There and Almost Back

Кобейн придумал название песни после того, как его подруга Кэтлин Ханна написала на стене дома Кобейна (по другой версии — в спальне) фразу «Курт пахнет Teen Spirit». Ханна имела в виду, что от Кобейна пахло популярным молодёжным дезодорантом «Teen Spirit», которым пользовалась его тогдашняя подруга Тоби Вэйл.

Дарья вынырнула из зловонной жижи, яростно отплёвываясь, сморкнулась, с облегчением нащупала очки на лице. Ура, ура и аллилуйя! Иначе она бы искала их наощупь, и вряд ли бы нашла. — Бубба, — негромко позвала она, — Леонард? — Кхы, — откликнулась тьма, — ы… сука! — Братик, не… Наверху грохнуло, и звук эхом отразился от стен, мелькнул и тут же погас свет. Дарья открыла рот, чтобы избавиться от шума в ушах, и почти сразу же закрыла — воздух был отвратительным даже на вкус. Вновь и вновь она проводила языком по дёснам, нёбу, внутренней поверхности щёк, чтобы собрать и выплюнуть оставшуюся во рту гадость, но это мало помогало. — Чуток провалились, да? — прошептал Бубба. — Да не шипи ты, он не слышит всё равно! — злобно ответил Леонард. Дарья осторожно повертела головой. Вроде не заносит. В принципе, могло быть и хуже. Хотя всё было и так хуже некуда. Судя по всему, они попали в септик, и впереди лишь два варианта — сдохнуть в попытках выбраться, или просто сдохнуть, утонув в дерьме. Познания Дарьи о септиках ограничивались тем, что на семью из четырёх человек нужно около двух тысяч галлонов.* Бездна! Утонешь, и не хватятся, и то, что под ногами что-то твёрдое, не обнадёживает, один шаг — и всё… Стоп! — Вы стоите? — спросила Дарья у темноты, — Под ногами есть что-то? — Есть чуток, — ответила темнота голосом Леонарда. — А у меня стенка, — добавил Бубба. — Бубба, держись за стенку и стой там, — послышался плеск и бульканье, — я сейчас. Дарья пошарила руками по сторонам. Никакой стенки. — Братик, ты где? Я держусь! — Вот тама и стой. Рука Леонарда чуть не сшибла с неё очки, но в последний момент Дарья успела схватить эту руку выше кисти. — Мистер Джексон, это я! — сказала она. — Ништяк, ищем Буббу. Бубба, держись за стенку! Леонард потащил её за собой, и Дарье не оставалось ничего кроме как сдвинуться с места, нащупывая ногами дно перед собой. Она принялась шарить свободной рукой, и скоро ткнулась во что-то живое. — Бубба? — Ага, Дарья. А где братик? — Здесь я, здесь, вот, за руку хватайся. Только за стенку держись… Пресловутую стенку Дарья нашла самостоятельно — протянула руку, и нащупала нечто скользкое, шершавое, холодное. — Я тоже нашла стену, — Дарья повела ладонью по стене и скоро нащупала чью-то руку, — привет, Бубба. — Здрасте, здрасте! — Бля, в натуре кирпич, — подал голос Леонард, и тут же получил от Буббы дежурное «не ругайся», — пошли по стенке, чего-нибудь сообразим. И они пошли вдоль предполагаемой стены: Леонард впереди, за ним Бубба, а может и наборот — впереди Бубба, в любом случае Дарья плелась сзади, она крепко вцепилась в чью-то руку, другой рукой на всякий случай вела по стене, шаркала ногами, нащупывая дно, и при этом старалась как можно сильнее сузить ноздри. Совсем некстати вспомнилась песенка про трёх слепых мышат, и Дарья никак не могла её заткнуть. «… они бегут за фермерской женой, которая им…»** «Хороша же фермерша!» — вдруг ехидно произнесла Джейн в голове. Если до этого Дарья списывала «Джейн» на усталость, сотрясение мозга и общий шок, то теперь добавила ещё одну причину — помутнение сознания: она надышалась метана, или что там выделяется из дерьма, и разговаривает с галлюцинацией. Дарья изо всех сил напрягла мимические мышцы — закрыть ноздри! Кое-что даже начало получаться, и когда совсем получилось, пришлось открыть рот, чтобы не задохнуться. «Какая разница? Газ всё равно попадёт в лёгкие — не так, так эдак». «Резонно, Джейн». Три слепых мышонка, как они бегут… Теперь песенка зазвучала в голове так, как будто бы её пела Джейн. «Дарья, ну чего ты, давай подпевай, будет совсем абсурдно, полный сюр!» Как они бегут… Дарье показалось, что прошла целая вечность — в зловонной тьме, с тошнотой и слепыми мышатами, когда впереди Бубба воскликнул: — Кажись, ступенька! Леонард что-то одобрительно хмыкнул, и быстрее потащил её за собой. «Ступенька» оказалось достаточноо высокой — ей по грудь, и если бы не помощь Буббы, Дарья ни за что бы не забралась. Здесь — знать бы ещё, где это «здесь» — оказалось посуше, хотя под ногами и хлюпало. Дарья нащупала в темноте стену, и провела пальцем по сухой поверхности — скорее бетон, чем кирпич: гладкий, с отдельными выщерблинами, кое-где стекают капли Но воздух оставался таким же гадким, и перспективы тоже. Только теперь к варианту задохнуться добавилась ещё и мумификация. Крайне сомнительно, конечно, но как сказал бы тот же Леонард, раз в год и палка стреляет. Леонард меж тем ощупывал стены, и то ли дышал сквозь зубы, то ли тихонько ругался. Бубба был занят тем же самым, но судя по шлепкам ладоней, уже успел учесать куда-то вперёд. — Бубба! — крикнула Дарья, — стой! Нам нельзя разделяться! «Га… ва… а…», — отклинкулось эхо, потом одновременно откликнулся Бубба, и голос Леонарда над ухом произнёс: — Не ори так, чуток напугала! — Бубба, — шепотом позвала Дарья, — ты где? — Тут. Пошли дальше. — Ты что, в темноте видишь? — Не-а. — А как ты знаешь куда идти? — Так по стенке же. Рэмбо так всё время делает. Какие дьяволы затащили Рэмбо в канализацию, Дарья так и не узнала — Леонард прервал интервью самым наглым образом: он чем-то зашуршал, потом лязгнул металл, и искра чуть не ослепила Дарью. — Нет! — она еле успела задуть пламя, — Взорвётся газ! — Какой газ, ты что? — Обычный, бытовой. — Да нет тут никакого газа, Дарья, это говном так пахнет, — зажигалка снова чиркнула. — Но ведь это и есть газ. — Да нет тут газа, сроду не было! — Леонард снова чиркнул, и убрал зажигалку, — Дерьмо, подмокла что ли… Дальше шли молча, во тьме и зловонии. Дарья при всём желании не могла охарактеризовать запах, оценка колебалась между «гадость» и «какая гадость», за глоток свежего воздуха она расцеловала бы хоть Тома Слоана, хоть Бивиса с Батхедом. Хотя, они сдохли. «Заебись — меньше целоваться», — произнесла «Джейн», но даже она казалась вялой и печальной. «Тебе-то легко, — подумала Дарья, — ты-то валяешься у себя дома на диване… А я тут, и ты со мной как голос в моей голове.» Дарья попыталась представить, что может делать сейчас Джейн. «Сейчас» — это, допустим, два пополудни, значит, Джейн страдает в школе. Ну а потом? Она может пойти в пиццерию, может пойти куда угодно, может бухнуть, или, чем чёрт не шутит, дунуть, и всё это на свежем воздухе! Вопреки ожиданиям, завидовать не получилось, стало просто грустно. Интересно, какой это круг ада по Данте — пятый, или восьмой? Вонять должно в восьмом, но туда попадают колдуны, соблазнители, и… кто же ещё? Три слепых мышонка — нет, не они… О, лжепророки, вот! Но она-то тут причём? «Интернет-кафе», — подсказал голос Джейн, — «они приняли Мелоди Пауэрс за чистую монету». И это был факт, с которым не поспоришь. Дарья споткнулась о выбоину, чудом не упав, и стала думать о круге пятом — там в теории тоже должно быть зловоние, раз они сидят в болоте. Гнев. Вот тут — в дырочку, как сказал бы Леонард! Именно гнев и гордыня толкнули её в эту безумную поездку. «Ну да, они тянули тебя за руки, а стояла и смотрела, аки трепетная лань». «Джейн, ты права. Скорее всё же пять, чем восемь». «Аккуратно!» Дарья готова была поклясться, что голос Джейн предупредил её за миг до того, как она споткнулась, и чуть не упала, выпустив руку Леонарда, но вовремя схватилась за покрытую слизью стену. Пальцы нащупали какую-то трубку, похоже что пластик… — Стойте, — сказала Дарья, — я нашла кабель! Теперь Дарья шла впереди, и была этому вовсе не рада — все внутренности от страха будто бы завязались в узел, дышать стало ещё труднее, да к тому же и больно. Пальцами она вела по кожуху кабеля — это был именно кабель, толщиной с её мизинец, обычно к таким подключают пластмассового Санту со светящимся колокольчиком и динамиком для «хо-хо-хо», но не здесь и не сейчас. Дарья уже почти смирилась с тем, что если её ударит током, то это произойдёт в любом случае — одежда мокрая, в ботинках хлюпает. Вот только родителей жалко, они не такие уж плохие… «Ты сегодня нью-йоркская подземка», — вклинилась во внутренний диалог Джейн. «Хренушки, я трамвай в Сан-Франциско. Маленький, миленький, мать его, трамвайчик!» «Тогда уж в Новом Орлеане». «Не смешно», — отрезала Дарья. Быть может, это глупо, но она только что обиделась на внутренний голос. Приехали, блин блинский… «Додескаден, додескаден, додескаден», — бубнила она себе под нос: если уж назвалась трамвайчиком, веди себя соответственно. «Додеска…» блин, а ведь если бы провод был под током, её уже давно бы поджарило! Дарья резко остановилась, ноги подкашивались, но дышать стало уже легче. «Для трамвая ты неплохо соображаешь», — ехидно заметила Джейн в голове, и у Дарьи не хватило сил возразить. — Чё там? — спросил подошедший сзади Леонард. — Мне нужно отдохнуть, — ответила Дарья, — Немного. Тихо! Если Дарье не показалось… Она задержала дыхание, и услышала плеск, хлюпанье, писк. — Слышите? Здесь кто-то есть! — Крысы, забей. Вот их здесь только не хватало! Дарья прислонилась к стене, потому что ноги совсем не хотели держать. — Я не пойду. Я лучше подожду здесь. — Ась? — Я не люблю крыс. И они меня не любят. Я не пойду. Голова кружилась, а сердце колотилось где-то в районе ключиц. Положение спас бесшумно подошедший Бубба: — Джонни Рэмбо! И так же бесшумно он скользнул куда-то вперёд. И как он только не хлюпает? Вернее, почти не хлюпает. В любом случае Дарья выдохнула. Можно было и дальше изображать трамвай — чтобы не потеряться на фиг в кромешной тьме. Впереди мелькнула вспышка и грохнул выстрел. — Шагай, не ссы, это Бубба крыс гоняет, — подбодрил Леонард сзади. И Дарья шагала. А что ещё тут сделаешь. Опять выстрел, уже совсем далеко впереди, и крик Буббы: — Дарья! Братик! И вспыхнул свет. Дарья зажмурилась, и отдёрнула руку от провода. — Бубба, красавчик! — крикнул Леонард. Дарья сжала веки изо всех сил, чтобы прогнать световое пятно, а потом открыла глаза. Под потолком горела тусклая лампочка в стеклянном колпаке. Она почти не давала света, и Дарья машинально подумала, что провела в темноте достаточно долго, раз вспышка показалась ей настолько яркой. — Ух, бля, — выдохнул Леонард — тёмный силуэт на ещё более тёмном фоне, — не разбилась. Резко запахло спиртным, Дарья услышала «глык». — Мистер Джексон, дайте мне немного глотнуть. — Ага, — в протянутую руку Дарьи ткнулась бутылка. Вкус оказался ещё гаже, чем запах, но Дарья заставила себя сделать большой глоток — дезинфекция просто необходима. И тут же запрокинула голову, хватая воздух ртом. Какая гадость, гадость, гадость, гадость! Надеюсь, что микробы думают сейчас то же самое. — Ох… ох, бля… ох, а у вас воды нет? — Не-а. — Ох… ох… уфф… Такой отрыжке могли бы позавидовать Бивис и Батхед, но Дарье было не до того, она водила языком по дёснам, чтобы выжать хоть капельку слюны. Леонард взял у неё бутылку, в пару глотков допил содержимое, и швырнул бутылку в стену. — Х’рошо пошла! «Тройная королева», а? Не хуй собачий! Пошли уже дальше. Дарья кивнула, на большее она сейчас была не способна. Разве что ноги передвигать. Как она и думала, провод вёл к щитку, и Бубба чего-то там включил. То, что они до сих пор живы, говорит о том, что здесь нет метана, или о хорошей изоляции. И рано или поздно они должны задохнуться. Хотя, крысы же не дохнут. И верно — в полумраке, в самых густых пятнах тени время от времени что-то хлюпало, плюхало, скреблось. И это были вовсе не милые белые крыски с красными глазками! Нет, вовсе нет — чудовища размером с кошку, голодные, злющие, с острыми резцами, переносящие все мыслимые и немыслимые болезни… «Кроме аневризмы.» «Спасибо, Джейн». Но что бы там ни было, это были они, прямиком из жёлтой прессы. И когда над головой что-то просвистело и впечаталось в стену, Дарья не успела удивиться. Говнюки, кто бы они не были! Над ухом бахнул выстрел, раздался знакомый визг, она еле успела увернуться от нового куска грязи. — Сюда, братик, Дарья, чуваки! Сюда, на лесенку. Леонард метнулся на голос Буббы, потащив Дарью за собой. «Лесенка» из металлических скоб вела куда-то вверх, в боковой отнорок, и там они рухнули на пол. Здесь было почти совсем сухо и дул сквозняк, и что самое главное — где-то теплилась лампочка. Бубба громко чихнул, стены отозвались эхом, говнюки внизу зашебуршились. Кто бы они ни были, но Дарья надеялась, что они не умеют лазить. Бубба достал бутылку, глотнул и протянул Дарье: — Выпей, а то простынешь и заболеешь. На сей раз это оказалась мутно-розовая «Калифорния», та самая, но хотя бы не так жгло. — На, поешь. Добрый волшебник Бубба! Дарья взяла батончик «Милки Вэй», как могла аккуратно надорвала упаковку, и отправила конфету в рот. — Пафыбо, Бубба! *** Дальнейшее путешествие слилось для Дарьи в сплошной клип Мэнсона, только без Мэнсона: бетонные стены, туннели, ответвления, капли с потолка, визг и стрёкот говнюков, выстрелы. Метан должен был остаться внизу, или всё же уходить вверх? Цэ-Аш-четыре, он легче воздуха, или нет? Дарья никак не могла вспомнить. Хотя, у Жюль Верна в «Чёрной Индии» сова старого Сильфакса взлетала вверх с горящим факелом. Или там был другой газ? Внутренности просились наружу, и Дарья сосредоточилась лишь на одном — не блевать, не блевать, не блевать, додэскадэн, додэскаден, не блевать… Но всё же её выполоскало, когда она увидела говнюка. По счастью, говнюк не видел её. Будто бы вылепленный из пластилина, ростом с младенца, с головой телёнка, но как будто бы телёнка рисовал Дисней. Отвратительные, неправильные пропорции, дёрганные движения. Тварь не сидела на месте, она бегала, визжала, махала ручками-палочками. Или это всё же были копытца? — Дерьмо, так это правду про Фиби … Дарью скрутило пополам, и какое-то время она ничего не видела и не слышала, а когда к ней вернулась способность рассуждать нормально, говню, кем бы он ни был, был мёртв. … — Так я говорю, раньше думал, что про Фиби О’Доннел чутка брешут, будто она с быком, а оно чутка правда выяснилось. А туристы, педики сраные, ей за это платили, чуть не из Хутервилля приезжали. Дарью опять скрутило. — Дайте… выпить… Вкус «Тройной королевы» ничуть не изменился. Преодолевая отвращение, Дарья прополоскала рот, и на всякий случай сделала глоток — пусть микробам будет плохо. И снова сырой бетон, вонь, полумрак, писк и вопли говнюков, выстрелы, ругань. Потом они с Буббой тянули изо всех сил за какую-то ржавую цепь, а потом они заблудились, и опять увидели эту же цепь, а потом опять… Но ведь канализация должна где-то кончаться? Жаль, что Хейли не написал ни одного романа про канализацию. Не тянутся же трубы до Миссисипи? И зачем в небольшом городишке такой коллектор, который сделал бы честь Нью-Йорку? Они что, разводили тут черепашек-ниндзя? «Спроси у Фиби, как именно их разводили.» «Джейн, не смешно!» Пресвятое всё, пусть это закончится, хоть как-нибудь! Это действительно Дантов ад, и они замурованы здесь навеки. А потом Бубба полез по этой цепи вверх — как Рэмбо, само собой, и откуда-то сверху свалился уже мёртвый Билли Рэй Джитер, и если бы не Леонард, Дарья свалилась бы тоже, но Бубба вытянул её наверх. А потом оказалось, что они сдвинули-таки приржавевший противовес когда карабкались по цепи, где-то зашумела вода, и зловонный поток вынес их наружу.