Пугало

3

      — Отец Миды погиб.       Эти слова были словно гром для почти заснувшего мальца. Он поднял голову с ужасным взглядом.       — Мне её мама позвонила, сказала, что она не придёт…       Эльмина держала в руке бумажку. Ее глаза были напряжены. Было видно, что ей самой было неприятно говорить об этом. Эд рассмеялся с задней парты.       — Ну и пусть не приходит. Может, и сама подохнет, все же только рады будут.       Эльмина не ответила ему.       — Ужас, — тихо сказала она вместе с Ниной, которая вышла из кабинета.       Зенфикс, сидевший один за партой, вздрогнул, вспомнив последний диалог с Мидой.       «Зачем я это сказал…» — он прикрыл рот рукой.       — Я пришла про другое рассказать. — Эльмина опустила взгляд на бумажку. — Скоро майские праздники, на улице становится жарко, да и девятое мая скоро, вы все гулять будете, поэтому нужно, чтобы расписались по поводу пожарной безопасности. У всех уж на слуху, тут пожар был на днях, поэтому, понятное дело, повторять ничего не нужно. Дураков и без вас хватает.       Она вздохнула и отправила бумажку по рядам, а после, как по расписанию, подошла к Зенфиксу.       — Ну?       Она всем своим взглядам говорила ему то, что хотела получить. Зенфикс молча достал справку и отдал её Эльмине. Она внимательно прочитала её.       — Тут написано… — она пробежалась глазами много раз. — У тебя был эпилептический припадок…?       — Да.       — Ужас. — Она пошла к выходу из кабинета. — Какие дети сейчас больные пошли.       И закрыла дверь.

***

Третье мая. Понедельник. 22:45       В небе вспыхнула яркая и необычная молния. Она словно сияла разными переливающимися красками, озаряя тёмное ночное небо. Это был очень мрачный и пасмурный день. Он сильно выбивался из календаря очередной недели уходящей весны. Тёмные тучи сгустились в одном конкретном месте, предвещая что-то нехорошее. Ветер становился всё сильнее с каждой пройденной минутой, безумно качая бедные деревья из одной стороны в другую. Раздались раскаты грома. Вспышки молнии всё чаще били в тёмных облаках, создавая в них яркие пятна. Началась самая настоящая гроза. Она длилась достаточно продолжительное время, пока не произошло что-то из ряда вон выходящее. В облаках образовалось удивительное сияние. Это не было похоже на молнию. Это была ярко-фиолетовая точка. И казалось, что она приближалась к земле. Вскоре стало понятно, что это была комета, падавшая в сторону леса. Она летела на очень высокой скорости, оставляя позади себя яркий след белого свечения, и когда она наконец-то долетела до своего места назначения, то образовала мощный и ослепительный взрыв. Взрывная волна прошлась по большей части леса, ломая деревья как спички и распространяя огонь, который горел фиолетовым, как и сама комета, цветом. Пламя быстро распространялось, перепрыгивая с одного дерева на другое. Начался серьёзный пожар, и вверх быстро поднялись тёмные клубни дыма. Вскоре послышались сирены пожарных машин. Всего за пару секунд мирная обстановка сменилась сущим кошмаром. Из леса раздался истеричный рёв. Он был продолжительным и очень громким. Крик не был похож по звучанию на животного и уж тем более человека. Крики повторялись из раза в раз, наполняясь с каждым разом каким-то неистовым гневом. Однако сквозь стену злобы можно было расслышать некую боль, которая тонкой нитью проходила через этот рёв настоящего монстра. Вскоре крик стал приобретать черты слов, но разобрать, что они из себя представляли, было невозможно. Пожарные машины оперативно подъехали к месту очага возгорания. Спасатели буквально вылетели из своих машин.       — На этот раз, — сказал один из них, — что-то явно необычное.       — Верно говоришь, никогда прежде не видел такого, ты посмотри, посмотри! — человек указывал вглубь леса. — Огонь! Он фиолетовый!       — Хватит болтать, дети малые, нам нужно действовать. Желательно побыстрее, —прервал их третий член бригады. — Ну? Чего стоите, быстрее, ну же! Вся бригада достала и схватила переносные пожарные мотопомпы для тушения огня, а вместе с ними и специальные автоцистерны. Очень быстро и без лишней болтовни они принялись за тушение фантастического огня. На удивление самих пожарных, это «необычное пламя» не излучало тепло, как обычный огонь. Скорее, напротив: от него веяло даже неким холодом, но при этом он сжигал окружение намного быстрее и, самое главное, сильнее.       Загадочный рёв повторился в очередной раз. Услышав его, бригада переглянулась между собой с удивленными лицами.       — Там… еще кто-то есть? — спросил один у другого.       — Не похоже это на крик человека, — пожал плечами в ответ другой.       — Но ведь, если это животное? Оно ведь в опасности.       — Ты что, пойдешь спасать это чудище?       — Нельзя же так оставлять его на гибель, тем более глядя на то, что тут происходит.       — Сомнительное решение, — покачал головой в конце пожарный.       Спасатель недолго думая кинулся на крик.       «Кто же это может быть?» — спросил он сам себя, пробираясь сквозь этот ад.       Этот вопрос не покидал его до тех пор, пока он вновь не услышал его. Он звучал несколько угрожающе, что это не на шутку напугало спасателя. Он остановился и обернулся. Позади он слышал лишь голоса своих товарищей по бригаде, которые звали его обратно. Страх начал медленно прокрадываться в голову. Но он быстро смахнул их, тряхнув головой.       «Какой же тогда я спасатель?» — упрекнул он себя и вновь повернулся лицом в направлении источника загадочного крика.       Он вдохнул полной грудью и направился дальше, попутно туша водой огонь вокруг себя.       — Слышишь меня?! — спросил зачем-то пожарный. — Я иду за тобой! Я спасу тебя!       В ответ была тишина. Пожарный продолжил идти вперёд, ломая по пути ветки, которые вставали у него на пути. От обильной отдышки его маска очень сильно запотела, и обзор сильно уменьшился. От этого он понял, что сейчас его жизнь находится в очень опасном положении.       «Спасаю сам не знаю кого и не пойми что», — в очередной раз усомнился он в своих действиях.       Пожарный опустил голову вниз и схватился за неё.       «Что я вообще творю».       И, похоже, незнакомец решил дать ответ спасателю. Но это были не слова, а явный знак того, что он не желает видеть его. Ответом был очередной взрыв, который откинул пожарного в дерево. Он услышал хруст собственных костей и истошно закричал.       — Черт меня подери!       Спасатель схватился за сердце, делая бешеные вдохи, стараясь как можно больше схватить воздуха, из-за чего его обзор окончательно пропал. Краем уха справа он слышал крики других пожарных. Они бежали на помощь к нему.       — Сумасшедший! Куда ты вообще лезешь? Жить, что ли, надоело или что? — заметив его, сказал товарищ по команде. — Сейчас подкрепление подойдет, вставай.       Товарищ поднял несчастного спасателя и понёс его на плече вон из леса. Огонь всё не хотел давать заднюю и только сильнее наступал, не давая пожарным и секунды покоя. На помощь одной бригаде подоспели и остальные, а также вертолеты, тушащие его с воздуха. Борьба с пожаром длилась всю ночь и только под самое утро удалось наконец одержать над ним верх. На протяжении всей этой страшной ночи неоднократно повторялись взрывы, которые хоть и были слабее предыдущих двух, но их импакт был все же внушительный. От этого пострадало небольшое число пожарных с несколькими переломами, но, к счастью, никаких смертей не было, да и сами переломы были не столь серьёзными.

***

Утро вторника.       Настольные часы начали звенеть. Она просыпалась рано, где-то около шести часов. До тех пор из одеяла торчали только её чёрные волосы. Со звонком же она как пуля выпрыгивала из кровати. Лишь для того, чтобы обратно лечь в уютную и мягкую кровать. Затем она смотрела на свою классическую гитару. На ней был рисунок. Две рыбы, как инь и янь. Одна рыба была синей, а другая — красной. Девочка редко играла на этой гитаре, вернее, почти никогда. Но её вид подкидывал копеечку в творческий вид её красивой комнаты. Звонок услышала её мама.       — Проснулась? — спросила она, заглянув в комнату.       — Да.       — Тогда отправляйся кушать.       — Мам, можно я не по…       Её перебили.       — Нет, нельзя. Я привезла тебя сюда не для того, чтобы ты тут лежала и спала.       Мида нахмурилась.       — Но я устала от этого!       — Я тоже, Мида, устала — женщина, взрослая и с морщинами на лице устало вздохнула и села к дочери. — Что они тебе говорят?       — Ужасные вещи. — Она закрыла лицо волосами.       — Неужели все так о тебе думают?       — Почти все. — Затем она открыла свой один глаз. — Его зовут Зенфикс.       — Что за глупое имя, — усмехнулась женщина.       — Наверное, он не отсюда. Не знаю, почему, но мне кажется, что…       — Исключено. — Спокойный голос матери стал более грубым. — Ты сама всё прекрасно знаешь, моя дорогая.       — Я знаю, — она кивнула. — И всё же…       — Нет, нет и нет. Даже не думай.       Мида встала с кровати и посмотрела на женщину уже обоими глазами.       — Но мама!       — Ты думаешь… — мать успокоилась. — Это моё решение?       Долгое молчание между ними длилось вечность.       — И ещё, — наконец добавила она, очень боясь чего-то или кого-то, — этой ночью это произошло. Событие, именуемое ночью фиолетового огня… это случилось.       В глазах Миды блеснула искра большого страха.       — Нет, только не сейчас.

***

      Альфред держал в руке сигарету. Она слегка дымилась, и он с удивлённым лицом осматривал её. Полицейский наблюдал за этим за спиной пожарного.       — Ты что, — спросил он, — никогда не курил сигареты?       Альфред обернулся с детским выражением лица.       — Я впервые такие сигареты курю!       Сердж был озадачен.       — Они тут все… одинаковы.       Альфред вмиг поменял выражение лица, будто он признался в убийстве или ещё чего хуже.       — Да, точно, — странно произнёс он. — Все одинаковые, чего это я.       Он отошел от Серджа.       — Переволновался.       Сердж почесал у виска, а затем просто прижал там палец.       — Ну да, думаю да.       Альфред посмеялся как дурак, а потом покашлял.       — Надо бросить курить, — продолжил смеяться он. — У меня дочка ругается из-за этого.       Сердж понимающе улыбнулся.       — У меня — сын, — начал он, выбросив сигарету и потушив её. — Как-то раз выбросил пачку в туалет и смыл. Это была только недавно купленная пачка. Знаешь, как я был зол.       — Представляю. — Альфред хлопнул его по плечу. Это не очень понравилось Серджу. — Ну и сынишка у тебя. Как зовут?       — А зачем тебе это?       Сердж спросил это очень серьёзно, будто на допросе. Это напугало Альфреда, и он выбросил сигарету.       — Кажется… я его узнал.       Сердж долго не отвечал, пожирая Альфреда своим суровым и строгим взглядом.       — Оливер, — наконец сказал Сердж.       — Ах, Оливер, — Альфред будто разочаровался. — Знакомое что-то.       — Правда?       — Наверное.       Позади них что-то хрустнуло, и Альфред моментально обернулся. Он показал два пальца, а затем направил в ту сторону указательный.       — Я это… — посмотрел он на Серджа. — Ну это… по нужде.       — Там кто-то есть? — спросил Сердж, заметив нечто странное.       — Нет, заяц, наверное.       — В этом лесу НЕТ зайцев.       Альфред ещё сильнее изменился в лице.       — Белки, значит.       — Они тут давно не водятся.       Альфред молча пожал плечами, и тут же смылся за кусты, оставив за собой след загадочности. Но полицейскому это было уже не интересно.       «Чудной мужик».       С этой мыслью Сердж достал блокнот и что-то в нём записал. Закрыв его, он направился в противоположную сторону, погруженный в свои мысли.

***

      Раздался звонок телефона. Мида напряглась, но продолжила сидеть за кухонным столом и поедать завтрак, хотя ей очень хотелось вскочить из-за стола и ответить. Странное чувство — она даже не знала, почему ей так этого хотелось. Трубку взяла её мать. И уже через секунду она будто умерла. Побледнела и напряглась. Разговор по телефону быстро закончился, и не успела Мида ничего сказать, как мать сразу воскликнула.       — Альфред в больнице, собирайся!       Если это был не шок, то как минимум очень большой стресс для девочки. Она не сразу смогла встать, только с третьего крика матери.       — Быстрее!       Она надела на себя только ветровку и старые джинсы. На раздумья о чём-то большем не было времени. Они сразу же вылетели на улицу, учуяв в воздухе запах сожжённой листвы. Девочка шла будто в трансе, держась рукой за маму. Вскоре женщина остановилась и ударила себя по лицу.       — Поедем на такси!       Больница была недалеко, но, похоже, ей хотелось добраться туда в кратчайшие сроки. Такси приехало быстро. Мида никогда не вспомнит эту машину больше, но она была очень рада её увидеть спустя минуту после вызова. Эта капля радости хоть немного разбавляла весь тот стресс и нежелание верить в происходящее.       — Быстро, в городскую номер два, — женщина еле сдерживалась, чтобы не кричать в слезах уже прямо в такси.       Водитель, заметив это, поторопился приехать в нужное место. Неизвестно, делал он это, чтобы помочь, или же хотел поскорее избавиться. Всю дорогу он молчал. Мида сидела на заднем сиденье и хотела спросить свою мать о происходящем, но подумала, что это будет явно не лучшее решение. Тем более, она и водитель отчётливо слышали, как она бормотала себе под нос.       — Почему же сейчас, ну почему же сейчас ты решил показаться…       Водитель косо смотрел на неё. И она это заметила, но продолжала бормотать себе под нос. Благо, приехали уже через минуты три и вышли из такси, бросившись по тропинке к дверям больницы. Как только Мида открыла чёрную дверцу машины, сразу увидела взлетающий в небо дым. Это выглядело страшно. Ещё более жутким выглядело небо. Как будто сами Боги решили уничтожить этот город.       «Их можно было бы понять».       В небе была будто дырка, окружённая фиолетовым свечением. Мида протёрла глаза в надежде, что это всё просто сон.       «Проснись, дура!»       В больнице было много криков. Детских, преимущественно, но и возгласы взрослых людей тоже наполняли эти стены. Миде было как минимум некомфортно. Она оглядывалась и видела очень много плачущих людей.       — Не смотри, — приказала ей мать. — Не вздумай!       Она увидела их. Они были повсюду. Их было очень много.       — Мама… я боюсь, — тихо прошептала она, дернув мать за старую куртку.       — Я сама боюсь, доча.       У поста со списком больных их уже ждала девушка в медицинской одежде. Она сразу всё поняла, когда увидела взволнованную мать, держащую за руку испуганную девочку.       — За мной, — сказала она и пошла в сторону лестницы.       Они поднимались стремительно. С каждой ступенью плача становилось всё меньше.       — Всё будет хорошо, — подбодрила мать Миду.       Девочка, да и сама мать немного успокоились. Они вместе с медсестрой поднялись на третий этаж и встали у двери с номером «308».       — Должна предупредить, — сказал медсестра, — ему очень тяжело говорить, поэтому не тревожьте его сильно, сейчас ему нужен покой.       Затем она добавила, когда увидела волнения матери.       — Он сам попросил поговорить с вами.       Мать едва сдерживала слёзы. Посмотрев на Миду и сжав её руку в больших ладонях, она сказала.       — С ним всё будет в порядке.       Сказав это, она медленно прошла внутрь, а Мида села на стульчик и закрыла уши. Она опять услышала плачь.       — Уйдите, — прошептала она пустоте.       Так она просидела всего несколько минут. Но для неё это ощущалось сущим кошмаром длиною в часы. Из кабинета мать вышла с очень бледным лицом.       — Он зовет тебя, — сказала она Миде.       Та сперва не сразу поняла. Девочка растерялась. Мать помогла ей встать, протянув руку.       — Поговори с ним.       Когда Мида прошла внутрь кабинета, то увидела очень страшную картину. Отец лежал на койке. Вокруг него было много всего, всяких приборов, которые наверняка поддерживают жизнь отца, висевшую на волоске. Мида не смогла больше сдерживаться и заплакала, подбежав к отцу. Он сильно хрипел, когда дышал. Его состояние было очень плачевным.       — Папа, — говорила она сквозь слёзы. — Ты же поправишься?       Альфред смотрел в потолок. В голове, наверное, он переваривал то, что с ним случилось. Должно быть, он сам не верил в происходящее. Но в итоге он улыбнулся.       — Я сдохну, — сказал он, посмотрев на Миду.       — Что… что ты сказал?       Улыбка отца была очень холодной. Альфред улыбался только, чтобы хоть немного успокоить дочь, но от этого становилось лишь хуже. Он слабо дышал. Но самое страшное было тогда, когда Мида увидела его глаза. Они были очень уставшими, красными, наполненными кровью. Миде пришлось прикусить язык, перебив страх болью, чтобы не закричать что есть силы и не выбежать оттуда. Глаза Альфреда были наполнены настоящим страхом.       — Мида, — сказал он с трудом, — скоро мне придёт конец.       — Почему? — она всё ещё кусала свой язык.       — Дай мне руку, — он протянул свою дрожащую руку ей. — Пожалуйста, напоследок.       Мида нехотя протянула ему руку. Альфред крепко сжал её и положил вторую поверх.       — Послушай, — он закрыл глаза. — То, что я увидел сегодня, ты должна знать первой.       Мида уже понимала, что скажет отец в следующие секунды, но решила спросить, слова вырвались сами.       — Что ты увидел?       Альфред вздохнул, но потом набрал много воздуха. Его немного передёрнуло от страха.       — Белые глаза.

***

Вечер того же дня       Мида вернулась из школы в очень подавленном состоянии. Раньше, она приходила такой только когда её сильно травили в школе. Но сегодня это было намного хуже. Она весь день крутила в голове возможно последний диалог с отцом. И поверх всего этого ложились слова Зенфикса. Её очень сильно встряхнуло от этого. Она сжала кулаки от злости и прошла к себе в комнату. Матери не было, она ушла на работу, наверное. Мида не знала и ей было явно не до этого. Она села в пуфик, стоящий в её комнате, и сильно задумалась.       «Если это всё взаправду», — она почёсывала голову. — «То нужно действовать очень быстро, а иначе…»       Она повертела головой, отбросив плохие мысли.       «Не иначе! Я сделаю всё так, как нужно».       Но решимость быстро угасла, и девочка опять погрузилась в плохие мысли. Из-за собственной неуверенности, сложившейся ситуации и слов отца о том, что он умрёт. Как бы она ни старалась, это всё крепко закрепилось у неё в голове и теперь долго не будет давать нормально уснуть. Более того, теперь эти белые глаза она будет видеть повсюду, боясь, что эта тварь наблюдает за ней. Она сдерживала крик, который таился у неё в самом сердце.       «Всё же было хорошо. Почему сейчас? За что нам это».       Она решила пойти на кухню. Аппетита не было, но она должна была поесть, по её расписанию, по крайне мере. Кухня казалось пустой. Слабые нотки солнечного света проходили сквозь полуоткрытые шторки. Открыв холодильник, Мида достала оттуда два яйца и зелень.       — Не густо.       Она поставила сковородку на плиту и зажгла огонь. Налив туда немного масла, Мида стала ждать пока она разогреется. В это время она вспоминала случай с Зенфиксом в столовой. Ей казалась эта ситуация слегка странной. Она достала телефон и проверила, просмотрел ли Зенфикс её сообщение. Результат был положительным. Zenfyx: Да, всё хорошо.       Чуть ниже был прикреплён рисунок. Но Мида не посмотрела на него даже глазком. Она таила на него сильную обиду.       «Ну вот и славно», — подумала она и положила телефон на стол рядом.       Она вспоминала его лицо. И сразу же закрывала глаза.       «Не вспоминай».       Она разбила сперва одно яйцо, а затем медленно — второе, притом чуть его не выронив из своей крохотной руки. Послышалось легкое шипение, и Мида отошла от плиты, присев на стул. Она начала ждать. Через минуты три всё было готово. Но она по-прежнему не хотела есть. Девочка смотрела на тарелку и тыкала в яичницу вилкой, пытаясь хоть как-то заставить себя есть. Но тщетно. Насильно заталкивая в себя яичницу, Мида начала чувствовать тошноту.       «Я должна поесть, нормально поесть».       Всё это, конечно, не могло привести к хорошему. Мида встала из стола и побежала в туалет, прикрывая рот рукой. Её сильно вырвало только что съеденной яичницей. Живот сильно болел. Она опять заплакала и опустила голову.       — Что же теперь делать…       Мида била рукой по ковру. Несколько раз. А потом разжала её и просто расслабила. Вернувшись на кухню, она уже не стала заставлять себя есть свою стряпню. Мида попросту выкинула её и вернулась к себе в комнату.       «Должна ли я вообще это делать?»       Она открыла шкафчик. Там скрывался ещё один шкафчик, но уже запертый на ключ. Ключ Мида носила всегда у себя. При помощи ключа она открыла его и уже оттуда достала кинжал. Девочка сильно сжала его в руках.       «Должна».       С помощью кинжала она порезала ладонь и провела ею по доске, висевшей на стене, оставив на ней алый след.

***

На следующий день…       Мида сидела с очень усталым лицом. Мать, объяснив ей всё, что она должна была знать, вздохнула.       — Ну? — спросила она. — Поняла?       — Да, мам, — вяло опустила голову Мида.       — И помни, — мать положила ей руку на плечо. Девочка вспомнила Зенфикса и невольно дёрнулась. — Ты должна.       Мида встала с кровати и взяла в руки портфель, накинув его на себя и выйдя из квартиры. Они жили на пятом этаже. Она пошла пешком, думая и размышляя обо всём, что рассказала только что мать. Но ей быстро надоело это, и Мида надела на себя наушники. Эту привычку она взяла у Зенфикса. Но не жанр. Ей не нравилась тяжёлая музыка. Всегда, когда Зенфикс скидывал ей эту «музыку сатаны», Мида просто говорила «круто», надеясь, что парень отвяжется.       «Он правда думает, что мне это нравится», — усмехалась она.       Выйдя на улицу, ей на миг показалось, что сегодня обычный день. Но это было не так, далеко не так. Этот день уже навсегда изменит её день. Сегодня она даже вышла в чёрной рубашке, а не в белой, как обычно. Она шла медленно, так, чтобы как можно позже дойти до школы. Но это было неизбежно. Ей всё равно придется сделать это, хочет она этого или нет. Она держала руку в кармане, а уже в нём крепко держала тот самый кинжал. На нём были пятна крови. Её крови.

***

      Сердж какое-то время наблюдал за фотографией. Это была не совсем фотография, а скорее рисунок карандашом, просто очень хороший. Уже только после он обработал в своей голове то, что ему сказал Эрмак.       — Как это… мёртв?       — Что ж, — Эрмак отодвинулся и хрустнул шеей. — Должен признаться, мне не очень хотелось браться за это дело, но это было не моим решением.       Сердж ничего не понимал. Вообще ничего. Его разум хлопнул дверью, помахав мозгу ручкой. Глаза смотрели только на третью фотографию, которая была рисунком.       «Просто очень хорошим».       — Сказать честно, — продолжал Эрмак, — вы, Сердж, мне не нравитесь. От слова совсем. Но, опять же, выбора у меня нет. Если бы он был, то я бы не сидел сейчас тут, не разговаривал бы с вами и уж тем более не расхлёбывал ту кашу, которую вы и вся ваша команда смогла смыть в унитаз.       — О чём вы говорите? Вы мне твердите, что мы так сильно облажались, но я совсем не понимаю, о чём вы твердите.       — Да я о том, что вы не видите, какая хрень происходит у вас под носом! — Эрмак ударил по столу. — И если бы не ваша тупость, я бы сейчас отдыхал, наверное, со своей семьей. Но ничего, я уже давно принял это и готов работать с вами.       — Почему именно со мной, раз я вам не нравлюсь? Неужели у вас опять не было выбора или у вас будет другая отмазка? — заметил Сердж.       — Ах, сейчас расскажу, — он почесал подбородок. — Дело в том, что вы единственный в этом городе человек, который взобрался так высоко по статусу в полиции. Вы же… сержант полиции, если я ничего не путаю.       — Верно. Старший.       — Не важно. — Эрмак махнул рукой. — Суть в том, что вы выше всех за исключением капитана, с которым я уже обговорил всё то, что сейчас скажу вам, сержант Сердж. И помните, что изначально это должен был знать только капитан, но, похоже, вы ему нравитесь, ну или он просто доверяет это дело вам, не важно, в общем, слушайте внимательно.       После этих слов, Эрмак достал из кармана документ, похожий на паспорт.       — Как я уже представлялся, — он открыл документ, — меня зовут Эрмак, мой уровень «6S», и я на самом деле никакой не агент, а человек, расследующий аномалии РФ.       Сердж внимательно смотрел на эту бумажку. Но в итоге рассмеялся.       — Ваша реальная должность — это клоун?       Эрмака это задело, он слегка разозлился, но не сильно. Ибо это уже не первый подобный случай.       — Нет, извините, конечно, Вы, должно быть, занимаетесь очень важным делом, — Сердж пытался сдерживать нервный смех. — Но можно я уже пойду домой?       — Человек сдох, идиот.       Эрмак ударил уже обеими руками и встал из-за стола.       — Он подох, а ты тут сидишь и смеешься?       Он чуть было не замахнулся.       — Внимательно слушай меня. То, что я тебе сказал, это гостайна, и если ты хоть кому-либо об этом скажешь, то я сделаю всё возможное, чтобы твоя жизнь превратилась в дерьмо, поверь мне, такая возможность у меня есть. И с этого дня ты будешь делать то, что я скажу тебе, ты понял?       Серьёзность и угрозы Эрмака сработали. Но не совсем так, как он хотел. Сердж не испугался. Он перестал смеяться и теперь сидел и смотрел железным взглядом в злобные глаза Эрмака.       — И в чем же заключается твоя работа? — спросил он.       Эрмак успокоился и сел обратно.       — По непонятным мне причинам, — начал объяснять он, тыкая в третью фотографию, — в этом, именно в этом регионе нашей страны вечно происходят странные вещи. И этот город — далеко не исключение. Это и побудило собрать людей, способных расследовать эту чертовщину. Появились мы относительно недавно и владеем лишь, наверное, крошкой информации от этого страшного торта, но я уверен, что за последующий год, максимум два мы сможем собрать достаточно информации о том, что происходит и почему именно эта республика подвергается такому удивительному влиянию всякой нечестивой силы.       — Почему же вы тогда представились агентом?       — Как бы странно это ни звучало, но должность агента я использую, чтобы скрыть свою реальную должность.       Сержант улыбнулся, совсем немного.       — А что тогда таится под маской вашей должности, которая скрывает вашу настоящую должность?       — Вы не знаете? Я повар.       Сердж уже сильно улыбнулся.       — Я знал, просто хотел услышать это в вашем исполнении. — Затем он стал уже более серьёзным, каким был раньше. — Ну, и что тогда это за чудо-юдо на рисунке? Бугимен?       — Я не знаю. Никто не знает. Человек, которого я допрашивал ранее, до вас, нарисовал мне его, а уже после был найден мёртвым в лесу.       — Чего?!       — И кстати, это был тоже пожарный.       Затем Эрмак добавил.       — А, да, давай обращаться друг к другу на «ты».       — Хорошо. Кто ещё мог погибнуть в этот день? Всё же… было в порядке. — Сердж не верил словам Эрмака.       — Не удивлен, что ты не знаешь. — Он убрал рисунки со стола, засунув их в папку — Да, его звали Нилс. Это уже не важно. Он погиб чудовищным образом. Половина его тела отсутствовала. Он умер сегодня, во второй половине дня. Если не ошибаюсь, то где-то часа в два, может, три. Я допрашивал его с утра. Выглядел он ужасно. Он был единственным, кто вообще хоть как-то встречался с монстром. При этом у него были ушибы, может, даже переломы. Нилс рассказал мне большую часть информации о происходящем.       — Как… как такое могло случиться… за что его так?       — Несмотря на столь зверское убийство, которое мог совершить только нелюдь, у меня нет пока что весомых доказательств того, что его убило именно оно. — Эрмак откашлялся. — Хотя я в этом уверен. Но есть другая точка зрения, не моя, а вашего капитана. И поэтому мне нужны данные о группировке, которая именует себя «Палсар». Я думал, может, хоть ты знаешь что-то полезное. Но я ошибся. Увы.       — Это банда тупых подростков, говорю же тебе. Я абсолю…       — Ты идиот, — прервал его Эрмак. — Лидер этой «подростковой» банды — это грёбаный серийный убийца, которого я тебе показал на второй фотографии.       — Ну, а дальше что? — поинтересовался Сердж. — Раз у вас есть его лицо, то можно его спокойно найти.       — Как раз-таки проблема в том, — Эрмак достал немного другую фотографию, на ней был крест, красный и жирный, — что у него НЕТ лица.