Фиолетово

      *Кричат друг на друга шёпотом*       — Нормально, что она пятнадцать часов без сознания?       — У меня язык отсох повторять. Держи — я тебе на листочке написал, что она спит. Сил набирается. Дрыхнет. Подушку давит. И так далее в столбик.       — Я отказываюсь воспринимать твои слова даже письменно, пока она не очнётся!       — Ради бога. Хочешь, витаминку от нервов уколю? Компанию составишь на соседней койке.       — На хрен иди со своими витаминками. Знаю я тебя, целитель в третьем колене.       — Тогда кончай ныть мне на ухо. Люди с такими ранениями на месте умирают от кровопотери.       — За это я тебя и люблю. Ты не просто врач, ты — тонкий, мать твою, психолог. Успокаиваешь на раз-два.       — Я к тому, что был бы на её месте обычный человек — помер бы. Дай ей время прийти в себя. Всё с ней будет хорошо. А если уйдёшь ты, то хорошо станет и мне.       — Ещё бы ей не было хорошо! За это самое общим решением от тысяча пятьсот седьмого года тебе надбавка и полагается.       — Всё-то ты помнишь… Ты лучше скажи, как она с задетой бедренной артерией по острову на своих двоих носилась?       — Выносливая.       — Что у вас обеих за гены?       — Нормальные гены. Это ты в детстве каши мало ел. Дохляк.       — Конечно, куда уж мне. А всё-таки?       — Знаешь, что с одним любопытным мужиком на базаре сделали? Уверяю тебя, нос был не самой большей его потерей.       — Вредная ты баба.       — Да я, что ли, знаю!       — Ладно. Сёстры-то вы хоть родные?       — Что-то ты хреново шутишь сегодня. Ты к чему это?       — К тому, что тебя хрен ранишь. А вот с ней этот фокус прошёл. Мне бы кровушки её взять. Венозной.       — Дождись хоть, пока оправится.       — Не учи меня делать мою работу!       — Я по твоим глазам хитрющим вижу, что ты коварное что-то задумал.       — Не коварнее анализов. А теперь исчезни уже! Хватит сюда каждые полчаса шастать!       — Но…       — Дверь там и чтоб духу твоего в радиусе десяти метров от санчасти не было!       — Когда хоть…       — Брысь!       Акико прошиб запах спирта. Она вздрогнула всем телом — от макушки до пяток пробежал табун мурашек. Перед глазами замелькали шприцы. Ощущение, как каждый миллиметр тела прокалывают иглы, а введённые препараты распирают, было невыносимо. Ни пошевелиться, ни закричать.       Она резко открыла глаза. Откинула одеяло. Убедилась, что иглы из неё не торчат. Накрылась.       Незнакомый потолок. Непривычно удобная постель.       Кто-то смыл грязь, кровь. Переодел. Прямо как на похороны. Акико подметила, что проснулась без штанов и в чужой футболке. Явно мужской. Та была больше на черт-те сколько размеров. Хорошо — трусы свои.       Заметив незнакомого мужчину за столом — кажется, он что-то писал — Аки стала дышать ещё тише. Хотя, что уж теперь — наверняка слышал, как она копошилась спросонья.       Сначала Акико подумала, что это Хоно — здоровый, кошкообразный дядька — из-за огромных размеров. Но у него грива была длинная и коричневая, а у этого типа - фиолетовая. Вроде, даже длиннее. И волнистее.       Она помнила, что потеряла сознание на корабле, на который её принесла Йоко. Это значило, вроде как, безопасность. И что сестра где-то неподалёку. И хорошо бы. Потому что за иллюминатором, вероятно, море. А в открытом море, если ты не рыба, делать особо нечего.       Аки осмотрелась. Простыни белые, чистые. Подушка, матрас. Уже и не припомнить, когда было так роскошно. Слева стояло ещё четыре койки, справа одна. Безукоризненно заправлены. На тех, что слева, сверху расстелена марля, на ней — растения. Мешок Ясу перекочевал туда. Деревянные шкафы вдоль стен заставлены склянками и баночками. На столе что-то бурдело, тихонько восходя паром к потолку. И запахи. Кроме резких и горьких были обволакивающе-расслабляющие. Похоже на лазарет. Единственное, что было лишним элементом — этот вот дяденька. Не вписывался он в тутошнюю обстановку.       Однако если здесь и есть отдельное помещение для раненых, то без доктора — это умиральня, не более. Далеко ходить не надо — тот же старик Рёшу. Хоть он и не пират, но хороший пример, иллюстрирующий, что даже на торговых кораблях — ни врачей, ни лазаретов. Если плотник есть, то счастье. И то он занимался врачеванием, когда конечность чернела и отваливалась.       После пробуждения Акико чувствовала себя выжатой до дна. Все силы уходили на восстановление.       — Воды?       — Да, пожалуйста, — по иссушенному горлу Аки неприятно царапнуло. И только потом до неё дошло, что вопрос раздался сзади. Она медленно обернулась.       Справа, между коек стояла тумбочка. На ней на корточках сидел паренёк с лупой и стаканом воды, пялясь на Аки в упор. Из него прям пёрло восхищение.       — У тебя даже брови синие! — он захихикал от переполняющих эмоций. — Редчайший пигмент! Необычно и насыщенно прям как у Йоко! — и нагнулся ещё ближе. — Я ждал последние четыре часа, пока ты проснёшься. Знаешь, у тебя уникальный череп! — затараторил он. — Я уже видел подобный костный каркас, но никак не могу вспомнить — где… А коленные чашечки! И дышишь ты животом — нетипично для женщин, — с тумбочки он ловко перелез на койку. — Жду, не дождусь посмотреть на твою походку! Бастил! Ей ведь уже можно ходить?       Акико наблюдала за несуразным парнем в разных башмаках с выступающими вперёд резцами как у кролика, и ожидала, что же скажет этот самый Бастил.       — Сейдзи, потеряйся, — отрешённо донеслось до них. Если он ошибётся с граммовкой, то котелок, что стоит сейчас на огне, непременно плюнет в него буроватой жижей.       — Ни за что! Я просто обязан продолжить наблюдение!       Он подлез ещё ближе, заглядывая прямо в лицо Акико.       — У тебя дистальные и промежуточные фаланги одинаковые! — по ходу он доставал из карманов сантиметровую ленту, рулетку, какие-то неопознанные приборы. — Я обязан измерить всё! Твои рост, вес, обхваты, соотношение мышечной массы и жира — я должен знать! Представителей рода человеческого с такими-то лобными буграми и голенями на дороге не валяются!       До ушей Сейдзи донёсся грохот отодвигаемой жопой табуретки.       — Я сказал — вон отсюда, паразит мелкий! — отрешённость как рукой сняло.       Равнодушный изначально мужчина оказался не таким уж пофигистом. О таком человеке всё мог сказать один только нос. Он у него как у коршуна, на переносице чёрные, прямоугольные очки без оправы. А раздувающиеся ноздри подчёркивали темпераментность натуры. Полосатые штаны, жилетка нараспашку, татуировка дракона, переходящая с груди на шею — второстепенно.       — Сколько раз тебе говорить, балбес твердолобый — у меня тут раненые! Которым покой нужен! — рокочущий, дребезжащий голос резонировал в носу и бил, словно хлыст, по ушам.       — Дружище, ты же знаешь — меня съедает нетерпение!       — А ты хоть раз попробуй дождаться, когда человек будет сам в состоянии выкинуть тебя в море — тогда и допрашивай!       — О. Опять срутся, — подметил пират, переворачивая страницу газеты.       — До битья посуды пока не дошло, — отбивая десятку королём, ответил второй.       — Пойдёшь разнимать? — третий поддал ещё две десятки, одна из которых была козырной.       — Себе дороже. Не хочу опять скальпель из себя доставать, — с кислой миной он сидел с веером из карт.       — А зачем ей выкидывать меня? Мы уже друзья! — заявил Сейдзи, по-братски обнимая Акико за плечи. — Бастил… положи табурет… БАСТИЛ!       Они еле успели пригнуться — табурет просвистел над макушками, отскакивая щепками от стены.       — Молись, бычий цепень, чтобы я не поймал тебя!       Сейдзи вылетел из санчасти со скоростью звука. Этот неуравновешенный выудил откуда-то рыбацкую сеть и помчался следом за пареньком, который в спешке оставил свои измерительные приборы на койке.       Не упуская возможность, Аки замоталась в простыню и засеменила в сторону выхода. Хотелось бы прояснить ситуацию. То есть найти Йоко.       — Вот же заноза в… ТЫ КУДА ЛАСТЫ НАМЫЛИЛА, НЕДОКАЛЕКА?! — вернувшийся вскорости без сетей Бастил подхватил кокон с начинкой из Аки на руки.       Увидев, в каком состоянии койка, на которой лежала его пациентка, он раздул ноздри от негодования. Эта бестолочь затоптала подушку и одеяло своими обутками. Кто-то этим вечером будет стиркой заниматься.       — Лежать! — он аккуратно уложил Аки на соседнюю койку, что была ближе к иллюминатору. — Ой, горе мне с вами, — вздохнул он, картинно зажав переносицу двумя пальцами.       По всей видимости, в ней-то и была кнопка выключения, потому как он успокоился, взял откуда-то ещё табурет и поставил его у койки, присаживаясь.       — Я уж думал, хватит мозгов не вставать после того, как первый шов разошёлся. Но даже умнейшие порой ошибаются, — спокойно разглагольствовал он, вытряхивая её из простыни.       Акико предстала перед ним во всей своей красе — в трусах и задранной футболке. Мозг активно заработал, подкидывая мысль. Аки видела, как в подобных ситуациях девушки бьют мужчин по лицу, а потому сама занесла руку для пощёчины, целясь точно в щёку.       — Вот это лишнее, милочка, — поймав в полëте её запястье, он спустил очки на кончик носа. — Я доктор, если что. И мне, как первоклассному специалисту, полагается чистосердечная благодарность и коробка конфет, — он положил её руку на койку и заглянул в глаза. — Пылкий поцелуй, в конце концов. А не рукоприкладство, — он картинно вздохнул. — Стараешься для них, стараешься, из кожи вон лезешь. И вот оно — спасибо, — и подцепив край футболки, задрал её, оголяя живот. Проверял — не привиделось ли? — Это где ж тебя так приложило? — док кивнул на синяк.       Аки и сама не помнила. Только сейчас внимание обратила. По животу последний раз ей прилетело в Логтауне. Неужели такой пустяковый синяк не прошёл до сих пор? Заметив как док смотрит на неё, нахмурившись, Акико отдёрнула футболку.       — Правильная реакция. Тебе должно быть стыдно. Я сквозь тебя свет вижу. Это ненормально, как доктор говорю. Разберись с этим.       Затем он еле ощутимо коснулся пальцем правой ноги.       — Чувствуешь? — она кивнула. — Здесь? Здесь?       Он продолжал прикасаться к ноге выше колена, а Аки кивать.       — Хорошие новости — чувствительность в норме. Как самочувствие?       Акико продолжала глядеть на него исподлобья.       — Понятно. Молчунья, — он пошёл к столу. — Даже не верится, что ты сестра нашей Йоко.       Значит, это были не её бредни. Это было последнее, что она помнила перед отключкой.       — …и в свой первый визит разнесла санчасть по брёвнышку, как очнулась, — походя, рассказывал он. — Чуть корабль не спалила. Еле потушили…       Аки накинула одеяло на себя.       — Хотя вы похожи. Йоко занесли уже без сознания. Не человек — отбивная. И ты туда же.       Набрав баночек с медикаментами, Бастил вернулся к койке.       — Э, нет. Так не пойдёт. Я через одеяло обрабатывать не умею. И пробовать не хочу, — и снова откинул его в сторону.       Стоило ему выпустить воздух из шприца — Акико забилась в изголовье койки, широко распахнув глаза. Зрачки сузились, по телу пошла мелкая дрожь.       — Ты чего? — удивился он, изогнув бровь так артистично, что впору завидовать его умению. — Мне обработать тебя надо. Минуту потерпишь, через пять — на стену полезешь. Дай обезбол уколю и сиди дальше.       Аки протестующе закачала головой.       — С доктором пререкаться?!       Кивнув, она приготовилась к новой табуреточной атаке.       — Ну и хрен с тобой, зассыха.       Акико резко выдыхала, но в остальном виду, что щипало аж до мозгов, не подавала. Это что за зелья такие?       — Я тебе удивляюсь — без ноги почти осталась, укола боится, — док продолжал крутить свою шарманку. — Ногу до артерии достали. Расскажи, как кровь остановила? Я уже сколько голову ломаю. Кровь-то ты однозначно не подмораживаешь — иначе, как ей циркулировать? — намазав тонким слоем мази синяк на животе, он принялся перебинтовывать ляжку. — Скорость регенерации у тебя, конечно, сумасшедшая, но не настолько, чтобы сразу же лататься. Тем более — артерия, — рассуждал он вслух, растаскивая всё по местам.       «Откуда этому человеку известно о моих способностях?» — задумалась Акико. — «Йоко бы не стала ничего говорить».       — Привет, санчасть! — в дверях показалась Йоко с сетью в руке. — На Сейдзи клюнул здоровый морской король. Лаки счастливый носится — тушу разделывает. Наконец-то, пожрём до отвала!       — Сейдзи хоть и пристаёт как банный лист к жопе, но наживка он незаменимая, да, — согласился Бастил.       — Приставучий, зато какая польза. Ты его в следующий раз повыше подвешивай, — она бросила сеть у стола. — Ох ты ж и развернулся тут, мать честнАя, — Йоко окинула взглядом четыре койки с буйством трав на них. — А запах-то, запах…       — Так-то оно так, но мешок могли бы и побольше приволочь.       — Ах ты, ушлая ты бабка-травница!       — Так на вас же всё и извожу! Тем более на Грассе были. Считай, с пустыми руками вернулись.       — Да этим мешком дивизию обеспечить можно!       — Дивизию, может, и можно, но на вас ведь не напасёшься! — он глянул на койки, прикинул что-то в уме. — Подойдёшь потом — подсушить поможешь.       — Не вопрос.       — И жопой, смотри, не сядь!       — Бастил прям воспарял — второй день носится как курица с яйцом, — сказала она Аки по секрету, пристально глядя на Бастила. — Как нога?       Акико пыталась понять, почему Йоко выглядит так, словно её коптили в жерле вулкана. Волосы были собраны в тугой пучок, бывшая когда-то белой майка с широкими лямками, заправлена в чёрные штаны до талии. За пояс заткнута традиционная всратая тряпка. С другой стороны на поясе болталась цепь. На лице след от сажи.       — Пророчу — через неделю бегать будет, — обращаясь к Йоко, Бастил кивнул на Аки.       — Спорим, раньше? — поддела она его.       — Спорим. Но если твоя сестра попытается хотя бы встать в ближайшие два дня, я ей вторую ногу узлом завяжу, а тебе — обе, — он запустил в неё скальпель. Тот воткнулся в сантиметре от шеи. Йоко даже не дрогнула. Что сказать, у дока глаз — алмаз. А у Йоко яйца из стали. Она показала ему язык, оттянув нижнее веко. Такая сделка сорвалась.       — Люди с таким месивом недели через три, дай бог, встают. А тут она сама через пару дней ходить будет, если отлежится. Не торопи события.       — Хватит ворчать, — Йоко толкнула его бедром, когда он подошёл к ней. — Тебя Шанкс звал.       — Соскучился?       — Если я скажу правду, ты расстроишься.       — Ну, так соврала бы для приличия. А тебя я ещё разговорю! — пообещал он Акико, собирая баночки на визит к боссу. И оставил сестёр наедине.       — Это он переживает так, — Йоко подбросила скальпель, вынув его из доски.       Аки знала, что люди по-разному проявляют заботу. И заботой она назвала бы это едва ли. Но допускала мысль, что у пиратов так принято.       — Опасно он это делает, — Аки снова осмотрела себя. — Чья футболка на мне? — она оттянула ткань в области живота и отпустила.       — Я так понимаю, тебе этот вопрос покоя не даёт с момента пробуждения? Моя она, не бзди, — Йоко задумалась. — Была когда-то Шанкса. Когда он был маленьким и худеньким. Не удивляйся, и такое было.       Акико снова взглянула на розовую в мелкую плитку шоколада ткань. От пиратов стоит ожидать неожиданностей.       — А мой рюкзак?       — У меня он. Спальник, шапка, обувь, одежда. Не парься.       — Спасибо, что позаботилась о моих вещах.       — Возьми вот, пока не забыла, — она бросила кусок чёрной материи, которая оказалась шортами, когда Аки её размотала. Ещё и ремень выпал бонусом.       — Чьё это? — она положила их рядом.       — Моё. Гарантирую — спадать будут, так что ты их потуже затягивай. Ещё вопросы?       Аки взглянула на рулетку.       — Вы, правда, на человека морских королей ловите?       — У нас сейчас голодные времена — кормимся, как можем, — подойдя к столу, Йоко положила скальпель и втянула приятный запах трав. — Кто на палубе был — ржать сначала начал. Думали, ты от избытка чувств в обморок шваркнулась, — она обернулась, упираясь задницей в стол. — Но когда увидели расползающееся кровавое пятно на штанине — прониклись. Док готов был свой башмак сожрать, когда твою ногу увидел. Как тебе наш ангел-хранитель, кстати? — она села на койку, на которой очнулась Акико, памятуя об угрозах расправы Бастила.       — Ты про кого?       — Дядьку с фиолетовой копной, чёлкой и в полосатых штанах. Если вспылит — кидается всяким, в остальном — душка. Бастилом звать.       — Интересовался здоровьем. Обработал ногу. А сейчас ещё вчера или уже завтра?       — Сегодня сутки с хреном спустя, как ты попала на корабль. Лучше скажи, ты как ухитрожопилась с открытой раной с ума не сойти? И от кровопотери на тот свет не усвистать. Чего на острове зашить не попросила?       — Потому что я была уверена, что заживёт, как и всегда до этого заживало. Находясь в сознании, я не дам разрешение втыкать в меня иглы.       Йоко нахмурилась. Она думала, что это далеко в прошлом.       — И последнее, что я помню — ты сказала, что я твоя сестра.       — Есть такое, — подтвердила Йоко. Нервно провела рукой по волосам.       Похоже, пришло время пожинать плоды своей пламенной речи в той подворотне.       — Зачем было говорить это всем? И почему этот доктор знает о том, что я умею? Ведь это секрет, — ровная интонация сестры нервировала Йоко.       — Так не только он — все знают. Наши, в смысле. Тебе выбирать, кому доверять. Но поверь, им ты доверять можешь. У нас на корабле целая вечеринка из тех, на кого зуб точат и кого хотят найти, поймать и подвесить за яйца. Мы все тут друзья по проблеме. К тому же ты уже взрослая, так что вольна говорить, что хочешь и кому хочешь, не ограничиваясь нашей командой, — Йоко закинула ногу на ногу, лязгая цепью.       То есть, вот оно — обнуление? Жить восемь лет в страхе сказать больше, чем нужно, а сейчас можно высказаться всему миру?!       — Я не понимаю, почему ты доверяешь пиратам, — Аки выпрямила спину и положила руки на колени. — И почему мы всё время убегаем от дозорных. Разумнее было бы прийти и поговорить с ними, разве не так? Я не вижу причин скрываться. Ведь мы ничего не делали. Следовательно бояться нам нечего.       «Если восемь лет назад меня ещё можно было с натяжкой назвать законопослушной, то сейчас по мне Импел Даун плачет…» — усмехнулась про себя пиратка.       — Дозор на стороне справедливости, — Аки подалась немного вперёд. — Они за правду. А правда на нашей стороне. К чему было примыкать к разбойникам?       — Да. Они за справедливость. Но только за ту, которую проповедует выше, — Йоко выплюнула с презрением. — Дозор помогает время от времени людям. Но работают они на правительство, — она сложила руки на груди.       — Разумеется. И именно они последние четырнадцать лет борются с беспорядками, которые учиняют пираты. Если раньше с пиратами справлялись, то теперь они вовсе вышли из-под контроля.       — Должна же солдатня хоть иногда отрабатывать налоги.       — Йоко, но ведь твоя ненависть к дозорным — это же не повод становиться пиратом. Я была уверена, что когда мы повзрослеем, то станем дозорными. Почему пиратство?       — Это отличный способ стать крупно тиражируемым лицом. Чтобы моя слава неслась вперёд моей листовки.       — Тогда зачем было скрывать своё лицо в Логтауне? — если всё так, как она говорит, то смысла в маскировке не было никакого.       — Потому что твоя сестра должна денег в каждом городе. Я пока не настолько богата, чтобы начать рассчитываться, — она потёрла шею. — Да и дозорных я уже не ненавижу. Не доверяю. В пиратской тусовке — припизднуть за милую душу, а у вояк это в уставе прописано.       — Йоко, — та подняла глаза на сестру. Взгляд Аки показался ей измученным. — Я ничего не понимаю. Кому мне верить?       — Никому. Не верь мне, моим друзьям. Ни пиратам, ни дозорным. Никому не верь — так даже лучше. Ищи ответы сама. Но действовать свободно ты сможешь только будучи пиратом.       — Я готова вступить в команду, так как это единственный способ остаться с тобой. Я не знаю, что ты задумала, но, надеюсь, это поможет нам найти родителей. И готова сделать это прямо сейчас, — Аки потянулась за шортами, собираясь их надеть.       — Ох… да не несись ты вперёд Свистящего Тома! Пусть всё идёт, как идёт. Лучше скажи, тебя Сейдзи не задолбал? — от такого резкого поворота, Аки чуть в кусты не занесло.       — Кто это?       — Парнишка невысокого роста с лупой. Чудной такой — на кролика похож. Бежал вперёд штанов от дока — на кровати снасти свои побросал. Пойду, разыщу его, — Йоко распихала по карманам его инструменты.       Акико откинулась на подушку. Промотав разговор с Йоко в голове ещё раз, она пришла к выводу, что сестра будто специально избегает некоторых тем.       Глядя на проплывающие по небу облака, она не заметила, как уснула.