько часов? — Не боюсь, — он покачал головой, а потом оглянулся вокруг, словно пытался запечатлеть в памяти каждую деталь этой ночи. — После встречи с Хель, меня страшит лишь одна мысль, что из-за пустых переживаний и трусости я упущу правильный момент. Сагр вздохнул, а потом взял её холодные ладони в свои, пытаясь отогреть, и, заглянув в глаза, продолжил: — Лив, любовь, как цветок, требует заботы и времени, но если бутон набрался сил, созрел, то ничто не удержит её от того, чтобы зацвести. — Пойми, я не могу любить тебя правильно, — произнесла Лив и отпустила его руки. — Тогда люби меня, как любишь сейчас. Люби неправильно. Один шаг и сиреневая дымка были катастрофически маленьким препятствием для их сближения. Она должна была предусмотреть это заранее, до того, как он решится его преодолеть. Сагр прикоснулся к её губам так быстро и невесомо, что Лив не успела почувствовать ничего кроме его колючей бороды на своей коже. Сердце пропустило удар. Все тревожные мысли улетучились. Единственное, о чем она могла думать так это о том, с какой невероятной силой её тянет к мужчине стоящему рядом. Этого скромного прикосновения ей было слишком мало, а искушение было напротив слишком велико. — Ты совсем не умеешь целоваться, — она облизнула сухие губы, будто пыталась понять, каким на вкус оказался поцелуй ванира. — Тогда научи, — его тонкие губы растянулись в до чертиков наглую, но все ещё очаровательную улыбку. «И научу», — подумала Лив и впилась тягучим поцелуем в его нижнюю губу, слегка оттягивая её. Она хотела сделать первый поцелуй травника идеальным, забыться, позволить ему и себе раствориться в нём целиком и полностью, но что-то мешало. Сагр был слишком напряжен, их тела все еще были далеко друг от друга, тогда она скинула свои легкие туфли, и босыми ступнями встала на его ботинки. Лив поднялась на носочки и потянулась губами к мужчине. Теперь их тела были так близко, что у девушки перехватывало дыхание. Его трепет как по проводам перетекал а неё. Она полностью опиралась на него своим телом, чувствовала, как гулко пульсирует его большое и доброе сердце под слоями одежды в глубине грудной клетки. Он чуть наклонился и, слегка отклонив голову вбок, сам поймал губами её губы. Мягкий, неторопливый поцелуй. Настолько манящий и размеренный, что Лив казалось, будто её поджаривают на медленном огне. Любить и желать кого-то так сильно было больно и приятно одновременно. Теперь робость ванира передалась и валькирии. Она целовала его также бережно и аккуратно, как это делал он. Когда Сагр разорвал поцелуй, Лив обвила его твердое тело руками, соединяя их под плащом. Он в ответ обхватил её талию и положил голову ей на плечо. — Ты приятно пахнешь, — прошептал ванир, зарываясь носом в её золотистые волосы. — Костром? — Нет. Собой.       Лучины жалобно колыхнули пламенем, когда дверь домика распахнулась, запуская студеный ночной ветер и двух разгоряченных влюбленных. Едва закрылась дверь, а Лив сбросила с плеч мешающую ей накидку, Сагр жадно прильнул к её губам. Она отступила под его напором и вжалась спиной в резную колонну с изображением мифических животных. Всякая осторожность пропала, теперь он касался её смело и уверенно. Девушка только распаляла его страсть, запустив руку под его рубаху. Кружась в поцелуе, словно в танце, они пытались на ощупь дойти до опочевальни, стараясь не уронить мебель, стоящую вокруг, не опрокинуть котелок с кипящим зельем на огне. Он осмелел и первым углубил поцелуй, зарываясь ладонями в её шевелюру и притягивая ближе к себе, в ответ она нетерпеливо расстегнула медную пуговицу его плаща, стягивая его с широких плеч мужчины. В её мыслях промелькнул вопрос о том, зачем вообще пить медовуху, если его поцелуй кружит голову куда сильнее? На деревянную половицу посыпались пучки трав, развешенных на нитях под потолком — массивный Сагр все же задел их головой. Они не без труда оказались в спальне. Там пришлось ненадолго прервать поцелуй, чтобы зажечь одну единственную лучину. В её разгорающемся пламени Лив увидела, как изумрудный блеск и нахальство ясных глаз Сагра перетекли в мутную пелену страсти, которую ему было явно тяжело сдерживать внутри себя. Он опустится прямо перед ней, снимая с себя сапоги, но не отводя хищного взгляда от ног валькирии, сокрытых плотным подолом из синего льна. Казалось, он видел сквозь тяжелую ткань. Расправившись с обувью, мужчина взял самый край подола платья и пока поднимался сам, медленно поднимал и подол, лаская легкими прикосновениями грубоватого материала внешнюю часть бедра девушки. Забравшись достаточно высоко по ноге, ткань внезапно соскользнула вниз, туда, где была изначально. Лив, сжимавшая пальцы до белоты от возбуждения, разочарованно выдохнула. — Развернись, — низко завибрировал голос Сагра. Она прекрасно знала, что такой тон он использует только для проведения сейда. И хоть обряд, которому они собирались предаться был не менее древним и волшебным, чем любой сейд, Лив испугалась, что ванир приворожит её, лишит собственной воли. Она развернулась к нему спиной, и её сомнения продлились только мгновение, пока не были разрезаны треском рвущегося платья. — Эй, а рвать-то было зачем? — Возмущенно спросила обнаженная валькирия. Ей нравился этот простой и удобный наряд. — Сегодня он тебе больше не пригодится, а на утро ты оправишься в Мидг… Лив не дала ему договорить, прижав пальцы к его губам. — Даже не проиноси этого слова сегодня, — угрожающе проговорила она. Его насмешливый и голодный взгляд скользнул с её голубых глаз вниз и с нескрываемым наслаждением бесстдыно изучал рельефное тело валькирии. — Ты ещё красивее, чем я представлял себе, — произнес он, только её пальцы соскользнули с его губ. — Ах ты представлял себе! — Воскликнула Лив, перед тем как Сагр поднял её, как легкую травинку, и перенес на ложе, устланное мехами. Мужчина на миг навис прямо над ней, изучая эмоции на её улыбающемся лице, считывая тайные желания. Лив была абсолютно обнажена, в то время как он все еще был в рубахе и штанах. Только её рука потянулась к его шнуровке, как Сагр припал теплыми губами к тонкой коже на шее девушки. Контраст прохлады комнаты и жара его поцелуя, мягкости мехов и колкости его бороды на нежном теле вырвали слабый стон из её уст. Рука отпустила шнуровку, безвольно падая вниз. Сагр продолжил движение губ, осыпая каждый участок кожи поцелуями иногда очень нежными, а иногда перетакающими в покусывания. — Знать не хочу, где ты этому научился, но продолжай, — отдавалась неге Лив, крепко сжимая в руке край шкуры животного. Внемля этим словам, он начал с шеи, задержался на выступающих ключицах, прильнул к ложбинке между небольших грудей и опускался все ниже и ниже. Кожа горела под его поцелуями, по телу волнами разбегались теплые волны удовольствия. Лив прошла все стадии желания от легкого томления до болезненной агонии. Когда терпеть стало не в моготу, валькирия обхватила его твердый торс ногами, перекатилась, очутившись на мужчине. Быстрым движением она освободила Сагра от рубашки. Игра света, падающего от горящей лучины на его лицо, увлекала девушку не меньше, чем красота его молочно-белого тела. Идеально ровная светлая кожа излучала едва уловимое сияние. Неустанно ласкающие валькирию руки выделялись сильными мышцами и выступающими синеватыми венами. Сагра легко можно было бы назвать эталоном красоты, если бы не косой шрам, пересекающий спину. Но Лив никогда не привлекала идеальность. У чёрного археолога была особая тяга к вещам и людям с историей, своими тайнами и шрамами. Может, поэтому сейчас она не лежала в джакузи частного дома в объятиях парня с отбеленными зубами, высшим образованием и дорогим автомобилем, а отдавала свою любовь самому угрюмому ваниру во всех девяти мирах. Он принял её со всеми её ошибками, недостатками, потому что был небезгрешен сам. Его душу она отвоевала у Хель, поставив на кон свою, потому что он стал ей близок, как никто другой. Лив упивалась своей любовью, даря очередной страстный поцелуй, пока её пальцы пробегали по светлой бороде Сагра. Мужчина провёл руками от талии девушки до ягодиц и чуть сжал их. Раздался звук хлопка и резкая вспышка света. Татуировку на руке валькрии опалило холодом. Вокруг постели, на которой они лежали, засиял и замкнулся кольцом светящийся символ. Лив и Сагр оба на секунду отпрянули друг от друга, пытаясь понять, что происходит. — Что это? — удивленно изогнула бровь валькирия, мысленно уже прикидывая, где оставила свой меч. — Руны защиты. Вроде ты опять поставила щит, — с интересом разглядывал кружащие синеватые символы Сагр. — Но я не в опасности, чтобы ставить защиту… — недоумевала Лив. — Это не та защита, к которой ты прибегала раньше. Это защита иного рода, — многозначительно ухмыльнулся Сагр, и Лив все поняла. — Как удобно, — подмигнула ему девушка, сменила выражение лица в виде готовности к борьбе на соблазнительную улыбку и дернула шнуровку его штанов. Обеспеченная защитой и разобравшаяся с тугим кожанным шнуром, Лив оседлала ванира и получила желанное. Он наполнил её настолько глубоко, насколько она это позволила. Сагр прикрыл глаза и глухо застонал, привыкая к новым ощущениям, пока Лив начала ритмично двигать бедрами, расчерчивая беспорядочные линии по его груди. Светлые волоски поднимались, влекомые её нежными прикосновениями. Мужские руки опустились ей на ягодицы и властно направляли её движения, притягивая ещё ближе. Дыхание сбилось окончательно, стало рваным, как и сбивчивый ритм их тел. Лив выгнулась от переизбытка ощущений, пытаясь своей позой изменить угол проникновения. Тогда будто прочитав её мысли, Сагр принял сидячее положение, крепко обнял её тело, теряющееся в его широких шершавых ладонях, и помогал ей движением своих бедер. Лив вцепилась ногтями в его плечи, ускоряясь и входя в своего рода транс, пока мужчина целовал её между скупыми глотками воздуха. Он был исключительно аккуратен и поступал так, как нравилось ей. Но не почувствовать, что за этой нежностью скрывается немыслимая сила и мощь древнего божества было невозможно. Внезапно Сагр что-то тихо прохрипел и резко перевернул Лив, опрокидывая её на мягкие меха. Теперь он был сверху. Его движения стали свободнее и резче. Лив совсем не хотелось помогать Сагру, о чем-то просить его. Валькирия только тихо всхлипывала, сгорая от страсти, шептала его имя. А он, будто знал её тело не хуже рун и их значений. Бог чувствовал места, требующие особой ласки и внимания, знал, на какие точки надавить, а какие нежно огладить. Лив изнывала и таяла, пока он ритмичтно и глубоко вбивался в нее, доводя до иступления. Напряжение, требующее сиюминутной разрядки, достигло предела у обоих одновременно. Сагр пульсировал внутри девушки, стонал, опаляя горячим и неровным дыханием её шею. Сладкая судорога удовольствия сковала и Лив, пока она чувствовала наполняющее её тепло внизу живота. Мир разделился на до и после. И её беспокоил только вопрос, почему они не сделали этого раньше. Какое-то время мужчина не мог пошевелиться, только тяжело дышал, оставаясь внутри, но затем отстранился и перевернулся на живот. Лив тоже пыталась восстановить дыхание, убирала прилипшие ко лбу пряди волос и не могла скрыть лучезарную улыбку. Тело приятно ныло и молило об отдыхе. Она прилегла на широкую спину ванира и осторожно провела рукой вдоль шрама. От тела бога приятно разливался будоражище пряный аромат можжевельника. Лив не нужно было видеть его лицо, чтобы понять, что он расплылся в блаженной улыбке. Сагр сиял, и сиял в буквальном смысле. Свет силы слепил валькирии глаза. Но закрыла она их больше от счастья и растекающегося по венам тепла, чем от свечения. Лив с нежностью поцеловала шрам на спине Сагра и произнесла: — Будешь так ярко светиться счастьем, мы не сможем уснуть. — А кто тебе сказал, что этой ночью мы вообще сомкнем глаза?