Снега пустыни

      Шаги Эмина были широкими, но медленными, так, что Кьяра, сама того не замечая, поспевала за высоким молодым человеком, шла с ним вровень.       Принц молчал. А девушка тщетно сжимала в руках свое сокровище и смотрела под ноги немигающим взглядом. Не сразу она заметила, что спустя метров двадцать пути они подошли к Арвилю и еще одному стражнику, что все это время ждали поодаль с конями. Остановившись, Эмин обернулся к Кьяре и протянул к ней руку, но девушка испуганно дернулась, будто бы ей вновь показалось, что ее драгоценность хотят у нее отнять, что вновь хотят причинить боль за недостойное поведение. Рука принца замерла.        — Просто помогу сесть в седло, — сдержанно произнес он, и Кьяра мысленно взвыла из-за собственной трусости и неловкости положения, в котором оказалась. В ту секунду она себя проклинала…       Оглядев себя и не обнаружив в своей одежде никакого подобия карманов или сумки, Кьяра вздохнула и крепко сжала одной рукой маленькую глиняную свирель, а второй вцепилась в луку седла. Эмин помог ей сесть, а затем быстрым шагом направился вперед по улице, утягивая коня за собой. Они вернулись на те самые шумные улицы, битком забитые людьми. Оглядываясь по сторонам, Кьяра начала узнавать лавки, в которых ей так упорно пытались всучить разномастные товары.       — Капюшон.        Голос Эмина прорезался сквозь гомон толпы, вторгся в сознание задумчивой девушки, и Кьяра перевела на мужчину растерянный взгляд. Принц шел впереди, но все равно иногда оглядывался на нее, смотрел своими серыми пронзительными глазами.       — Надень капюшон, — уточнил он, и тогда Кьяра, опомнившись, натянула капюшон на голову, и вновь опустила угрюмый взгляд.       Некоторое время спустя они подъехали к воротам замка, и тогда, почему-то, Эмин остановился.       Это заставило Кьяру поднять голову, растерянно оглядеться по сторонам… Первое, на что она наткнулась взглядом — знакомое лицо. Знакомые серые глаза… Амиран был здесь. И в тот момент на его лице Кьяра видела удивление, испуг, непонимание. Наконец, младший принц обрел дар речи.       — Кьяра, где ты была?! — в его голосе промелькнули нотки злости. — Я и моя стража весь рынок обыскали. Клянусь, я решил, что ты бежала!       Девушка тут же потупила взгляд.       — Это не так, — тихо произнесла она. — Я заблудилась…       — Я глаз с тебя не спускал, а стоило мне отвлечься на десять секунд, как тебя уже нет. Заблудилась? — строго произнес младший принц, вплотную подходя к коню девушки.       Ничего не ответив, Кьяра кивнула.       Амиран, кажется, верил ей слабо, он продолжал смотреть на девушку угрюмо, внимательно, даже немного разозленно. А затем он приметил маленькую вещичку, что северянка, не переставая, прижимала к груди.       — Что это у тебя? — с удивлением спросил Амиран, и тогда Кьяра еще крепче сжала в руке глиняную безделушку, пряча в складках собственной одежды.       Внимательно оглядев девушку и решив, что у нее нет никакого желания показывать находку, Амиран хмыкнул и отошел в сторону.       — Едем, — кинул он свите, тут же послышались громкие голоса стражников и ворота начали открываться.       Кони медленно двинулись вперед. Кьяра не обращала никакого внимания на суматоху вокруг, ей не важно было даже то, что принц Амиран сейчас думал о ней. Она была будто бы не в себе. И даже не ощущала внимательного взгляда серых глаз старшего принца.       Когда кони подъехали ко дворцу, Амиран помог Кьяре спуститься, еще раз кинул внимательный взгляд на безделушку в ее руках, но вопросов больше не задавал. Наверху, у дверей, Кьяру ждала Рэмма. Сперва, завидев подопечную издалека, Рэмма облегченно выдохнула: Кьяра была на месте, никуда не сбежала, да еще и была цела и невредима. Но чем ближе Кьяра подходила, тем острее Рэмма чувствовала ту растерянность, то напряжение, которыми Кьяра была буквально окутана.       — Ты в порядке? — первым делом спросила смотрительница, и девушка кивнула в ответ, не проронив ни слова.       Рэм насторожилась.       — Идем, — произнесла она и повела девушку внутрь дворца, лишь напоследок оглянувшись на принцев и поймав их странные взгляды.       Кьяра молча шла рядом с Рэммой, глядя себе под ноги. Смотрительница с подозрением косилась на нее, на ее странный растерянный вид, на ее руки, до того крепко сжимающие что-то абсолютно Рэмме незнакомое…       — Бог ты мой, а где заколки? — спохватилась смотрительница, уже заведя свою подопечную в отведенные ей покои и попытавшись снять с нее плащ.       — Отдала, — буркнула в ответ Кьяра.       — Кому?! Они же были из чистого серебра!       — Тому, кто нуждался в них сильнее меня, — вновь пробормотала девушка. — Надеюсь, они стоили не слишком много.       — Не слишком много?! По двадцать ривов каждая, не меньше!       Услыхав название валюты, Кьяра подняла голову, оживилась.       — Я не разбираюсь в местной валюте. Сколько это?       Рэмма задумчиво нахмурилась.       — Твое месячное жалование — сто ривов. — произнесла смотрительница. — А кому ты их отдала?       В тот миг то ли смущение, то ли непонимание и откровенная злость промелькнули на лице северянки.       — Старику у торговых рядов. Он просил подаяния.       В тот же миг лицо Рэмма изменилось.       — Кьяра! Но не сорок же ривов! — ошарашенно воскликнула она. — На такую сумму простые горожане могут жить несколько месяцев! А уж про бедняка, просящего подаяния, я вообще молчу!       — У меня не было ничего, кроме этих заколок! — резко возразила северянка. — Ты не должна злиться на меня за этот поступок! Злись на тех, кто допускает такую бедность в собственной стране!       Разговор зашел в тупик. Глядя на Кьяру, Рэмма прекрасно понимала, что не донесет до ее светлого ума всей сложности ситуации в стране. Кьяра была другой. Кьяра родилась и выросла в совершенно другой стране, в других условиях, кто ж знает, как люди живут в ее мире? Эта девчонка была совершенно уверена в правильности собственного поступка, и плевать ей было, сколько стоили эти заколки. Смотрительница не стала разочаровывать девушку. Не стала говорить ей, что такую драгоценность будет тяжело продать, тяжело обменять достойно, и, скорее всего, тот старик испугается, что его сочтут вором и обменяет заколки у местного менялы за бесценок, а то и просто выменяет на еду. Больше спорить смотрительница не стала. Она лишь тяжело вздохнула.       — Бог с ними. С заколками этими. Лучше покажи мне, что ты принесла?       Сперва Кьяра растерялась, и лишь через мгновение опомнилась и взглянула на безделушку в руках. Ее взгляд вмиг потеплел. Маленькая драгоценность все еще покоилась в ее ладонях, даже глина нагрелась от тепла ее рук.       — Это моя флейта… — тихо произнесла девушка. — Мой подарок. От очень важного для меня человека.       Рэмма понимающе кивнула.       — Видимо попала сюда вместе с тобой. Где ты ее нашла?       — Продавали в лавке. За один рив…       Рэмма недовольно фыркнула.       — Не будь ты так одета, отдали бы за десять рутов. Не больше.       Заметив непонимающий взгляд девушки, Рэмма пояснила.       — Один рив равен ста рутам. Ривы чаще в обиходе у горожан с высоким достатком. Бедняки и дешевые торгаши, продающие всякий хлам, обычно пользуются рутами, это удобнее, не приходится разменивать одну дорогую монету, чтобы купить лепешек на пару рутов.       Кьяра растерянно моргнула.       — Сколько денег зарабатывают простые горожане?       — Кто попроще — могут жить на пятьсот рутов, они же — пять ривов. Кто с более хорошим достатком — десять ривов, двадцать… Хорошие торговцы могут иметь и сто.       — Сто? Как мое жалование?.. А я за эти деньги просто нахожусь здесь?.. — вновь едва слышно уточнила девушка, и тогда, предвидя ругань северянки, Рэмма поспешила ее заверить.       — Ты — не простая горожанка. Ты — одна из немногих наложниц принцев. — вкрадчиво и серьезно начала девушка. — Ты обошлась этому дворцу в очень кругленькую сумму. Не пытайся считать чужой достаток. Думай о своем. При желании ты найдешь, на что потратить деньги, хоть все беднякам отдай, ни слова тебе не скажу.       Рэм фыркнула, но, раздевая Кяру и аккуратно складывая ее дорогой наряд, она продолжала следить за северянкой краем глаза: все ждала ответную реакцию. Но Кьяра молчала, лишь осторожно сжимала в руках свою драгоценную безделушку.       — Сядь, Кьяра, — голос Рэммы будто бы ворвался в ее сознание, отвлек от затуманивших голову мыслей. — Тебе нужно обработать спину. Раны нельзя просто так оставлять.       Вздохнув, северянка опустилась на кровать и приготовилась терпеть боль. Спина ныла постоянно, не было ни минуты, чтобы она не думала о ранах, исполосовавших ее тело. Когда холодная пахучая мазь коснулась истерзанной спины, Кьяра зажмурилась и закусила губу. Рэмма осторожно обрабатывала каждый из порезов, покрывала раны свежими чистыми бинтами.       — Я попрошу врача заглянуть к тебе. Крови уже почти нет, раны начинают затягиваться. Это хорошо, — тихим и вкрадчивым голосом произнесла смотрительница. — Как ты себя чувствуешь?       — В глобальном смысле?       — Нет, в глобальном не стоит. Я и без того знаю, что ты скажешь. Сегодня я попрошу тебя отдохнуть от всех обязанностей, поездки с тебя вполне хватило. Ты можешь заниматься всем, чем вздумается, но лучше отдохни. День сегодня жаркий, постарайся не бывать на улице. С твоей-то кожей…       Кьяра приподняла веки. Она взглянула на свои руки, совершенно белые по сравнению со смуглой кожей Рэммы. Слишком уж сильно северянка отличалась от местных. Закончив с ее спиной, Рэмма осторожно повесила одежду девушки в резной шкаф, помогла ей переодеться в более простой наряд, пожелала хорошего дня и буквально испарилась по своим делам. Будто обессиленная, Кьяра упала лицом в подушки, закрыла глаза. Сладкая истома, разливающаяся по телу, перемешивалась с ноющей болью в спине. Время только подошло к полудню, а ее голова уже разрывалась от количества событий, случившихся с ней сегодня утром. Медленно потирая пальцами глиняную поверхность флейты, девушка почти неотрывно смотрела в стену перед собой. Наблюдала, как по ровной каменной поверхности танцуют разноцветные зайчики, отражающиеся от витражных стекол окон. Такого она никогда не видела у себя дома. Обычно солнце было более тусклым, чаще пробивалось из-за облаков, а не светило посреди синего неба. И окна домов закрывались ставнями…       Тяжело вздохнув, Кяра осторожно легла на собственную постель. Воспоминания о доме мучили ее, терзали… Она не знала, сможет ли вернуться, а от того ощущала себя такой несчастной!.. Вымотанная эмоциями, утренней прогулкой и постоянной ноющей болью, Кьяра, вскоре, уснула. Организм жаждал набраться сил, и вот, наконец, девушка позволила себе отдых… Сны ее мучили. Они были гораздо больше похожи на воспоминания о доме, о том, как этот дом разорили, разворовали, как убили селян, как ее впихнули в трюм корабля. Все это девушка снова и снова проживала ночами, а потому сон ее был беспокойный. Проснулась северянка уже под вечер. Солнечные зайчики уже не плясали на стенах, вместо этого комнату наполнил теплый оранжевый свет: солнце садилось на западе, как раз там, куда выходили окна ее комнаты. Спросонья все вокруг показалось девушке чем-то необычным, чем-то магическим, объятым ровным, теплым светом заходящего солнца, она словно бы тонула в этом тепле, а от того ощущала себя так уютно… Впервые за столь долгое время.       Организм набрался сил. Это позволило северянке без труда подняться на ноги, обуться, выглянуть из комнаты. Багровый закат разливался по белоснежным стенам дворца, внутренний двор буквально ожил: от всех зеленых кустов, деревьев и травы слышалось стрекотание, вдалеке журчал фонтан… От красоты этих звуков, от красоты вида что-то защемило в сердце, и девушка невольно приложила руку к груди.       Даже закаты в этой стране были другими…       Подождав, когда буйство красок стихнет, когда солнце скроется за горизонтом и ощущение безмятежности вновь сменится ее привычным состоянием, Кьяра опустила голову и медленно побрела прочь из гарема. Тот факт, что наложницам позволялось перемещаться по всему дворцу несказанно ее радовал. Можно было хоть чем-то себя занять…       Рэммы нигде не было, другие наложницы тоже не попадались северянке по-пути, Кьяра целиком отдавала себе отчет в том, что проспала всю дневную работу, которую ей могли бы поручить. А без работы девушка чувствовала себя едва ли не бесполезной. Нужно было чем-то заняться. Хоть как-то отвлечься от терзающих мыслей, от жгучего желания как можно скорее найти путь на родину.       Несмотря на прекрасную память, девушка все-равно никак не могла запомнить все эти запутанные коридоры огромного королевского дворца. Гораздо лучше она ориентировалась в лесу, чем в этом бесконечном количестве дверей, переходов, залов, анфилад…       Куда бы она ни пошла, везде девушка ощущала на себе внимательные взгляды стражников. Все эти мужчины, вооруженные алебардами, закутанные в куфии, стояли буквально по всему дворцу. Даже в самом глухом коридорчике, и там без них не обошлось! Хоть девушка и помнила, что всем этим мужчинам строго настрого запрещено к ней прикасаться, она все равно ощущала себя неуютно. Кьяра все никак не могла понять, зачем так много людей охраняют дворец?.. Чего принцы боятся в собственном доме? Девушка настолько устала от постоянного наблюдения чужих глаз, что когда заприметила знакомую высокую фигуру в одном из многочисленных внутренних двориков, то испытала настоящую искреннюю радость. Хоть один знакомый человек! Причем именно тот, что не вызывал у Кьяры никаких негативных эмоций. Что-то странное было в этом высоком мускулистом мужчине. Казалось бы, своим внушительным ростом и крепкой фигурой Арвиль должен был внушать страх, но выходило ровно наоборот. Исходящая от мужчины уверенность и спокойствие действовали успокаивающе, и северянка чувствовала это. Арвиль будто бы напоминал ей одного важного для Кьяры человека…       Арвиль даже не дернулся, когда его внезапно окликнули по имени. Он всем корпусом развернулся к Кьяре, сверху вниз взглянул на крошечную, по его меркам, девушку, застывшую в нескольких метрах от него. На лице мужчины появилась снисходительная улыбка.       — Госпожа Кьяра, как ваше самочувствие? — поинтересовался он, и девушка не без труда уловила в его голосе толику усмешки.       Как ни странно, этот тон не вызвал у северянки никакого негатива. Арвиль будто бы по-доброму подшучивал над ней: ну какая из этой девушки госпожа? Да она сама ни за что не хотела себе никакого подобного статуса! Укоризненно взглянув на мужчину, но, все же, улыбнувшись, Кьяра подошла к нему ближе.       — Ты заблудилась? В эту часть дворца наложницы заходят редко.       — Я не заблудилась. Я изучаю дворец. Это будет очень полезно, когда я решу бежать.       — Что ж, действительно, тут ты права. Помнится, в первый день ты чуть не сбила меня с ног. А потом и вовсе забылась в какой-то угол. Уж постарайся в следующий раз хотя бы до ворот добежать.       — Я уж постараюсь, — улыбнулась девушка.       Арвиль снисходительно хмыкнул.       — Ты выйдешь сама или показать тебе дорогу? — поинтересовался он, на что Кьяра лишь пожала плечами.       — Я вполне самостоятельна. Если я способна выбраться из чащи леса, то и тут не дам себя в обиду. Просто была рада увидеть хоть одно знакомое лицо, — произнесла девушка, после чего коротко кивнула мужчине в знак прощания и, развернувшись, зашагала по вымощенной во внутреннем дворике каменной дорожке к очередным незнакомым ей дверям.       Встреча с Арвилем слегка девушку приободрила. Все же, Арвиль был одним из двух людей в этой проклятой стране, к кому Кьяра не испытывала ни толики негатива. Она собиралась и дальше пойти бродить по запутанным коридорам, как вдруг что-то заставило ее остановиться. Опустить голову. Задуматься… Наблюдающий все это время за девушкой мужчина с интересом приподнял бровь. Еще больший интерес заиграл в нем, когда Кьяра уверенной походкой вернулась обратно, снизу вверх взглянула в карие глаза мужчины.       — Могу я попросить вас отвести меня к… К принцу? — не слишком уверенно поинтересовалась девушка. Интерес начальника личной стражи возрос.       — Конечно. К какому из?       Еще спустя несколько секунд неловкой паузы девушка ответила.       — К Эмину.       Тогда Арвиль вновь изогнул брови, хмыкнул.       — Не то, чтобы я сильно переживал за господина Эмина, но все же, на всякий случай, спрошу: острых предметов с собой нет? Ну или яда там какого-нибудь. Книжки с проклятьями на худой конец.       — Нет.       — Почему я тебе не верю? Пойми меня правильно, я за принцев головой отвечаю, а старший еще и будущий император. Если ты ему навредишь, то мне конец, — на полном серьезе заявил мужчина, и тогда северянка подняла на него укоризненный взгляд.       — У меня даже вилки с собой не найдется. Только вот это… — с этими словами девушка аккуратно продемонстрировала свою драгоценную свирель.       Сочтя музыкальный инструмент не самым опасным орудием боя, Арвиль коротко кивнул.       — Прошу, пойдем за мной, — снисходительно заявил он, и повел девушку вперед.       Он не спрашивал, зачем Кьяре понадобилось навести визит к Эмину, он не задал ни одного нетактичного вопроса. Просто выполнял свою работу. Или же бескорыстно помогал? Путь до Эмина оказался долгим, Кьяре показалось, что они не меньше пятнадцати минут петляли по длинным коридорам, залам и лестницам, пока не поднялись на третий этаж дворца, где Кьяра прежде бывала лишь один раз. Покои принца. О, она помнила, как ей пришлось подавать еду этому напыщенному, надменному мужчине! И то, с какой злостью он разбил фарфоровые пиалы, как приказал ни за что наказать повара… Желание навестить принца отпало. Но, что сделано — то сделано… У массивных дверей из темного дерева Аривиль остановился, затем двое стражников распахнули перед Кьярой и Арвилем двери. Впрочем, сам начальник стражи входить не спешил, наоборот, сделал пару шагов назад и заинтересованно взглянул на Кьяру.       — Проходи.       Девушка сомкнула губы в тонкую линию и сделала шаг вперед. Двери за ней закрыли. Кьяра вновь оказалась в первом из нескольких помещений покоев принца. С ее прошлого визита здесь ничего не изменилось: как и в прошлый раз принц сидел за столом и что-то неотрывно писал. Конечно же, для работы у Эмина имелся собственный кабинет, находящийся не так далеко от его покоев, но порой часть рабочих дел приходилось забирать и сюда, в приемный покой.       Когда двери впустили посетителя, принц даже не подумал отвлечься. Он лишь кинул на Кьяру короткий взгляд, в его глазах на краткий миг промелькнуло удивление, и он вновь уткнулся в свою работу. Продолжил что-то писать.       — Редкий гость. Не вижу в твоих руках подноса с чаем. Рэмма не пустила бы тебя сюда с пустыми руками.       Кьяра нахмурилась.       — Я тут по собственному желанию.       — Это я понял. Чем обязан? — устало вздохнул принц. — У меня нет настроения ругаться, я…       — Я пришла поблагодарить.        Прозвучавшая уверенная фраза в тот же миг заставила принца замереть с занесенной над бумагой рукой. Затем он в недоумении нахмурился, положил перо в чернильницу и, откинувшись на спинку стула, отвлекся от своей безумно важной работы.       — Тем интереснее, — хмыкнул Эмин и оглядел северянку с ног до головы.       Кьяра стояла перед ним, ничуть не изменившаяся. Она по прежнему хмурилась, корчила недовольную гримасу. А еще сжимала в руке ту самую странную штуку, которую принц заметил еще на рынке.       — Ты? Поблагодарить меня? — продолжил Эмин. — Что ж я такого натворил? — холодно поинтересовался принц, и его низкий голос мурашками пробежался по спине Кьяры.       Она дернулась. Как же неловко и неуютно она ощущала себя, стоя перед пытливым взглядом серых глаз!.. Как же ей хотелось уйти, спрятаться, скрыться!.. Но вместо этого она продолжала стоять прямо перед ним.       — Да. За то, что вы купили на рынке эту вещь.       Эмин вновь перевел взгляд на безделушку в женских руках.       — Мне твои благодарности не нужны.       — Они нужны мне, я не собираюсь быть вам должной, — сейчас же ответила девушка. — Поэтому я здесь. Чтобы поблагодарить. И сказать, что я не вынуждала вас платить за меня, это было ваше решение и я ничем вам не обязана, — прозвучал ее уверенный голос.       — Ради бога, — холодно отозвался принц, но все же, толика интереса в его глазах присутствовала. — Хотя ты вполне могла сказать «спасибо» за то, что я не дал уличным торгашам с тобой расправиться, но кто я такой? — фыркнул он. — Что это? За что я заплатил?       Кьяра вновь поджала губы. Снисходительный тон принца безумно ее раздражал, но все же, она взяла себя в руки. Она пришла сюда выказать благодарность — она это сделала, больше мучиться не придется. А потому, решив так, Кьяра уверенно и спокойно ответила:       — Это флейта. Глиняная флейта из моего родного дома. Мой дед сделал ее для меня, когда я была ребенком. Эта вещь ценна для меня, поэтому я искренне благодарна вам. На этом все. Спасибо, что уделили время, — хмыкнула северянка и уже было развернулась, чтобы гордо покинуть королевские покои, как вдруг услышала за спиной спокойный голос.       — Сыграй мне.       Вновь стая мурашек пробежалась от поясницы к лопаткам. Кьяра растерянно замерла. В том голосе, что она услышала, не было ни толики надменности, высокомерия, что всегда были слышны прежде. Это была просьба… Не приказ. Самая обычная просьба сорвалась с губ этого человека, и Кьяра совершенно изумленно обернулась. Принц больше не работал. Сложив на столе руки, он, чуть сощурившись, внимательно взглянул на северянку, будто бы ожидал, как она поступит. Кьяра растерянно взглянула на флейту в руках.       — Я не… — начала было девушка, но тут же и замолчала, сомкнув губы в тонкую линию.       Затем она вздохнула. Вновь развернулась к принцу. Облокотившись на стол и подперев голову, Эмин внимательно наблюдал за тем, как северянка сделала несколько шагов назад и вдруг опустилась прямо на пол, удобно сложив ноги. Затем она взяла двумя руками глиняный инструмент, поднесла его к губам и закрыла глаза…       В ту же секунду уже погрузившийся в ночную темень кабинет, освещенный лишь светом нескольких свечей, наполнился длинным, протяжным звуком… Кьяра заиграла. Это звучание, мелодия, все это не было похоже на ту музыку, что принц знал прежде. Крошечная флейта в руках девушки наполняла погрузившийся во тьму зал протяжной грустной мелодией. Не витиеватой, не быстрой и прыгающей, как звучали инструменты местных музыкантов, нет.       Так пел ветер. Так пели птицы. Так пели волны… Так пела природа ее родной земли: завораживающе, протяжно, медленно… Красиво. Это была музыка другой земли, музыка других людей. Музыка, нуждающаяся в бескрайних зеленых просторах, в холодных снежных зимах, музыка, которая могла словно птица пролететь километры, чтобы достичь чужого сердца.       Слушая, Эмин почти не дышал. Он неотрывно смотрел за колеблющимся пламенем свечи и, казалось бы, думал о чем-то своем. Или же эта мелодия заставила его погрузиться так глубоко в свои мысли? Тогда Эмин взглянул на Кьяру. Она продолжала самозабвенно играть, будто бы эту мелодию слушал вовсе не ненавистный северянке человек. А когда она закончился, Эмин готов был поклясться, что в тусклом свете свечей в глазах девушки блеснули слезы.       Не говоря ни слова, Кьяра поднялась с пола, коротко поклонилась принцу в попытке еще раз навязать свои благодарности, и уверенным шагом покинула приемный покой, оставив за собой звенящую, давящую тишину.       Эмин вновь задумчиво взглянул на пламя свечи. Затем устало вздохнул.       — Арвиль, зайди, — произнес он спустя минуту раздумий.       В тот же момент двери вновь распахнулись и на пороге появился начальник личной стражи. Арвиль немного насмешливо улыбался, впрочем, это было едва различимо.       — Как ты узнал, что я там? — спросил он, вдруг перестав соблюдать любые формальности общения.       Эмин фыркнул и вновь взялся за перо, чтобы вернуться к работе.       — Кто, если не ты, приведет сюда Кьяру в такой час.       Арвиль едва заметно улыбнулся.       — Было красиво, — произнес он. — Нам не хватает таких инструментов.       — У нас инструментов полно, — холодно отозвался принц. — А этот — чужой. И музыка чужая. Скажи мне лучше, что ты выяснил за все эти дни.       — Немного.       — Причина?       — Причина в том, что выяснить, откуда прибыл тот корабль — задача практически невыполнимая. Из рабов Кьяра была одна на борту, как утверждает работорговец. А распроданные с корабля вещи Кьяра нашла быстрее, чем это сделали мы сегодня утром. Зацепок никаких, разве что корабль видели в Атааре, что на севере.       Выслушав отчет, Эмин лишь слегка поморщился.       — Удивил. Корабль с северянкой был замечен в нашем самом северном городе. Я тебя понял, иди.       Арвиль коротко кивнул и поспешил покинуть покои принца. Только у дверей он остановился.       — На деньги, что были потрачены на выкуп Кьяры, ты мог бы расширить нашу конницу…       — А у нас что, война на носу? Зачем и без того большую конницу так поспешно расширять? — не отрываясь от работы спросил Эмин. — С каких пор ты обсуждаешь мои приказы, Рую?       Арвиль сомкнул губы в тонкую линию. Мотнул головой.       — Прошу прощения.       — Не важно, — принц отмахнулся. — Она здесь чужая, приносит только проблемы.       — Она быстрее сбежит, чем мы выясним, где ее родина, — вкрадчиво произнес начальник стражи, на что Эмин лишь пожал плечами и холодным безразличным тоном отозвался.       — А я никуда и не тороплюсь. Сбежит — поаплодирую ее упорству. Иди, Рую. У меня еще полно работы.