99 пощёчин и 1 поцелуй

Ближе к вечеру Мисаки закончила свою предназначенную работу в студенческом совете и, теперь уставшая до изнеможения, расслаблено сидела на стуле, наблюдая за одним сладко спящим олухом. - Усуи, проснись – встав с места, она слегка затрясла его за плечо, но он лишь промычал нечто невнятное, повернув голову в другую сторону. – Ладно… – устало выдохнула брюнетка и взяв сумку, посмотрела в окно. Яркие цвета городских огней заиграли в её янтарных глазах, что она невольно улыбнулась. Странно было слышать свист тихого ветра через открытую форточку, странно было стоять посреди кабинета, где находились только два человека, странно было не ощущать волнения, когда сердце, казалось, вот-вот разорвётся. Для неё в это мгновение перестали существовать стрелки на циферблате, которые тикали над дверью, будто ведя обратный отсчёт, будто время сейчас закрутится назад. Аюзава перевела погрустневший взгляд на блондина, вспоминая о его обещании защитить, вспоминая об отце, вспоминая о его смерти и некие догадки сложились в одну кучу. Испуганно дёрнувшись от своих же мыслей, она резво ринулась к двери, на ходу вытерев надоевшие, в последние дни, слёзы. - Не плачь, Миса – серьёзный голос Такуми рассёк тишину в кабинете совета, вернув девушку в сознание из секундного помутнения перед глазами. Он смотрел на неё через плечо, не поднимаясь со стула, он смотрел на неё непоколебимо, что по её телу прошёлся колючий холод. - А я хотела тебя уже здесь оставить, олух – наигранно расхохоталась она, отводя обеспокоенное лицо и откашлявшись, положила руку на ручку дверцы, желая поскорее выйти из этого помещения, где воздух будто сузился, не давая ей нормально дышать. - Твой отец... – сделав короткую паузу, Такуми не сводил с неё сосредоточенного взгляда, заметив, как она оторопела, застыв на месте без лишних движений, – …умер по моей вине. Настало долгое молчание, сопровождаемое раздражающим тиканьем часов. Мисаки не могла даже повернуться к нему, не могла пошевелить и пальцем. Хотелось бы ей притвориться, что не услышала ни слова, но её затравленная дрожь выдавала с потрохами. Сглотнув тяжёлый ком, застрявший в горле, она обессиленно отпустила руку от ручки дверцы, понятия не имея куда бежать, куда спрятаться, как вообще отреагировать. Усуи с тяжким вздохом поднял глаза на часы, затем снова на брюнетку, не имея сейчас права подойти к ней, успокоить, обнять в конце концов. Сейчас он обязан был ей всё рассказать, пока её доверие к нему не сгорело окончательно. - Плохая шутка – наконец произнесла Мисаки, крепко сжимая пальцами подол юбки. – Мне было двенадцать, когда… – прислонившись спиной к двери, она слепо смотрела себе под ноги, вновь вспоминая ту ночную мглу и липкую кровь на своей ладони, – Когда его застрелили – она помнила, как кричала, умоляла, звала на помощь, но никого рядом не оказалось, никого, кроме одного мальчика. С потрясением расширив глаза, Аюзава подняла на Такуми полный ужаса и страха взгляд. - Да, Миса. Там был я – подтвердил он её догадки и встав со стула, облокотился на стол, скрестив руки на груди. Его взгляд не выражал какую-либо грусть, сожаление, он выглядел мёртвым, полностью разбитым. Его изумрудные глаза, некогда излучавшие свет, сейчас стали стеклянными, пустыми. Немного подождав, сжимая то разжимая кулаки, он набрался храбрости, чтобы раскрыть ей всю правду. Время для него не закрутится назад. Для него она остановилась вместе с его сердцем. - Сакуя практически вырастил меня. Он стал для меня настоящим другом и мог бы стать… папой, которого у меня не было. – Усуи замолчал, с внимательностью наблюдая за девушкой. До сих пор не веря услышанному, она медленно сползла вниз, сев на пол, судорожно задышав, глядя то на него, то на стол, то на полку с книгами, не зная куда деть шокированный взгляд. - Он умер, защищая меня. Он прикрыл меня собой – продолжил Такуми, несмотря на её подавленное состояние. - Врёшь – прошипела Мисаки держась за голову, будто бы разрываясь на мелкие кусочки, разлетаясь на тысячи осколков, а его голос не умолкал… - Сакуя должен был развестись с Минакой-сан, но, когда родилась Сузуна, он не мог бросить твою маму, не мог бросить тебя, свою семью. - Врёшь. Скажи, что ты врёшь! Папа не поступил бы так! – вскрикнула Аюзава, ударившись затылком в дверь. – Ты врёшь, да? Пожалуйста, скажи, что ты врёшь. Это просто не может быть правдой – закрыв лицо, она впала в отчаяние, в безудержное страдание. Усуи минуту боролся с внутренними чувствами и осторожно приблизившись, присел перед ней на корточки. - Не плачь – требовательно сказал он, беря её холодные руки в свои. – Не хочу видеть твои слёзы. - А я не хочу видеть тебя – сквозь всхлипы заявила Мисаки, со всей силы оттолкнув его от себя и поднявшись на ноги, закрыла на секунду глаза, пытаясь хоть как-то успокоиться, хоть как-то прийти в себя, но мысли вновь и вновь возвращались в тот тёмный день, что она, не выдержав, распечатала кулак в стену, вызвав у Такуми неподдельное удивление и испуг. - Надоело – взглянув на него сверху вниз убийственным взглядом, она сжала кулак ещё крепче, снова ударив стену с яростной злобой. – Ненавижу тебя, Усуи! – крикнула она громко, желая с размаху влепить ему по лицу, но удар прошёлся по стене. Она била кулаком в стену несколько раз подряд, но затем Такуми перехватил её окровавленную руку, посмотрев на неё с искренней злостью. - ИДИОТКА! – зарычал он ей прямо в лицо, что даже она слегка дрогнула. – Сбрендила совсем? Если ненавидишь меня, так ударила бы, что себя калечишь?! - А ты не понимаешь?! – закричала в ответ Аюзава. – Только ощущая боль я могу осознать, что всё это дерьмо происходит на самом деле! Что ты жил с моим отцом, что ты был причастен к его смерти! И что твоя мать разрушила нашу семью! - Аюзава! – воскликнул Усуи в порыве злости и грубо толкнув её к стене, прижал её руки с обеих сторон. Он в данный момент ощущал лишь угнетающий гнев. Её последние слова будто сожгли его дотла, оставив болезненные раны внутри души. – Ты можешь ненавидеть меня сколько угодно. Можешь даже проклинать. Но никогда не смей думать что-то плохое о моей матери. Ты понятия не имеешь сколько страданий ей пришлось пережить, поэтому, прошу, не говори о ней так. – Он постепенно ослабил хватку, оставив на её запястьях красные следы от своих пальцев, а ведь Мисаки даже не пискнула от боли в руках. Устало прикрыв веки, Такуми буквально навис над ней, придерживаясь за её плечо, чтобы не упасть. Она просто молчала, глядя куда-то в окно с каменным лицом. Вроде все чувства для неё в момент угасли от резкой вспышки эмоций. Она сейчас ни о чём не думала, не размышляла, а Усуи нежно гладил её по голове как маленького, затерявшегося в жестоком мире ребёнка. - У меня… к тебе просьба, – после долгого молчания её голос был едва слышен. Ему оставалось только отстраниться немного, чтобы услышать её тихий шёпот. Мисаки опустила глаза и кладя руку ему на плечо, прошептала: - Оставь меня в покое. - Что? – Такуми находился в оцепенении, не зная, что и добавить. - Знаешь, как говорят, если хоть раз причинить боль тому, кого любишь, останутся раны, и они не заживут, сколько бы ты ни продолжал любить – промолчав на секунду, она глянула на свои пальцы, которые опухли от ударов, приобретя тёмно-фиолетовый цвет. – У нас этих ран и без того полно – горестно, совсем слабо улыбнулась Аюзава и взяв свою сумку, со скрипом открыла дверь, и остановилась у порога. – Прощай, Усуи. - Твоё прощание ничего не изменит. Не изменит и моего отношения к тебе – с грустью усмехнулся Такуми и потрепав её по волосам, вышел из кабинета первым, затем повернувшись, произнёс: – А раны вскоре затянутся, – и помахав ей напоследок, направился прямо по длинному коридору, оставив потерянную в чувствах девушку позади.