Тепло под сердцем

У часовни Смоленского кладбища Штольман замедлил шаг. «Что я делаю? Я вообще неверующий, кого я собираюсь просить?» Но больше ему просто некуда было обратиться. «Да и был я неверующим. Когда-то давно». - Пап, ну иди же, - потянул его Митрофан. - Бабушка Геля именно так сказала, пусть твой папа попросит Ксению Петербургскую. Она поможет. Грязная нищенка вдруг поманила Штольмана рукой, и ему пришлось нагнуться, чтобы расслышать тихое бормотание. - Проси, красивый. Подойди к любой иконе и проси, можно и не вслух, Ксения все слышит. А потом жди. Выпрямившись, Яков ссыпал бабке мелочь из кармана и решительно направился к часовне. … Штольман всмотрелся в образ святой на деревянном окладе. Сейчас ему уже казалось, что скромная женщина в белом платке сможет помочь, и подсознательно он ожидал долгой беседы с иконой. Но перед Яковом внезапно вырос мужчина в алом плаще и доспехах, будто явившийся с картин Боттичелли. Не представляясь, мужчина спросил раскатистым баритоном: - За кого просишь, смертный? - За… - Яков откашлялся. Бросив взгляд по сторонам, он заметил, что в часовне остался только он сам, посланник из верхнего мира и Митя, который робко жался за спиной отца. Штольман почему-то тут же вспомнил тактику ведения допросов, когда подозреваемый излагал свою версию событий, а затем его гоняли вопросами по той же теме вдоль и поперек. - За жену свою, Анну. - Уже хорошо, - хмыкнул мужчина в сверкающих доспехах. – Болеет? - Нет. Беременна. Но ей угрожает дух некого Савелия Прокопова, бывшего священника. Пугает её и грозит развеять моего сына. На лице посланника появился интерес. - Ксения про это не сказала. Что за сын? - Дмит… Митрофан. Митя сделал крохотный шажок вперед, тут же осмелел и тронул пылающий меч. - Дядь, меня по-всякому зовут. А тебя как? А железки настоящие? Защищают? Дашь мне такие? Посланник наклонил голову, вглядываясь в мальчишку, а потом повел пальцами и буркнул: - Нишкни. - Откуда у тебя такой сын, смертный? Почему ты его видишь, у тебя же нет дара? – спросил он Штольмана. - Не знаю. Мальчик сам меня выбрал. Мужчина исчез так же мгновенно, как и появился. Через минуту ожидания, за которую безуспешно разевавший рот Митя несколько раз обежал часовню по кругу, возле киота с образом Вседержителя появились уже двое – давешний мужчина и женщина средних лет. Она вовсе не была похожа на свое изображение, но Яков почему-то был уверен, что это сама Ксения Петербургская. - Здравствуйте, - степенно кивнула женщина, и Яков склонил голову. - Это Михаил. Повторите свою просьбу, ему нравится слышать точные формулировки. Штольман показал кулак бегавшему вокруг сыну и размеренно повторил: - Дух Савелия Прокопова угрожает моей семье. Я прошу дать мне возможность его уничтожить. - О! – изумился Михаил. - Ты кто, смертный? Воин? - Полицейский. - Привык убивать? Как ты противника-то увидеть собираешься? Посланник вновь сделал движение пальцами, и Митя, игравший со свечками, застыл у иконы святителя Николая. - Я смогу, - коротко ответил Яков. Как он понял, детали мирской и даже горней жизни Михаила не интересовали. Яков встречал таких руководителей. Правда, редко. - Тот бывший священник Прокопов и мне досаждает, Михаил. Он многие души развеял, слишком уж эгоистичен, гневлив и уверен в своей безнаказанности. Я знаю, что у отступника свой покровитель, но и тот устал от самодурства Прокопова, а за полицейского просила Ангелина. Она поручилась, что он не будет убивать из прихоти, - добавила от себя Ксения. - Хорошо, - согласился небожитель, взглянув на Штольмана. - Получишь ту же способность, что и у твоего врага - развеивать призраков. Иди, сражайся, но помни, что и он может тебя развеять. Яков про себя подумал, что в небесной канцелярии дела обстояли так же, как у людей – у негодяев были покровители. А заодно удивился, что все так быстро сложилось. Но Михаил сказал: - Заплатишь пять лет жизни. Если вообще выживешь. Согласен, смертный? Штольман твердо кивнул. Женщина что-то сделала с воздухом в часовне, и Яков будто оглох. Последовавшая за этим беседа была доступна только обитателям высших сфер. - Михаил, сжалься. Ему еще сына воспитывать. Без него этот обормот вырастет вторым Прокоповым. Мальчик сегодня научился переселять души и, возможно, пойдет дальше. Воззрившись на указанного Ксенией юного призрака, Михаил совершенно по земному приоткрыл рот. Несмотря на отнятые у мальчишки способности слышать, говорить и двигаться, Митрофан зажег свечки и теперь наблюдал, как те красиво плавают вокруг кандила, не обращая внимания на занявшуюся рядом тряпочку. Движением пальца Михаил загасил начинавшийся в часовне пожар и спросил: - Как это вырастет? Он что, станет человеком? - Да, его настоящим, земным сыном. Полицейский еще не знает этого. - Чудны дела твои, Господи, - посланник кинул взгляд в небеса, и крыша часовни ему вовсе не помешала. - А он справится? Этого безобразника только могила научит. Ксения мягко улыбнулась. - Справится. За время своей глухоты Штольман успел смириться с потерей пяти лет жизни. За жизнь и здоровье Анны и ребенка он мог отдать и больше, только жаль будет, если он не успеет увидеть рождение сына. Слух вдруг вернулся. Митя взвизгнул от ощущения свободы и тут же оказался возле отца, дернув его за руку. - Папа, пойдем! Теть, дядь, благодарствуйте, доброго вам здоровьица, еще увидимся, бывайте. - Смертный, я изменил свое решение, - сказал Михаил. - Тебе будет больно. Очень больно. Ровно перед тем, как ты отправишься убивать. Это будет платой за твое решение, не за устранение духа. Готов узнать, как это будет? В который раз за визит в часовню Штольман молча кивнул. В то же мгновение его тело пронзила боль. Ужасная. Нечеловеческая. Невыносимая. Такая, что Яков скорчился на каменном полу и закричал. Вздрогнувшая Ксения попыталась было выгнать Митю из часовни, но тот вырвался и в ужасе уставился на бившегося в судорогах отца. - Что вы сделали? Прекратите! Прекратите, пожалуйста! Папа!!! – Митрофан упал на колени и попытался облегчить муки самого близкого на свете человека. Боль кончилась так же внезапно, как и началась. Прекратил ее вестник небес или Митя, Яков не знал. Он вообще ничего не понимал, и только глухо и беспрерывно ругался. Спустя вечность он смог немного прийти в себя и тяжело поднялся с пола, ощущая во рту кровь от закушенных щек. - Прошу… - он не узнал свой голос, проглотил мешавшую говорить кровь и помотал головой. Наконец он выдавил: - Прошу меня простить. Митя, все нормально. Даже в застенках тайной полиции, где в свое время побывал Штольман, он не испытывал и сотой доли подобных ощущений. - Как мне развеять Прокопова? – Яков прямо взглянул в лицо архангела Михаила. - Уважаю. Воин, - резюмировал посланник. - Ксения не зря меня позвала. - Представляешь оружие, которым привык пользоваться, и направляешь на врага, - глава небесного воинства вернул себе застежку, украденную с алого плаща, а затем перевел пламенный взор на юного хулигана. - Бывай, безобразник. И береги отца. За спиной Михаила развернулись крылья. - Он мне еще понадобится.