А на восьмое утро

*** Пахло дождем. Насыщенно, тяжело, весьма упоительно. Гин сквозь сон съежился на жестком лежаке. Одеяло и подушку Хиджиката так и не выделил накануне, наверняка из-за своей безграничной вредности. А решетчатая дыра вместо окна никогда и не была застеклена. Сквозняк, как голодная собака, гулял по полу. Стоп. Жестко? Холодно?! О! Это совсем не похоже на уже привычную утреннюю мягкость, тепло и уют знакомой кровати! Да и близость женского, нежного и самое главное обнаженного тела рядом не ощущалось… Гинтоки мгновенно открыл глаза, дабы уже с утра восторжествовать над коварным кругом событий, который он сумел разорвать, но тут его взгляду предстала…бутылка. Из темного коричневого стекла. Округлый бок оной отражал его заспанное лицо в почти коньячной глубине. Откупоренное горлышко. Капля цвета бордо раздражающе повисла на самом краешке ободка. И ведь застыла, зараза, и все никак не хочет срываться на светлый пол. Пол? Скорее ковер, на котором и так уже образовались бордовые пятна, как раз рядом с его чутким носом. Вино. Какой чудный букет! Ммм, похоже, с нотками вишни, если он не ошибается. Сугубо дамское пойло, признаться честно! Гинтоки все еще дремлющим сознанием прикинул, что вино такой марки, да и вообще вино Хиджиката Тоширо пить бы не стал. Ну как же! Отпраздновать отсидку единственного и неповторимого хозяина Йородзуи! Но ковер? Откуда в следственном изоляторе ковер, от вида которого становится так не хорошо? - Да хватить ходить вокруг да около, я же точно знаю ответ на этот вопрос! – промямлил Саката, мысленно поливая напольное покрытие бензином. Никакой подсказки пятьдесят на пятьдесят, он даже не воспользуется помощью зала. Судьба вновь повернулась тем пикантным местом, что едва ниже красивого оби. И, увы, но Хиджикаты здесь нет. - Проснись и пой, Лунная принцесса! – слащаво пропел Гин-сан, морально готовясь к последующей атаке. Нападение не случилось. Мужчина так и продолжил мять опухшее лицо о ворсистую поверхность, боясь шевельнуться. Молчание. Только занавеска поднималась к потолку от озонового сквозняка, что свободно ворвался в открытое окно. По черепице тихонько шлепал мелкокалиберный дождик. Но кое где, между рваными серыми облаками проглядывалось солнце. Никто не кричал, никто не нападал, не швырял крупногабаритные предметы интерьера. Гинтоки решительно начал шлепать себя по попе. Ага, голая! Настроение мгновенно сдувалось, словно дырявый воздушный шарик после долгого детского праздника. Гинтоки поднял едва справляющуюся с гравитацией голову. Он быстро скоординировался в знакомом пространстве и ловко пополз к шкафу. Коварный светло-бежевый ворс нещадно натирал кожу в самых деликатных местах. Гинтоки хотелось совсем не по-мужски пустить ту саму, легендарную скупую слезу от беспредельной жалости к себе. Выразительно шмыгнув около загнутой ножки низкой кровати, он выполз на широкий простор между оной и шкафом. Последний рывок – Рубикон пройден, и окоченевший нос уткнулся в закрытые деревянные створы. - Ооой, а я тебя ви-ижу-у… Ху-ху! Ка-ако-ой го-о-оленький… - Саката обреченно поздоровался лбом с шифоньером. Истерически-певучий голосок ознаменовал ближайший конец света. Лодыжка глухо стукнулась с очередной бутылкой. - Я знаю кто ты-ы, но я така-а-ая пьяненькая-а-а! – воодушевленно пропела Лунная принцесса. Гинтоки перекосило. Такого поведения он еще не наблюдал. На обычный режим берсеркера в пьяном угаре совсем не похоже. Гинтоки привстал с пола, старательно прикрываясь клетчатым тапком. Дверь платяного шкафа поддалась не сразу, а хихиканье, раздававшееся с кровати, напоминали о пошленьких бабульках в обществе хоста. Кучерявый был смущен и удивлен одновременно. Пока тот хоронился в большущий махровый халат, Цукуё вела себя совершенно неадекватно. Играла бровями, строила расфокусированные глазки, «соблазнительно» укладываясь на белоснежные подушки. При каждом её плохо скоординированном движении, Гинтоки все меньше терял пространства для фантазии, необратимо сталкиваясь с не менее фантастической реальностью. Хрустящая простынь едва прикрывала пятна нежно-розовых сосков упругой полной груди, а цепкий указательный пальчик был скрючен в подобии зазывающего жеста. Светлые волосы растрепаны, глаза характерно покрасневшие, а язык облизывает суховатые губы. - Это у тебя похмелье такое неадекватное что ли? – хрипло каркнул, словно молнией пораженный Гин-сан. Простынь более-менее прилично приоткрывало аппетитное зрелище на округлые жаркие бедра и до невозможности изящную и стройную ножку. На нежной, гладкой, светлой коже едва отсвечивало пока еще тусклое солнышко. Гин замер не в силах оторвать себя от созерцания прекрасного тела. И даже общая легкая помятость Гейши Смерти после, по-видимому, бурных излияний накануне не портил впечатления. - Сюда иди! – рычаще приказала женщина, едва не сползая с ложа, совсем оголяя одно из главных своих достоинств. Гинтоки хлопнул ладонью по лицу, закрывая глаза, дабы победить однозначную реакцию под махровыми складками. Она еще не так заметна, но уже весьма ощущалась. Гинтоки начал прикидывать, а сколько же у него не было хорошего такого выматывающего секса? Года три? Пять? Пару перекусов в три месяца от нужды с заботливыми куртизанками, когда была возможность под копить деньжат, не считались. Секс марафонами их никак не назовешь. Да и канал «Только с восемнадцати» частенько отключали за неуплату. Вопрос «что делать?» встал как никогда в жизни! И еще как встал. Халат уже еле прикрывал такой позор. Гинтоки попытался посчитать до десяти, дабы успокоить расшалившуюся фантазию, но конец достиг его, еще не приблизившись к шести. - Ну, посмотри на меня! – самурай просто ушам не поверил. Такого сладкого, умоляющего голоса из этих уст он не слышал никогда. Глаза открылись как то сами собой, встречаясь с блеском как никогда ласкового взгляда Цукуё. Мать честная, что же выпивка делает с людьми! Гин-сан даже не смотрел на её роскошное обнаженное тело, которое было буквально на расстоянии вдоха. И никакой розовой сопливой ерунды из женских романчиков, которые так часто листаются в поездах, скрадывая длинные часы у заплаканного дождем плацкартного окна. Гинтоки не припоминал в своей военной карьере опыт сапером, хоть и на инопланетные бомбы он частенько нарывался. Сейчас он чувствовал себя как на поле боя. Куда ступать? Шаг влево, шаг вправо – и где рванет? Он слишком хорошо знал и одновременно не знал эту женщину. Честная отважная, смелая, сильная, верная красивая. Жестока? Упряма? Беспощадна? А может она просто издевается? Как треснет сейчас по поразительно пустой голове! Не может быть все так хорошо! Девушка положила дрожащую ладонь на сильное плечо, едва весомо. Но прикосновение прожгло, казалось, до кости. Гинтоки не помнил на своем веку такого странного ощущения – трепетное ожидание. Кучерявая голова и прям оказалась потрясающе пустой. Суетные мысли как то разом выветрились, как от сильного сквозняка. А рука так и тянулась, убрать за аккуратное ушко светлую прядь… - Женщина, уймись… - хрипло выдохнул Саката, пытаясь хоть как то мыслить здраво. Цукки лишь обиженно надула соблазнительные губы, мотая головой. Нежная женская длань скользнула с плеча, располагаясь в области сердца. Которое кстати колотилось словно сумасшедшее. - Неужели я тебе совсем не нравлюсь, - низким шепотом прошелестело в воздухе. Саката неопределенно мотнул головой, все еще не веря в происходящее. - Ты божественна, дурная женщина… - сильная рука обхватила тонкое запястье. Горячие губы оставили смелый поцелуй на изящных пальчиках. Саката бережно коснулся девичьей щеки, заправил сумасбродную прядь золотистых волос. - Я хочу тебя поцеловать! – уже гораздо смелее Лунная принцесса обхватила руками сильную шею, вынуждая Гинтоки склониться ниже. Самурай сопротивлялся, хоть и вяло, даже несущественно. - По-моему, это такая неудачная идея… - как завороженный, Гин не мог отвести глаз от манящего взгляда самой сногсшибательной девушки на его веку. - А по-моему, она замечательная, - ласковая улыбка выбили остатки сомнения напрочь. Это же и прям взаправду! Она хочет его поцеловать. Не побить, не проткнуть кунаем, а подарить самый-самый настоящий поцелуй. Цукуё закрыла глаза, пытаясь найти губы партнера. Гин-сан даже залюбовался такой неумелостью. Саката мысленно помолился, на случай если его все-таки убьют, но не воспользоваться шансом он не мог. Он бережно обхватил стройную талию, пьянея от прикосновений к её коже. - Я что-то делаю не так? – лидер Хьяка приоткрыла глаза, неуверенно и как-то с подозрением воззрившись на Сакату. А губы были так забавно выпячены, что Гинтоки не сдержал смешка. - Я покажу как надо, - улыбаясь нагло, он повел бровями, вызывая легкую улыбку на лице Луноликой. Руки целомудренно прошлись по манящей спине до лопаток и вновь вернулись на поясницу. Девушка прикрыла глаза, смакуя ласку. - Ты целовать будешь или как? – требовательная натура Хьяка ждать себя долго не заставила, а Гинтоки откровенно радовался такому привычному хмурому тону. Он торопливо поцеловал красавицу в лоб, потом в аккуратненький носик. Видя, что никакого жестокого избиения не происходит, бережно коснулся губ. Рай случился на Земле. Саката это понял именно сейчас, когда каждый изгиб её шикарного тела так идеально прижимался к его. Она отвечала немного торопливо, пытаясь успеть за ним, повторить все тоже, что делает он. Гинтоки ласково кусал губы, сплетал языки, порхая по щекам и это все было так приятно и так правильно, что Цукуё даже не почувствовала внутреннего раздражения от того что Саката руководит. Он такой теплый, большой, сильный. Боже, она никогда бы не подумала, какой он крепкий и надежный! Она хотела, чтобы он просто смотрел на неё, гладил и делал все то, о чем она так редко думала и никому не позволяла. Её теперь не смущало ничего – ни нагота, ни оценивающий взгляд мужских глаз, ни этот треклятый гостиничный номер. Ничего не имело значения, даже эти белоснежные вихры, что всегда так бесили её. А теперь в них с таким удовольствием путаются пальцы. Она была сосредоточена как никогда, после первого прикосновения, хмельной дурман рассеялся, как угарный дым. - Можно? – не дождавшись ответа, она провела рукой по его лицу, оглаживая шею, грудь часто вздымающуюся под махровой тканью. - Моей воительнице можно все, - довольно бормотал Гинтоки, поглаживая упругий подтянутый живот Цукуё, не позволяя себе лишнего. Пусть сама разрешит ему. Гейша Смерти прищурив глаза внимательно осмотрела лицо самурая. Словно смотря по-новому. Её пальцы неуверенно остановились на ключице. Саката испытал чувство сродни умилению. Такой милой и почти что трогательной мужчина никогда не видел эту своенравную девицу. Она была медленной неуверенной, но чертовски заводящей. Чувствуя, как его потряхивает от нетерпения, он мягко перехватил её руку, укладывая девичью ладонь на своё плечо. Цукуё смотрела настороженно, внимательно следя за каждым его движением. И Гинтоки подумал, если он только сделает что-нибудь не так, то ему сразу достанется на орехи по многострадальной голове. А стоит ли рискнуть? Но когда Луноликая сама потянулась за следующим поцелуем, Гин подумал что все-таки стоит. На этот раз он действовал гораздо увереннее, смелее обняв её талию, лаская спину и то что немного ниже, не встречая сопротивления или меткого куная в особо уязвимые места. Цукуё даже поощряла его, прижимаясь к телу сильнее и не особо смущаясь более откровенных ласк. Внутри тягуче заныло от предвкушения чего-то там, пока непонятно чего. Жадные губы мужчины обжигали шею, а нахальные, но чуткие пальцы мяли упругое девичье то, за один взгляд на которую Цукуё могла раньше прибить нерадивого самурая. Было любопытно и о-очень приятно. По-новому и незабываемо. Дыхание стало чаще и громче. Гинтоки громко сопел на ухо, что вызывало смешливую улыбку. - Предлагаю перейти в горизонтальное положение, если Лунная принцесса не будет против, - Гинтоки выжидающе смотрел на замершую девушку. Она стояла в нерешительности, смотря на измятое ложе, в котором не так давно нежилась пьяным сном. А она не против? Головой Цукуё прекрасно понимала, что преград то никаких нет. И нет никакого смысла отказывать самураю в плотских утехах. Она хочет этого не меньше, чем он, да и тело отзывается на ласки мужчины более чем многообещающе. Но уверенности в ней это не прибавило. Да, этот мужчина уже давно обратил её внимание к своей несерьезной персоне, но как же все те принципы и личные кодексы на которых зиждется все её существование? Все перечеркнуть и стать уже «правильной» куртизанкой? - О чем задумалась? – на удивление ровно спросил Гин-сан, следя за лицом красавицы Цукуё. - Да так… - Цукки едва присела на краешек кровати, избегая внимательного взгляда мужчины. Гинтоки не совсем понимал что происходит, но смятение на лице Лидера Хьяка до того удивило его, даже больше чем её недавнее смелое и развратное поведение. - Может лучше сказать? – Саката сел рядом, запахнувшись в халат, стараясь не смотреть на оголенную красоту прелестницы из Йошивары. - Не уверена, что все, чем мы тут занимаемся - правильно, - задумчивым взглядом Цукки смотрела на солнечных зайцев, что скакали по стенам светлой комнаты. Саката лишь почесал вихрастый затылок, путаясь в загадочной женской логике. Возбуждение уже начало спадать и не давило так навязчиво, благо Гинтоки хорошо контролировал своё тело, о то не быть ему Широяшей – одним из искусных бойцов прошлой войны. Он лишь молчаливо накинул на смущенную девушку одеяло. - Нет ничего такого неправильного в близости мужчины и женщины, которые очень нравятся друг-другу, - пожал он плечами, смотря в потолок. - Я нравлюсь тебе?! – взволнованность на её лице вызвала еще большее удивление. - Только не говори, что не знала, - лукаво улыбаясь, покачал головой самурай. Он бережно убрал золотистую прядь волос с красивого лица вновь, - Но раз ты не уверенна, то я не буду настаивать! Он тяжело поднялся на ноги, чувствуя физическую усталость. Девушка даже не окликнула его, когда самурай покинул комнату, неслышно закрыв дверь…