Рассвет: Низвергнутая в бездну

Мне хотелось немного умереть. Открывать глаза и снова чувствовать бесконечную агонию от медленно восстанавливающегося тела — такое себе удовольствие. Каждая клеточка рождалась в невыносимой боли. Больно-больно-больно… Я рвано выдохнула сквозь сомкнутые зубы и приподнялась, игнорируя ломоту в костях и зуд в легких. — Доброе утро… Как ты себя чувствуешь…? — Голубые глаза с сожалением посмотрели на меня, но Рыжий не стал мешать — пройденный этап с последствием в виде отпечатка клыков на его шее. Ненавижу! Я бросила на него бешеный взгляд и встала, придерживаясь за спинку кровати. — Твоя регенерация повысилась… За эти пять дней твой организм почти полностью стабилизировался. Клетки демонов идеально прижились в тебе. Ты лучший образец из девяти участвующих. — Тихо сказал Рыжий, — Сегодня тебе дали пропуск в детскую комнату и библиотеку. Количество препаратов окончательно решили сократить, вместо обычных тридцати будет только десять. Это же хорошо… Да? Не смотри на меня такими несчастными глазами. Тошнит. Я цыкнула и, хватаясь за живот, прошла в ванную. Переодеться и сменить бинты. Кровь-кровь-кровь… Интересно, а тот седовласый ребенок выжил? Будет неприятно, если нет. Я сплюнула в раковину черный пузырящийся сгусток. Заебало. В зеркале отразилось мое бледное лицо с отпечатком гнева в глазах. Хм? Они посветлели? Забавно. Ладно, что там говорил этот придурок? Детская и библиотека? Отлично, как никогда вовремя. План побега уже формируется. Нужно подключить к этому и других подопытных. Я уже подметила двух потенциальных помощников, осталось только связаться с ними и уговорить или принудить — мне в принципе все равно — на сотрудничество. Боль туманит разум, но у меня нет времени приходить в себя и адаптироваться к изменениям в теле. Исследователи ослабили контроль, и нужно воспользоваться этим как можно скорее. Я отлепила пластырь со лба. Ожог уже зажил. Тук-тук-тук… торопят молоточки в голове. Бинты змеями соскользнули с груди и торса. Я открыла шкафчик и достала новую упаковку. Стук в дверь и предложение помочь. — З-заткнись, — прохрипела я. Язык жжет, он тоже еще не зажил. Я обматываю себя лечебными лентами и надеваю униформу. Двигаться сложно, но если делать все осторожно и медленно — терпимо. Все равно экзамены отменили, и торопиться мне некуда. Разве только в новые неизведанные локации лаборатории. Я вышла и фыркнула от раздражительного сочувствия в голубых глазах. — Я проведу тебя, куда хочешь? И картой бы обошлась, но кто мне ее даст? — Детск-кая. Сначала познакомлюсь с возможными союзниками. Рыжий слабо улыбнулся. Вечный позитивный свет в его глазах погас и покрылся пеплом самоистязания. Мне нравится это, я чувствую волны удовлетворение от его страданий. Интересно, как скоро он уничтожит себя и свою душу в этом водовороте самобичевания? Так приятно видеть как он корит себя и обвиняет. Что такой совестливый человек делает на «Лямбде-7214»? Или это искусная игра, и он пытается втереться мне в доверие, показывая свои слабые стороны и сочувствие? Не боится подходить ко мне, хотя получил не один шрам от моих ногтей и зубов. Как будто все так и должно быть, продолжает ухаживать за мной, присматривать, баловать. Он не может сопротивляться мне и моим капризам, но отчего? Вот что меня беспокоит. Он беспомощен против моих слов и взглядов, но в чем причина? Рыжий без проблем может заменить себя демоном или солдатом, я знаю, что он занимает не последнее место в этой системе. Но не уходит, не оставляет и выгораживает из непростых ситуаций. И в тоже время ведет меня за руку на очередной эксперимент. Сло-ожно. Мне надоело думать о его мотивах. Что ему нужно от непокорного образца? Что нужно от S-47? Он ведет меня по коридорам и останавливается напротив железных дверей. Демоны, стоящие у входа, кивают ему и настороженно смотрят на меня. — Все нормально, — холодно улыбается он им, — Впустите. Они снова кивают и пропускают меня. Рыжий взъерошивает мои волосы и торопливо отходит. Стоит мне войти, как в живот что-то врезается. — Пр-р-райд, — плаксиво рычит мальчишка и смотрит мокрыми золотыми глазами. — Хе-е? — Я непроизвольно обнимаю его, — Ты… Ребенок всхлипывает и обнимает сильнее. Я жмурюсь от неприятных ощущений. — Пр-р-райд, — снова жалостливо зовет он. — Да-да, — я успокаивающе глажу его по спине и отвожу к большому плюшевому зайцу, чей размер превышает мой собственный. Я сажусь, опираясь спиной о игрушку, и мальчик ложится на меня, испуганно жмется и теребит мои волосы, — Выжил, з-значит. Он невнятно бормочет что-то. — Т-ты выглядишь здоровым, тот экспер-римент… — Я не договариваю, внимательно всматриваясь в детское личико. На его глазах наворачиваются слезы. — Ла-адно, не плачь. Он кивает и порывисто утирает рукавом рубашки сопли. Я брезгливо поджимаю губы и более тщательно вытираю его лицо своим платком. — Пр-райд, — он недовольно морщится, — Пр-райд. Я вздергиваю бровь. — Ты других слов не знаешь? Он непонимающе задирает голову вверх и льнет к моим рукам. В голову приходит неуместная ассоциация с щеночком. Я трясу головой, выбивая этот образ и закрывая глаза. Ребенок с минуту возится, спокойно зевает и потихоньку засыпает, не выпуская меня из рук. Мои глаза слипаются, я забываю зачем пришла сюда и сонно поглаживаю мальчика по голове, вспоминая Доминика. Становится холодно, меня начинает подташнивать. Я позволяю себе на мгновение представить, что на моих ногах лежит не златоглазый мальчишка, а семилетний Доминик. Рядом кто-то садится, тыкает меня в щеку, тоже ложится и опаляет мою шею горячим дыханием. — Патриция? — Голос Рыжего выводит меня из дремы, — Эм, пора возвращаться. Я киваю и встаю, раздраженно скидывая с себя кучку маленьких и не очень детей. Вот только златоглазый ребенок не отпускает, повиснув на моем свитере. Я шиплю на него, но он хмурится и рычит мое имя. — «Прайд»? — Переспрашивает ученый, — Почему «Прайд»? Я упрямо смотрю в золотые глаза, игнорируя мужчину. — Слезай. Во рту растекается металлический привкус, я сглатываю, не желая беспокоить своим недомоганием детей. Мальчик принюхивается и взволнованно мычит. Я цыкаю. — Дурной, — почти по доброму говорю я, — Мне нужно идти, но я вер-рнусь. Он недоверчиво отпускает меня и отступает на шаг. — Эй, что происходит? — Спрашивает темноволосая девочка, приподнимаясь и потирая глаза, — Почему ты проснулась? Давай еще поспим, ты так приятно пахнешь, и така-а-ая теплая! Она смотрит на меня и лучезарно улыбается. — Идем, — хватает меня за руку Рыжий. Мне становится хуже, голова идет кругом, я не сопротивляюсь.

***

— Винсент. Я оценивающе окидываю его взглядом. Он нервно дергает плечом. — S-47. Я усмехаюсь, Барбара за моим плечом хихикает. Мы познакомились с ней в мое второе посещение детской, уговорить ее на побег не составило труда, она охотно согласилась. И теперь с радостью берется за любое задание и просьбу. — Можешь звать меня как тебе будет угодно, — я жестоко улыбаюсь, — Но я предпочитаю Прайд. — Эй, ты хочешь поиграть с нами? — Барбара хлопает в ладоши и многозначительно скалится. «Мы готовим план побега. Ты с нами?» — отстукиваю я азбукой Морзе по столу библиотеки, не прерывая зрительного контакта. — Игра? «Что за план?» — Не разочаровывает меня Винсент. «Соглашайся и узнаешь.» — Просто скажи «да», — махаю я здоровой рукой, — И я расскажу тебе правила. Мальчик закрывает книгу и откладывает ее. — Я согласен, — он ухмыляется. — Отлично, вот увидишь, наша Прайд — самый интересный игрок! — Задорно сообщает Барбара. — Наслышан, S-47 довольно популярна. Зачастую в этих стенах только о ней и говорят… «Все ждут от тебя свободы.» «И я ее предоставлю.»

***

Рыжий поставляет мне информацию, оказывается, он — союзник мертвого Минервы. Жаль, Уильям был неплохим билетом в безоблачное будущее. Я хрустнула шеей. В последнее время так устаю. Все проходит довольно гладко благодаря помощи Рыжего, но это не отменяет того, что всем нам приходится много работать. Пока Барбара и Златоглазый создавали по наводкам Рыжего оружие, я и Винсент работали над взломом системы безопасности «Лямбды» и созданием бомб. Я не очень хорошо разбиралась в первом, но Винсент умел объяснять. Рыжий приносил нам необходимые детали и вообще все, что только могло пригодиться. Из-за того, что все сосредоточили свое внимание на мне — главном испытуемом, общая безопасность лаборатории упала — это несколько развязывало остальным руки. До чего не могла дотянуться я, по моим четким инструкциям выполняли другие. Я все еще не верила Рыжему, но он был полезен. Очень полезен, и просто так терять его я не собиралась. Мысли все чаще возвращались к моим дорогим детям. Они сбежали! Разговоры об этом среди исследователей никак не прекращались. Это знание как бальзам на душу. Стремление сбежать и устроить демонам как можно больше проблем крепло в моем сознании все сильнее. Я знаю, их нужно отвлечь на себя — дать детям время уйти подальше, спрятаться. Отвлечь сначала своим побегом, затем… Уничтожением ферм. Да, я собираюсь уничтожить эту систему, но далеко не ради человечества, а ради моих драгоценных детей. Сожгу все это до тла на хрен! И кое-что интересное… Ха-ха, демоны — это всего лишь паразиты! Бактерия! Ха-ха-ха! Ничтожества! Они поглощают другие организмы и приобретают их качества и свойства. Поглотив человека — они стали его подобием! Смешно, это действительно смешно! Демоны — наше кривое отражение. Если они будут долгое время голодать — начнут деградировать. А уничтожив все фермы, я… — Пр-р-райд? — Златоглазый взволнованно коснулся моей шеи. — Все нормально.

***

Рей плакал, ревел, кричал до хрипоты… Почему она?! Почему не кто-то другой?! У нее были лучшие результаты, ей не было двенадцати, она должна была прожить дольше всех, тогда почему…! Рей прятался от всего мира в библиотеке, в их тайном месте, и плакал. Заворачивался в одеяла, все еще хранящие ее необычный аромат, собирал засохшие цветы, фантики, вырванные из альбома листы… Здесь, в этом месте, она все еще была жива. Он мог представить себе, что Триша просто задержалась на ужине или заигралась с детьми. Сейчас, вот сейчас, он услышит шуршание ткани и почувствует ее легкие касания. Услышит, как она зевает, зовет его и выпрашивает сладость. «Ре-ей» Он вздрагивает и раскрывает глаза в надежде ухватить ее образ. Но нет. Никого. Рей вновь захлебывается в рыданиях. Ему так больно. Будто сердце вырвали и искромсали, вставив в зияющую рану раскаленные угли. Мама приходит, уговаривает поесть. Гладит по голове. Она серьезно думает, что Рей пересилит эту боль? Что посмеет забыть ее? Рей яростно кричит, бьет посуду, режется осколками. Бесполезно. Мама вводит ему успокоительное, относит в медкабинет и шепчет извинения, слезные мольбы перестать доводить ее и напоминать о Трише. — Хватит, Рей, пожалуйста!.. Верните ему Тришу и он прекратит! Как же больно… Рей научился ненавидеть. Он не простит их за то, что они отобрали у него самое ценное. Он сбежит и отомстит. А затем… Затем можно будет умереть… Для него Триша самая умная, самая красивая, самая заботливая, и самая удивительная… Она была и всегда оставалась для него номером один. Ради нее он все это делал, так старался… Ждал, готовился, не сдавался… Все для того, чтобы они выжили. И что теперь? Он сходит с ума. Он не смог уберечь ее, из-за него она-а… Мир без Триши? Невозможно, Рей не хочет даже думать об этом, однако именно в таком мире он живет. Он листает альбомы, изрисованные голубым — ее любимым — карандашом, включает запись диктофона с ее нежным, теплым голосом, греет в руках фотографии. На листах так много голубых цветов. Она любила васильки? Почему он не знал об этом? Он вспоминает ее отчаянное лицо в день отправки. Очевидно, своим признанием он сделал ей больно. Рей знал, что так и будет, но до последнего надеялся, что поступает так не зря. Что позже, когда они сбегут, он извиниться и она, выпросив кучу сладкого, простит его. Вот только… Триши больше нет. И не будет. И он не извинится перед ней, не услышит ее шепот, не почувствует ее кожи. В его голове она навсегда останется маленькой девочкой с грустной улыбкой и глазами, наполненными немым криком о помощи. «Р-рей» Его галлюцинации выходят на новый уровень. «Р-рей, спаси меня, останови… М-мне так страшно… Братик…!» Почему этот крик продолжает разрывать его голову? Хватит… пожалуйста… «Кто-нибудь, помогите…» Эмма и Норман пытаются помочь, но что они могут сделать? За день до его дня рождения приходит мама и отдает записку. «Рей, я в любом случае люблю тебя… (зачеркнуто). Позаботься о себе и ребятах. Не делай себе больно. Прошу. (зачеркнуто) Твоя Патриция.» — Написано ее витиеватым, с множеством завитушек, подчерком. Голубым карандашом. — Она написала это перед самой отправкой, — мама поджимает губы, — Просила передать, если посчитаю нужным. Рей плачет сильнее. Его глаза болят. В полночь он поджигает приют, кидает извлеченный передатчик и выбегает на улицу вместе с остальным. Сердце ноет, голова гудит. Здесь должна быть Триша, где она? Так пусто… В его рюкзаке, подготовленном Тришей, наскоро запихнуты фотографии и диктофон. Они забираются на стену, и Рей чувствует мимолетный прилив счастья. То, чего они так хотели свершилось! Он поворачивает голову направо, но со стоном вспоминает, что никого там не увидит. Счастье уходит, его заменяют грусть и бессилие. «Вы смогли.» Рей удивленно смотрит на Тришу. Галлюцинация? Триша загадочно улыбается, лунный свет отскакивает от ее блестящих длинных волос и создает вокруг ее маленькой исхудавшей фигурки ореол холодного белого света. Ее тонкая шейка покрыта бинтами, воротник и края свитера запачканы в крови. Жутко, но так прелестно больно видеть ее. «Я люблю тебя, Рей» Он тянется к ней, но тщетно, она распадается на светящиеся лучики. «S-47»? Что это?

***

Обещанное Интервью. Ukiko-san: Какой у нее знак зодиака? — Хм? Если я родилась в октябре… Какого числа я родилась? — Оборачивается к Рею. — Тридцать первого, — он закатывает глаза, — Ты скорпион. — Я скорпион, — кивает Триша. Ukiko-san: Кто такой (ая?) Мейсели?.. красивое имя, кстати. — Мейсели… Моя милая Мейсели… — Начинает всхлипывать. — Э-э? Какого черта?! — Рей паникует и ищет в карманах сладкое, — Черт, черт, черт… Не реви-и! — Сам начинает плакать. MmmDaaa: Рей станет яндере? А так же каковы чувства Триши к нему, что-то вроде к своему ребёнку или что-то другое? — Яндере? — Рей хмурится. — Я однозначно люблю Рея, — Триша отталкивает его подальше и добавляет шепотом, — Но как своего ребенка. Можете ли вы любить двенадцатилетнего мальчишку, как своего партнера? Твоя Чертовка: К Норману, как ты смотришь на действия Рея? (что он так общается с Тришей) — … Я определенно хочу, чтобы мама… поговорила с ним. Он портит нашу невинную добрую сестренку! Что если Триша поймет о чем он думает? И возненавидит меня за то, что я не помешал ему? — Хватается за сердце, — Я ужасный старший брат… Твоя Чертовка: Пойдет ли фанфик по сюжету аниме или манги? Или вы отклонитесь от сюжета? — Эм, ну… Я ведь говорила, что по манге, да? Так что… По сюжету манги… — Скромно прикусывает язык. Твоя Чертовка: Как остальные дети смотрят на то, что Рей спит с Тришей? — Ам, он спит с Тришей? — Гильда недоуменно склоняет голову на бок, — Она раньше уходила спать к маме… Я думала… — Меня это смущает, но Триша вроде не видит ничего плохого… А Рей не делает чего-то, что можно… Воспринимать как… Ну раз они хотят, то почему нет? Норман, конечно, кипит от гнева, но… Хе-хе, Рей постоянно дразнит его на эту тему. — Ну, Рей на самом деле спрашивал меня об этом. — Эмма трет затылок, — Как там…? Будет ли Триша против, если я попрошу ее посидеть рядом? А-а, не помню! Да и какая разница, если вместе им спокойней? Твоя Чертовка: Может ли Триша воспринимать Изабеллу как свекровь? — Свек… Кто это? — Хмурится. — Никто! — Красный Рей закрывает ей уши. Твоя Чертовка: Что Изабелла думает о Трише, может ли она воспринимать её как невестку? Изабелла, посыпающая детей лепестками роз. — Мама, что ты делаешь? — Триша снимает со своих волос лепесточек и озадаченно вертит в руках. — Мама! — Мои хорошие, растите скорее… сва-адьба, свадьба пела и-и пляса-ала… Твоя Чертовка: Какие мыслишки лезут в маленькую голову Рея?) Думал ли он о свадьбе и детях? — Вздор! Ни о чем таком я не думаю! — Краснеет и закрывает руками лицо. Облачко пара восходит над его головой, — Может только… только… но она такая милая, как не думать? — Дети? Свадьба? — Триша чешет голову, — А я хочу детей. И Мейсели хотела, очень, она уговаривала меня, но я как-то умерла раньше… — Хочешь? — У тебя странное выражение лица… Твоя Чертовка: Что случилось с тайником Триши, она так же там сидит или забросила? — Сгорел. Спасибо Рею.