Паутина иллюзий

      Мими с такой силой распахнула двери огромного зала, что створки, ударившись о стены, оставили ощутимые сколы. Мамон, сидящий в своём огромном кресле с бокалом глифта в руке, с удивлением уставился на дочь.       — Крошка, что случилось?       Мими замерла перед отцом, внимательно его осматривая, и пытаясь перевести дух от быстрого полёта и перемещения. Мысленно отмечая, что смотрела она теперь на него совсем иначе. Что-то изменилось. Неуловимо, но основательно и глубоко.       — Ну, не молчи, Мими, у тебя проблемы? — Мамон сверкнул нетрезвой улыбкой и поднес бокал ко рту.       — У меня? — Мими сложила руки на груди. — Проблема у тебя, папа.       Она выразительно выделила интонацией последнее слово. Рука Мамона замерла, а взгляд остановился на лице дочери.       — У меня, крошка, никаких проблем.       — То есть твоя дочь — это не проблема?       — Нет. Моя дочь — это дар, — произнес Мамон и сделал глоток.       — Какая из дочерей? Земная или Небесная?       Он закашлялся, подавившись обжигающим глифтом. Цепляя взгляд Мими и пытаясь осознать к чему такой вопрос.       — Дочь у меня одна…       — Да что ты! — Мими резко подошла к отцу, выхватывая у него из рук бокал и запуская его в стену. — То есть, я обозналась, наблюдая свою копию, от которой буквально разит твоим малиновым мускусом?       — Мими, по-моему, ты немного перебрала на вечеринке в Школе.       — Перебрала? Перебрала? — она повысила голос и нависла над отцом. — Да я даже выпить не успела, в отличие от тебя.       — Мими, что за тон! — Мамон резко поднялся, вынуждая дочь отступить на шаг назад.       Сердце гулко стучало в груди. Заявление Мими о том, что она встретила свою копию заставило Мамона почувствовать, как холодный пот тонкой струйкой стекал по позвоночнику. Но это заявление не могло быть правдой. Ещё пару дней назад его дочери спокойно существовали на Земле и на Небеса они совсем не собиралась. А потому, Мими не могла их увидеть.       Или могла?       Ему нужно было знать больше.       — Что за копии и при чём тут моя энергия?       — При том, папа, — Мими снова сделала акцент на последнем слове. — Что я только что познакомилась со своей сестрой.       — Что за чушь, какая сестра?       — Фара, кажется, если я не ошибаюсь…       Мамон застыл. Не может быть. Фара? Этот благочестивый невинный ребёнок? Как её угораздило? У неё идеальная жизнь, каким ветром её занесло на Небеса, ещё и в Школу?       Дьявол!       Школа!       Это просто катастрофа. Школа — рассадник сплетен и слухов. И стоило столько лет хранить секрет, чтобы одна нелепая смерть вознесла тайну на Небеса, определяя её прямиком в котёл страстей.       — Не понимаю, о чём ты, — Мамон перебирал в голове вероятности развития событий.       — А мне кажется, ты прекрасно понимаешь, о чём я, — Мими ткнула отца указательным пальцем в грудь. — У тебя есть ещё одна дочь?       — Мими…       — Папа, я сейчас так зла и обескуражена, что готова выдергать тебе крылья. Дочь? У тебя на Земле была дочь? И мы не в курсе? Как ты вообще такое допустил? Как ты вообще смог так забыться!       Мамон молчал. Угрозы Мими его совершенно не трогали. Но ему очень хотелось понять, какого чёрта Фара забыла на Небесах? Ему очень хотелось понять, что ему самому сейчас делать? Если её увидела Мими, значит и вся остальная школа уже в курсе. А значит через пару дней весь Ад наполнится слухами о его, так тщательно скрываемом, секрете. И когда слух дойдёт до…       Мелисса!       Адское пекло!       Мелисса! Которая вернётся через несколько дней и попадет в самый эпицентр сплетен. У него действительно проблемы.       Мими внимательно следила за отцом. На лице демона не дрогнул ни один мускул, но в какой-то момент в его глазах отразилась такая боль, что она невольно отшатнулась. Внезапная сестра могла стать огромной проблемой, могла стать той, кто разрушит всю их жизнь. И мелькнувшая в глазах отца боль была явным тому подтверждением. Мими негодовала, ей хотелось наброситься на Мамона с кулачками и расцарапать ему все крылья. Как он мог так поступить с ними? Как он мог так поступить с её матерью… Дочь… От другой женщины… Шепфа! Её мать будет раздавлена этой новостью.       — Как ты мог так забыться, папа? — Мими повторила свой вопрос. — Как ты вообще это допустил? И не говори мне, что ты не знал! Я никогда не поверю! Даже не начинай…       Мамон молчал, продолжая разворачивать в своей голове цепочку последствий. И как бы он это всё не повернул, вариант всегда был один. Гнев Мелиссы будет страшен. А Аду будет что обсудить ещё добрую сотню лет.       — Мне кажется, ты всё не так поняла, Мими… — Мамон сделал последнюю попытку избежать разговора.       — Папа. Я стояла рядом с ней, я чувствовала в её едва родившейся энергии тебя, не смей мне говорить, что я обозналась и всё не так поняла! Это неправда!       — Мими…       — Как ты мог, пап… Как ты мог… — глаза Мими полыхали праведным огнём с проблесками осознания, что ничего теперь не будет, как прежде. — Ты понимаешь, как это отразится на маме? Мне плевать на досужие сплетни и всё остальное, но… Это ведь уничтожит нашу семью… Ты подумал о Мелиссе, прежде чем сделать то, что ты сделал… Сколько? Восемнадцать? Лет назад…       — Двадцать один… Двадцать два, если бы точным… — Мамон обречённо выдохнул и посмотрел прямо в её глаза.       — Ушам своим не верю, папа… Как ты мог?! — Мими снова сорвалась на крик. — Мне даже не так интересно, что толкнуло тебя на измену, ты всегда таким был. Мне интересно, как ты допустил последствия? Как ты мог так забыться?       — Таким был? — Мамон странно посмотрел на свою дочь. Он знал, что его крошка Мими не глупа, но он и подумать не мог, что она видит так много. И не просто видит, а имеет на этот счет своё собственное мнение. И неожиданно Мамон увидел мелькнувший луч света в той тьме, что окружила его сейчас.       — Пойдем, Мими… Нас ждёт долгий разговор, — Мамон обошёл дочь и направился к выходу, намереваясь спуститься в собственный подвал. Понимая, что единственный его союзник сейчас — это глифт. И наравне с этим испытывая странное чувство облегчения, что теперь не один он знает о его тайне. Теперь — рядом будет кто-то ещё. И он очень надеялся, что Мими хотя бы попытается его услышать и понять. А не свернуть ему шею без объявления войны, имея лишь одно стойкое намерение.

~ 🕷 ~

      Фара с силой захлопнула дверь в свою комнату. Несвойственное ей чувство, очень сильно похожее на злость и негодование, клокотало где-то в районе её горла. Да что же это за Небеса-то такие? Где любой демон может без зазрения совести схватить тебя и вынудить подчиняться? Что это за Небеса, где какие-то молодые профурсетки, имея в заслугах лишь демона в своей постели, ведут себя так, словно им обязан весь мир, говоря таким тоном, словно она Королева Ада, не меньше?! Что это за Небеса, где какая-то молодая демонша — или демоница? Да какая разница — может взять и облапать незнакомое ей существо с ног до головы!?       В дверь тихо постучали. Фара шумно выдохнула, но всё же взяла себя в руки и открыла. Как бы она себя ни чувствовала, важно всегда держать лицо. Что она и сделала.       — Я думаю, травяной настой тебе не помешает, — в дверях стояла Мисселина с огромной чашкой травяного чая.       — Не нужен мне ваш настой, вы бы лучше следили за демонами, которые слишком много себе позволяют.       — Что тебя тревожит, детка? — Мисселина как ни в чём не бывало, спокойно вошла в комнату, не обращая внимания на молчаливое несогласие Фары.       — Хотя, чему я удивляюсь. Демоны! Тут даже ангелы ведут себя так, что…       — И как ведут себя ангелы? — Мисселина поставила чашку на тумбу у кровати и развернулась к Фаре, спокойно глядя на неё своими чистыми голубыми глазами и улыбаясь мягкой улыбкой.       Ангел прекрасно видела, что в зале что-то произошло. Уокер и Мими буквально зажали эту Непризнанную в свои железные тиски. Но стоило Мисселине присмотреться повнимательнее, как она тут же уловила странное сходство Мими и Фары. Удивившись этому, Мисселина услышала голос Геральда, говорящий о том, что не впервые на Небесах оказываются двойники. Фенцио тут же вспомнил пару Непризнанных, которые в своё время наделали много шума, оказавшись похожими на двух давно живущих на Небесах существ. И даже Мисселина потом вспомнила, как Кроули принял одного из них за представителя Канцелярии. Однако, видимо, Мими было совсем не смешно, потому что она вылетела из залы, как ошпаренная. И Мисселине ничего не оставалось, как последовать за выбежавшей Фарой, понимая, что девочка слегка напугана таким пристальным вниманием двух демониц.       — Так и что с ангелами? — Мисселина мягко повторила свой вопрос.       — Вот объясните мне, — Фара подошла ближе. — Как так получается, что Ангелы — существа, которые должны быть кроткими, чистыми и непорочными, могут участвовать в спорах с демонами? Как они могут себе позволить опускаться до распрей и делать ставки?       — Это ты про Соревнования?       — Это я вообще.       — Видишь ли, детка…       — Не уверена, что вы имеете право называть меня «детка». Это очень некорректно с вашей стороны. Тем более, что вы очень хотите казаться милой, но на самом деле, вы не такая.       — Вот как, — Мисселина снова улыбнулась и сложила руки домиком перед собой. Немного помолчала и продолжила.       — Хорошо, Фара. Возможно, моё обращение ты посчитала неуважительным и некорректным, однако, думаю в скором времени ты поймешь, что это было самое приятное обращение. Мне искренне хочется верить, что ты девочка не глупая и способная мыслить и сопоставлять. Поэтому слушай и запоминай. Души, попавшие на Небеса с Земли являются Непризнанными. Потому что ещё ни одна из сторон вас не признала. И вы должны доказать своё право находиться среди нас. Доказать делами, помыслами и способностями. Но каждый рождённый на Небе знает, что вы — первая ступень в цепочке. И чтобы заслужить уважение — нужно стараться. Людей создали по нашему образу и подобию. Шепфа явил свою милость и позволил родиться Земле и всем людям на ней. Но создавал он вас — уже имея высших существ на Небесах. Поэтому, всё, с чем ты сталкивалась на Земле при своей жизни, ты в той или иной форме встретишь и на Небесах. Поэтому чем быстрее ты выкинешь из головы мысли о том, что Ангелы идеальны, а демоны — коварнее всех на свете, тем легче тебе будет привыкнуть. Ангелы бывают жестоки, а Демоны — милосердны. У любого существа есть свой характер и своя предрасположенность. И судить тебе придется не по принадлежности крыльев, а по поступкам.       — Выходит, у вас тут всё еще хуже, чем я думала.       — А как ты думала? Что Ангелы чисты и готовы подставить вторую щёку? Что Демоны сплошь коварные искусители? Это далеко не так.       — Но Аарон сказал…       — Аарон… Что касается Аарона, то тут решать только тебе. Но если ты считаешь его мнение единственно правильным — ты не права. Аарон не знает и половины того, что знаешь ты. Ему никогда не приходилось сталкиваться и с половиной тех трудностей, с которыми сталкиваются подростки на Земле. Аарон всегда жил в комфорте и чистоте, окруженный заботой и не соприкасаясь с несправедливостью этого мира.       — Я жила абсолютно так же. У меня не было никаких трудностей, потому что я всегда следовала правилам поведения и жизни, которые мне привили мои родители. Я не отвлекалась от учебы, не заводила ненужных отношений, дружила только с проверенными людьми. Выходит, мы с Аароном очень похожи. А значит его мнение мне очень близко, не находите?       Мисселина помолчала, мягко постукивая пальцами. Всё оказалось хуже, чем она предполагала. И шутка Геральда грозила обернуться огромной головной болью для них всех. Они с трудом выдерживали Аарона с его системой мира и ценностей, и вот сейчас на Небесах появилась его копия. С такими же мыслями. И, видимо, за эти три дня Аарон основательно засел в голове Фары. Настолько, что любое слово против него грозило перерасти в неприятие и скандал. Мисселина невольно вспомнила слова Фенцио о том, что неплохо было бы подселить в Аарона немного тьмы. Видимо теперь уже не в одного Аарона.       — Что ж, Фара. Я думаю, время всё само расставит по местам. И ты сделаешь нужные тебе выводы самостоятельно. Однако, пока ты не разобралась со своим личным отношением и восприятием действительности, мой тебе совет — при общении с демонами, не надо быть излишне резкой.       — Резкой? Да каждый встреченный мною демон так и норовит или облапать меня без моего дозволения, или наговорить гадостей, возомнив себя непонятно кем, или того хуже…       — Того хуже? — Мисселина вопросительно вскинула бровь.       — Да! Или забрать мою душу! Что может быть хуже!       — Это кто из демонов решил позариться на твою душу, Фара? Уокер?       — Нет, Люцифер.       Мисселина бесшумно выдохнула и коснулась рукой своего лба. Когда уже эта горе-Непризнанная успела пересечься с сыном Сатаны? И наверняка, наговорила ему кучу лишнего. Удивительно, как она ещё жива осталась. Видимо, действительно Люцифер повзрослел и стал более спокойным, как и его отец.       — Ты уверена, что ему была нужна твоя душа? Демоны не питаются душами. Забудь про эти россказни земных священников.       — Как же не питаются? Хотите сказать, что не они насылают на наши невинные души соблазны грехов? Не они нашептывают нам сойти с пути истинного, сидя на левом плече?       — Грехи — это порождение людей. Вы сами выбираете свой путь и свою судьбу. Но вам очень удобно всегда винить во всём Небеса. Бес попутал, Дьявол совратил. Хотя никто не заставляет вас есть на ночь сотое пирожное или избивать соседского мальчишку.       — Только не говорите мне, что вы просто сторонние наблюдатели. Я прекрасно всё слышала на уроках. И про внушение через прикосновение, и про ваши задания по склонению на нужную сторону. Не надо мне сейчас рассказывать байки. Вы — виновники того, что происходит в мире. Вы — играете людьми как своими игрушками. Вы…       — Мы, Фара. Теперь ты одна из нас.       — Я никогда не буду играть по вашим правилам. Потому что у меня есть своё собственное представление о добре и зле.       — Как пожелаешь. Только запомни одно. У тебя впереди целая вечность. Как именно ты хочешь её провести? В борьбе с ветряными мельницами или же наслаждаясь выбранным путём?       И Мисселина спокойно покинула комнату Фары, отчётливо понимая, что вместо избавления от одной проблемы в виде Аарона, они сами того не ведая приобрели новую в лице Фары.

~ 🕷 ~

      Мими сидела на полу подвала, опираясь спиной о стеллаж. Между ней и Мамоном стояла уже вторая почти допитая бутылка глифта. Мамон говорил обрывистыми фразами. А когда Мими не выдержала и со злости разбила одну из его особых бутылок, он просто попросил её дать ему немного времени. Обещая всё рассказать.       И Мими сдалась.       Молча садясь рядом и терпеливо ожидая начала разговора.       — Я — демон. Я воплощение одного из основных грехов. Я коварен и подл. Но это никогда не относилось ни к тебе, ни к твоей матери. Для меня вы всегда были и будете моим продолжением. Демон не может быть безгрешным, это противоречит самой его сути. Но демон может быть честным по отношению к своей семье. Я был честен. Почти всегда. И твоя мать это знала. Всегда знала. Но двадцать лет назад я…       — Совершил ошибку? — Мими не знала, чего она ждет от признания своего отца. Но какая-то часть её души очень бы хотела, чтобы отец не был виноват, чтобы это всё было стечением обстоятельств, роковой ошибкой.       — Нет… Это не была ошибка. Это был мой выбор. В тот момент Мелисса стала всё чаще пропадать в коридорах Департаментов и на Земле. И у меня было стойкое ощущение, что она остыла и отдалилась. До тех пор, пока она не пришла домой и не сообщила с горящими глазами, что она теперь Глава Департамента природных явлений. Она шла к этому многие годы. Я не думал, что она доберётся до Главы, пророчил ей максимум заместителя. Но она оказалась упрямее и трудолюбивей. И в тот момент я понял, как ошибался и как был слеп. Но…       — Всё уже завертелось?       — Да… всё уже шло к логической развязке.       — Ты бросил эту женщину?       — Она умерла… — Мамон тяжело вздохнул и замолчал. Снова проживая свою собственную боль.       — Как умерла? Фара сказала, что её родители в печали… и она одна у них…       — Это не родная семья. Я разделил детей по разным семьям…       — Детей? — Мими взвизгнула. — Детей? Она ещё и не одна? Адское пекло! Ты был вообще в своём уме? Детей?       — Не кричи, Мими…       Мамон отпил глифта, и, выдохнув, рассказал ей историю своего земного романа. Когда неожиданная встреча и ни к чему не обязывающий «один раз» перерос в нечто большее. Когда демон почувствовал себя нужным, обласканным и не одиноким. Когда расслабился настолько, что позволил этой долговременной связи принести свои плоды. В виде близнецов. Наделённых даром и силой.       — У меня в голове не укладывается! О чём ты думал, папа? — Мими сидела, обхватив голову руками.       — Я не знал, что Мириам умрет.       — Она не сказала тебе?       — Нет. Я не знал. Я думал, что она будет растить их, а я иногда присутствовать в их жизни. Пока они не вырастут и не обретут дар и не поймут всё сами.       — Почему ты не забрал младенцев на Небеса?       — Они не были предназначены Небесам. Будущие Непризнанные имеют специфический окрас, некую ауру, видимую только нам. Тонкое, едва уловимое плотное белое кольцо…       — Ни разу не видела…       — Со временем научишься. Но лучше других это кольцо видят только первые, такие как я, или Архангелы и Серафимы.       — Тогда почему Фара на Небесах?       — Я не знал, что она здесь… И уж тем более не знаю — почему…       Они помолчали какое-то время.       — Ты часто их навещал?       — Нет… — Мамон прикрыл глаза рукой, ощущая, как болезненно сжалось его тёмное сердце. Как чувство вины вновь сомкнуло его в своих тисках. Как острой иглой пронзило чувство раскаяния.       — Что?! Ты бросил их в чужих семьях, без родной матери и даже не навещал? Ты, который всегда был прекрасным отцом, лучшим из всех! Ты! Мамон, я убью тебя, хоть ты и мой отец. Как ты мог поступить так подло? — Мими зашлась от негодования, вскочив на ноги.       — Я навещал их регулярно до пяти лет. А потом… Потом ты выбирала свой путь. Вспомни, на что был похож наш дом…       — Когда мама послала меня в команду Люцифера?       — Да…       Мими кивнула и опять опустилась рядом, протягивая руку и вскрывая очередную бутылку глифта.       — Тогда у нас было жарко…       — Да, но ты смогла отстоять своё право провести свою вечность так, как тебе нравилось. Я гордился тобой. Но так же и брал на себя твою мать, уговаривая её не давить и дать тебе возможность самовыражаться.       — Это длилось несколько лет…       — На Земле прошли годы…       — Когда ты увидел их снова?       — Пару дней назад, когда им исполнилось двадцать один.       — Пару дней? Почему мне сейчас стыдно за тебя? — Мими смотрела на отца, совершенно не осознавая, что по щекам скатываются слёзы.       — Я знаю… Я не горжусь собой…       — Ты же прекрасный отец… Но почему? За что ты так с ними? Почему ты лишил их своего покровительства? А что, если у них было сложное детство? А что, если их били? Или издевались? За что ты так?       Мамон закрыл рукой глаза, стирая непрошенную влагу. Понимая, что в отношении одной из них Мими оказалась права. И чувство вины всё сильнее разрывало его душу.       — Я могу придумать массу оправданий, но я не буду…       — Папа, как ты мог?       Мими опустила голову на его плечо, позволяя себе разрыдаться от осознания масштаба произошедшего. От осознания того, что именно сейчас, в этот момент, меняется вся их спокойная жизнь. Что теперь уже ничто не будет так, как раньше. И каждый из них будет вовлечен и привязан. И только им самим придётся решать, как жить дальше. Как противостоять всему Аду, пытаясь спасти крупицы своего счастья.

~ 🕷 ~

      Люцифер уже два часа рассматривал потолок в своей комнате. Как жаль, что Нимуэ опять умчалась в Собор. Иначе он бы вытащил её на огромную мансарду дворца, где стояли большие уютные диваны. И под ночным небом Ада они бы смогли поговорить, о чём угодно, лишь бы отвлечься от сегодняшней встречи. Пока бы его отец не нашёл их там. Возможно, он бы к ним присоединился и вечер стал бы ещё уютнее и теплее, или же сразу забрал Ангела в их покои, но, определенно, самому Люциферу было бы немного легче.       Плюнув на бесцельные метания взглядом по завиткам потолка, Люцифер поднялся и плеснул себе глифта. Он и сам сейчас не мог ответить, что именно его так гнетёт. Разрушенные воспоминания или такое странное — до отторжения — поведение Непризнанной. Безусловно, воспоминания было жаль. Первый триумф, первая победа. Невероятно горячий секс. И слова, брошенные ему в лицо как плевок.       Отродье.       Люцифер хмыкнул. Вспоминая, что сей нелестный эпитет он носил раньше с гордостью. Каждый день подтверждая это своими действиями в школе. Каждый день доводя очередную жертву до истерики. Ну, конечно, ему помогала Ости. На тот момент она просто питалась этими негативными эмоциями, подначивая его самого. До тех пор, пока он не поговорил однажды с Уокер. Сидя на трибунах. Когда она задала ему один единственный вопрос: кто встанет за ним? И тогда Люцифер задумался. Оглянулся на свой пройденный путь, осмотрел внимательнее отца и понял, что Уокер права. И, сжав зубы, Люцифер стал меняться. Отчётливо осознавая, что делает это ради себя самого, потому что он хотел — быть достоин.       И вот сегодня — одно единственное слово откинуло его далеко назад. Напоминая, кем он был. Заставляя его вновь ощутить неприязнь к самому себе. Этой серокрылой удалось его здорово задеть. Хотя, не будь переулка… Он даже не обратил бы на её слова никакого внимания. Но…       Что с ней произошло? Это была словно она и не она одновременно. Он не мог перепутать внешность. Хотя, волосы она почему-то перекрасила… Но мало ли, что там у неё происходило в жизни. Жаль, что он не спросил имя… Хотя, какое нормальное существо в их ситуации спрашивало бы об именах? Даже, если бы она ответила, наверняка бы соврала. А если к этому добавить, что она чётко видела его крылья…       Что с ней произошло? Почему переход с Земли на Небеса так сильно изменил её суть? Что с ней случилось по дороге? Или ещё на Земле? Слишком много вопросов, и так мало ответов. Но самый главный вопрос — почему его это волнует? Почему ему так обидно за то, что она испортила те ощущения, что сама и подарила? И почему ему так хочется сейчас чтобы она вспомнила? Ради повторения пройденного? Ради собственного самоудовлетворения?       Слишком много вопросов.       Слишком.

~ 🕷 ~

      Мими отерла слёзы. И посмотрела на отца. Замечая покрасневшие глаза, замечая тени, залёгшие на его лице. Ему не давалось это легко. Ему — больно. Она это не просто видит. Она — чувствует. И Мими капнула глубже.       Пытаясь понять, а что чувствует она сама? На чьей она стороне? И чем больше она прокручивала его слова, тем отчётливее понимала, что она не одобряет поступков Мамона. Определенно, не ободряет. Но и осуждать не будет, не может. Ей было неприятно и больно, и ещё она была очень зла. Но осуждения не было. Она знала, что у её отца иногда бывают мимолётные интрижки. Слишком красив он был. Слишком давно жил. Слишком любил саму жизнь и людей. Её саму родители привезли с далекого земного острова, на котором Мамон и Мелисса прожили без малого пятьдесят земных лет. Разгульный образ жизни был в крови у её отца. Ну, а как иначе? Как искушать богатством и славой, и их производными, если ты сам не умеешь получать наслаждение от того, чем обладаешь? Если ты сам не знаешь досконально каждый нюанс своего греха.       И Мими знала, что её мать тоже всё знает о Мамоне. В конце концов, она сама его выбрала. И знала на что шла. Мелисса была последней и самой любимой спутницей. Первая спутница Мамона умерла ещё на заре становления Ада. И многие века демон жил предоставленный сам себе. Пока на его пути не встретилась Мелисса. Мать Мими всегда знала, чего она хочет. И в довольно короткие сроки Мамон забыл про свои одинокие разгульные вечера. Но его суть, веками жившая внутри, совершенно не поменялась. Заснула на время. Пока Мелисса вила свой демонический очаг. И, скорее всего, именно зная наклонности Мамона, Мелисса решила подняться по ступеням адской иерархии. Постепенно вырастая от простой дочери обычного демона до Главы Департамента. Обрастая нужными связями, собирая под крышей Мамона нужных людей.       Поэтому Мими понимала, что Мелиссе будет больно. И что делать с последствиями — решать только её родителям. Но она сама совершенно точно понимала, что — не осуждает. Она не будет вмешиваться, потому что, по большому счету, — это не её дело. Но оказать небольшую поддержку, давая возможность передышки, она могла.       Мими посмотрела на Мамона.       — Расскажи мне о них. Они в тебя или в Мириам?       — В Мириам, — тихо ответил Мамон и обнял дочь, притягивая её к себе. — Они обе должны видеть будущее.       — Оракул нужен был для них?       — Да… Фара жила спокойной жизнью и её дар не проснулся. Я думаю, она даже о нём и не подозревает. А Фрея…       — Фрея?       — Да, они близнецы. Вторую зовут Фрея. И дар в ней уже проснулся. И ей нужен наставник. Кто бы мог её научить…       — Почему ты не хочешь рассказать ей всё сам?       — Потому что чувство гнева и злость на правду не позволят ей воспринять меня как наставника.       — Думаешь, она будет тебя ненавидеть?       — Уверен. Рано или поздно она всё увидит и тогда она не простит.       — А может…       — Нет, Мими. Нужен другой…       — Ты любишь их? — вопрос вырвался у Мими неожиданно и её сердце на несколько мгновений замерло в ожидании ответа Мамона.       Он долго молчал. Анализируя свои чувства, свои эмоции. Анализируя своё поведение.       — Я их не знаю, Мими… Я бы солгал, если бы сказал, что люблю…       — Как же так, папа?       — Я приложил столько усилий, закапывая своё прошлое. Что в какой-то момент и сам поверил, что это просто слухи и сплетни. И это не со мной. И жил дальше. Не оглядываясь, не разбираясь. Загоняя чувства глубоко под кожу.       — А хотел бы полюбить? Узнать их? Познакомиться?       Мамон молчал.       — Я… у меня нет ответа на этот вопрос… Пока нет…       — Ты боишься, — тихо сказала Мими.       — Возможно.       — Пока ты сам не выделишь им место в своём сердце — ничего не получится. Нельзя полюбить, не желая этого. Но кроме тебя самого тебе никто не поможет…       Мими вырвалась из объятий Мамона и встала.       — Я не одобряю твоих действий, папа. Я не одобряю, что ты позволил им появиться. Я не одобряю, что ты позволил себе их забыть.       — Мими…       — Я многого не одобряю. Но… Я не осуждаю тебя. Не совсем понимаю, но — не осуждаю. Это твоя жизнь, пап. Ты сам волен разрушить её и построить заново. Я тебе не указ. Но я хочу, чтобы ты знал. Я — не осуждаю.       Мими развернулась к лестнице, собираясь покинуть подвал. Мамон смотрел ей в спину и понимал, что его крошка Мими выросла. Стала сильной и независимой. Стала способной разобрать чувства на составляющие. Когда она успела так вырасти? Когда она успела так повзрослеть? Он не заметил этого, хотя она всегда была рядом. Что уж говорить о тех, кто был далеко…       — Посиди со мной, Мими… — его голос прозвучал глухо и очень тихо. Но Мими его услышала. Она колебалась несколько минут, а потом повернулась к отцу и сделала шаг навстречу. Мамон обнял её, усаживая на колени, как когда-то давно в детстве, замечая слёзы в её глазах, и понимая, что он каким-то странным образом воспитал прекрасную дочь. Которая прежде, чем осуждать, постарается понять и выслушать. А это — было немало.

~ 🕷 ~

      Фрея беспокойно металась во сне. Странные отрывки картинок. Странные фразы. Тихий шепот, которого не разобрать. Густой белый туман. И едва уловимое движение её рук…       Туман рассеялся…       Фрея оказалась на высокой скале, к которой вели тысячи ступенек. Внизу виднелись руины. Глыбы камней и заросли травы. На вершине скалы дул пронизывающий ветер, под ногами лежал тонкий слой снега. Фрея оглянулась, замечая чёрный вход в пещеру. Из темноты доносился шепот. А сама темнота искрилась сотнями серебристых искорок. Фрея всматривалась в темноту. В какой-то момент ей показалось, что Тьма пришла в движение. Она зажмурилась, пытаясь унять бешеный ритм сердца. А когда открыла глаза — перед ней стоял демон. Она никогда не видела его. Чёрные крылья заканчивались изогнутыми рогами. Тёмные волосы с проседью были собраны в хвост. А глаза горели ярким оранжевым огнём. Она никогда не видела таких глаз. Ярко-оранжевые. Внимательные. Пронизывающие.       Фрея судорожно сглотнула. Она оглянулась, пытаясь понять, есть ли у неё путь к отступлению, если придётся бежать. И кроме длинных ступеней ничего не увидела. Разве что — спрыгнуть со скалы вниз. Она развернулась к незнакомому демону.       Но казалось, он её совершенно не видел. Словно он стоял и молча созерцал то, что было раскинуто у подножия скалы. Словно он думал о чём-то важном. Доступном только ему. И Фрея поняла, что это всего лишь видение. И она — сторонний наблюдатель. Она — фантом в собственном сне. Но отчего-то в голове Фреи пульсировала одна мысль.       Теперь она знает, как выглядит обладатель чёрных крыльев из её размытых видений. И почему-то она была уверена, что реальная встреча с этими крыльями не за горами. Ей показалось, что впервые она ощутила в видении фактор времени. Что-то около недели. Может, чуть больше. И, пытаясь запомнить это странное ощущение, Фрея проснулась.       Она села на кровати, приложив руку к часто бьющемуся сердцу. Пытаясь сглотнуть. Понимая, что во рту пересохло, а на языке почему-то ощущался острый привкус церковных свечей. Фрея поднялась. Быстрыми шагами дошла до графина с водой и отпила, обливая майку.       — Нифиговое такое ощущение… Так вот как они предсказывали даты… Или по событиям или же — видимо — ощущая время в моменте видения. Круто, однако…       И, ложась уже в кровать, Фрея поняла, что её круг замкнулся. Демон с рогатыми чёрными крыльями стал седьмой странной вещью. И теперь осталось только ждать, какую роль он сыграет в её судьбе. Что он принесёт с собой? Время покажет… То, что она с ним встретится, Фрея уже не сомневалась. Потому что глубоко внутри поселилась странная уверенность, что именно этой встречи она ждала всю свою жизнь.

~ 🕷 ~

      Давно заброшенный остров. Несправедливо забытый. Необоснованно разрушенный. Давно покинутый существами, его населявшими. Растворившийся бы давным-давно в темноте. Обратившись в прах. Если бы не древнейшая энергия. Что словно сочилась из самого его основания. Словно поддерживающая его жизнь, скрытую ото всех. Невидимую никому. Недоступную.       Лунный свет, озаряющий осколки древнейшего камня, ласково заигрывал и невесомо скользил, пробираясь от края острова до его середины, а потом уходя всё дальше и дальше. Не спеша, взбираясь по ступеням, поглаживая своим свечением их холодный камень и замирая на границе. С удивлением замечая в тёмном горле пещеры — скопление серебристых искр. Которые плотно сбивались, словно собираясь в единое целое.       Лунный свет старался подобраться чуть ближе, коснуться серебра своими ласковыми холодными лучами…       Но этому было не суждено сбыться.       Потому что край неба прорезал первый солнечный луч нового дня…