Энди сломает всё

Вечер был на удивление тих и спокоен: ни драк, ни склок, ни пьяного волшебства. Хозяин довольно поглаживает бороду: выручка, только что убранная в сейф, сегодня тоже достаточно неплоха. Сейчас он закроет ставни в опустевшей кухне, прихватит музыкальную шкатулку, что исправно помогает бороться с бессонницей уже который год, и поднимется наверх. Этому прекрасному плану не суждено, однако, сбыться. — Да кого там нелегкая… — недовольно ворчит Аб, подходя к двери. Запирающие заклинания на ней мерцают в такт оглушительному стуку. — Уж полчаса, как закрыто! Что, «№; %:? *(, неясно в… Дверь не выдерживает, резко, с противным скрипом отворяется, едва ли не задевая хозяина кабака — и мистер Дамблдор, увидев гостя на пороге, проглатывает все, что он хотел сказать, отступает на несколько шагов, склоняет голову. — Милорд, простите, право слово, я… — Виски, — хрипло говорит незнакомец. — И газету. Он окидывает пустой зал быстрым взглядом, выбирает небольшой стол ближе к стойке. Там, откуда легко просматриваются все углы и выходы из зала. Он садится, непринужденно закидывая ногу на ногу. Тяжелый плащ накрывает вытянувшуюся спинку изменившегося под вкусы гостя стула — видно, у того нет доверия к вешалке возле двери. Ботинки у колдуна современные, на шнуровке и высокой подошве, штаны — из плотной кожи волшебной твари, какой, Аб не знает. Рубаха и того страннее, мерцает зловещими рунами, но крой какой-то… Долго думать об этом, впрочем, не получается: Аб спешит выполнить приказ, а потом необходимо скрыть дрожь в руках, чтобы лучшее виски из его запасов не расплескалось — когда здесь пялиться? Тем более, все в колдуне предупреждает, что чрезмерное любопытство опасно. Кажется, шейный платок и вышивка в светлых тонах, да и сама странная рубаха зеленая — но у Аба язык не повернется описать колдуна по-другому, чем: «такой страшный… и весь в черном». У него резкие черты лица, кривой прерывистый шрам, пересекащий бровь, припорошенные пылью черные волосы, хитро собранные в хвост подозрительного вида шнурком-удавкой, необычное мудрёное украшение на левой руке, небрежная поза уверенного в себе воина, он (Мордред подери!) положил на стол свёрнутый кольцами хлыст, зловещий, багряный, возможно, от… — Могу я предложить Господину еще что-то? — Несмело говорит Аб, следя за тем, как жадно хватают неожиданно изящные пальцы гостя принесенный «Пророк», как сразу же хмуро изгибаются к переносице смоляные брови, как… — Оставь меня. — Говорит колдун отрывисто, не поднимая головы. — И бутылку тоже оставь. Можешь идти спать, как планировал, не серчай уж, что потревожил. Я сниму комнату на ночь — меня устраивает та, что в конце коридора. Вот, за беспокойство. Он делает небрежный жест, на поднос Аба опускаются четыре галлеона — больше, чем достаточно, чтобы оплатить лучшую (и, к счастью, как раз прибранную и свободную от постояльцев) комнату наверху, вместе с виски и потраченными нервами. Колдун включил в свою плату самые щедрые чаевые за всю карьеру Аба. Аб рефлекторно кивает на сказанное. Поднимается к себе, не оборачиваясь. Закрывает свою комнату на все замки, которые есть, — и только тогда тяжелая аура гостя, сковавшая волю с первого взгляда, чуть отпускает напуганного хозяина дома. Аб нервно вздрагивает, думая о том, что может натворить такой гость без пригляда (впрочем, и с приглядом), гадая, будет ли стоять его любимый кабак утром, и… вдруг засыпает, будто заряд беспокойства попросту исчезает.

________________________

Июнь 1977го. Время его юности, время, которое он уже успел забыть. Время, о котором он мечтал. Время, которое он и не надеялся застать так скоро. Время, которое он уже вообще не надеялся застать, когда почувствовал, как беспощадно и слишком быстро выдирает из тела последнюю магию жертвенный кинжал, воткнутый в спину другом. Несколько столетий… Значит ли это, что все остальные… — Рад снова видеть тебя. — Мягко хмыкает кто-то над его головой. Северус вскидывается, реагируя на знакомый голос, запоздало вздрагивая: собеседник чуть отпускает контроль над своей аурой, и Северус чувствует её безграничную силу. Всегда было много, а сейчас, конечно, еще больше, чем он помнит… — Наставник, — Северус подхватывается с места, стремясь выказать уважение. Впрочем, не особо удачно: его без церемоний крепко стискивают в кратком объятии. — Местечко ты выбрал так себе, — замечает новоприбывший, создавая стул и себе, небрежно наколдовывая еще один стакан. Новенькие ярко-синие джинсы Наставника и напульсник с шипами неожиданно доказывают Северусу, что он в 77м, надежнее газеты: в других условиях Северус не мог бы и представить подобную одежду на том, с кем он познакомился на догорающих руинах Карфагена. Тот, тем временем, пригубив виски, с удивлением добавляет: — Выпивка, однако, недурственная. — Сюда мне было ближе всего, — пожимает плечами Северус. — Заночую здесь, после этой дряни, — он с брезгливой ненавистью смотрит на кинжал, который удалось выдернуть из тела, только перенесясь в Запретный лес, — восстанавливаться долго. При виде кинжала глаза его собеседника полыхают чем-то страшным. — Да. Редкостная дрянь, — с ярких волос, по которым он раздраженно проводит рукой, скатывается раскалённая искра, что спешит перекинуться на оружие предателей и сжечь его без остатка. — Такая погубила слишком много наших. — Меня спас свиток? Тот контракт, который я проиграл накануне установки Завесы? — Спрашивает Северус хрипло после того, как они молча — поминая других — опустошают свои бокалы. — Да, определенно, да. Видишь, как полезен красивый расклад, — загадочно улыбается трикстер. — Мы попридержали немного, ты ведь всё равно где-то в это время хотел вскоре прыгать, так же? Я не стал призывать тебя раньше, раз уж обещал помочь не промахнуться с переносом в очередной раз. — Спасибо. — Говорит Северус искренне. Но всё же не удерживается и от саркастичной усмешки. — Раз уж мне служить целый год, вы выбрали кого-то неординарного, так? Чтобы всем было веселее? Как насчет поделиться сведеньями, а? Он маг или очередной пугливый маггл? Может, монах? Кого этот несчастный думал, вызывает, дьявола? — Ты не рассмотрел заказчика? Вот это я понимаю, смирение и готовность служить, — ухмыляется собеседник. — Скорее, желание хоть немного восстановить форму, — морщится Северус. — Я неизвестно сколько пробыл в пограничном состоянии, заказчик попросту успел уйти. Конечно, увижу его рано или поздно, он просил защиты, но любопытно же, да и хорошо бы знать заранее, за кем присматривать, а не сразу в гуще драки появляться… Наставник склоняет голову чуть набок, рассматривая Северуса, будто диковинку: решает, как веселее, с сюрпризом, или без. Первый случай беспроигрышен, однако, и в том, чтобы увидеть реакцию сейчас, есть нечто… — Защиты, значит, — уточняет он. — Но не постоянной, раз ты здесь? — Только в случае смертельной опасности со стороны колдунов — явной или потенциальной, — мотает головой Снейп. — Умно, — кивает его собеседник. Год пролетит быстро, а испорченные отношения с проигравшим контракт в случае нескромно большого запроса — они на многие столетия. — На самом деле это заказчица. Последнюю декаду она называет себя Энди. Занятная ведьма. Мотоцикл у нее на твой очень похож — тот, который ты создал во времена, когда простецы ещё даже электричество не обуздали. Мне показалось в 60х, что это неспроста, вы знакомы, стало быть, шансов на удачное возвращение у тебя будет больше. Правда, она как-то очень долго тянула с использованием свитка, уж думал торопить — но, вроде бы, как раз вовремя, так же? — Вы… следили за мной? — Удивлённо вскидывает бровь Северус. — Зачем? — Глянул мельком, — пожимает плечами собеседник, обновляя бокал. — Ты был таким забавным, когда мы встретились впервые, почему не глянуть? Жена о тебе, опять же, в начале века спрашивала, все думала, что ты скоро должен родиться. Жаль, не застала твои подростковые годы, вот уж кто бы оценил геометрию. Один талантливо женился, — ведьма его и не в курсе теперь, что замужем дважды! Второй тоже молодец, влюблен безнадежно, так же, как и подруга в него — но и его зазнобе с другим кавалером романтику подавай. Ох, я бы посмотрел, как пригорело бы, загляни рыжая в его переписку — цветочки-то правильно тягать начал только с благословлением мамки, когда догадался совместимость проверить. При от природы почти стопроцентном резонансе векторов, невеста и с крохотным резервом сойдет, так же? Любовь, главное, у всех самая настоящая, я прямо в замешательстве, что тебе советовать теперь. Разве, убрать лишние углы да завести гарем, а? Губы Наставника, как это часто бывает, растягиваются в мимолётную усмешку — «геометрия» его и впрямь веселит, самим фактом, что без конфликтов не изменится. Но Северус знаком с ним достаточно давно, чтобы замечать и тень грусти в глазах: эти все странные речи, цепляющие неровными формулировками, генерируются исключительно по привычке. Наставник о чем-то тоскует. Он на самом деле рад сегодняшней встрече. Скучал, если к нему это слово применимо, беспокоился о Снейпе. И он пришел один… Неужели, среди потерянных навек есть и та, что стала Северусу второй матерью? — Не застала… — Растерянно повторяет он, на его взгляд, главное. Становится холодно: страшно уточнять. Даже острое разочарование услышанным насчет собственной личной жизни Северус задвигает подальше, — подумает позже. И спрашивает, тяжело сглатывая: — Что случилось с Фрейей? Она… — Прикуси язык! — Сверкает глазами Наставник: его бесит даже невысказанное предположение о том, что он мог не уберечь жену. Возможно, потому, что он и впрямь понятия не имеет, все ли с ней в порядке и где она сейчас — слишком уж хорошо закрылась от поисков. Виски в его бокале как-то резко перестаёт хватать для спокойствия. — Дуется благоверная моя, ещё со времён большой войны у смертных! Вообще нигде не появляется! Ну могла бы уж и остыть, как думаешь, четвёртый десяток лет пошёл?! — О. — Северус приподнимает бровь в удивлении и невольном облегчении. Как знакомо, однако — женщину обидел, а извиниться-то нормально она возможности не даёт. Зато, теоретически, живая. — Ну, раньше ведь она всегда возвращалась, так? Значит, наверное, и теперь… А причину ссоры вообще как, устранить реально? — Да как сказать, — чуть морщится Наставник. — Смотря какую из причин, они же всплывают по ходу спора. Когда жертв слишком много — у неё вечно я виноват, хотя знает прекрасно, что я никогда не являюсь первопричиной. Масштабное время было, горячее, и, конечно, что ни день, то очередного человека, пылающего великой любовью, зацепило, то школу с милыми детками, то даже деревце в её любимом саду — да жена от войн всегда на взводе, хотя у самой тогда дел невпроворот и количество сил на пике. Конечно, ядерную бомбардировку она не пропустила, и, как обычно, слово за слово… Что угодно в таких случаях начинает припоминать — от интрижек давности нескольких тысячелетий до идеи Ку-Клукс-Клана, пилит и пилит, а потом вдруг заявляет, что она-де восьмой век хочет ещё сына, но я-то против, и вообще, уделяю ей недостаточно времени! Кажется, очередь Северуса многозначительно улыбаться: он всё же слишком молод, чтобы в действительности осознавать такого уровня семейную историю. — Ребёнок правда совсем нежелателен? — Спрашивает он несмело. Наставник всегда много общался с людьми и определённо был больше на них похож, чем даже некоторые Северусовы школьные знакомые, но Северус, честно говоря, мало знал о его семье, кроме, собственно того, что он, хм, счастливо (до сих пор, судя по всему!) женат на Фрейе. — Дети — они абсолютно беззащитные, причём, и в контексте собственной силы тоже, — поясняют Северусу медленно, будто несмышлёнышу. — Воспитываешь их, защищаешь, учишь, а они растут так быстро, что кажется, какой-то день прошел. Оглянуться не успеешь — дочери с женой уже влияние делят, а сыновья-то вообще почти все в тебя пошли, а то и в свите. И им, конечно же, обязательно приходит в голову какая-то блажь, вроде затеять многовековое противостояние с исполином с ТОЙ стороны, или ещё что-нибудь в этом роде. У меня один сын остался — земляной магией балуется и частенько медитирует по нескольку десятилетий в форме дерева — остальных я пережил! А ей опять в рулетку сыгарть хочется! Младшему всего ничего было, когда он, вслед за подругой, взял в руки плеть… Его взгляд непроизвольно соскакивает на оружие Снейпа — а потом быстро возвращается к виски. — Соболезную, — говорит Северус чуть севшим голосом, вновь вздрагивая от воспоминания, почему Наставник двенадцать лет назад предложил себя на эту роль — прося у Северуса взамен, в сущности, самую малость… — Мне обещали, жена через несколько недель хотя бы мелькнёт на ведьмовских посиделках, — говорит Наставник уже спокойно, с едва заметным вздохом. — А я, как мальчишка какой-то, сомневаюсь, что захочет потом видеть меня — и не знаю, как этому поспособствовать… — Может, не откажется прийти в гости ко мне, — Северус легко ведётся на невысказанную просьбу о помощи: не каждый день из небытия возвращаешься, в любом случае хочется посиделок со старыми знакомыми, а что у кого-то из них в семье разлад… Первый раз, что ли? — Я хотел бы позвать всех, кто меня помнит. Ваша компания ведь… как всегда, так? Северус ловит себя на том, что переживает даже за них. Похоже, то, как убили на его глазах Индиру, да и ловкая подстава, почти сгубившая самого Северуса, слишком сильно ударили по психике. Бессмысленно — ну правда, конца света ведь не наблюдается, все столпы этого мира, стало быть, на месте, что переживать? Они-то уж точно уцелели в той вакханалии, которая творилась после ритуала с Завесой. Их даже в родном для Северуса анклаве не было. — Наша? — Хмыкает Наставник: дагадывается, от каких свежих воспоминаний все не может отойти Северус. — Что ей сделается. На пару минут забежит каждый — но вчетвером собираться надолго лишний раз не будем, сам понимаешь, кое у кого работа сверхурочная, да и лень потом опять кого-то из провидцев откачивать. Что до остальных, кто тебя помнит… Из молодежи в ту пору, что и тебе прилетело, очень многие полегли — а моих ровесников давно уж мало, мы и сами на ритуал выложились почти подчистую, так что помочь смогли только нескольким, семье, большей частью. Были те, кто сдержал удар, десятка три твоих знакомых наберётся — но не из ближних острову анклавов. Полагаю, по итогам в этой части света сейчас все лица для тебя новые. Ну, а из твоей компании жива только Мег. Редко появляется в обществе — предпочитает уединение уже лет сто. Нож взял парнишка по имени Этьен, секиру — Зигурд. Копьё Мег хранит, лук — у меня. Северус выдыхает рвано. Ничего неожиданного, но как же больно-то… — Алекто ведь тоже проигралась, — вспоминает он. Пусть не Наставнику, но, неужели, никто даже не попробовал..? — Да её сразу вытащили, — качает головой тот. — Она даже навестила убийц, оставив в память о том дне единственный анклав, в котором свежие Искры зажглись, а управлять ими некому. Впрочем, это всем на руку было, с учетом того, какой вышел незапланированный перекос Завесы. Но, сам понимаешь, с таким рвением Алекто потом быстро сгорела на работе. — Понимаю. — Когда Северус прыгнул во времени второй раз, Тису он уже не застал — тоже свихнулась. Теперь и Алекто. Похоже, Мег ещё держится чудом. Северус с силой трёт переносицу. Вновь прикладывается к виски, только, чтобы заметить: бокал опустел, ведь заклятие пополнения как-то не пришло в голову накладывать. В груди по-прежнему непривычно ноет: при всей своей силе, Северус сейчас опустошен, он даже почти осязаемо чувствует, как идёт медленное, тончайшими ручейками, обновление магии с Искрой Принцев. — Расскажешь, кто есть кто в моем анклаве? — Переводит тему он. — Если я правильно помню детство, нет никого сильнее Лордов — разве, Дамблдор на уровне. Завеса стоит, цельная, и чистокровки делают всё, чтобы её удержать. Она должна реструктурироваться как раз сейчас, в пределах пары лет, но я не мог знать тогда, кто же этим занимался. Впрочем, тогда я не знал и того, что с Завесой вообще что-то не так, и цельной ОНИ могут нам не простить… — Не бери в голову, милостиво дали отсрочку, чтобы исправить, — отмахнулся Наставник. — ИМ всё равно, пытался ли кто оградиться от бурь дикой силы, или нет, лишь бы в серая зона осталась, как задумана. Соседи ваши уже всё решили, здесь Энди, вроде бы, тоже с опережнием графика идёт, всё в порядке. — Она одна работает с Завесой на острове?! — Уточняет Северус. — Её способностей не может хватать, она же ещё слабее даже обычных магов. И её ищут… Конечно, ищут. Энди подобралась к своей цели слишком близко, чистокровки чувствуют изменения. Темного Лорда ведёт пророчество, теперь понятно, почему Энди призвала помощь. Ей нужна защита от магов постарше. Да, Северус, которому не так давно стукнуло совершеннолетие, даже не подозревает о том, что грозит его любовнице — та никогда не говорила, с какими опасными силами она играет. О том, кто она, тоже не говорила — с учётом того, сколь мало знал тогда о мире сам Снейп, возможно, правильно делала. — Энди способна удивить, — пожимает плечами Наставник. — Да и больше здесь некому отвечать за анклав перед другими. Разве, ты подключишься, и твой собственный должник, если рискнешь. Блондинка пробивает Врата, шатенка пытается притушить местный конфликт между колдунами, все при деле. — Есть ещё кто-то? — Северус пристально всматривается в лицо визави, силясь разгадать его шарады. Трикстер как раз делает вид, что задумывается. — Ну, есть некромант-отступник, но его считать — себя не уважать. Девчонка ещё, примерно пять лет — говорю тебе, те, у кого созидательное начало в силах преобладает, без детей просто не могут… Некромант. Девочка. Блондинка, шатенка — Мордред, Наставник в своём репертуаре. Осталось придумать, что со всем этим делать.

________________________

Утро встречает Северуса лёгким похмельем, лучами летнего солнца, пробивающимися сквозь светлые занавески, и пока мягко, но ощутимо тянущей нитью контракта. Северус успевает привести себя в порядок, заказать завтрак в комнату и навести личину себя образца 77го года — хотя, не то, чтобы он хорошо помнил, кто отражался в зеркале почти пятнадцать лет назад. Ауру, с целью меньше колдунов пугать, он тоже сворачивает наугад, он был тогда слабым магом, так ведь? До максимально сдержанной сворачивает, благо, это несложно, ее наполнять и наполнять еще, после такого ранения-то. Нить контракта чуть колеблется, не мешая спокойно завтракать, и Северус невольно задумывается, что Энди очень уж удачно подгадала с вызовом защитника: ей грозит опасность прямо сегодня. Связь выводит его на одну из больших улиц посёлка к одиннадцати утра, там он и видит Энди впервые за долгие годы. Жаль, в образе парня. Того, кто является угрозой, Северус вычисляет сразу. Он снисходительно разговаривает с Энди, мысленно препарируя грязнокровку с прицелом закрыть несколько дорогих контрактов на артефакты. Колдун стар, силён и опытен — в течении века, с ужесточением правил на общих территориях и усилением откатов за убийства магов, он имел дело в основном со сквибами, и теперь, когда перепала дичь посильнее, он рассматривает Энди с почти гастрономическим интересом. Северуса не тошнит от его мыслей только потому, что он, к сожалению, уже привык к грязи вокруг. Энди читать намного сложнее: с окклюменцией у неё не очень, но уже сейчас невозможно ошибиться: Северус чётко чувствует в ней равную, одарённую, его собственный своенравный дар и не стремится самовольно ломать её барьеры. Впрочем, Северус всё равно замечает, как невесёлые мысли ведьмы барахтаются в омуте сильнейшего подчинения, и как зло, отчаянно она с ним борется, надеясь, ожидая. Как он мог забыть, что она умеет предсказывать? Вот и разгадка, почему решилась воспользоваться свитком вчера. Убивать Северусу несложно — а уж этого колдуна и подавно, на его совести ведь столько всего… Колдун заслужил, чтобы его внутренности медленно пожирали у него на глазах, но Северус нехотя действует благоразумно: не следует привлекать много внимания. Энди успевает отойти от своего несостоявшегося хозяина на достаточное расстояние, чтобы её не связали с произошедшим, и тот падает, бъётся с размаху о мостовую лицом несколько раз, пока не затихает в агонии. Северус стоит поодаль, безразлично отводит взгляд, удостоверившись, что дело сделано. Ощущения подсказывают ему, что необходимо убрать ещё кое-кого: Энди явно неспроста оказалась в опасной ситуации, её, похоже, продали, и к завтрашнему утру стоит устранить вероятность повторения подобной встречи. Мордред, неприятно быть бесправным, привязанным к школе найдёнышем с маггловской стороны — мало того, что с сокурсниками ужиться на равных невозможно, так ещё и руководство школы может выкинуть нечто вот такое. Хорошо, что Снейп давно вырос — ну, а Энди он теперь защитит. Энди не оборачивается на крики, которые раздаются тут и там — очевидцы страшного «самоубийства» постепенно подходят ближе. Северусу несколько жаль, что не видно её улыбку. Усилием воли он отводит взгляд от мальчишеской личины, обрывает мысль о том, что сегодня, когда Энди вернётся из Хогсмидта, Северуса помладше, застрявшего сейчас на отработке МакГонагалл, порадуют горячим сексом — тогда как с ним самим Энди при встрече не будет столь приветлива. Испугается, возможно, удивится, настороженно спросит о том, зачем он играет со временем и о том, как он изменился… В общем, впору завидовать себе-молодому. Жаль, тот Северус пока недостаточно ценит то, что имеет. — Бог мой… Какой ужас! — восклицает звонкий голос, и Северус непроизвольно обращает внимание. Лили. Нервно трясется, лицо — бледнее мела, да и губы ее истончаются в абсолютно бескровную ниточку, но она неожиданно красива даже в этом абсолютно расшатанном состоянии. Северус уже и забыл, насколько она бывала беспомощно-милой. — Тише, — мягко говорит он, делая к ней несколько шагов. — Тебе не стоит на это смотреть. Прохожие шумно переговариваются, кто-то создал сигналку для мракоборцев, но Северусу, честно говоря, плевать: не ждать же их, право слово. Его не видел никто, а о том, что Лили свидетель, скоро все забудут, хватает легкого ментального толчка. Он уводит Эванс в сторону, девушка всхлипывает, старательно отворачиваясь от неподвижно лежащего на мостовой колдуна, чье лицо превратилось в кровавую рану. Слезы заливают ее лицо, у Лили шок — она безвольно позволяет Северусу вести ее, куда вздумается. Он, не долго думая, возвращается в «Кабанью голову», и подаёт знак Аберфорту принести две порции грога (тот все так же, несмотря на маскировку, предельно почтителен с вчерашним постояльцем). Лили поражена произошедшим: на ее глазах колдун совершил пугающие действия, и, конечно, умер. Ей кажется, она знает, что за заклятие приводит к такому: непростительное. Империо. Но она стояла неподалеку, не слышала, чтоб кто-то колдовал (а такие проклятья не поддаются невербальной магии), опять же, на улице не было никого, кроме школьников и владельца кафе напротив цветочного магазина. Да и, разве не должен был убийца получить магический откат? Пусть это не смертельно, но достаточно ощутимо, чтобы его подкосила слабость и ему было тяжело скрыться от мракоборцев… Лили противно то, что она увидела, а еще страшно, что такое могло произойти и с ней — а она ничего не могла бы предпринять. Глаза её большие, красивые, только на дне их ничего нет, кроме испуга и мольбы. Девчонка холёная, домашняя. Она принцесса, привычна к тому, что другие отдают жизни, чтобы сохранить её. На плачущую дочку кухарки она не обращает внимания, хотя та совсем мелкая, и ей нужна помощь. Девчонка видит перед собой главное: незнакомые колдуны держат щит, ограждающий крохотный пятачок, на котором они стоят, от бури, что уничтожила отцовский замок и унесла столько жизней. Если девчонка им понравится, они заберут её с собой. Корчащееся в судорогах на полу тело самой кухарки, которая заслонила собой дитя от одного из ярких лучей, вырывающихся из эпицентра бури, девчонка тоже старается не замечать: кровавая пена на губах прислуги не укладывается в голове, да и девчонке страшно, ведь это могло произойти и с ней самой… — Больше не мутит? — Вновь тормошит Лили Северус, мысленно возвращаясь в настоящее время. Лили качает головой: после пары глотков чуть отпустило. — Уже лучше. — Благодарно склоняет голову она. — Только здесь не очень… уютно. Лили думает о грязи, невоспитанности и притонах. Осуждает. Заодно, родителей Северуса осуждает. — Сюда было ближе всего, — говорит он дежурную уже фразу. Да уж, это не пустой зал и Наставник, который из тех, кого не прочесть. Как же это утомляет, знать, о чем думают все вокруг… Северус чуть морщится и сердито уточняет: — Почему ты ходишь одна? — Я не была одна. — Возражает ему Лили. — Мэри и Джил просто не оторвать от этих саженцев, в магазинчике, ну, знаешь… плотный дух от удобрений! Я собиралась подождать девчонок возле витрины, тем более, там цветы красивые, а тут… — И, в результате, чуть что, застыла столбом, а потом и едва в обморок не упала. Нужно быть осторожнее, а вдруг бы этим воспользовался какой воришка? Я проведу тебя назад, когда допьешь, некрасиво получилось, с подругами. Но, пожалуйста, больше от компании не отходи, это не особо безопасно! Северус выговаривает, неожиданно остро ощутив потребность высказать ей всё, что он думает о пренебрежении собственной безопасностью. Казалось, это было так давно, но он ещё помнит, на какие жертвы пошел, чтобы разыскать Лили после того, как она пропала. Что чувствовал, когда узнал о ее судьбе — мало, мало совершеннолетних ведьм добровольно подписывает сомнительные договора, уж точно не ради того, чтобы доказать кому-то самодостаточность. Северус помнит, каким опустошенным он был полтора года после школы: Энди тоже исчезла, и больше они не виделись — поисковые ритуалы Северуса были недостаточно сильны, чтобы ему удалось. Единственное, в чем Северус смог преуспеть тогда — это в мести. Уничтожение клана артефакторов, причастных к смерти Лили, он поставил себе едва ли не за жизненную цель, ведь Энди неожиданно оказалась права насчет Упивающихся Смертью. Вскоре после того, как Лорд принял присягу Снейпа, он стал нерационально, на взгляд Северуса, жестоким, убивал и запугивал колдунов без особой системы и разбора, скорее вредя интересам общества Упивающихся, чем им способствуя, заставляя даже самых фанатиков иногда искренне недоумевать, действительно ли они приближаются к выполнению пророчеств. Северус тоже абсолютно потерялся в том, что он делал — и только в необходимости мести за смерть Лили он всё ещё не сомневался. В какой-то момент Завеса, несмотря на все старания чистокровок, изменилась, и они, затаив дыхание, ожидали едва ли не конца света. Но его не случилось — ничего страшного вообще не случилось, маги продолжали жить, как жили. Волдеморт предположил, что врагу просто не удался амбициозный план разрушения барьера. А спустя некоторое время он созвал собрание, на котором торжественно объявил, что предсказанная грязнокровка найдена, и больше не представляет угрозы. Грязнокровка будет казнена, а он, Лорд, поведёт их всех вперёд, к новому прекрасному будущему, в котором подобных отрёбий вообще не будет рождаться. С ужасом Северус узнал в пленнице, закованной в поглощающие силу цепи, Энди. Такую, как он помнил: хрупкую нежную девушку с задорно торчащими светлыми кудряшками — но девушку, едва держащуюся на ногах из-за пережитых побоев, девушку, чьи распухшие разбитые губы казались на белом лице кровавым провалом. И прежде, чем он смог придумать, что сделать, прежде, чем смог решиться ей помочь, Лорд занёс над ней ритуальный кинжал — и ударил. А потом случился такой выброс энергии, который почти никто не пережил. По крайней мере, не Энди. Ещё с месяц Северус существовал в рухнувшем мире потерянной тенью, проклинающей судьбу, собственную слабость, неспособность уберечь никого из тех, кто хоть сколько-то ему дорог. А потом ему вдруг наконец пришло в голову хотя бы попытаться с собственной судьбой совладать — терять всё равно было больше нечего. Северус решительно открыл книгу о перемещениях во времени, которую он когда-то нашел в вещах сбежавшей невесты. Он вознамерился прыгнуть на несколько лет назад, семидесятые — время, в котором он мог бы решить всё, что нужно. Первый раз Северус промахнулся всего на каких-то пару тысячелетий. — Послушай, мне не три года, да и не первый раз в Хогсмидте! Что здесь может произойти? — Возмущается на его выговор Лили. Северус выразительно приподнимает бровь. С доверчивыми мечтательницами, нарисовавшими в воображении утопичный мир всеобщего благоденствия, а потом отказывающимися принимать хоть что-то, что с этой картиной не совпадает? Да что угодно. Мерлин, как же они с той принцессой всё-таки похожи… — Последнее время, — веско говорит он, — очень неспокойно. Исчезновения магов. Более явные нападения… Лили вновь раздражена — причем справедливой оценкой ее умений. Она злится на Северуса и вновь вспоминает о брошенном в запале «грязнокровка». Тоже, кстати, правдивом термине — Снейп, вот, никогда свою полукровность не отрицал, вряд ли у такой бездарности, как Тобиас, были предки-сквибы хотя бы в пятом поколении. — Я могу за себя постоять! — Воинственно подчеркивает Лили. Не может, не с ее привычкой лезть туда, куда не нужно. Принцессу, помнится, тоже предубеждение сгубило — она думала, правда, иначе, но… Умение видеть людей насквозь, со всеми их грехами, однажды уже помогло Северусу с печальной ясностью понять, что такая бравада — результат гордыни. Лили слишком бескомпромисна, чтобы принять мир таким, какой он есть. Она не желает даже думать о том, чтобы вернуться жить в загазованный Коукворт и строить своё будущее с тем уровнем волшебства, который смогла развить. Ей кажется, принять то, что тёпленького местечка среди магов для неё не найдётся — ниже её достоинства… Ведь как так, она ведьма, почему же ей нужно смирять свои амбиции, как это делает Петуния, думая о хлебе насущном? И всё бы ничего, да только подстраиваться под реалии мира колдовского Лили тоже отказывается, легкомысленно относясь к опасности и отметая чужое покровительство. Она хочет всего и сразу, а лучше этот мир просто переделать… Мир умеет ломать и куда более талантливых, когда им не хватает смирения хоть на йоту прогнуться, чтобы достичь своей цели. — Знаю, — отвечает ей наконец Северус. — Это не отменяет осторожности. Обещай мне избегать того, чтобы бродить в одиночестве. Обещай думать, прежде, чем делать. Обещай купить защитные артефакты, в конце-концов! Лили раздражается ещё больше, открывает было рот, чтобы указать Северусу, как он не прав, как он её недооценивает. На самом деле она просто не считает мнение Северуса авторитетным — никогда не считала, используя его скорее как кладезь нужных сведений о магии и того, кто может найти литературу для эссе… Не то, чтобы Северус не предполагал подобного, но, похоже, нужно было всего пятнадцать лет, полных самых разных, порой страшных событий, чтобы теперь видеть это все так отчетливо. Лили вздрагивает от испуга. Северус, находящийся в некотором замешательстве от приходящих в голову мыслей, на всякий случай проверяет личину: силы по прежнему ещё не восстановились полностью, необходимо следить за собой, а то, похоже, шрам проступил. — Впрочем, с артефактом можно и проще. — Задумчиво заключает Снейп. Лили давно уже не была его светом в окошке, и встреча, позволившая Северусу прочесть её всю, это только подтверждала. Однако, присутствие Лили в его жизни сделало детство терпимым периодом жизни, за что Северус был благодарен. В высшей степени странно было бы оставить эту, в сущности, ещё совсем молодую и наивную девчонку без защиты. Уж точно не теперь, когда Снейпу всё же удалось перенестись в 77й, чтобы пожить в этом времени ещё разок. Он наколдовывает для Лили брошь, защитную и оповещающую — Северус больше не тот подросток, что сидит в Хогвартсе, стоит Лили позвать на помощь хотя бы мысленно, на её стороне будет лучший убийца в анклаве. Если она будет носить брошь на виду, опытные колдуны в принципе не посмеют её тронуть, боясь разгневать покровителя, который может оставить на неприметном украшении столь тяжелую ауру. Лили явно его испугалась, дрожит, не скрываясь. Северус не удивляется, ведь он и впрямь стал кем-то значительно более опасным, чем мог предположить, учась в Хоге. Впрочем, это не важно: он провожает девушку к её компании. У Лили есть шанс не пропасть где-то в Лютном спустя неделю, а Северусу пора. Есть ещё работа. Вечером, оставляя за собой трупы тех, кто ещё мог вспомнить об Энди и переданной школой привязке, Северус задумывается о том, что компания-то та самая, которой он мстил многие годы назад. Тогда было очень сложно: месяцы у котла, эксперименты с редкими ингредиентами, за которыми пришлось в буквальном смысле побегать — ради того, чтобы сварить яд, который не смогут определить. Доли секунды, за которые всё решалось, жизнь, которая висела на волоске каждый раз, как был шанс, что его заметят… Сложнейшие расчёты того, как должен срикошетить луч проклятия, чтобы достать опытного колдуна. Не стоит ли просто убрать оставшихся черных артефакторов, пусть контракт с Энди и не намекает, что они являются для неё угрозой? Ведь теперь Северусу их убить — раз плюнуть. Возможно, дружба с воплощением предопределённости слишком сильно на него повлияла. Нет, решает Северус, не стоит провоцировать временную бурю большую, чем та, которую он предположительно создал из-за Эванс. Тем вечером Лили предпочтет послушать Джеймса. Она уберёт заветную брошь подальше — да и потом, когда наступит край, даже не вспомнит о том, что нужно звать на помощь, Северуса в том числе. Предположил ли хоть на миг Снейп, что он не исказил время, и подобное тоже может случиться? Честно говоря… да. Просто из двоих ведьм, с чьими смертями он когда-то не смог смириться, он теперь выбрал только одну, за которой решился бы даже ходить по пятам, лишь бы уберечь. И не ту, которую всегда ставил на первое место в другом 77м.

________________________

— Ну здравствуй, Тиберий, — произносит Северус, пристально глядя на мерцающую Искру Принцев. Перед тем, как уйти в прошлое, Снейп её так и не подчинил — не стал ждать подходящего возраста, слишком уж долго предстояло бы тогда слушать несносную совесть. Конечно, из-за того, что он прыгнул, имея достаточно малый резерв, пришлось несладко — но выжил, а остальное не важно. Теперь же Сердце Рода, которому он даже не был представлен в детстве, подчинилось чрезвычайно легко. Северус был столь силён, что столетиями развивающаяся магия Искры — уже скорее небольшой довесок. Род Принц официально его. Можно даже взять новую фамилию — только не хочется больше. — Помнишь, как мы дружили? — Спрашивает Северус риторически у каменной кладки старого замка. — Помнишь, как ты показывал рисунки будущих залов и коридоров? Помнишь, как мы расчищали это место, чтобы построить укрытие? Твоё — величественное и устрашающее, достойное звучного имени Принц, и моё через луг — попроще, ведь я в замках не рос и много места мне не было нужно? Помнишь, как ходили на охоту? Как вливали магию во временные карманы? Как я выхаживал твою племянницу во время чумы? Она не побоялась перерезать горло спящей подруге, а её муж здорово всаживает зачарованные клинки в спину, знаешь? Ведь что какие-то соседи по сравнению с семьёй, так? Интересно, ты знал о заговоре? Когда принял жребий жертвы, когда решился отдать всё ради родных, когда клялся с другими Сердцами поставить великий барьер, ты знал? Когда я, и Индира, и Патрик, и Тори, и все остальные отдали свою силу до дна, ты знал? Что, дождавшись завершения рисунка, те, кто не принимал участия в ритуале, и не падал с ног от усталости, нападут на нас, желая принести больше жертв и исказить всё? Знал ли ты, почему? Мы были вам такими плохими соседями? Не всегда могли помочь уберечь вассалов, так? Или задело то, что мы способны были отдать больше силы, даже не умирая? Знал ли ты вообще, что за будущее вы построите для своих детей? Что за очередную веху истории вы сотворили, основав Рода? Впрочем, мне не важно, что ты знал тогда, Тиб, и мне не сказал. Ты здесь — как все века до того, и никуда тебе не деться. Те, кто предал нашу дружбу, гниют в могилах, и поместье ваше ветшает. Завтра я уберу разрушенные башни и прохудившуюся крышу — останется только остов, который я помогал строить. Библиотеку там сделаю побольше, или комнаты для гостей, я ещё не решил. Лучше бы твоей племяшке рассказать, где они закопали моих друзей, не то от галереи предков мне придётся отказаться. От твоего Рода, чья огромная сила куплена ценой предательства, никого не осталось, так что и замок не очень нужен. Есть только я — забавно, вы сами убили последнего потомка. Но теперь я снова здесь, я сломал ту судьбу, которую вы мне определили, и стал от этого сильнее. Надеюсь, тебе это по душе, потому что я вернулся очень, очень надолго. Высказавшись, Северус уходит из Хранилища чеканным шагом — ему потребуется много времени, чтобы переварить очередное неприятное знание о своей семье. А ведь так радовался, когда в недружелюбной Британии периода своей второй промашки со временем, познакомился с предками, которые казались нормальными. Даже дом себе поставил неподалёку — почему нет? Луг за столетия превратился в огромный сад, его дом включили в территорию, круг замкнулся, как бы паршиво не было теперь от этого на душе. Полновесная сила Искры наполняет Северуса, обновляя его огромный резерв, помогает наконец восстанавливаться с нормальной скоростью — но вряд ли Снейп быстро забудет то «вчерашнее утро», что случилось века назад. Как же хочется в своё любимое кресло. И, возможно, ещё немного выпить. Помнится, все руны трансфигурации исправно работают — младший Северус вломился в свой дом совсем недавно, и нашел его вполне удобным. Библиотеку не растащили (под личной-то смертельной защитой), в тайниках было ровно то, что Северус хотел себе передать на всякий случай, а что некоторые личные записи не спрятал — так он случайно, все же не планировал умирать. Хорошо, что ему вообще пришло в голову построить дом: и тогда было, чем руки и голову занять, и теперь есть, где обосноваться и подумать. Скоро каникулы, через некоторое время на территории Северуса появятся гости. А потом ребята поссорятся, и Энди исчезнет из жизни Снейпа-подростка. Северус привычно — и грустно — прикасается к груди, там, где на прочной цепочке болтается оплавленный кусочек золота. Он теперь связан с Энди контрактом служения, найти её будет несложно. Но как вернуть её доверие? Того, насколько сильна Энди, Северус не представляет. Однако, на неё до сих пор действуют какие-то ограничения обычных магов, вроде той же рабской привязки в школе. А до совершеннолетия и общий запрет на колдовство среди магглов действовал… Она ещё не доросла до того, чтобы просто отбросить ненужный мусор чужой магии, значит, она по определению многократно слабее Северуса. Значит, он мог бы найти её после размолвки с собой-младшим, поймать, и хоть в башне ради её безопасности запереть. Но ведь это не обязательно поможет. Энди — не Лили, она, скорее всего, его выслушает и, может, даже примет к сведенью… Только разве же это лучший способ наладить диалог? Прошлая размолвка уже показала, насколько он профан в правильном подборе слов. Мысли Северуса, перед которым услужливо распахиваются двери дома, вдруг прерывает громогласный лай. Маг улыбается счастливо, и поднимает руки, как делал тысячи раз раньше, запускает пальцы в тёплую чёрную шерсть. — Жив, шайтан! — Громко думает он, почёсывая огромные головы. Средняя, как всегда, старается получить ласку вне очереди, но, что правая, что левая, пихаются, вынуждая её занять стратегическую позицию на плече. Северус чуть покачивается: оборвашка, которого он подобрал совсем щеночком, откровенно раздобрел, да ещё и норовит облизать с головы до ног, не принимая во внимание то, что слюна стала ядовитой. Северус хохочет, уже не сдерживаясь: за наколдованной палкой цербер тоже бежит, повизгивая от удовольствия, и головы толкаются за право подобрать заветную ношу. — Хоззяяин! — Раздаётся укоризненный рык в ментальном поле: обычно Северус всё же бросал три палки в одном направлении, чтобы не путать друга. — Прости, Дейм, — шутливо отвечает он. — Ты тоже мог бы осторожнее. Помнится, когда другой я приходил, ты так же кинулся, неужели, не догадался, что подростка со слабой ментальной защитой ты убьешь на месте? Скажи, кто бы тебя тогда от мантикоры в детстве спас, а? — Тебя долго не было, хозяин, — тоскливо скулят ему в ответ. — Мелкий был похож, я не подумал, что нельзя… — Меня убили, друг, — Северус вздыхает с лёгкой нотой грусти. — Но теперь я вернулся. Я рад, что ты остался здесь и меня дождался… — Я знаю, кто убил! Я не тррогал их, — вновь рычит цербер, — ты запрретил тррогать Прринцев, и я не мстил, и они жили, и заводили щенков, пока хозяин… — Я наказал защищать Принцев, потому что у них когда-то должен был родиться я. Ты всё правильно сделал, малыш. — Я ждал, пока рродится хозяин, — неуверенно сопит Деймос, — и защищал его дом… Прринцы пытались меня поймать, чтобы не пугал гостей, ничего не понимают в охрране, убогие… Северус хмыкает на заверение питомца: а ведь и правда, зачем бы Принцам понадобилось изобретать противоядие, если бы Дейм никого не кусал? Видимо, отводил душу на чужаках, создавая попутно поместью страшную репутацию. — Я буду жить здесь, так что впредь, если пожалует разумный, сначала зови меня, а не нападай. В этом веке принято дать визитёру шанс представиться. — Хоррошо, хозяин. Главное, не уходи больше так надолго, я скучал. Побегаем вместе? — Почему бы и нет? — Северус любил это чувство пьянящей свободы, и единения с миром, и безграничного понимания друга, когда они неслись наперегонки по угодьям быстрее ветра или загоняли косулю на ужин. — Только завтра, Дейм. Прости, я всё ещё в недостаточной форме, мне бы отоспаться немного. — Я никому не позволю мешать, — обещает тот, толкаясь мокрым носом в плечо. — Хозяйку тоже пока задерржать? — С лёгким сомнением уточняет он. — Хозяйку? — Переспрашивает Северус растерянно. — Ведьму, что молодой хозяин принёс в дом на рруках, — кивает цербер всеми головами сразу. — Она сменила лик и прривела чужих щеночков вместе с нашим, но я чую веррную магию... Подходит к грраницам угодий. Но хозяйка помешает хозяину отдыхать, — с некоторым сомнением заключает он. — Нет, пропусти. И впредь пропускай всегда, если я вдруг не наложу запрет, — отвечает Северус чуть хрипло. — Иди к ней, не подходи и не показывайся, но проводи, защити, если потребуется. Я тоже скоро подойду. Цербер послушно срывается с места и пропадает в тенях, напоследок игриво пихнув Северуса ещё разок. Мордред, он и не думал, что увидит Энди сегодня вновь. Ведь там, в школе, у неё экзамены и любовник… Да не один, если Северус правильно понял Наставника, у неё есть ещё кто-то, кроме Северуса, а этот факт, разумеется, бесит. Наставник обычно непроизвольно провоцирует у окружающих как раз такие реакции, но это вовсе не значит, что он сказал неправду... Чуть поколебавшись, Северус всё же заходит в дом, вдыхая немного застоявшийся воздух: подростки на Рождество здесь прибрались, но несколько заклинаний всё же нужно наложить. С лёгким вздохом стучит по скрытой в подпространстве двери, проявляя еще одну комнату, запускает и в ней чары, чтобы освежить обстановку. Негоже ему в собственном доме спать в гостиной — а в том, что они с Энди разделят спальню, как в прошлый раз, Северус совсем не уверен. Он не уверен даже в том, как себя с ней вести, что уж тут. Ментальная связь с питомцем задаёт вектор, Снейп быстро находит Энди, перенесясь за несколько миль от поместья. Дейм бдит, даже крупная нечисть не рискует напасть. Энди приближается быстрым шагом, хотя всё же пристально смотрит по сторонам и держит наготове защитные чары. За руку Энди держит девочку, которая всеми силами старается не отставать и судорожно сжимает маленькими пальчиками охранный амулет. Северус с силой выдыхает воздух сквозь зубы. Вот оно что... Всё наконец становится на свои места — и описание Дейма, и ворох шуток Наставника, и собственные ощущения. Энди больше не блондинка — её волосы тёмные, кудрявые, она поразительно похожа сейчас на Блэков, да и аура у неё изменила оттенки. Но это всё же она: поверхностный ментальный слой тот же, что у другой Энди, той, ради которой Северус сегодня совершил несколько убийств, Дейму знаком её запах, что там, подвеска Северуса чуть нагревается, подавая ему знак. Несомненно, она, но уже другая. Вторая. Эта Энди старше той, что осталась в школе сдавать С.О.В.ы. Да и ребёнок, очевидно, её. Похоже, он здесь не единственный, кто прочёл ту книгу о переносах во времени… Значит, Энди нашла себе другого мужчину уже после их ссоры… Наставник упомянул, что Энди в анклаве не одна - только Северус не так понял, посчитав, что речь идёт об ещё одной, незнакомой, магглорождённой. Что он ещё говорил? Вроде бы, там с мужем разлад? Или Северусу просто хочется так думать? В любом случае, хозяйке, похоже, и невдомёк, что её здесь ждут. Она идёт, опасаясь, что вновь встретит цербера, да и рассчитывает, наверное, что дом пуст, ведь Снейп должен быть в школе. Главное, что она вообще решила зачем-то прийти сюда. Остальное обсудим, — решает для себя Северус. Так или иначе, он рад видеть Энди в живых. А, если она собиралась погостить, нет ничего сложного в том, чтобы открыть детскую тоже.