***
Жизнь Рокуро стремительно поменялась практически в одночасье. Мимо него прошло его усыновление, он сидел со своим новым отцом и не мог видеть, что происходит за закрытой дверью директора приюта. Не мог он видеть и пузатый белый конверт, набитый «вечнозелёными Вашингтонами» в одной руке своей матери и нацеленный на директора массивный Стечкин. Потного и бледного директора, что лепетал что-то про невозможность усыновления иностранцами. А если бы и увидел… кто знает, скорее всего ничего бы не поменялось для жаждущего заполнить пустоту родительской любви, юнца. Затем были многочисленные магазины в которых покупалось практически всё, что скромный и не привыкший к роскоши Рокуро хотел. Это было странным, но мальчик практически полностью понимал свою новую семью, несмотря на различия в языках. Он не помнил как оказался в уютной и пахнущей свежестью кровати — слишком много впечатлений, от которых незрелое сознание ребёнка просто отключилось. Спустя несколько недель, заполненных аналогичными походами по магазинам, развлечений и общения со своей новой семьёй, он стоял напротив белоснежного огромного корабля, что буквально подавлял маленького мальчика, ранее никогда не видевший подобных гигантов. Впервые он увидел свою новую маму серьёзной и прозвучавший от неё вопрос на хорошем английском, который Рокуро понимал пока что ещё не слишком хорошо, однако ему на помощь пришёл переводчик, что продублировал ему вопрос. — Рокуро… я живу не в Японии, а потому, я хочу спросить тебя, хочешь ли ты переехать со мной и Борисом? — Сжатые в серьёзном напряжении губы, напоминали ему тоненькую линию. — Д-да… мама… — из сильной блондинки буквально вынули стержень, когда она впервые услышала своё новое амплуа. Предательски появившиеся на мгновение слёзы так и не скатились по её лицу. Ибо она никогда не позволяла себе плакать, никогда. У Рокуро же таких жёстких требований к себе не было, а потому, он попросту разревелся, сам не понимая, почему именно. Это был день, когда его прошлая жизнь осталась позади. Дальше был длительный круиз на белоснежном лайнере, небольшом шумном самолёте и крохотном катере, что для Окадзимы оказалось новым опытом, наполненным самыми настоящими чудесами. Его сияющие, от впечатлений, глаза заставляли невольно улыбаться одну из самых опасных в Роанпура, личностей, а на лице её правой руки разглаживались редкие морщинки и буквально бледнели шрамы. Многие в лайнере и самолёте презрительно косились на странную двойку гайдзинов, куда заочно записали ещё и Рокуро, что находился в их распоряжении. Разумеется, угрожающий вид мускулистого Бориса и хищная улыбка Софьи не давали возможности японцам отпускать в их присутствии какие-либо комментарии. А потом… Рокуро впервые в жизни почувствовал такую жару на этом острове. Время здесь, казалось бы, застыло в районе пятидесятых-шестидесятых годов, которые однажды увидел в какой-то заумной книге, до приюта. Мимо возвращающейся семьи медленно проплыла статуя Будды, вырезанная из желтоватого камня, причал становился всё ближе и ближе, постепенно преображаясь в полноценный порт. Перевёл взгляд с далёких построек и увидел… мертвеца! Самого настоящего, что болтался в петле, прямо над ведущим в город, проливом. Он испуганно вжался в отца, заранее проинструктированный касательно поведения на людях. Его мама оказалась какой-то очень известной здесь шишкой, которая не должна была показывать свою связь с ним, ради безопасности самого Рокуро. Мальчишке было немного обидно, но поперёк слова матери он действовать не рискнул, он попросту случайно увидел, что стало с тем наглым и хулиганистым японцем, что обозвал его, когда вокруг не было родителей. По мере приближения, его глаза выцепляли более мелкие детали, такие, например, как разнообразные корабли, которые он видел лишь на картинках и телевизорах на витринах магазинов Токио. От маленьких самодельных утлых рыбацких лодочек, до полноценных рыболовных траулеров и семидесятиметрового контейнеровоза, что печально качался на маленьких волнах, что омывали его проржавевшие борта. На каменной пристане их уже ожидало три серых мерседеса, из которых выпрыгнуло около десятка человек с оружием и, в похожей на папину, экипировке. Молча обменявшись воинским приветствием (Прямо как в армии!), он оказался в салоне средней машины, а рядом с ним уселось несколько рослых людей. Они что-то сказали ему, но он не понял их, а посему они заговорили с Борисом, что сел на переднее пассажирское сидение. — Я не знал, что Балалайка вербует детей, шеф. — спросил левый. — Ох, заткнись, малец напомнил мне самого себя в его годы, я был точно таким же хлюпиком, которому не хватало именно жёсткой руки отца, как видишь, моих ошибок он не совершит, — ответил его отец. — А если серьёзно? — спросил правый. — Сын это мой, мой и её, чем-то зацепил нас малец, тем более сирота, что его ждёт в будущем? Банда? А так поживёт какое-то время с нами, научится ума-разуму, а там пойдёт доучиваться в Японию. Владилена настаивает, что из мальца может получиться её приемник. Ну ладно, потом поболтаем, Алексей, трогай. Далее он ехал по этому странному городу, что совершенно не был похож на привычные ему города. Здесь было всё по-другому, уж что-что, а «чем дышит улица», он знал. Ранее Рокуро старался не забредать в опасные районы Токио. Буквально с первого взгляда он понял, что этот город полностью состоит из таких районов. Но, серьёзная охрана и вечно интересующийся его самочувствием отец, не давали ему паниковать. Спустя полчаса, они оказались на территории большого многоэтажного здания, что выглядело достаточно мрачно. Множество окон на верхних этажах были превращены в полноценные огневые точки. Но, высота была слишком большой, поэтому Рокуро не смог разглядеть всё в мельчайших подробностях. Машина заехала в подземный гараж, где их уже ожидало несколько людей, что своей одеждой сильно отличались от их сопровождающих. Отец за руку отвёл его к седоусому худому и невысокому мужчине, на плечах которого располагался кипельно-белый халат, попутно сказав несколько слов тому, после чего отошёл к его сопровождающим и принялся внимательно выслушивать их. Мама же, буквально испарилась, Рокуро увидел лишь её подол платья, что скрылся за поворотом. Видимо, ей пора работать, но ничего, Окадзима никогда не было проблемой самостоятельно проводить время. Уж чем заняться, он найдёт, вот только необходимо узнать у отца, куда ему можно заходить, а куда не стоит. Глупцом Рокуро не был, несмотря на огромнейшее любопытство в исследовании громадины здания и города, ему не хотелось подводить своих родителей, у которых, очевидно, было не так много времени, что бы искать его или контролировать. — Ну, что, малыш, пойдём перекусим, а то ты худой какой-то, — проговорил мужчина в белом халате. Рокуро не понял ни слова, но согласно кивнул. Отец и другие солдаты медленно уходили в сторону лифтов, попутно смеясь и переругиваясь, если судить по интонации. Странная картина, мальчик никогда не видел, чтобы такие рослые и угрюмые мужчины со шрамами и оружием, спокойно смеялись. В первый раз, когда он увидел их, ему было немного страшновато, но близость матери с отцом, давали уверенности.***
Прошёл месяц, за который Рокуро наконец-то смог утолить свою жажду любопытства и первые впечатления от резких изменений в его жизни. Мать как-то сказала ему, что она является бизнесменом здесь, что держить львиную долю гостиничного бизнеса в городе и некоторые другие, более мелкие дела. Отец оказался её правой рукой, другие мужчины далеко не азиатской внешности — её товарищами. Организация, которой управляла его мать, называлась «Отель Москва». Последнее слово он упорно не понимал, но здесь на помощь пришли «товарищи» и Фёдор Петрович, тот самый доктор, что проводил с ним большое количество времени, когда не был занят очередным пациентом. Рокуро пообещал себе, что когда-нибудь побывает в этой Москве, которую так нахваливали все сотрудники «Отеля». С «товарищами», у Окадзимы сложились хорошие отношения — его постоянно угощали разнообразнейшими сладостями, а иногда давали даже стрельнуть из пистолета или показывали какой-нибудь заковыристый «приёмчик» из арсенала настоящих солдат! Последние, Окадзиме не слишком нравились, потому что их показывали на нём самом, и ему зачастую было больно и немного обидно. Но эти люди в черных пиджаках и тёмно-зелёном камуфляже с бронежилетами, лишь посмеивались над ним и по-отечески трепали по волосам. У него даже появился собственный позывной — он теперь стал «Рок». Ему, конечно, хотелось что-нибудь крутое, вроде молнии или разрушителя, но и этот позывной был неплох. Он тогда даже и не задумывался, что «Рокуро», советским людям было слишком лениво произносить, а посему сократили до «Рок». Отец заметил его интерес, а потому его понемногу стали учить, пока что только в теории, если оставалось время после основных уроков, которыми с ним занимались поочерёдно мать, доктор и седоусый китаец, что часто приходил к нему. Кроме того, однажды случился примечательный момент, что позволил ему завести нового взрослого друга. Зайдя как-то к матери, он застал ту спящей за горкой каких-то бумаг. Огромные столбики разнообразнейших цифр с подписями на русском языке, который он стал лишь недавно изучать. Он не считал, что может ей как-то помочь, но всё равно хотел быть полезным, а потому осторожно погладил маму по голове, стараясь как можно нежнее разбудить её. Рок светло улыбнулся над этой картиной, мамина серая шинель с погонами и светло-голубой картинкой с тремя буквами, была безумно тёплой и уютной. Рокуро часто видел мать, что накидывала её на плечи, и он должен сказать, что выглядела она очень круто! Так или иначе, но маленькие пальчики, что перебирали светлые волосы, достаточно быстро разбудили её. — М-м-м? Рокуро, что случилось? Ох ё, заснула, надо прекращать работать сверх меры… Ого, малыш Чан должен прибыть через четыре минуты, молодчина Рок, вовремя ты разбудил меня! Посиди здесь пока, а я приведу себя в порядок, — произнесла она, сажая его на свой стул, что для размеров Окадзимы являлся самым настоящим троном. На его плечи упала тяжесть тяжёлой шинели и Рок на мгновение почувствовал весь груз ответственности, что свалилась на него, да, буквально на несколько минут, но всё же. Детские плечи расправились сами собой, равно как и осанка стала идеальной. Спустя полминуты вернулась Владилена, как она просила его её называть, и узрев так и не изменившего позу сына, ярко улыбнулась и расхохоталась. — А это может быть смешно… Запомни, сначала Борис постучится, заглянет, ты ему подмигни, он поймёт, пха-ха-ха. Затем, войдёт китаец в пиджаке, смотри на него как на пустое место и не бойся, он тебе ничего не сделает. Подожди, тебе не хватает кое-чего, вот, держи, — протянула она ему свой большой пистолет. — Положи перед собой его на стол, угу, отлично. — А теперь скажи мрачно: «Я недоволен вами, мистер Чан», на японском, — Рокуро повторил, потом ещё несколько раз, после чего, Владилена спряталась в большом шкафу слева от него.***
Послышался стук, открылась немного дверь, куда заглянул Борис, что на мгновение оцепенел, но после ощерился жутковатой улыбкой, что за ещё одно мгновение пропала, после чего послышалось: «Шеф ждёт вас, проходите». Дверь широко раскрылась, и в комнату буквально влетел худой, но очень активный азиат, что Року напоминал вечного живчика Сидорова, что постоянно придумывал ему новые игры на ровном месте или гонялся за ним в догонялки. — Бала… — начал приветствие Мистер Чан, но буквально встал столбом, когда увидел буквально утопающего в шинели Владилены ребёнка с кучей бумаг на столе и её пистолетом. Серьёзное лицо мальчика медленно открыло рот и произнесло на японском: — Я очень недоволен вами, Мистер Чан… — он только хотел добавить что-то от себя, как из шкафа донеслось хихиканье, после чего ошарашенный Мистер Чан пришёл в себя и засмеялся. — Опять твои проделки, Балалайка? Хитро, хитро, ладно, — на ломаном русском произнёс азиат, а потом, развернувшись к «фальшивому шефу», обратился на японском. — Малец, давай знакомиться, я, Товарищ Чан. — Малец? Неплохое прозвище, Малыш Чан, уж получше Балалайки… Ладно, Рокуро, подожди меня в коридоре, нам с Чаном надо кое-что обсудить, осторожно сняв с него шинель и накинув её на свои плечи, уселась на кресло она, как только Рок слез с него. — Пока, Мистер Чан! — Пока, Малец, ещё увидимся! В коридоре Рокуро встретил отряд бойцов в балаклавах и оружием вместе с Борисом, что расплылся в широкой улыбке и потрепал его по голове. Лишь позже Рок с ужасом узнает, что подшутил над самим руководителем Гонконгской Триады. Ну, а пока, он был жуть как доволен собой!