Вступая на тропу революции

Наше дело последнее, словно патрон, Словно вечно последний подвиг, Словно всякий последний раз, Словно первый вдох, Словно первый шаг, В мире без греха.

Время дневного чаепития промелькнуло незаметно. Альба поняла, что совсем скоро состоится ее дуэль с Розальбой, в которой она покажет, на что способна разъярённая фея. Волшебница следовала извилистому коридору замка в надежде найти нужную галерею, которая выведет ее на тренировочный плац. Почему-то ее подводило внутреннее чувство направления, столь свойственное всем феям. Она слишком долго не придавала ему значения. Пока не услышала за спиной стрекот крыльев. Два темных силуэта фей вспыхнули светом парализующего заклинания, лишившего Альбу возможности двигаться. Донелла и Розальба держали палочки наготове, словно считая, что противница сможет как-то им помешать. Черноволосая фея с синим бантом прощупала каждую складку юбки Альбы, легко отыскав палочку. Она надменно ухмыльнулась. — Теперь это тебе не принадлежит, — Донелла забрала себе магический артефакт волшебницы и кивнула Розальбе. Вместе они ловко подхватили тело обездвиженной феи и закрыли ту в комнате. Заклинания паралича были довольно слабыми, они длились гораздо меньше обычных двух часов. Особенно если фея в ярости. Уже через десять минут Альба смогла подняться. Челюсть онемела, а крылья не трепетали, им понадобится ещё немного времени. Но если фея сейчас не выберется, то окончательно проиграет, не явившись на поединок. Она лишит надежды всех остальных и станет посмешищем. Волшебница сжала кулаки. Она никогда не даст этим выскочкам победить. Альба со всей силы ударила плечом в дверь. Та скрипнула, чуть-чуть прогнувшись. Двери в замке были созданы для фей, их было не так-то просто выбить. Волшебница попыталась ещё раз, но только почувствовала тупую боль. Ещё пара попыток — и она выбьет руку из плеча, но точно не дверь, и уже ничего не сможет. Окно было слишком высоко, чтобы его сломать, не имея возможности летать. Альба издала какой-то нечленораздельный звук, выразивший всю ее ярость, а потом бессильно осела на пол. *** Ирин было поручено отнести гирлянды к празднику, но она заметила Розальбу и Донеллу, летящих по коридору. Одна из них должна была заниматься приготовлением платья Королевы, а другая — следить за порядком украшения главного зала. Их лица лучились каким-то злорадством, и это очень смутило фею. Она опустилась на пол, тихо следуя за ними в тени колонн. Феи-приспешницы слишком долго кружили по полутемной галерее, Ирин чувствовала, что лишилась привычного чувства направления. Как будто они кого-то выслеживали. Вдруг их тени остановились, и волшебница вжалась в спасительную тень, пытаясь не выдать себя ничем. Раздался гулкий хлопок и яркая, ни с чем не сравнимая вспышка парализующего заклинания. За тот краткий миг ослепляющей белизны Ирин успела высунуться из укрытия и поглядеть на жертву. Это была Альба, фея, защитившая ее сегодня во время обеда. Волшебница тут же скрылась в тени, пораженная увиденным. — Теперь это тебе не принадлежит, — голос феи сочился злорадством. Ирин почувствовала, как пробежал по спине холодок. Она знала, что с такими словами у них отбирают их палочки. Послышался до жути знакомый звук волочения неподвижного тела и щелчок замка. Фея вжалась сильнее в оштукатуренную стену, она почти не дышала, чтобы ни один звук не донёсся до двух волшебниц, совершивших преступление. Когда тени приспешниц достаточно отдалились, Ирин последовала за ними. Осознание подлости, совершенной ими, лишь прибавляло решимости. Фея вознамерилась, во что бы то ни стало, вернуть Альбе ее палочку. «Розальба захотела сорвать дуэль таким подлым способом, — думала она, тихо ступая в тени, — что она больше не может зваться феей». Конфискованные волшебные палочки обычно закрывали в специальный стеллаж. Но он находился совершенно не там, куда летели Донелла и Розальба. Они, хихикая, открыли дверь, Ирин, спрятавшаяся за углом, слышала, как звякнул артефакт от удара об каменный пол и как противно засмеялись эти феи. — Теперь она не сможет выиграть на дуэли, — Розальба улыбалась, это было ясно из слов, не стоило даже гадать. — Когда она сможет выйти, то будет уже опозорена, — подтвердила Донелла, не сдерживая злодейский смех. Ведьмовской смех. Ирин закрыла рот рукой, немедленно спрятавшись в одной из комнат. Она слышала, как остановился перед дверью стрекот крыльев приближенных, как их слова заставили ее испугаться ещё сильнее. — Ты ничего не слышала? — протянула Донелла, по-видимому, крутя головой из стороны в сторону. — Нет, я думаю, тебе показалось, — надменно сказала Розальба, отмахиваясь. Она полетела прочь, ее спутница же ещё невыносимо долго рассматривала дверь, прежде чем удалиться. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Ирин решилась покинуть комнату. Стрекот крыльев приспешниц давно уже стих. Фея медленно вышла из укрытия, удостоверившись, что никто не поджидает ее снаружи. Страх делал ее осмотрительнее. С уходом Розальбы и Донеллы ее внутренний компас вернулся к ней. Ирин быстро долетела до комнаты, она сразу же увидела лежащую на полу палочку Альбы. Хорошо, что они не стали ее разбивать. Фея спрятала артефакт в складки своего платья и поспешила в другой конец коридора. Оставалось совсем немного времени до дуэли. Она должна была успеть. Ирин использовала заклинание взлома — на поиск ключа не было времени, лиловая вспышка ее палочки распахнула дверь. Альба сидела на полу. Фея почувствовала, как резко изменилось ее настроение: она тут же вскочила, обнимая спасительницу. — Спасибо, — ее язык заплетался, слова выходили не слишком убедительными. Ирин отдала волшебнице ее палочку. — Ты должна победить ее, — серьезно сказала фея с лазурными волосами, поправляя прическу. Альба кивнула. «Я должна выстоять», — сурово подумала она. *** Дуэль состоялась в месте для тренировок, во дворе замка Королевы. Розальба уже стояла там, и фея услышала обрывок ее речи. Это заставило ее ускориться: — Вы только посмотрите! Она не явилась! Вот нахалка! Сама вызвала меня, и сама не пришла, — Альба не видела ее лица, но даже интонация лучилась самонадеянностью. — Кто тут ещё нахалка! — крикнула Альба, едва ворочая языком. Зрительницы, а их собралось солидное количество, зааплодировали. Лицо Розальбы вытянулось от удивления. — Как ты… как ты… — Как честно запирать своих противниц, отбирая их волшебные палочки! — с сарказмом протянула Альба, крепче сжимая свою в руке. Она должна была выстоять. Секунданткой Розальбы оказалась Донелла, так же безмерно удивлённая. К Альбе подлетела Лиран. Судьями дуэли выступала толпа. Было принято решение сыграть в камень-ножницы-бумага, чтобы выбрать того, кто атакует первым. Альба проиграла. Противницы смерили друг друга ненавидящими взглядами, Донелла провела черту, и каждая отступила от нее на шесть шагов. Розальба атаковала, ее палочка сформировала сияющий шар и без слов заклинания, Альба ловко уклонилась от летящего на нее сгустка чар. Сражение тут же вышло на новый уровень. Фея с радостью ощутила, как снова может летать. Ярость, ее переполнявшая, давала возможность атаковать врага. Розальба ловко уклонялась от ее заклинаний. Она была не такой сильной, как Лорелла, но все же, приспешницами Королевы нельзя стать просто так. Альба создала сияющий щит, и заклинание, превращающее противника в бабочку отрекошетило в куст. Щит, правда, тут же пропал — после стольких телепортаций магический потенциал феи в розовом начал иссякать. Она решила все закончить, и принялась читать заклинание, но Розальба выбила палочку из ее рук очередным сияющим шаром. Фея снова ничего не произнесла. Ни единого слова. Альба метнулась было за палочкой, но тело подвело ее: его снова поразило парализующей волной. Волшебница больше ничего не помнила, только то, как накрыло ее волной слепой ярости, как тело перестало слушаться разума. Перед тем, как окончательно упасть на землю без сознания, сил ее хватило на одно заклинание. — Ну и мерзкая ты сволочь, получай скорей по роже! — эти слова она выкрикнула не то вслух, не то мысленно. Но эффект у них был просто ошеломительный. Зрительницы шокировано смотрели на то, как противница в розовом оседает на землю, окутанная белым светом паралича. А потом удивлённо ахнули, когда один слабый пасс рукой полуживой Альбы заставил Розальбу, уверенную в своей победе, отлететь на несколько десятков шагов и прокатиться по земле. Как будто огромный воздушный кулак ударил ее прямо в лицо. Фея корчилась на земле, зажимая руками свою окровавленную физиономию — ее нос был сломан. Донелла устремилась к ней на помощь, используя заклинание исцеления, Лиран подбежала к Альбе. Ни одно исцеляющее заклинание не снимает паралич. Можно только дождаться его окончания. Ошеломление зрителей сменилось страхом: зловеще гудя, на поляну влетел трон Ее Величества. Та надулась и, насколько можно было судить по потемневшему зелёному лицу, покраснела от переполнявшего ее гнева. — Что вы здесь устроили! — от нее волнами плескался гнев, заставив фей сжаться от страха. Они ошибались: не все умения Королевы можно заблокировать, — и это в День Светлячков! Вы хоть понимаете, что творите! Лорелла подлетела было к Ее Величеству, но та отстранила ее жестом зелёной руки. — Довольно! Я не хочу ничего слушать! Я хочу знать, кто устроил эту чёртову дуэль в МОЙ праздник! — она сжимала кулаки, а феи ошеломленно смотрели на нее, — Кто это был!? Отвечайте! Ни одна из волшебниц не сдвинулась с места. Никто не спешил отвечать. Взгляд Королевы устремился на повисшую на плече Лиран Альбу и на кислую мину Розальбы. Ей не нужно было напрягаться, чтобы все понять. Ей хоть и вскружила голову практически безграничная власть, но заметить очевидное могла и она. — Вы! — она указала своим зелёным бородавчатым пальцем сначала на Лиран с Альбой, а потом на Донеллу с Розальбой, — это были вы! В головах остальных гулким эхом пронесся тот факт, что в этот раз она не стала выделять своих подчинённых. — Вы получите наказание! Никто не смеет срывать мои праздники! — Но, Ваше Величество, — начала было Лорелла, ужасно напуганная возможностью расправы над ее товарищами, — разве это устроили не те две феи, которые вечно лезут не в свои дела? Она возмутилась слишком громко. Толпа начала роптать. — Да как ты смеешь! — выкрикнула какая-то молодая фея, ее слова подхватили остальные, их гомон напоминал шелест листьев во время урагана. — Розальба закрыла ее в комнате перед дуэлью! — крикнула Ирин из толпы, многие согласно заулюлюкали. Феи из спокойных и мирных созданий в мгновение ока превратились в неуправляемую толпу. — И отобрала палочку! — закричал ещё кто-то. Королева потерялась в шуме. Единственное, что она знала — ее феи не умеют лгать. А разъярённые феи вдвойне неспособны на ложь. Какими бы бунтарками они ни были, она чувствовала, что слова из толпы — правда. Ещё ее раздражало то, как Лорелла шептала ей на ухо. Она вспомнила их советы, то, как легко она им верила. Это напомнило Королеве ее собственную магию. Она вдруг поняла. Ее ближайшие советницы отбирали ее власть. Сначала у нее забрали красоту, а теперь пытались отобрать магию. Этого она стерпеть не могла. — Довольно! — она встала на своем троне, яростно оглядывая всю толпу. — Вы! — она указала на Лиран и Альбу, — сложите свои волшебные палочки! Живо! — Да, моя Королева, — горько выпалила Лиран, опуская неподвижную Альбу на землю, чтобы подобрать ее палочку. Она взяла свою и ее и положила у трона Ее Величества. Розальба победно ухмыльнулась. — Чего улыбаешься! Думаешь, я с вами закончила? — Королева почувствовала головную боль, словно огромная пиявка присосалась к ее мозгу и мешала отдать этот приказ. Она вспомнила, как преодолевала боль магии, будучи совсем юной волшебницей. Она бы возненавидела такую королеву, которой была. Эта мысль уколола ее совесть даже сильнее, чем слова Главной феи, чье присутствие и ощутила Нарцисса. — Вы, трое, сложите свои палочки! На сегодня вы отстранены от своей работы! Завтра я подумаю о продлении наказания! Троица приспешниц ошеломленно смотрела на свою королеву. Этого просто не могло быть, нет. Но та вдруг стала выглядеть величественнее, как будто заклинание маленькой феи с васильковым цветом волос больше не касалось ее. Однако никто из этих фей не поспешил сложить свои палочки по ее приказу. — Я сказала, — Нарцисса выходила из себя, — сложить свои палочки! Живо! Первой сдалась Лорелла. — Да, моя Королева, — она выпалила это как-то испуганно, тоном, далёким от привычного. Это понравилось Нарциссе. Она вспомнила, как выделила эту фею из всех, когда та была ещё совсем маленькой девочкой. Когда главная из тройки покорилась, ее подруги последовали за ней. Донелла и Розальба сдержанно поклонились, складывая палочки к трону в общую кучу. Королева важно кивнула, доставая свой артефакт. Сияющая розовым блеском в ее руке волшебная палочка заставила чужие отправиться под замок в специальный шкаф. Но это было лишь начало. Нарцисса очень разозлилась на своих фей. — Вы пятеро теперь под домашним арестом! Закройтесь в своих комнатах и не выходите до завтрашнего дня. Джемма назначит тех, кто принесет вам ужин и передаст мои завтрашние указания! — Королева величественно ткнула пальцев в толпу, указывая на Джемму. Той пришлось надеть маску спокойствия. Ей нельзя было раскрыться. Фея в голубом платье скромно склонила голову перед Королевой. Она не собиралась отступать. Джемма чувствовала полные ненависти взгляды приспешниц, и это пугало ее. Хорошо, что без палочек они были не так опасны. Хотя, все видели, на что способна слабейшая из них во время поединка. — Да, моя Королева. Все будет выполнено в лучшем виде. Нарцисса больше не обращала внимания на фею, похожую на тень. Она громко прокашлялась, подготавливаясь к новому объявлению. — Праздник отменяется! — зло отрезала она, рассматривая своих подчинённых. Ей нравилось, как они выглядели — словно в прежние времена. Но ей не нравились их несчастные лица. Они заставляли что-то внутри правительницы дёргаться и ныть. Это было не правильно, феи должны быть счастливы, иначе их сила меняется. — Скажите спасибо нашим дорогим дуэлянткам! — она продолжала отчитывать фей, но это не доставляло ей удовольствия. День Королевы был испорчен. Ей ничего не нравилось. Тем временем Джемма уже распределила ответственных за пленниц. Делала она это без особого энтузиазма. К Лиран и Альбе были приставлены Ирин и Виола. А вот за трио должны были следить Мариш и Роксана, фея из бухгалтерии и из кухни. Им не слишком нравилась эта участь, но они поспешили сделать спокойным выражение лица. В этот раз ничто не укрылось от внимательного взгляда Королевы. Ей было стыдно, что раньше она не проявляла должной заботы о них. — Все, отправляйтесь в свои комнаты! — объявила Нарцисса, стараясь, чтобы голос ее не выдал волнения, странного волнения, закравшегося к ней в душу. Как будто кто-то другой вкладывал в нее эти до боли знакомые чувства, — ответственные за наказанных, проверьте, остались ли в комнатах провинившиеся, и так же расходитесь. Если они решат уйти, пусть не надеются на помилование! Они будут изгнаны из замка навсегда! — Королева решила, что может удалиться. На обратном пути она не заметила Главную фею, хотя была уверена в ее присутствии. Это сильно насторожило Нарциссу. *** Альбу положили на кровать в комнате Лиран — она была слишком слаба, чтобы оставаться в одиночестве. Джемма сказала перед уходом, что покидать комнату слишком рискованно, поэтому они с Ниссой постараются справиться сами. Немолодой фее оставалось только с ней согласиться. Ей было горько за подругу, за это глупое происшествие. Она намочила платок водой из кувшина и положила его на голову Альбы. Та пока лежала без движения — дуэль и переходы отняли у нее все силы. Лиран посидела рядом с подругой ещё немного, прежде чем приняться за работу. У нее появились какие-то новые идеи и соображения, которые фея просто не могла никому рассказать. *** Королева впервые за столько лет почувствовала себя по-настоящему свободной. Она больше не ощущала чужого влияния, хоть и без болтовни приспешниц было довольно скучно. Ещё у нее появилось странное желание, даже жажда. Она вдруг стала такой любознательной! Нарциссу буквально тянуло в библиотеку. Ей нужно было понять, почему какое-то глупое заклинание смогло лишить ее не только красоты, но и силы. Она не понимала, почему раньше не задумывалась об этом. Как будто что-то ускользало от ее внимания. А ещё ей вдруг сильно захотелось мяса. После превращения в подобие лягушки у нее появилась потребность в мерзком мясе, которое феи отродясь не ели. Она заменяла его не менее противной рыбой, и чувствовала себя несчастной потому, что не желала больше есть то, что так любила до трансформации. Королева подавила низменное желание, и ее трон, привычно гудя, направился в сторону башни Главной феи. Там находилась огромная библиотека, большая часть которой была закрыта. Нарцисса вплыла в широкие двери с витым цветочным орнаментом. Ее встретили молочно-белые стены библиотеки, украшенные редкими росписями. Королева вдруг осознала, что не разглядывала их уже больше ста лет. А ведь на этих прекрасных высоких стенах была написана волнистым языком цветов вся история их жизни. То, что нельзя говорить, твердая рука художницы нанесла в виде узора на стену, как память о прошлом. Катакомбы под замком тоже были расписаны подобным образом. — Больше не рождается фей, способных на такое, — печально произнесла Главная фея, появившаяся словно из ниоткуда, — наша магия вырождается. Слишком часто возникают ошибки, лишенные дара. Королева молчала, слушая ее приятный голос. Она не могла себе позволить портить это место своим мерзким кваканьем. Как и присутствием своего нового уродливого тела. Мадам Верина мягко смотрела на нее, прекрасно ее понимая. — Я знала, что Вы придете за знаниями, — улыбнулась она, не сводя глаз с величественных росписей, — но не откажетесь же Вы от чашечки чая? Толстый белый кот с лазурной ленточкой на шее важно мяукнул, подходя к хозяйке, и та взяла его на руки. Пятнистая кошка отдыхала где-то еще, ее не было видно. Пожилая дама в блестящем изумрудно-лазурном платье, держащая на руках кота, располагала к себе и выглядела абсолютно безобидно. Но Нарцисса знала, что ей под силу всё. Абсолютно всё. Даже для нее, Королевы фей, ее величие иногда казалось равным божественному, а иногда она совершенно об этом забывала, воспринимая Верину как одну из своих рядовых фей, просто очень древнюю. Это нисколько не смущало Нарциссу. Феи привыкли быстро переключаться с одного на другое, совершенно не задумываясь о причинно-следственных связях. Трон влетел в просторную комнату, в которой на золотой подставке за толстым слоем магической защиты лежал Гримуар. Великая Книга Заклинаний. Хранитель всей силы светлой магии. Чуть поодаль стоял молочно-белый стол и красивый стеллаж с магическими артефактами. Нежно-абрикосовые двери, украшенные узорами свежей листвы, выглядели лёгкими и воздушными. Но они умели хранить секреты гораздо лучше, чем делали это стальные засовы рыцарей. Трон подлетел к столу, Главная фея села на парящую подушку, взмахом палочки вызывая фарфоровый чайник и чашки. Королева увлеченно смотрела за тем, как сильнейшая из фей пользуется своей магией. На столе так же стоял хрустальный шар. Время близилось к закату. Белый кот уснул на коленях мадам Верины, важно посапывая, сама фея пила мягкий фруктовый чай. Королева следовала ее примеру. — Раньше Вы не интересовались знаниями, — усмехнулась волшебница, легко опустив чашку на стол, — что же привело Вас сюда? Королева не хотела отвечать, но не могла противиться обаянию собеседницы. — Мне нужны знания. Знания о моей силе, — потупила взгляд Нарцисса. Она чувствовала себя юной феей, попавшейся на чтении запрещенных рыцарских романов. — Спустя почти сто лет? — с иронией заметила Главная фея, но осеклась, — всяко, лучше поздно, чем никогда. Королева отвернулась, отпивая горячий чай с приятным сладким ароматом. Она не хотела говорить об этом. — Я не хочу лишиться всего в один момент, — отрезала лягушка, допивая. Чашка с глухим стуком ударилась о полированную столешницу. Волшебный шар передавал на нее какое-то отражение, но Королева его не видела, а, стоило лишь ей об этом подумать, оно совсем погасло. Нарцисса списала все на разыгравшееся воображение. — Знание уходит от меня, — обречённо выдохнула ее Величество, не поднимая взгляда темных глаз, — я чувствую, как эта… Твинкл лишила меня не только красоты, но и силы! Главная фея укоризненно покачала головой. Ей сложно было повлиять на Королеву, но, чем древнее сама Верина становилась, тем интереснее было это задание. — Твинкл заколдовала Вас, это так, — тихим, вкрадчивым тоном начала волшебница, стараясь не повышать голос, стараясь звучать так мягко, как шелест осенней листвы, — но она не могла лишить Вас Вашей силы. — Тогда кто? Кто ещё мог совершить такую подлость?! Ведьмы?! — Нарцисса сжала зелёные кулаки в гневе, стиснула зубы и надулась как жаба, атакующая своего противника. — Я знаю ответ, но Вы никогда не поверите мне, если не увидите сами, — Главная фея почесала кота за ухом, тот громко урчал, — все ответы находятся там. Она указала на дверь персикового цвета, которая отворилась, подчинившись ее приказу. Королеву обдало потоком древней силы, заставив волшебницу сжаться от переполнявшего ее чувства благоговения. Трон, жужжа, плавно вплыл в открывшуюся дверь, к стеллажам, заполненным книгами. Их было не так много, как могло показаться из рассказов. Феи, склонные к творчеству, любили завуалировано выражать свои мысли. Гобелены, висевшие на стенах, и красивые фрески, которых не касалось время — вот источник знаний. Королева отлетела к дальней стене, чтобы лучше рассмотреть памятники старины. Освещенные сияющими шарами, они смотрели на пришедшую уродливую Королеву с немым укором. Ее взгляд был прикован к самому древнему из вытканных полотен. На нем изображалось Сотворение фей и обретение ими магии. Бескрылые женщины с темными волосами в белых летящих платьях держат в руках золотую книгу, от которой лучи света расходятся в разные стороны. Раньше взгляд Нарциссы не поднимался выше. Там были изображены горящие леса и дома, и бегущие от опасности черноволосые женщины в почерневших от копоти платьях. На рамке, увивавшей огромный гобелен, языком витых цветов было написано: «Получив безграничную мощь, живущие со смесью силы, Первые Феи были обречены на страдание. Для того чтобы спасти себя и мир от разрушения, они решили запереть в себе тьму». На боковых сторонах повторялось много-много раз: «Или тьма, или свет, или сила». Нарцисса была поражена увиденным. Но она продолжала читать гобелен, словно он был одной из книг, нет — он был больше, чем книги. Здесь выражалось невыразимое, то, что так сложно передать неживыми словами. За картиной рождения Гримуара следовало изображение новых фей в цветных платьях прошлых веков. Они запутались и были лишены времени и знания, лишены света пути. От них веяло страданием и болью. Они не понимали, чего хочет от них жестокий мир. Тогда первая Хранительница Гримуара (Нарцисса с каким-то страхом отметила ее портретное сходство с Вериной) предложила им выбрать самую искусную в использовании силы, и дать той вспомнить. Подробности рассказывали тонкие цветочные узоры, отделявшие одну картину от другой. Королева чувствовала, как жжется в груди огонь пробуждающегося знания, почувствовала, как он рвется, жаждет вспомнить абсолютно все. Ей было страшно и неловко, как в тот день, когда Главная Фея привела ее в это место. «В библиотеку знания. Ведь для непосвящённых это всего лишь красивые гобелены. Они не слышат их боли, не чувствуют их магии, не понимают тайного языка витых цветов», — Нарцисса поймала себя на том, что думает не свои мысли, но они были такими умными и красивыми, что Королева присвоила их себе. Она продолжила погружаться в смысл памяти. Сцены поединков быстро прошли, и новая Королева коснулась Гримуара, наделившего ее сакральной силой, той, что может принадлежать лишь ей одной и той, что раньше поровну делилась между всеми. Внизу были изображены счастливые феи за своими обычными делами, их солнечный остров и Королева на троне, величественная и прекрасная. Надпись внизу возмущалась, при виде этой картины в душе возникали противоречивые чувства. «И этого вы хотели? Ради этого вы заперли знание? Поэтому вы так жаждали лишиться силы?» Королева почувствовала жгучие уколы совести, которую, казалось, давно подавила в себе. Но что-то мешало ей остановиться. Даже слезы, выступившие на глазах, не помогали отвернуться. На соседнем гобелене изображались способности Королевы. В широкой черно-золотой рамке набатом повторялось страшное слово «цена». Бесконечное количество букв, водоворотом внушали трепещущее чувство тревоги. Счастливые феи, и огромный портрет Королевы без лица в центре всего. Вот она приказывает, вот тело феи само сгибается в почтительном поклоне, вот она воодушевляет всех волшебниц вступить в бой. За этими обычными картинами шли те, от которых волосы на голове Нарциссы зашевелились. Королева проклинает ослушниц, Королева стирает то, что ей не нравится из голов подчинённых, Королева приказывает феям идти на верную смерть. Слезы стекали по зелёным бородавчатым щекам ее Величества. Ей не хотелось этого знать, она больше не хотела знания. В золотой рамке было написано: «есть лишь один способ лишить Королеву силы —…» Кусок был самым наглым образом вырезан из гобелена, на его месте само собой выросло белесое пятно, как зарастает уродливым шрамом оторванный кусок кожи. Нарцисса почувствовала ярость. Надпись продолжалась. «Три вместе, не порознь, ощутили на себе силу черной луны», — автор зашифровал текст двойным способом: использовав и язык витых цветов, и иносказательность. «Черная луна» — это зависть», — подсказала мысль, — «Три феи, пораженные завистью и корыстью, могут лишить Королеву силы и подчинить ее себе». Нарцисса вдруг все поняла, ее переполнила ненависть, она почувствовала кипение силы внутри. Она узнала, кто лишал ее магии, и это очень ее злило. Она не стала смотреть на оставшиеся гобелены, снова не смогла преодолеть собственной гордыни и ярости. Главная фея укоризненно покачала головой, прерывая отражение волшебного шара. Нарцисса навсегда останется жабой, даже поцелуй истинной любви не сможет её спасти.