Чаепитие

      Родион Раскольников снова напрягся и замер, устремив задумчивый взгляд на ухмыляющегося следователя. «Он знает» -произнеслось в его голове- «Этот черт все знает! А может… нет… надо его заткнуть, чтобы ничего лишнего не наболтал кому не надо». Порфирий лишь спокойно смотрел на студента и улыбался, видя как на его лице напрягаются мускулы и пульсируют вены в такт сердцебиению. Замечательно. Он пойман с поличным и теперь все официально, он докажет всем эту правду, более того, Раскольников сам скажет об этом. —Я все знаю, уважаемый. Я с самого первого взгляда понял что это вы и хотели чтобы вы сами сказали что вы сами убили-с. Но, походу, надо было подтолкнуть вас на эту откровенность, верно? Раскольников постепенно злился. Злился прежде всего на себя. Он каким-то образом сдал себя, но он не понимал как и сейчас ему было не до того. В его голове зародилась новая странная мысль, она появилась спонтанно и очень понравилось студенту, осталось лишь за короткий промежуток времени все спланировать и совершить это. Следователь прекрасно понимал, что собирается сделать его собеседник и был готов к этому, однако, он хотел достучаться до милосердной стороны Родиона, хотя и понимал, что это невозможно. —И я понимаю что вы хотите сделать. Но я не сдам вас, потому что вы сами должны сказать что вы убийца. Вы сами должны сдаться, а никто другой, поскольку-с это ваша жизнь. —Вы так думаете? Почему вы думаете что я убил? Нет, я… —А как же ваша теория? Неужели-с вы хотите сказать, что вы и есть «остальные люди. Расходный материал для сохранения мира и численности»? Мне очень жаль, но боюсь, другого выхода нет. Следователь медленно встал на ноги и поставил чашку на стол, задержав между пальцев ложку. Раскольников давно стоял у стола и все глядел на Порфирия гневным и напряженным взглядом, обдумывая в уме свое особое дело… Краем глаза он заметил на стене полку, на которой стояла пустая стеклянная бутылка с инициалами богатой винной компании. Он отошел двумя шажками к ней, взял бутылку в руку и сжал горлышко пальцами, готовясь вонзить ее прямо в шею следователя. —Вы слишком много знаете… в этом ваша слабость. С этими словами он ринулся на мужчину, замахиваясь бутылкой, но промахнулся и ударился головой об шкаф с книгами. Он слегка покачнулся от удара, нервно задышал и круто развернулся к Порфирию Петровичу, своей новой жертве. Тот стоял ошеломленный и испуганный, но смело глядел в глаза разъяренного студента и был готов сразиться со своим объектом изучения, даже если он погибнет, это тоже ведь опыт, верно? Порфирий выхватил маленький пистолет из внутреннего кармана халата и нацелил на Раскольникова, крепко держа его в одной руке. Он ухмыльнулся и чуть двинулся вперед, слыша нервное и частое дыхание Родиона. Тот, увидя наведенный на него пистолет покачнулся от неожиданности и шагнул назад. Руки дрожали, головная боль нарастала, а внутри все булькало и сжималось, что одновременно давало сил и пугало. Он не знал что делать. То же самое чувство он ощутил когда убивал старуху обухом топора, он не знал что делать, не знал как поступить и был напуган. И видя следователя с пистолетом, он перепугался не на шутку. Шагнув еще раз назад, он уперся спиной об кресло и чуть отшатнулся, подняв согнутые руки вверх по инерции, будто его сознанием кто-то управлял. Он боялся. Очень боялся. —Вы сделали хороший вы- Порфирий ощутил сильный удар по голове. Стеклянные осколки впились ему в голову, пронзив плоть и кость, из них потекла мелкими струйками кровь. Он глубоко вздохнул, покачнулся, ощутил боль в голове и слабость, упал, опершись рукой об стол, пытаясь выровнить равновесие. Раскольников держал в руке окровавленную разбитую бутылку и наблюдал за умирающим мужчиной… за этим красивым, средних лет человеком, который медленно умирал на его глазах. Следователь усмехнулся, медленно повернул голову в сторону Родиона. Половина лица была покрыта кровью, глаз был немного приоткрыт и также залит кровью, на голове были несколько осколков, впивающие прямо в плоть. Он болезненно прохрипел, положил пистолет на стол и потрогал рукой раны. —Видимо я и есть «тварь дрожащая»… а кто тогда ты, Родион Раскольников? Прохрипел он, улыбаясь особой спокойной улыбкой, он вовсе не боялся его и был готов встретить смерть особенно от рук этого запутавшегося в мыслях Раскольникова. Тот лишь глубоко вздохнул, крепче сжал горлышко бутылки и напрягся, глядя пустым взглядом на следователя. Он подошел ближе к нему, взял за за грудки халата и откинул на пол. Порфирий лишь стиснул зубы от боли и покорно лежал на спине наблюдая за Раскольниковым. Сопротивляться не было смысла, рано или поздно пришла бы смерть либо от заражения крови, либо от самого Роди, даже если он смог бы сбежать. Родион навис над ним и в последний раз оглянул его слегка кудрявые серые волосы и благородные черты лица, которые скоро он зальет кровью… он замахнулся и вонзил острыми краями бутылки прямо в грудь, продавливая все глубже и глубже. Халат постепенно окрашивался красным и пропитывался кровью, Порфирий немного дергался и хрипел от боли, не кричал, а именно хрипел, крепко держась за его руки цепкими пальцами, ощутив грубость и жесткость кожи студента. Спустя несколько мгновений, Порфирий перестал дрожать, он медленно закрыл глаза и пальцы сами разжались, руки расползлись по разные стороны. Он медленно опустил голову назад и в последний раз глубоко выдохнул. Раскольников опустил голову и шумно вздохнул, еле сдержав крик боли и страха. Он медленно отпустил горлышко бутылки и выпрямился, оглянув безжизненное тело Порфирия… его друга, товарища и по сути психолога… но он все сделал правильно правда? Он убил его потому что он слишком много знал и получил по заслугам! А если нет… —Кто я?.. Как будто спросил он самого себя, не отрывая взгляда от тела. Он глянул на пистолет, взял его в руку и навел на тело, ощущая внутри себя дрожь, холод и странную напряженность. —Я… Я никто. Он выстрелил прямо в голову и без того мертвого Порфирия и выкинул пистолет под стол рядом с его рукой. Затем он забрал ключи из кармана халата, вышел из гостиной и из самой квартиры… Идя по полупустой улице, он зашел в один из темных переулков, скрылся за стеной, прижался к ней и заплакал.