За льдом её глаз

      С первого этажа доносились голоса, приглушённые закрытой дверью, лестничным пролётом и нежеланием волновать подругу. Мариан, невольно растянув губы в улыбке, прислушалась.       — Тебе не помешает взять небольшой перерыв, — мягко говорил Фенрис уже, очевидно, не в первый раз. — Ты вообще спишь?       — Я беспокоюсь о ней, — так тихо, что Мариан едва разобрала, отозвался Варрик. — Раны затягиваются, но это только снаружи, понимаешь? А внутри…       Фенрис что-то ответил, но почти шёпотом. Мариан испытала лёгкий укол раздражения: они говорили о ней так, словно она была проблемой, которую необходимо решить. За каждым их действием и словом стояла трепетная забота, но за две недели, минувшие с поединка против Аришока, она порядком надоела.       — Поспи у себя, Варрик. Не беспокойся: я не дам ей сбежать в очередную пещеру.       Тихо рассмеявшись, Варрик, видимо, сдался, так что вскоре Мариан услышала удаляющиеся шаги и хлопок входной двери. Второй визитёр, наоборот, почти бесшумно поднялся по лестнице на второй этаж. Мариан без сожаления отложила в сторону «Священные походы», принадлежащие перу церковной учёной Петрин. Фенрис, успевший разглядеть обложку книги, нахмурил брови. Ему не стоило труда догадаться, какую именно главу изучала Мариан.       — Пытаешься понять, мог ли инцидент с кунари разрешиться миром? — будничным тоном спросил он, опустившись на край кровати.       Мариан отбросила одеяло, ничуть не смущаясь шёлковой ночной рубашки и выглядывающих из-под неё бинтовых повязок. Она придвинулась ближе к Фенрису и положила голову ему на плечо, вызвав улыбку и бережное объятие.       — Во всех источниках говорится, что кунари — безжалостные захватчики и фанатики, им только и надо, что обратить весь мир в свою веру. Кто-то и вовсе считает их за неразумных зверей. Но Аришок… Фен, ты же слышал его. Он не был похож на безумца. Его слова про то, что местная знать только жрёт и жрёт, ничем другим не интересуясь… Что, разве он неправ?       Мариан слегка отстранилась, напряжённо вглядываясь в лицо друга. Если с кем она и могла поделиться столь откровенными мыслями, то только с ним. Другие не поймут. Даже Варрик, внимательный, остроумный, нежно любящий Варрик… симпатия новоявленной Защитницы Киркволла к рогатым захватчикам показалась бы ему как минимум странной. О других горожанах, особенно церковниках, и говорить нечего: они бы только утвердились в мысли, что Мариан Хоук предательница и шпионка кунари.       — Я точно так же подумал, когда только приехал в Киркволл, — после недолгого молчания признался Фенрис. — Но здесь это просто сильнее бросается в глаза. В других городах всё то же самое: богачи сидят в золотых клетках и волнуются лишь о собственном статусе. Все остальные — в расход. И нужно серьёзно постараться, чтобы оторвать их от сытных кормушек. А Тевинтер? Там ещё хуже. Если б не постоянные стычки с кунари, магистры ни на миг не прервали бы свою бесконечную гонку за силой…       — Значит… кунари правы? — невесело усмехнулась Мариан. — Мы стремимся к свободе, но она обращается хаосом. А они следуют каждый своей роли и тем самым поддерживают порядок. Аришок не раз говорил мне, что я намного ближе к Кун, чем мне кажется. И он… никогда не вредил мне, несмотря на вражду наших народов. Мне жаль, что всё так закончилось.       — Знаю, — тихо отозвался Фенрис. Он, конечно, заметил — в этом Мариан не сомневалась, — как она прикрыла ладонью остекленевшие глаза Аришока и задержала пальцы на его грубом лице, точно прощалась с давним другом. — Прости, что втянул тебя в этот поединок, Мариан. — Он поднял на неё взгляд, полный искреннего раскаяния и грусти. Мариан мотнула головой, удивлённая.       — Нет же, Фен, ты всех спас! Война продлилась не больше часа, но скольких горожан они успели убить… Представляешь, что было бы, если б я не сразилась с Аришоком?       — Они утопили бы город в крови. — Фенрис криво улыбнулся. — Знаю. Но не могу перестать думать о том, какому риску тебя подверг. Ты выжила лишь благодаря чуду, ты в курсе?       — Надо будет пожать руку Героине Ферелдена, — хмыкнула Мариан, но затем взглянула на друга очень серьёзно. — Ты никуда не втягивал меня, Фен. То, что ты сказал Аришоку… ты дал мне возможность, но выбор оставался за мной.       — Не было у тебя никакого выбора. — Фенрис поморщился. — Позволить сотням горожан погибнуть мучительной смертью или сразиться один на один с Аришоком — не очень-то похоже на выбор.       — Давно я не видела тебя таким угрюмым.       Мариан засмеялась, пытаясь разрядить мрачную атмосферу, что нависла над ними грозовой тучей, но веселье вышло очень уж неубедительным. Фенрис озвучивал её собственные мысли, и они оба это понимали. Аришок и аристократы невольно сделали из Мариан героиню, но её мнения на этот счёт никто не спрашивал. Знай Мариан три года назад, когда она впервые встретилась лицом к лицу с Аришоком, чем закончится их знакомство… вполне вероятно, что она сбежала бы из города в тот же день.       — Не знала, что ты так хорошо владеешь кунлатом, — заметила она спустя пару минут молчания, чтобы отвлечь их обоих от мрачных мыслей.       — Могу и тебя научить. Он проще, чем кажется, — со смешком ответил Фенрис. — Двух месяцев на Сегероне вполне хватило, чтобы понять основы.       Мариан притихла, пожалев, что задела больную тему. Фенрис не любил вспоминать события, предшествующие его освобождению из рабства и побегу в Киркволл. Сегерон — остров, что веками оставался спорной территорией между кунари и Тевинтером — и без того не славился приятной атмосферой, но для Фенриса стал настоящим кошмаром.       — Как твои раны? — На этот раз Фенрис сам попытался сменить тему. Мрачные тени прошлого дрогнули и ушли из его взгляда, уступив место волнению и заботе.       — Серьёзнее, чем показалось вначале, — призналась Мариан, опустив голову. Она беззаботно улыбалась Авелин и Мерриль, но обманывать Фенриса не было никакого смысла: он видел её насквозь. Варрик, правда, тоже не верил мягкой улыбке и задорному смеху… но Мариан не хотела его тревожить, пусть и понимала, что поступает глупо. Нет, он заслужил хотя бы краткую передышку от забот. — Андерс использует лечащие заклинания только для поддержки. Говорит, раны должны срастись сами, иначе потом проблем не оберёшься.       — Да ну? Сам Андерс признал, что магия не всесильна? — Фенрис громко фыркнул. Мариан сделала вид, будто вовсе не замечала, как слажено они работали, ухаживая за её ранами, и как вполголоса обсуждали способы восстановления магического посоха, что был разрезан надвое топором Аришока. — Ты поправишься, Мариан. Друзья не оставят тебя, ты же знаешь.       — Знаю, знаю. — Мариан закатила глаза и звонко рассмеялась, когда Фенрис взлохматил её отросшие волосы. — Иногда заботы даже слишком много. Например… почему все решили сделать вид, будто Изабелы никогда не существовало?       Она не могла не заметить, как старательно друзья избегают малейшего упоминания пиратки. Мариан, впрочем, и сама без раздумий сгребла все подарки Изабелы в одну кучу, чтобы отправить в мусорное ведро, но то было сразу после битвы. Спустя несколько дней гнев улёгся, уступив место печали и сожалению. Она без конца вспоминала бледное от испуга лицо Из, её дрожащие губы и влажные глаза, и думала: существовал ли шанс на другой исход? Неужели, как и в случае с кунари, всё было предопределено ещё годы назад?       Фенрис неуютно повёл плечами в ответ на её вопрос.       — Остальные решили, что ты захочешь о ней забыть. Ну, знаешь… что на тебя и так многое навалилось. — По неуверенности в его голосе Мариан тотчас догадалась: идея принадлежала кому-то другому.       — Мы оба с ней спали, Фен, — со вздохом напомнила она. — Как думаешь… мы могли заметить, догадаться? Я… не могу перестать думать о том, что это моя вина. — Признание далось нелегко. Мариан вновь опустила голову, боясь встретиться с бесконечно понимающим взглядом друга. — Если бы я чаще говорила с ней, если бы показала, что мне можно доверять… Может быть, Из рассказала бы мне про реликвию и мы нашли бы её вместе.       — А разве мало ты давала поводов для доверия? — резонно заметил Фенрис. — У неё были сотни возможностей, Мариан. Но она предпочла молчание. Ты не можешь взваливать на себя вину за чужие ошибки.       — Это я-то не могу? — Мариан задорно рассмеялась. Пришёл черёд Фенриса демонстративно закатывать глаза.       Мариан знала, что он прав, но знала и то, что случай с Изабелой нескоро померкнет в её воспоминаниях. Её предательство, смерть Аришока, толпа рыдающих от облегчения аристократов, которые едва ли заслужили чудесное спасение… Всё это — шрамы, которые останутся с ней до конца жизни. И исцелить их никакая магия не поможет.       — Принесу нам чай, — пробормотал Фенрис, поднявшись на ноги.       — И пирог захвати, — на правах раненой воительницы потребовала Мариан. — Тот, что Авелин принесла, с мясом и орехами. Гостинец Мерриль даже Ласка есть отказалась…       Фенрис записал заказ подруги на воображаемый листок, точно официант в ресторане, и надавил на дверную ручку. Мариан засмеялась ему в спину, вдруг заметив, что тучи над головой словно развеялись, а в просвете между ними замелькало солнце. Рядом с ним всегда становилось легче.       Уже выйдя за дверь, Фенрис вдруг обернулся и спросил, хитро прищурив глаза:       — А почему ты начала сокращать моё имя, Мариан?       Мариан предпочла загадочно промолчать и только подняла голову к потолку, не слишком убедительно изображая волка, что протяжно завыл на луну.